Он был счастлив.
Их продержали на стадионе еще около часа, и, если бы его не поддерживали с обеих сторон бородатый Олег и тощий, испуганный пацан, он бы столько не простоял. А потом раздались резкие команды, менты разбежались по курируемым группам и по одной повели их к выходу.
К этому времени ноги у Сашки совсем отмерзли, а про уши и говорить не приходилось, - шапочку он потерял еще где-то на Шаманке. Но колонна двигалась, его старательно поддерживали, и жизнь, вместе с движением, постепенно возвращалась.
Город не спал. Тысячи желтых огней встречали их, и тысячи темных фигур на фоне разноцветных штор прильнули к окнам и смотрели, как торопливо проводят сквозь город колонну самых странных и самых радикальных врагов нормального человечества.
Отрывисто покрикивали менты, беспрерывно гавкала невероятно расстроенная непонятностью происходящего единственная служебная овчарка, ноги скользили по бугристому, накатанному шинами гололеду, и колонна шла и шла вперед, к неведомой, скрытой за морозным туманом цели. А потом их остановили у залитого праздничным послевыборным светом Дома горняка, начали поотрядно подводить к разверстым двойным дверям и загонять внутрь:
- Первый пошел!
- Второй пошел!
- Третий пошел!
И здесь, внутри, каждый отряд рассаживали в своем собственном, отделенном от остальных рядами свободных кресел секторе, и тут же назначали старшего.
- Эй, борода! Старшим будешь! И смотри у меня!
- Эй ты, толстомясая! Будешь старшей!
И только когда всех, до последнего, усадили, вперед вышел офицер с наклейкой на носу - Шитов.
- Значит, так, господа сектанты. Старшие подходят ко мне и получают по листку бумаги. Авторучки ищите у себя. Всех переписать, списки отдать мне. Вперед.
Его усадили на второй ряд. Около часа, наверное, старшие перекликали своих и записывали паспортные данные, а Сашка откинулся головой на спинку кресла и закрыл глаза.
Самое трудное осталось позади, и он понимал, что не пройдет и двух недель, и тот же капитан Шитов обнаружит, что слюна стала тягучей, а малейшая физическая нагрузка приводит к рвотным позывам. И это будет означать, что Сила взяла свое и уже включила его в свои списки, готов ли к этому Шитов или нет.
По рядам понесли бак с водой и единственной, прикованной к ручке унитазной цепью кружкой, и он усмехнулся. Если кто в этом зале и не был инфицирован и вышел на Шаманку исключительно из высоких религиозных побуждений, теперь будет как все...
А потом он уснул и увидел идущего к нему нового человека, человека из будущего - наследника тех, кто выживет после инфекционного криза. Прикосновение Силы никак не отразилось на его внешности: две руки, две ноги, глаза, нос - все как у всех. Но внутренним зрением Сашка видел этот встроенный в спираль его ДНК новый фрагмент. Он знал: стоит человеку шестой расы захотеть, и тучи разойдутся над его головой, а хищная, осторожная щука сама подойдет к берегу и позволит взять себя в руки. Он видел эти новые, почти сказочные, почти бесконечные возможности нового сына человечества и радовался за него вместе с Силой.
- Встать!
Сашка приоткрыл глаза и тут же зажмурился: глазам было больно. Настроение - от внезапного насильственного пробуждения - мгновенно испортилось.
- Встать, я сказал!
Народ зашевелился, начал подниматься, и Сашка разодрал слипшиеся от натекшей с головы крови ресницы и пригляделся: на сцене, расставив крепкие ноги в стороны и упершись мощными руками в бедра, стоял Федор Иванович Бугров.
- Медленно думаете! Сесть!
Народ недоуменно вернулся в кресла.
- А теперь встать! - Народ снова поднялся.
- Плохо исполняете! А тебя что, не касается? - Федор Иванович с грохотом спрыгнул со сцены и подошел к Сашке:
- Встать.
Сашка посмотрел ему в глаза, и Бугров узнал его - и дрогнул.
- А-а... Никитин... - уже тише произнес он. - Тебя, значит, общие нормы не касаются? Или больного из себя строишь?
