Ведь к нам и сейчас прибывают люди. Нам нужно увеличивать население, мы вербуем рекрутов - в основном маргиналов, чтобы не привлекать внимания. Новички тоже сперва впадают в растерянность, ну а потом...
- Что потом?
- Приспосабливаются! А для тех, кто оказывается слишком недоверчивым или слишком проницательным, есть два пути. Если нам кажется, что с этим человеком имеет смысл искать разумного согласия, он узнает все то, что сейчас узнаете вы, и становится Посвященным. Если нет...
Ратомский умолк. Мальцев посмотрел на него с тревогой и проговорил с вопросительной интонацией:
- Тогда?
- Олег, - очень серьезно сказал Ратомский. - Каждое общество должно уметь защищать себя, а наше - в особенности.
Тягостная пауза повисла в комнате. Не желая углубляться в обсуждение проблемы социальной защиты, Мальцев спросил:
- И какова же структура вашего... Гм... Своеобразного общества?
- Она очень проста, - оживленно заговорил Ратомский, чувствуя облегчение от смены темы. - То же, что было при Сталине, почти механическая копия с незначительными отклонениями. Столица называется Москвой - вы сейчас находитесь во внутреннем городе, это наш Кремль - её окружают менее значительные города и поселки. Управление жестко централизовано. Во главе государства стоит сын генерала Тагилова, умершего в семьдесят пятом. Он почитается наравне со Сталиным и Тагиловым - отцом, которому, кстати, воздвигнут помпезный мавзолей... Потом вы сможете его осмотреть, это любопытно... Маркс, Энгельс и Ленин почитаемы тоже, но скорее по традиции, как древние патриархи. Во всяком случае, мы не держим в библиотеках их произведений... Главный репрессивный орган - НКВД...
- И ему хватает работы?
- Не так, чтобы очень. Иногда приходится ловить вымышленных шпионов несуществующих империалистических держав... Массовых чисток при дефиците населения мы себе позволить не можем, но в обществе необходимо поддерживать определенный градус ненависти и страха. Это основы управления... Надо учитывать и качество человеческого материала. Изначально в Фоксхол попали заключенные дальневосточных лагерей... Они и их потомство не всегда лояльны и законопослушны... А новое пополнение! Бомжи, проститутки, полубандиты для службы в НКВД! Мы стараемся отбирать лучшее из худшего, но знаете детский вопрос - "Можно ли сделать конфету из дерьма? - Можно, но это будет конфета из дерьма..."
Мальцев невольно улыбнулся.
- А искусство, наука?
- Искусство насквозь политизировано, и даже внутри этой идеологической клетки полно ограничений. Мы не поощряем создание высокохудожественных произведений в любом жанре. Во - первых, не очень ясно, как соединить высокое творчество и сталинизм. А во - вторых, незачем развивать народ интеллектуально и эстетически. В общем, обходимся почти без искусства, кроме примитивной жвачки. Что касается науки... О, вот об этом мы поговорим подробнее, и вы будете удивлены! Мы достигли впечатляющих успехов - в важных для нас областях. А прикладная наука, общий технологический прогресс в загоне, это нам ни к чему. Помните принцип бритвы Оккама?
- Не следует множить сущности сверх необходимости?
- Именно. Например, мы до сих пор пользуемся паровозами пятидесятых годов, а когда они выходят из строя, собираем такие же. У наших людей есть телевизоры, но самые элементарные, черно - белые. Зачем тратить время и силы на усовершенствование того, что и так служит вполне удовлетворительно? Подъем жизненного уровня населения не входит в нашу задачу.
Упоминание о паровозах вновь обратило мысли Олега к судьбе Кудрявцевой и Сретенского, но он рассудил, что само собой дойдет и до этого.
Вслух он сказал:
- Открытие Фоксхола уже настолько поразительно, что и не знаю, чем ещё вы сможете меня удивить...
Ратомский поднялся и подошел к столу.
- Возможно, - произнес он тоном фокусника, собирающегося извлечь кролика из шляпы, - то, что вы увидите сейчас, и не так впечатляет, как целый новый мир, и даже не один. Но для человечества - точнее, той его части, которой это открытие станет доступно - оно не менее важно, а может быть, и более.
Выдвинув ящик, Ратомский достал оттуда длинный нож с тяжелым лезвием (кажется, припомнил Мальцев, такие ножи называются "боло"). Левую ладонь Геннадий Андреевич распластал на столе, стиснул рукоятку ножа в правой руке и с размаху пригвоздил ладонь к столешнице. Хлынула кровь. Мальцев испуганно вскочил, опрокинув рюмку.
