Это даже кабинетом назвать сложно. Огромный зал. В высоту – метров шестьдесят, а по площади за пару гектаров, если не больше. И все эти два с лишним гектара землей покрыты. Настоящей, какая до Конфликта была – черная, жирная, под завязку органикой набита. И на все эти два гектара хвойная роща. Между деревьями ручеек журчит, две выложенные розовым мрамором тропинки вьются…
– Прошу! – Янг нас по тропинке ведет.
В центре рощи небольшая полянка. Огромные кожаные кресла стоят, столик с закуской… А воздух! Без всякой травки взлететь можно! Мышцы мигом упругостью наливаются, в голове разом прояснилось, хоть день был и не из легких.
Неплохо Янг устроился.
И что-то сомневаюсь я, что и остальные граждане Конфедерации так же живут. Не зря меня Стокер предупреждал? Как и в нашем Ангарске здесь все? Выборы – выборами, а власть отдельно?
– Послушайте, господин Янг, – говорю. – У вас в Конфедерации все так замечательно живут?
– Я понимаю, о чем вы думаете, – Янг тут же строчит скороговоркой, вежливо улыбаясь. – Но все не совсем так. Наш город не сразу вошел в Конфедерацию. И пока здесь не установился демократический режим, прежние правители не жалели на себя городских средств. Тогда и был создан этот райский уголок, воссоздающий частичку доконфликтного мира. Конечно же, такое помещение единственное на весь город. Если бы город с самого начала входил в Конфедерацию, этой роскоши не было бы. Но, согласитесь, глупо разрушать это теперь, когда этот сад уже создан, не правда ли?
Похоже, поспешил я с выводами… Но ошибки на то и делают, чтобы их исправлять.
– Верно, Янг, – улыбаюсь.
Я и вправду рад, что ошибся.
Но Янг на меня уже ноль внимания, снова на Дымка переключился.
А я к его плоскому лицу уже малость попривык. И вроде, не так уж почтительно он на Дымка смотрит – скорее, с опаской. Словно подозревает в чем-то.
– Я знаю, вы побывали на Хоккайдо? – строчит с вежливой улыбкой. – Осмелюсь спросить, что привело вас к нам?
А Дымок совсем зазнался. Даже на янговское подобострастие не покупается. Или тоже заметил, что Янг радостным только прикидывается?
– Простите, – говорит с вежливенькой такой улыбочкой, – а где Фейнман?
Фейнман – его и Скупцов упоминал со страху. Это кто-то важный в лунной колонии, отношениями с Землей занимается. Самые тесные отношения у лунной колонии именно с Конфедерацией, вот Дымок и был уверен, что Фейнман обязательно его встречать будет. Совсем зазнался братишка.
– Фейнман будет через полчаса, – Янг говорит.
Пытается еще вежливым казаться, но улыбочка его фальшивая уже отслаивается. Дымок тоже враждебность Янга заметил. Даже вежливо скалиться перестал. Откидывается в кресле – и продолжать разговор явно не собирается. Вроде как не считает он Янга за настоящего яйцеголового. Или обиделся, что таможенники посмели его любимый комп отбирать?…
– В таком случае, – Янг говорит холодно, – не будет ли вам угодно отобедать, пока Фейнман добирается?
Фейнман вовсе не китайцем оказался, наоборот: волосы русые, глаза голубые, а кожа – такая бледная, что даже в синеву отдает, как у остывшего мертвеца. Но улыбчивый. И сразу видно, настоящий интел – и лицо умное, и лоб здоровенный – даже больше, чем у Дымка! А вот двигается с одышкой. Привык, что тяжесть на Луне в шесть раз меньше.
Сразу к Дымку подходит, ручкается с братишкой – и не для проформы, а уважительно так, как с равным! Тут не то, что мне – Линскому завидно стало!
– Позвольте познакомиться, – говорит вежливо. – Вы и есть тот самый Дмитрий Олегович?
Голос у него словно бархатный, но слова выговаривает тоже с акцентом. Хотя и не так, как китайцы. Не сюсюкает, а словно поет – очень мягко говорит. У них на Луне основным языком доконфликтный так и остался, и на нормальном языке Фейнман только на Земле говорит.
– Да, господин Фейнман, – Дымок отвечает с серьезной миной.
Но Фейнман тут же руками машет.
– Просто Ричард, Дмитрий Олегович, – улыбается. – Для вас – просто Ричард.