Сашка на секунду задумался:
- Ну, вы, Федор Иванович, не здоровее меня будете...
- Да уж так получается, что здоровее, - язвительно усмехнулся Бугров. - Не в партере сижу!
- Придет время, и вы рядом сядете, Федор Иванович, - пообещал Сашка.
- Я никогда не окажусь рядом с тобой, Никитин, - с чувством произнес подполковник. - А знаешь почему?
- Почему?
- Потому что я всегда заодно с Родиной.
- Удобно, - пожал плечами Сашка.
Подполковник побагровел:
- Удобно, говоришь?! Люди жизни за Россию отдают! А ты в креслице развалился! Встать!.. Встать, когда с тобой подполковник разговаривает!
Сашка поднялся. Теперь они стояли глаза в глаза.
- Вот так, - шумно потянул носом Бугров. - Вот так...
Он стремительно развернулся, пробежал по проходу, легко запрыгнул обратно на сцену, прошелся и снова повернулся лицом к притихшей публике.
- Зарубите себе на носу: это не я вас сюда согнал; вы сами себя сюда согнали! Вы... - Подполковник ткнул пальцем в зал. - Именно вы вынуждаете нас так поступать! Именно вы не оставляете нам другого выбора!
- Хватит оправдываться, Федя, - звонко отозвалась из глубины зала Неля. - И не лги: у человека всегда есть выбор.
Подполковник сморщился, как от лимона:
- Вот только не надо мне этих слюней! Выбор им подавай! Вы сначала по-людски жить научитесь, а уж потом...
Двойная дверь хлопнула, и в нее вошли несколько дружинников с охапками огромных бумажных листов.
- Куда это, товарищ подполковник?
Федор Иванович оборвал фразу на полуслове и повернулся на голос.
- А-а... - махнул он рукой. - Там бросьте. Всё собрали?
- Всё, товарищ подполковник, до единого листочка, - кивнули дружинники и швырнули охапки на пол.
Сашка подался вперед и присмотрелся. Это были оставленные сектантами на поле боя порванные и затоптанные тяжелыми армейскими ботинками лики духовных вождей.
Бугров перехватил направление его взгляда, спрыгнул со сцены и брезгливо разворошил носком сапога беспорядочную кучу на полу.
- И это ваши авторитеты? - криво ухмыльнулся он. - Смотри-ка, одни черные! Что, ни одного русского не нашлось?
- Не в этом дело, - громко, через весь зал, произнесла Неля. - Просто они такие же, как мы. А не как ты.
- Заткнись! - мгновенно разъярился ее бывший супруг и, раздувая ноздри, властно повел рукой в сторону зала. - Ты что думаешь, я ничего про вас не знаю?! Шестой расой себя возомнили! Особенными! Землю решили унаследовать! Да если кто и унаследует Землю, так это они!
Он решительно ткнул мощной рукой в сторону замершего у дверей красивого коренастого офицера с проглядывающей из-под ворота тельняшкой.
«А ведь он прав! - как никогда ясно, осознал Сашка. - Они уже сейчас наверху „пирамиды“. А что потом? Что будет, когда Сила наделит их всем остальным?» Он попытался представить себе Бугрова и того, в тельняшке, жадно смотрящими в небо в поисках отгадок тайн мироздания, и не сумел. И он уже знал почему. Потому что для этих цельных, как простое число, людей важно лишь одно: количество женщин, вина и закаленной в боях с очередным врагом настоящей мужской дружбы. Остальное - для слабаков.
Сашка вдруг отчетливо осознал: с Силой, да и со всей шестой расой будет то же самое.
- Именно они унаследуют Землю! - не мог успокоиться и всё тыкал толстым пальцем в сторону красивого коренастого офицера Бугров. - Потому что они нормальные, реальные ребята! А не то что эти твои...
- Перестань, Федор...
- Я тебе отвечаю! - возбужденно спрыгнул со сцены подполковник. - Засунь их в «обезьянник» на пару недель - и они тебя все до единого сдадут! Все! До единого! И вожди не помогут! Они тебя уже готовы сдать! И тебя, и твоих вождей! Доказать?!