- Что вы делаете?!
Ратомский выдернул нож, отложил его в сторону и протянул к Мальцеву насквозь пронзенную руку. Олег отпрянул, почти не сомневаясь, что собеседник внезапно спятил. Э, да не сам ли Ратомский недавно говорил о высоком проценте психических расстройств в Фоксхоле?
Ужасная рана зарастала на глазах. Не прошло и минуты, как на ладони Ратомского остался лишь свежий шрам. Геннадий Андреевич продемонстрировал Мальцеву и тыльную сторону ладони. То же самое. Сквозная рана исчезла.
- Молниеносная регенерация, - выдавил Мальцев в полнейшем изумлении. Бог мой... Как вы этого добиваетесь?
Носовым платком Ратомский стер кровь со стола, бросил платок в корзину для бумаг, скрылся в туалетной комнате, где вымыл руки, вернулся и вновь уселся в кресло.
- Оцените, - буркнул он почему - то обиженно, словно Мальцев отнесся к его подвигу с пренебрежением. - Жуткая боль ради эффектной демонстрации. Ведь больно - то мне так же, как и самому обычному смертному человеку...
- Смертному? А вы что же, бессмертны?
- По - видимому, практически да.
Мальцев едва не фыркнул недоверчиво, но впечатление от увиденного было столь сильным, что удержало его от любых проявлений скептицизма.
- Но как? - только и смог вымолвить он.
- В общих чертах охотно расскажу, - ответил Ратомский, с кислой гримасой ощупывая шрам, - а вот ноу - хау - это самый охраняемый секрет Фоксхола... Бессмертие - это не шутка, Олег. Из вечных искушений человечества это, пожалуй, наиболее манящее. По - моему, доктор Фауст погиб как раз во время одного из опытов по созданию эликсира бессмертия...
- А вам, значит, удалось...
- Нам удалось, - кивнул Ратомский. - Мы называем этот препарат виталином - одновременно от латинского вита, жизнь, и в честь Владимира Витальева, разработавшего теорию и начавшего практические эксперименты.
- И что представляет собой виталин?
- Бесцветную жидкость, - усмехнулся Геннадий Андреевич. - А если кроме шуток... Вы слышали когда - нибудь о карбине?
- Где - то читал. Вещество с идеальной биосовместимостью, материал для изготовления киборгов. Если не ошибаюсь, возня с карбином происходила в Москве ещё в начале семидесятых. Из этой затеи так ничего и не вышло.
- Правильно. А Владимир Витальев, которого считали пропавшим без вести, оказался в Фоксхоле и продолжил работу здесь. О, мы не жалели средств и ресурсов! Вскоре был создан прототип будущего эликсира бессмертия - реакарбизон. Витальев применял низкотемпературный плазменный синтез и добивался воспроизводства в организме вещества, подобного карбину. Реакарбизон в несколько раз ускорял процесс регенерации поврежденных тканей, но он не был ещё настоящим виталином. Ведь мало одной регенерации, надо было выключить в организме программу старения и смерти, так называемый апоптоз.
- И Витальев сумел достичь этого?
- Увы, нет. Великого ученого постигла судьба Фауста в борьбе за бессмертие. Он испытал на себе недоработанный препарат и умер. Но его смерть не была напрасной, она помогла его ученикам обнаружить ошибку и довести работу до конца. Я не биолог, а физик, как и вы, поэтому объясню на пальцах. Внутри человеческой клетки имеются сорок шесть хромосом, которые обволакивает молекулярная структура теломераз. Этот фермент выполняет ту же функцию, что и наконечники на ботиночных шнурках - он не позволяет концам хромосом махриться. Каждый раз, когда клетка делится, наконечник становится короче. В молодых клетках теломераза достаточно, и наконечники восстанавливаются быстро. Но в стареющием организме, где включена программа апоптоза, теломераз практически отсутствует. Наконечники исчезают, хромосомы перепутываются, клетки перестают делиться... Человек умирает.
Итак, перед учениками Витальева стояла задача: победить апоптоз и найти способ клонирования гена теломераза - в технологии такого клонирования и допустил роковой просчет сам учитель. Принцип был верен, но все дело в кажущихся мелкими деталях... Два года потребовалось, чтобы сделать революционный шаг от реакарбизона к виталину. Но теперь мы имеем препарат, который не только уберегает человека от гибели в результате серьезного ранения, но и отодвигает на неограниченный, по - видимому, срок старость и то, что называлось естественной смертью.