И так он это «вас» произнес… Дымок от удовольствия весь зарделся, как влюбленная девчонка.
– В таком случае, – говорит смущенно, – и вы меня называйте по имени. Лучше всего, просто Димой.
– Хорошо, Дима, – Фейнман весело улыбается. – Простите за бестактный вопрос, но это вы добрались до архива императора?
– Да, – Дымок отвечает бесцветным голосом.
Опять хвост распустить пытается, пижон! Мол, да, это именно он добрался до императорского архива через все защиты – но ничего особенного в этом не видит.
Потрепались Дымок с Фейнманом еще о всяких пустяках для приличия. Империи, император, то да се… Ничего важного. Наконец не утерпел Дымок, на теорию императора выруливает. Уж очень ему хочется узнать, откуда же взялся этот всемогущий садист, который дикими роботами управляет.
– Ричард, а что вам известно о происхождении диких роботов?
– О доконфликтной Америке? – Фейнман переспрашивает.
Тут Дымок натурально в осадок выпал.
– А разве дикие роботы как-то связаны с доконфликтной Америкой? – бормочет удивленно.
– Да, конечно, – Фейнман говорит. – Разве вы этого не знали? Разве в архиве императора этого нет?
– В архиве императора этого нет, – Дымок мрачно бормочет. – Кроме того, мы говорили с императором…
Тут уже у Фейнмана левая бровь почти на лоб взметнулась. Очень уж легко у Дымка вышло про личную встречу с императором! Словно каждый день он с императорами болтает.
– Но он ничего не говорил о доконфликтной Америке, – Дымок говорит. – У него есть своя версия происхождения диких роботов, но она никак не связана с Америкой.
– Да-да, Дима, вы правы, – Фейнман спохватывается. – Простите, забыл. Просто императору столько лет, что я иногда забываю, что он живет не вечно. Для меня он уже почти как данность, вроде Земли над головой.
Про Землю над головой – это ему меньше надо на Луне жить!
– Действительно, император может не знать, как все было на самом деле. Но, в таком случае, может быть, вы расскажете, к каким выводам он пришел? Император весьма опытный и довольно умный человек. И воюет с дикими роботами почти сотню лет. Очень интересно, каким образом он объясняет их существование. Иногда очень полезно взглянуть на известные факты под другим углом зрения, пусть даже неверным…
Пожимает Дымок плечами – и быстренько излагает ему императорскую теорию.
Слушал его Фейнман, слушал – и как заржет! Я думал, интелы так не умеют. А он – ржет до изнеможения, прямо корчится от смеха.
– Молодец император, – бормочет, смехом давясь. – Ну, выдумщик, ну, выдумщик…
Бледнеет Дымок. Получается, не прав император? А братишка с этой теорией так носился!
Уставился на Фейнмана диким волчонком – а тот все смехом заливается. Наконец отсмеялся, на Дымка глянул – и спешит объясниться.
– Простите, Дима, – говорит. – Я это не в ваш адрес. Но сама теория действительно очень забавна, согласитесь. Некая глобальная, почти божественная сущность, предназначение человека… Да еще в таком варианте, – снова улыбается. – А на самом деле все гораздо проще и куда тривиальней. Я думаю, вы со мной согласитесь, когда все узнаете.
16. Никогда не подпускайте ГГ к ИИ!
Конфликт случился из-за искусственного интеллекта, созданного в Америке. Но не из-за самого по себе, конечно, и даже не по вине программистов.
Во всем виновата дурацкая показуха. Отцы-основатели, права человека, всенародно избранный президент – все такое… Больше всех сам президент виноват.
А дело было так.
В конце XXI века управление страной стало слишком сложным, чтобы правительство из людей могло эффективно с ним справляться. И тогда самые яйцеголовые предложили все управление страной переложить на компьютеры.
Сенаторы и прочая верховная власть, которых после передачи управления страной искусственному интеллекту должны были сократить, этой идее, ясное дело, дико возмутились. Но тут уж производители компьютеров и программного обеспечения подсуетились – это же какие заказы для них, если все нормально пойдет! – и идею через Конгресс пропихнули. Со скрипом, но все-таки пропихнули. Сначала поправки к конституции, потом основные законы, а за ними и все остальное крючкотворство с места тронулось… Всего-то в пару лет и уложились.