Бугров раскраснелся, замахал руками и вдруг побежал к выходу и начал судорожно раскладывать брошенные у дверей портреты. Народ затаил дыхание.
- Вы! - неожиданно распрямился он. - Кто первым пройдет по этим рожам своими ногами, тот свободен! Отвечаю!
Народ молчал.
- Ну?! Кто первый?!
Сашка всей кожей ощутил эту на какие-то секунды по случайному капризу фортуны возникшую вероятность что-то изменить и, не теряя времени, встал:
- Я пройду. - Зал охнул.
Он вышел в проход между рядами и, слегка пошатываясь, под гробовое молчание всего зала подошел к разостланным на полу портретам. По сравнению с реальными ставками в этой игре глянцевые плакаты по пятьдесят рублей за штуку не значили почти ничего.
- За базар отвечаешь? - повернулся он к подполковнику. - Или это всё для красного словца?
Бугров изменился в лице. Он дернул щекой, глотнул, на секунду опустил глаза, но слово было сказано, и позволить себе выглядеть неконкретным и нереальным он уже не мог.
- Отвечаю.
Сашка обернулся, оглядел стихший, подавленный зал и пошел по ликам прямо к выходу.
Он еще не знал, что будет делать, но понимал, что главное - информация о том, что происходит, у медиков и на верхах. А потому, не теряя времени, промчался на зады Дома горняка, стремительно пересек спящий жилой квартал и побежал вниз по улице. Рассчитывать, что он застанет Рейнхарда на работе посреди ночи, было глупо, но обостренная в последние дни интуиция подсказывала ему, что врачи в такой ответственный момент не спят.
Он пробежал к моргу, с налету ткнулся в железную дверь и нажал кнопку звонка. Еще раз. И еще...
- Кого там черти несут? - Круглый глазок открылся.
- Это я, Никитин! - крикнул Сашка. - Открывайте, Владимир Карлович!
- Сейчас...
Дверь открылась, и Сашка еле успел подхватить чуть не вывалившегося наружу патологоанатома. Тот был пьян.
- Тебя уже отпустили?
- Да, - кивнул Сашка. - Федор Иванович побеспокоился.
- А-а... Федя... - с пониманием кивнул врач. - Орел! А что у тебя с лицом?
- Умыться не успел. - Сашка притворил за собой дверь и, поддерживая Рейнхарда, повел его в кабинет. - Вы лучше расскажите, что там наверху происходит?
- Меня вот... ик!.. вздрючили...
- За что?
- Я ведь на детальной микробиологической проверке всей этой областной делегации настоял...
- Да ну?!
- Ага, - кивнул Рейнхард. - И что вы думаете? Никаких неизвестных вирусов! Они и близко ничего не нашли!
- Не может быть, - не поверил Сашка.
- Может, Сашенька, может... Уж и дрючили меня за это в мэрии, уж и дрючили! Хотя их можно понять, Саша: у них у всех уже третья, она же последняя, фаза заболевания... ик!
- Что за фаза?
- Анамнез ясен... - уселся на кушетку доктор. - Перевозбуждение приводит к торможению... ик!
- И что дальше?
- Депрессия... ик! Фобии... ик! Смесь истеричности и агрессивности... все как у всех. Только дядюшка ваш своей смерти искал, а Бугров да Хомяков - чужой. Вот и вся разница. - Сашка нахмурился: что-то в этом было.
- А почему так?
- Вегетативная нервная система... ик!.. у них лучше работает. Организм лучше сопротивляется... Это у Евгения Севастьяновича было много от Бога, Сашенька, то-то он всё в небо смотрел... а у этой братии всё натуральное, всё от могучих народных корней... ик!
- А кому же тогда служит Сила? - вслух спросил сам себя Сашка.
- По плодам смотрите, Сашенька, по плодам... Спирт будете?
- Нет, спасибо... - отмахнулся Сашка. - А микробиолога прислали?
- Какой микробиолог, Саша? О чем вы? Им всем не до того, главное, духовную скверну искоренить! Они уже безумны... И ведь что интересно, Саша: сами чрезвычайное положение создали, и сами в нем как сыр в масле катаются! Мэр под шумок всех неугодных из администрации попер. Теперь там стерильно, как у меня в морге... Хотя теперь и у меня... идемте...