- По - видимому?
- Ну, мы не можем наверняка утверждать, что подвергнутый действию виталина организм вообще никогда не умрет. Попросту прошло слишком мало времени, чтобы увидеть это воочию... И потом, вечность - категория скорее философская, нежели практическая. Ничто не вечно - ни Солнце, ни звезды. Но если виталин продлевает жизнь реального человека на тысячу, да хотя бы на триста, двести лет - разве этого мало? Нужно лишь регулярно делать иньекции - раз в месяц. А производство виталина у нас налажено хорошо...
- Двести лет - не мало, - согласился Олег. - Триста тем более. Но получается, что вы не вполне уверены в свойствах виталина?
Ратомский помрачнел. Олегу показалось, что задета чувствительная струна.
- Расчеты довольно точны, - сухо сказал он, - но когда имеешь дело не с компьютером, а с живым организмом, всегда остаются неясности. Например, Корнеев, один из учеников Витальева, пытался доказать, что...
Геннадий Андреевич внезапно умолк, точно сожалея о вырвавшихся последних словах. Мальцева очень интересовало, что именно пытался доказать Корнеев, но он понимал: из Ратомского не вытянуть ни слова сверх того, что он сам пожелает сообщить. Так как Геннадий Андреевич продолжал молчать, уставившись на рюмку, Мальцев решился - таки произнести следующее замечание:
- Вероятно, мгновенная регенерация спасает все же не во всех случаях. Допустим, при обширном поражении сердечной мышцы...
Не будучи уверен, что не вторгается по - прежнему в орбиту так изменившей настроение Ратомского темы, Олег говорил негромко и пожалуй, с робостью. Однако Геннадий Андреевич развеял его опасения. Он откликнулся почти воодушевленно, словно увидел в волнах спасательный круг и воспрял духом.
- На человеке этого, конечно, никто не проверял... Но эксперименты на животных дали поразительные результаты. Я сам видел мартышку, получившую пулю в сердце и выжившую... Видел и другую, которой взрывом снесло полголовы, раздробило кости, разорвало позвоночник на несколько частей... Она осталась глубоким инвалидом, но тоже выжила.
- Пулю в сердце? - недоуменно повторил Мальцев. - Как же можно выжить после такого? Ведь если сердце хоть ненадолго прекратит работу, лишенный кровоснабжения мозг погибнет... А регенерация хоть и быстра, но не мгновенна в буквальном понимании.
- Виталин действует разумно! - воскликнул Ратомский с тем суеверным восторгом, с каким, наверное, монахи прошлого возглашали "Чудеса Господни неисчислимы". - Да, разумно и очень изобретательно, как если бы обладал сознанием. Я присутствовал на вскрытии... Кстати, чтобы убить ту мартышку, пришлось применить декапитацию, приношу извинения за натурализм... То есть отрезать ей голову. Так вот, вскрытие показало интереснейшие вещи. Когда пуля прошла через центр сердца, вырвала клок мышцы, правая и левая стороны продолжали сокращаться самостоятельно, словно вместо одного сердца стало два. Это оказалось возможным благодаря тому, что активные начала виталина сразу произвели микроремонт на клеточном, а может быть, на молекулярном уровне. В дальнейшем же функции сердца восстановились полностью. Кроме того, мозг мартышки после остановки кровообращения в результате отделения от тела и следовательно, клинической смерти, жил не пять - семь минут, как обычно, а около часа.
- Потрясающие, - искренне сказал Олег. - Но что будет с человеком, если прекратить инъекции виталина?
- Да ничего не будет... Организм постепенно вернется к обычному режиму работы, вот и все. Более здоровым, чем раньше, человек не станет, но и в развалину тоже не превратится. Словом, Олег, добро пожаловать в клуб бессмертных...
- Что? Я не ослышался, вы приглашаете меня в клуб?
- На определенных условиях, конечно.
- Прежде чем обсуждать какие бы то ни было условия, - твердо заявил Мальцев, - я задам вопросы о Кудрявцевой и Сретенском. Живы ли они, где они? Могу ли я их видеть? Что с ними произошло?
Ратомский испытующе посмотрел на Олега и кивнул.