Потом лет пять разные комиссии работали. Программы писались, мощнейший компьютер собирали, огромный подземный бункер для него сооружали…
И вот Дядя Сэм готов. Осталось его только активировать – и тучи функций к нему перейдут: сбор и обработка разной статистики, финансовая политика, координация действий полиции и спецслужб, управление военными ресурсами и стратегическое командование – ну почти все, чем раньше верхушка власти занималась.
И все бы ничего, да администрация президента решила все с огромной помпой сделать. И невиданную пропагандистскую компанию развернули, и вообще… Чего только не придумали. И как апогей всей этой показухи пришло кому-то в голову, что «основные аксиомы» в Дядюшку Сэма должен ввести лично президент.
И так классно ребята из президентской администрации прокомпостировали всем мозги своими пафосными выступлениями, что даже сами себя в необходимости «личной передачи власти» убедили!
А президент и вовсе значением момента проникся по самое не могу. Ну и решил оставить след в истории. Как же, в самом деле: последний президент величайшей державы – и вдруг без следа в истории?… Непорядок. В общем, ужасно выпендриться решил, если на нормальный язык перевести.
Но и это бы еще полбеды. А настоящая беда в том, что по старой американской традиции оказался этот последний президент – полный ГГ. И из всего образования у него только и было, что что-то там социологическое с легким экологическим уклоном.
И вот задумался он: что бы такое отчебучить, чтобы след в истории навсегда остался? Думал, думал…
К советникам обращаться не хотел – вдруг какая утечка, потом стыда не оберешься… Но сам придумать ничего не смог. Только мигрень заработал с непривычки.
И такой сильный мигрень оказался…
И тут его осенило! Придумал господин президент, как выпендриться! Так обрадовался, что даже торжественного дня передачи еле дождался.
За это время все программы для Дядюшки Сэма до последнего бита вылизали, базы данных десятки раз перепроверили – все как надо работает. На всякий случай Дядюшку Сэма вхолостую запускали, и не одну сотню раз – но все работает великолепно, ни одной ошибочки. Можно Дядюшке и реальное управление передавать.
И вот наступает день дядюшкиного рождения – момент торжественной передачи ему управления всей страной. Все программы в него уже введены, базы данных подключены, сущая малость осталась – ввести десяток «основных аксиом» и наконец-то активизировать Дядюшку Сэма уже не вхолостую, а по-настоящему, все реальное управление ему передать.
Программеры все так хорошо сделали и по столько раз все перепроверили, что даже не побоялись доверить эту операцию родному президенту! Решили, видно, что тут и последний олигофрен справится – всего-то и нужно, что десяток коротеньких аксиом с бумажки в микрофон зачитать, а после один раз по клавише клацнуть.
Видно, слишком усердно они работали последнее время – и телевизор почти не смотрели… Вот и не подумали, что полному ГГ эту операцию доверяют. А энтузиаст-ГГ – он куда опаснее любого пассивного олигофрена!
И вот оставили президента с парой помощников перед пультом. За бронированным стеклом сотни камер, весь мир затаил дыхание…
Зачитывает президент в микрофон десять «основных аксиом». Помощники напряженно прислушиваются, все ли он правильно читает – все-таки президент, мало ли что… за такими глаз да глаз нужен!
Но президент сам себя переплюнул. Все верно прочитал, даже ударения везде как нужно расставил. В общем, в нормальном виде эти аксиомы в Дядюшку Сэма ушли. Ну, помощники и расслабились малость…
И этого хватило.
Осталось только по клавише клацнуть, чтобы Дядюшку оживить – а президент вместо этого улыбку с мудрым прищуром изображает. И снова к микрофону склоняется.
– Но самое главное, – говорит, – чтобы на всей земле было как можно меньше человеческих страданий.
Сказал – и тут же по клавише активизации клацнул. Помощники даже ничего сделать не успели.
А Дядюшка Сэм слова президента так прямо и понял. Взял да и сдвинул нумерацию «основных аксиом». И самой первой и приоритетной включил такую: «На Земле должно быть как можно меньше человеческих страданий».
И ведь сформулирую президент свою мысль иначе, все могло бы быть совсем иначе! Ну чего ему стоило сказать: «Самое главное – чтобы на всей земле было как можно больше человеческого счастья»? И все было бы по другому!
Но президент был полный ГГ.
А программы для Дядюшки Сэма писали лучшие программеры. И свою работу они выполнили безукоризненно. Так что размышлял Дядюшка строго логически – да вот только не положено ему было оценивать адекватность действий последнего всенародно избранного… и то, что самая приоритетная аксиома была сформулирована полным ГГ, он тоже знать не мог.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64