- Куда? - не понял Сашка.
- Идемте-идемте.
Качающийся от стенки к стенке Рейнхард прошел по коридору и толкнул тяжелую, обитую цинком дверь:
- Видите?
Сашка окаменел. На всех столах, на полу - везде лежали окровавленные трупы.
- Одиннадцать человек, Сашенька... одиннадцать человеческих душ... и мне еще сказали, чтоб к утру на всех заключения были. Нормальные...
- Что с ними? - хрипло спросил Сашка.
- Давка... черепно-мозговые, кажется, один инсульт... я еще толком не смотрел.
«Вот оно! - подумал Сашка и сразу вспомнил красивого коренастого офицера в тельняшке. - Вот оно - самое реальное проявление Силы!»
Он ушел от Рейнхарда часа через полтора, около шести утра, однако город уже не только проснулся, но и высыпал на улицы! И в каждом дворе, возле каждого дома суетились люди с ломами и лопатами. Соскребали снег, долбили наледь, убирали бытовой мусор... Кто-то перекуривал в сторонке, но большая часть упиралась изо всех сил.
- Чего стали? - заорал старший команды, и Сашка аж вздрогнул. - Через час комиссия пойдет проверять, а они курят!
Парни испуганно обернулись, торопливо затушили бычки и налегли на лопаты. Сашка тяжело выдохнул и покачал головой. Он понимал: не пройдет и полутора месяцев, и у большинства из них наступит третья, депрессивная стадия с массой разнообразных фобий, и за найденный на тротуаре бычок будут подвергать административному взысканию, потому что всем будет ясно: сегодня он бросил бычок, а завтра...
«А что будет завтра?»
Сашка пришел в пустую дядькину квартиру и пустил воду в ванну, но она была еле теплой, словно ее отпускали по лимиту Госснаба СССР. Он сел в прохладную воду, начал смывать присохшую кровь и отметил, что болевой порог повышен и он почти не испытывает дискомфорта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Их продержали на стадионе еще около часа, и, если бы его не поддерживали с обеих сторон бородатый Олег и тощий, испуганный пацан, он бы столько не простоял. А потом раздались резкие команды, менты разбежались по курируемым группам и по одной повели их к выходу.
К этому времени ноги у Сашки совсем отмерзли, а про уши и говорить не приходилось, - шапочку он потерял еще где-то на Шаманке. Но колонна двигалась, его старательно поддерживали, и жизнь, вместе с движением, постепенно возвращалась.
Город не спал. Тысячи желтых огней встречали их, и тысячи темных фигур на фоне разноцветных штор прильнули к окнам и смотрели, как торопливо проводят сквозь город колонну самых странных и самых радикальных врагов нормального человечества.
Отрывисто покрикивали менты, беспрерывно гавкала невероятно расстроенная непонятностью происходящего единственная служебная овчарка, ноги скользили по бугристому, накатанному шинами гололеду, и колонна шла и шла вперед, к неведомой, скрытой за морозным туманом цели. А потом их остановили у залитого праздничным послевыборным светом Дома горняка, начали поотрядно подводить к разверстым двойным дверям и загонять внутрь:
- Первый пошел!
- Второй пошел!
- Третий пошел!
И здесь, внутри, каждый отряд рассаживали в своем собственном, отделенном от остальных рядами свободных кресел секторе, и тут же назначали старшего.
- Эй, борода! Старшим будешь! И смотри у меня!
- Эй ты, толстомясая! Будешь старшей!
И только когда всех, до последнего, усадили, вперед вышел офицер с наклейкой на носу - Шитов.
- Значит, так, господа сектанты. Старшие подходят ко мне и получают по листку бумаги. Авторучки ищите у себя. Всех переписать, списки отдать мне. Вперед.
Его усадили на второй ряд. Около часа, наверное, старшие перекликали своих и записывали паспортные данные, а Сашка откинулся головой на спинку кресла и закрыл глаза.