- Отвечу по порядку. Они живы и чувствуют себя, смею надеяться, неплохо. Они здесь, в Фоксхоле. Вы с ними увидитесь... Правда, на это нужно разрешение Гордеева, но думаю, вы получите его без проблем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
- Что потом?
- Приспосабливаются! А для тех, кто оказывается слишком недоверчивым или слишком проницательным, есть два пути. Если нам кажется, что с этим человеком имеет смысл искать разумного согласия, он узнает все то, что сейчас узнаете вы, и становится Посвященным. Если нет...
Ратомский умолк. Мальцев посмотрел на него с тревогой и проговорил с вопросительной интонацией:
- Тогда?
- Олег, - очень серьезно сказал Ратомский. - Каждое общество должно уметь защищать себя, а наше - в особенности.
Тягостная пауза повисла в комнате. Не желая углубляться в обсуждение проблемы социальной защиты, Мальцев спросил:
- И какова же структура вашего... Гм... Своеобразного общества?
- Она очень проста, - оживленно заговорил Ратомский, чувствуя облегчение от смены темы. - То же, что было при Сталине, почти механическая копия с незначительными отклонениями. Столица называется Москвой - вы сейчас находитесь во внутреннем городе, это наш Кремль - её окружают менее значительные города и поселки. Управление жестко централизовано. Во главе государства стоит сын генерала Тагилова, умершего в семьдесят пятом. Он почитается наравне со Сталиным и Тагиловым - отцом, которому, кстати, воздвигнут помпезный мавзолей... Потом вы сможете его осмотреть, это любопытно... Маркс, Энгельс и Ленин почитаемы тоже, но скорее по традиции, как древние патриархи. Во всяком случае, мы не держим в библиотеках их произведений... Главный репрессивный орган - НКВД...
- И ему хватает работы?
- Не так, чтобы очень. Иногда приходится ловить вымышленных шпионов несуществующих империалистических держав... Массовых чисток при дефиците населения мы себе позволить не можем, но в обществе необходимо поддерживать определенный градус ненависти и страха. Это основы управления... Надо учитывать и качество человеческого материала. Изначально в Фоксхол попали заключенные дальневосточных лагерей... Они и их потомство не всегда лояльны и законопослушны... А новое пополнение! Бомжи, проститутки, полубандиты для службы в НКВД! Мы стараемся отбирать лучшее из худшего, но знаете детский вопрос - "Можно ли сделать конфету из дерьма? - Можно, но это будет конфета из дерьма..."
Мальцев невольно улыбнулся.
- А искусство, наука?
- Искусство насквозь политизировано, и даже внутри этой идеологической клетки полно ограничений. Мы не поощряем создание высокохудожественных произведений в любом жанре. Во - первых, не очень ясно, как соединить высокое творчество и сталинизм. А во - вторых, незачем развивать народ интеллектуально и эстетически. В общем, обходимся почти без искусства, кроме примитивной жвачки. Что касается науки... О, вот об этом мы поговорим подробнее, и вы будете удивлены! Мы достигли впечатляющих успехов - в важных для нас областях. А прикладная наука, общий технологический прогресс в загоне, это нам ни к чему. Помните принцип бритвы Оккама?
- Не следует множить сущности сверх необходимости?
- Именно. Например, мы до сих пор пользуемся паровозами пятидесятых годов, а когда они выходят из строя, собираем такие же. У наших людей есть телевизоры, но самые элементарные, черно - белые. Зачем тратить время и силы на усовершенствование того, что и так служит вполне удовлетворительно? Подъем жизненного уровня населения не входит в нашу задачу.
Упоминание о паровозах вновь обратило мысли Олега к судьбе Кудрявцевой и Сретенского, но он рассудил, что само собой дойдет и до этого.
Вслух он сказал:
- Открытие Фоксхола уже настолько поразительно, что и не знаю, чем ещё вы сможете меня удивить...
Ратомский поднялся и подошел к столу.
- Возможно, - произнес он тоном фокусника, собирающегося извлечь кролика из шляпы, - то, что вы увидите сейчас, и не так впечатляет, как целый новый мир, и даже не один. Но для человечества - точнее, той его части, которой это открытие станет доступно - оно не менее важно, а может быть, и более.
Выдвинув ящик, Ратомский достал оттуда длинный нож с тяжелым лезвием (кажется, припомнил Мальцев, такие ножи называются "боло"). Левую ладонь Геннадий Андреевич распластал на столе, стиснул рукоятку ножа в правой руке и с размаху пригвоздил ладонь к столешнице. Хлынула кровь. Мальцев испуганно вскочил, опрокинув рюмку.
- Что вы делаете?!
Ратомский выдернул нож, отложил его в сторону и протянул к Мальцеву насквозь пронзенную руку. Олег отпрянул, почти не сомневаясь, что собеседник внезапно спятил. Э, да не сам ли Ратомский недавно говорил о высоком проценте психических расстройств в Фоксхоле?
Ужасная рана зарастала на глазах. Не прошло и минуты, как на ладони Ратомского остался лишь свежий шрам. Геннадий Андреевич продемонстрировал Мальцеву и тыльную сторону ладони. То же самое. Сквозная рана исчезла.
- Молниеносная регенерация, - выдавил Мальцев в полнейшем изумлении. Бог мой... Как вы этого добиваетесь?
Носовым платком Ратомский стер кровь со стола, бросил платок в корзину для бумаг, скрылся в туалетной комнате, где вымыл руки, вернулся и вновь уселся в кресло.
- Оцените, - буркнул он почему - то обиженно, словно Мальцев отнесся к его подвигу с пренебрежением. - Жуткая боль ради эффектной демонстрации. Ведь больно - то мне так же, как и самому обычному смертному человеку...
- Смертному? А вы что же, бессмертны?
- По - видимому, практически да.
Мальцев едва не фыркнул недоверчиво, но впечатление от увиденного было столь сильным, что удержало его от любых проявлений скептицизма.
- Но как? - только и смог вымолвить он.
- В общих чертах охотно расскажу, - ответил Ратомский, с кислой гримасой ощупывая шрам, - а вот ноу - хау - это самый охраняемый секрет Фоксхола... Бессмертие - это не шутка, Олег. Из вечных искушений человечества это, пожалуй, наиболее манящее. По - моему, доктор Фауст погиб как раз во время одного из опытов по созданию эликсира бессмертия...
- А вам, значит, удалось...
- Нам удалось, - кивнул Ратомский. - Мы называем этот препарат виталином - одновременно от латинского вита, жизнь, и в честь Владимира Витальева, разработавшего теорию и начавшего практические эксперименты.
- И что представляет собой виталин?
- Бесцветную жидкость, - усмехнулся Геннадий Андреевич. - А если кроме шуток... Вы слышали когда - нибудь о карбине?
- Где - то читал. Вещество с идеальной биосовместимостью, материал для изготовления киборгов. Если не ошибаюсь, возня с карбином происходила в Москве ещё в начале семидесятых. Из этой затеи так ничего и не вышло.
- Правильно. А Владимир Витальев, которого считали пропавшим без вести, оказался в Фоксхоле и продолжил работу здесь. О, мы не жалели средств и ресурсов! Вскоре был создан прототип будущего эликсира бессмертия - реакарбизон. Витальев применял низкотемпературный плазменный синтез и добивался воспроизводства в организме вещества, подобного карбину. Реакарбизон в несколько раз ускорял процесс регенерации поврежденных тканей, но он не был ещё настоящим виталином. Ведь мало одной регенерации, надо было выключить в организме программу старения и смерти, так называемый апоптоз.
- И Витальев сумел достичь этого?
- Увы, нет. Великого ученого постигла судьба Фауста в борьбе за бессмертие. Он испытал на себе недоработанный препарат и умер. Но его смерть не была напрасной, она помогла его ученикам обнаружить ошибку и довести работу до конца. Я не биолог, а физик, как и вы, поэтому объясню на пальцах. Внутри человеческой клетки имеются сорок шесть хромосом, которые обволакивает молекулярная структура теломераз. Этот фермент выполняет ту же функцию, что и наконечники на ботиночных шнурках - он не позволяет концам хромосом махриться. Каждый раз, когда клетка делится, наконечник становится короче. В молодых клетках теломераза достаточно, и наконечники восстанавливаются быстро. Но в стареющием организме, где включена программа апоптоза, теломераз практически отсутствует. Наконечники исчезают, хромосомы перепутываются, клетки перестают делиться... Человек умирает.
Итак, перед учениками Витальева стояла задача: победить апоптоз и найти способ клонирования гена теломераза - в технологии такого клонирования и допустил роковой просчет сам учитель. Принцип был верен, но все дело в кажущихся мелкими деталях... Два года потребовалось, чтобы сделать революционный шаг от реакарбизона к виталину. Но теперь мы имеем препарат, который не только уберегает человека от гибели в результате серьезного ранения, но и отодвигает на неограниченный, по - видимому, срок старость и то, что называлось естественной смертью.