Самое трудное осталось позади, и он понимал, что не пройдет и двух недель, и тот же капитан Шитов обнаружит, что слюна стала тягучей, а малейшая физическая нагрузка приводит к рвотным позывам. И это будет означать, что Сила взяла свое и уже включила его в свои списки, готов ли к этому Шитов или нет.
По рядам понесли бак с водой и единственной, прикованной к ручке унитазной цепью кружкой, и он усмехнулся. Если кто в этом зале и не был инфицирован и вышел на Шаманку исключительно из высоких религиозных побуждений, теперь будет как все...
А потом он уснул и увидел идущего к нему нового человека, человека из будущего - наследника тех, кто выживет после инфекционного криза. Прикосновение Силы никак не отразилось на его внешности: две руки, две ноги, глаза, нос - все как у всех. Но внутренним зрением Сашка видел этот встроенный в спираль его ДНК новый фрагмент. Он знал: стоит человеку шестой расы захотеть, и тучи разойдутся над его головой, а хищная, осторожная щука сама подойдет к берегу и позволит взять себя в руки. Он видел эти новые, почти сказочные, почти бесконечные возможности нового сына человечества и радовался за него вместе с Силой.
- Встать!
Сашка приоткрыл глаза и тут же зажмурился: глазам было больно. Настроение - от внезапного насильственного пробуждения - мгновенно испортилось.
- Встать, я сказал!
Народ зашевелился, начал подниматься, и Сашка разодрал слипшиеся от натекшей с головы крови ресницы и пригляделся: на сцене, расставив крепкие ноги в стороны и упершись мощными руками в бедра, стоял Федор Иванович Бугров.
- Медленно думаете! Сесть!
Народ недоуменно вернулся в кресла.
- А теперь встать! - Народ снова поднялся.
- Плохо исполняете! А тебя что, не касается? - Федор Иванович с грохотом спрыгнул со сцены и подошел к Сашке:
- Встать.
Сашка посмотрел ему в глаза, и Бугров узнал его - и дрогнул.
- А-а... Никитин... - уже тише произнес он. - Тебя, значит, общие нормы не касаются? Или больного из себя строишь?
Сашка на секунду задумался:
- Ну, вы, Федор Иванович, не здоровее меня будете...
- Да уж так получается, что здоровее, - язвительно усмехнулся Бугров. - Не в партере сижу!
- Придет время, и вы рядом сядете, Федор Иванович, - пообещал Сашка.
- Я никогда не окажусь рядом с тобой, Никитин, - с чувством произнес подполковник. - А знаешь почему?
- Почему?
- Потому что я всегда заодно с Родиной.
- Удобно, - пожал плечами Сашка.
Подполковник побагровел:
- Удобно, говоришь?! Люди жизни за Россию отдают! А ты в креслице развалился! Встать!.. Встать, когда с тобой подполковник разговаривает!
Сашка поднялся. Теперь они стояли глаза в глаза.
- Вот так, - шумно потянул носом Бугров. - Вот так...
Он стремительно развернулся, пробежал по проходу, легко запрыгнул обратно на сцену, прошелся и снова повернулся лицом к притихшей публике.
- Зарубите себе на носу: это не я вас сюда согнал; вы сами себя сюда согнали! Вы... - Подполковник ткнул пальцем в зал. - Именно вы вынуждаете нас так поступать! Именно вы не оставляете нам другого выбора!
- Хватит оправдываться, Федя, - звонко отозвалась из глубины зала Неля. - И не лги: у человека всегда есть выбор.
Подполковник сморщился, как от лимона:
- Вот только не надо мне этих слюней! Выбор им подавай! Вы сначала по-людски жить научитесь, а уж потом...
Двойная дверь хлопнула, и в нее вошли несколько дружинников с охапками огромных бумажных листов.
- Куда это, товарищ подполковник?
Федор Иванович оборвал фразу на полуслове и повернулся на голос.
- А-а... - махнул он рукой. - Там бросьте. Всё собрали?
- Всё, товарищ подполковник, до единого листочка, - кивнули дружинники и швырнули охапки на пол.
Сашка подался вперед и присмотрелся. Это были оставленные сектантами на поле боя порванные и затоптанные тяжелыми армейскими ботинками лики духовных вождей.
Бугров перехватил направление его взгляда, спрыгнул со сцены и брезгливо разворошил носком сапога беспорядочную кучу на полу.
- И это ваши авторитеты? - криво ухмыльнулся он. - Смотри-ка, одни черные! Что, ни одного русского не нашлось?
- Не в этом дело, - громко, через весь зал, произнесла Неля. - Просто они такие же, как мы. А не как ты.
- Заткнись! - мгновенно разъярился ее бывший супруг и, раздувая ноздри, властно повел рукой в сторону зала. - Ты что думаешь, я ничего про вас не знаю?! Шестой расой себя возомнили! Особенными! Землю решили унаследовать! Да если кто и унаследует Землю, так это они!
Он решительно ткнул мощной рукой в сторону замершего у дверей красивого коренастого офицера с проглядывающей из-под ворота тельняшкой.
«А ведь он прав! - как никогда ясно, осознал Сашка. - Они уже сейчас наверху „пирамиды“. А что потом? Что будет, когда Сила наделит их всем остальным?» Он попытался представить себе Бугрова и того, в тельняшке, жадно смотрящими в небо в поисках отгадок тайн мироздания, и не сумел. И он уже знал почему. Потому что для этих цельных, как простое число, людей важно лишь одно: количество женщин, вина и закаленной в боях с очередным врагом настоящей мужской дружбы. Остальное - для слабаков.
Сашка вдруг отчетливо осознал: с Силой, да и со всей шестой расой будет то же самое.
- Именно они унаследуют Землю! - не мог успокоиться и всё тыкал толстым пальцем в сторону красивого коренастого офицера Бугров. - Потому что они нормальные, реальные ребята! А не то что эти твои...
- Перестань, Федор...
- Я тебе отвечаю! - возбужденно спрыгнул со сцены подполковник. - Засунь их в «обезьянник» на пару недель - и они тебя все до единого сдадут! Все! До единого! И вожди не помогут! Они тебя уже готовы сдать! И тебя, и твоих вождей! Доказать?!
Бугров раскраснелся, замахал руками и вдруг побежал к выходу и начал судорожно раскладывать брошенные у дверей портреты. Народ затаил дыхание.
- Вы! - неожиданно распрямился он. - Кто первым пройдет по этим рожам своими ногами, тот свободен! Отвечаю!
Народ молчал.
- Ну?! Кто первый?!
Сашка всей кожей ощутил эту на какие-то секунды по случайному капризу фортуны возникшую вероятность что-то изменить и, не теряя времени, встал:
- Я пройду. - Зал охнул.
Он вышел в проход между рядами и, слегка пошатываясь, под гробовое молчание всего зала подошел к разостланным на полу портретам. По сравнению с реальными ставками в этой игре глянцевые плакаты по пятьдесят рублей за штуку не значили почти ничего.
- За базар отвечаешь? - повернулся он к подполковнику. - Или это всё для красного словца?
Бугров изменился в лице. Он дернул щекой, глотнул, на секунду опустил глаза, но слово было сказано, и позволить себе выглядеть неконкретным и нереальным он уже не мог.
- Отвечаю.
Сашка обернулся, оглядел стихший, подавленный зал и пошел по ликам прямо к выходу.
Он еще не знал, что будет делать, но понимал, что главное - информация о том, что происходит, у медиков и на верхах. А потому, не теряя времени, промчался на зады Дома горняка, стремительно пересек спящий жилой квартал и побежал вниз по улице. Рассчитывать, что он застанет Рейнхарда на работе посреди ночи, было глупо, но обостренная в последние дни интуиция подсказывала ему, что врачи в такой ответственный момент не спят.
Он пробежал к моргу, с налету ткнулся в железную дверь и нажал кнопку звонка. Еще раз. И еще...
- Кого там черти несут? - Круглый глазок открылся.
- Это я, Никитин! - крикнул Сашка. - Открывайте, Владимир Карлович!
- Сейчас...
Дверь открылась, и Сашка еле успел подхватить чуть не вывалившегося наружу патологоанатома. Тот был пьян.
- Тебя уже отпустили?