- По - видимому?
- Ну, мы не можем наверняка утверждать, что подвергнутый действию виталина организм вообще никогда не умрет. Попросту прошло слишком мало времени, чтобы увидеть это воочию... И потом, вечность - категория скорее философская, нежели практическая. Ничто не вечно - ни Солнце, ни звезды. Но если виталин продлевает жизнь реального человека на тысячу, да хотя бы на триста, двести лет - разве этого мало? Нужно лишь регулярно делать иньекции - раз в месяц. А производство виталина у нас налажено хорошо...
- Двести лет - не мало, - согласился Олег. - Триста тем более. Но получается, что вы не вполне уверены в свойствах виталина?
Ратомский помрачнел. Олегу показалось, что задета чувствительная струна.
- Расчеты довольно точны, - сухо сказал он, - но когда имеешь дело не с компьютером, а с живым организмом, всегда остаются неясности. Например, Корнеев, один из учеников Витальева, пытался доказать, что...
Геннадий Андреевич внезапно умолк, точно сожалея о вырвавшихся последних словах. Мальцева очень интересовало, что именно пытался доказать Корнеев, но он понимал: из Ратомского не вытянуть ни слова сверх того, что он сам пожелает сообщить. Так как Геннадий Андреевич продолжал молчать, уставившись на рюмку, Мальцев решился - таки произнести следующее замечание:
- Вероятно, мгновенная регенерация спасает все же не во всех случаях. Допустим, при обширном поражении сердечной мышцы...
Не будучи уверен, что не вторгается по - прежнему в орбиту так изменившей настроение Ратомского темы, Олег говорил негромко и пожалуй, с робостью. Однако Геннадий Андреевич развеял его опасения. Он откликнулся почти воодушевленно, словно увидел в волнах спасательный круг и воспрял духом.
- На человеке этого, конечно, никто не проверял... Но эксперименты на животных дали поразительные результаты. Я сам видел мартышку, получившую пулю в сердце и выжившую... Видел и другую, которой взрывом снесло полголовы, раздробило кости, разорвало позвоночник на несколько частей... Она осталась глубоким инвалидом, но тоже выжила.
- Пулю в сердце? - недоуменно повторил Мальцев. - Как же можно выжить после такого? Ведь если сердце хоть ненадолго прекратит работу, лишенный кровоснабжения мозг погибнет... А регенерация хоть и быстра, но не мгновенна в буквальном понимании.
- Виталин действует разумно! - воскликнул Ратомский с тем суеверным восторгом, с каким, наверное, монахи прошлого возглашали "Чудеса Господни неисчислимы". - Да, разумно и очень изобретательно, как если бы обладал сознанием. Я присутствовал на вскрытии... Кстати, чтобы убить ту мартышку, пришлось применить декапитацию, приношу извинения за натурализм... То есть отрезать ей голову. Так вот, вскрытие показало интереснейшие вещи. Когда пуля прошла через центр сердца, вырвала клок мышцы, правая и левая стороны продолжали сокращаться самостоятельно, словно вместо одного сердца стало два. Это оказалось возможным благодаря тому, что активные начала виталина сразу произвели микроремонт на клеточном, а может быть, на молекулярном уровне. В дальнейшем же функции сердца восстановились полностью. Кроме того, мозг мартышки после остановки кровообращения в результате отделения от тела и следовательно, клинической смерти, жил не пять - семь минут, как обычно, а около часа.
- Потрясающие, - искренне сказал Олег. - Но что будет с человеком, если прекратить инъекции виталина?
- Да ничего не будет... Организм постепенно вернется к обычному режиму работы, вот и все. Более здоровым, чем раньше, человек не станет, но и в развалину тоже не превратится. Словом, Олег, добро пожаловать в клуб бессмертных...
- Что? Я не ослышался, вы приглашаете меня в клуб?
- На определенных условиях, конечно.
- Прежде чем обсуждать какие бы то ни было условия, - твердо заявил Мальцев, - я задам вопросы о Кудрявцевой и Сретенском. Живы ли они, где они? Могу ли я их видеть? Что с ними произошло?
Ратомский испытующе посмотрел на Олега и кивнул.
- Отвечу по порядку. Они живы и чувствуют себя, смею надеяться, неплохо. Они здесь, в Фоксхоле. Вы с ними увидитесь... Правда, на это нужно разрешение Гордеева, но думаю, вы получите его без проблем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54