- Да, - кивнул Сашка. - Федор Иванович побеспокоился.
- А-а... Федя... - с пониманием кивнул врач. - Орел! А что у тебя с лицом?
- Умыться не успел. - Сашка притворил за собой дверь и, поддерживая Рейнхарда, повел его в кабинет. - Вы лучше расскажите, что там наверху происходит?
- Меня вот... ик!.. вздрючили...
- За что?
- Я ведь на детальной микробиологической проверке всей этой областной делегации настоял...
- Да ну?!
- Ага, - кивнул Рейнхард. - И что вы думаете? Никаких неизвестных вирусов! Они и близко ничего не нашли!
- Не может быть, - не поверил Сашка.
- Может, Сашенька, может... Уж и дрючили меня за это в мэрии, уж и дрючили! Хотя их можно понять, Саша: у них у всех уже третья, она же последняя, фаза заболевания... ик!
- Что за фаза?
- Анамнез ясен... - уселся на кушетку доктор. - Перевозбуждение приводит к торможению... ик!
- И что дальше?
- Депрессия... ик! Фобии... ик! Смесь истеричности и агрессивности... все как у всех. Только дядюшка ваш своей смерти искал, а Бугров да Хомяков - чужой. Вот и вся разница. - Сашка нахмурился: что-то в этом было.
- А почему так?
- Вегетативная нервная система... ик!.. у них лучше работает. Организм лучше сопротивляется... Это у Евгения Севастьяновича было много от Бога, Сашенька, то-то он всё в небо смотрел... а у этой братии всё натуральное, всё от могучих народных корней... ик!
- А кому же тогда служит Сила? - вслух спросил сам себя Сашка.
- По плодам смотрите, Сашенька, по плодам... Спирт будете?
- Нет, спасибо... - отмахнулся Сашка. - А микробиолога прислали?
- Какой микробиолог, Саша? О чем вы? Им всем не до того, главное, духовную скверну искоренить! Они уже безумны... И ведь что интересно, Саша: сами чрезвычайное положение создали, и сами в нем как сыр в масле катаются! Мэр под шумок всех неугодных из администрации попер. Теперь там стерильно, как у меня в морге... Хотя теперь и у меня... идемте...
- Куда? - не понял Сашка.
- Идемте-идемте.
Качающийся от стенки к стенке Рейнхард прошел по коридору и толкнул тяжелую, обитую цинком дверь:
- Видите?
Сашка окаменел. На всех столах, на полу - везде лежали окровавленные трупы.
- Одиннадцать человек, Сашенька... одиннадцать человеческих душ... и мне еще сказали, чтоб к утру на всех заключения были. Нормальные...
- Что с ними? - хрипло спросил Сашка.
- Давка... черепно-мозговые, кажется, один инсульт... я еще толком не смотрел.
«Вот оно! - подумал Сашка и сразу вспомнил красивого коренастого офицера в тельняшке. - Вот оно - самое реальное проявление Силы!»
Он ушел от Рейнхарда часа через полтора, около шести утра, однако город уже не только проснулся, но и высыпал на улицы! И в каждом дворе, возле каждого дома суетились люди с ломами и лопатами. Соскребали снег, долбили наледь, убирали бытовой мусор... Кто-то перекуривал в сторонке, но большая часть упиралась изо всех сил.
- Чего стали? - заорал старший команды, и Сашка аж вздрогнул. - Через час комиссия пойдет проверять, а они курят!
Парни испуганно обернулись, торопливо затушили бычки и налегли на лопаты. Сашка тяжело выдохнул и покачал головой. Он понимал: не пройдет и полутора месяцев, и у большинства из них наступит третья, депрессивная стадия с массой разнообразных фобий, и за найденный на тротуаре бычок будут подвергать административному взысканию, потому что всем будет ясно: сегодня он бросил бычок, а завтра...
«А что будет завтра?»
Сашка пришел в пустую дядькину квартиру и пустил воду в ванну, но она была еле теплой, словно ее отпускали по лимиту Госснаба СССР. Он сел в прохладную воду, начал смывать присохшую кровь и отметил, что болевой порог повышен и он почти не испытывает дискомфорта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44