23
Группа Котова вышла на квартиру Андрея Мезенцева, изучая связи людей, чьи телефоны имелись в записной книжке Бориса. Они подслушали уличный разговор одного из них с упоминанием о том, что некий Мезенцев уехал в отпуск. Котов умудрился и в этом отъезде заподозрить фрагмент таинственного замысла. Он распорядился установить непрерывную слежку за приятелем Градова, говорившем о Мезенцеве, познакомился с ним в баре, напоил и выудил адрес Андрея весьма прямолинейными вопросами, слегка закамуфлированными нехитрой легендой о поисках запропастившегося знакомого.
Градова засекли у подъезда, когда он возвращался вместе с Иллерецкой. Боевик по имени Саша подошел к машине Котова.
– Шеф, они в квартире – он и девчонка.
– Какая девчонка? – хмуро спросил Котов.
– А кто ее знает…
– Больше в квартире никого нет?
– Я туда не заглядывал.
– Так загляни! За что тебе деньги платят?
– Ох ты, – растерялся Саша. – А как?
– Это уж не моя забота. Хоть с дельтаплана, только не спугни их!
Саша ожесточенно почесал бритый затылок, прикидывая, как выполнить непростую директиву начальства. Он обогнул дом, поглядел снизу на окна квартиры – под таким углом рассмотреть что-либо было невозможно, но пожарная лестница проходила недалеко от крайнего окна. Недолго Думая Саша уцепился за нижнюю ступеньку, подтянулся и полез вверх, нимало не волнуясь о том, что его могут увидеть соседи. Подняться по пожарной лестнице – не нарушение закона.
Пожарная лестница представляла собой удобный пункт наблюдения. С нее открывался не только вид сквозь окно кухни, но и обзор через другие окна, хотя и частичный. Повисев с пару минут, Саша спустился вниз и доложил Котову:
– Разведка с пожарной лестницы, шеф. Они вдвоем
– Точно вдвоем?
– Ну, если еще кто-то не прячется под диваном или в шкафу, – передернул плечами Саша.
– Ладно, иди позови Геннадия и Костю. Боевик отправился исполнять поручение, а Котов достал сотовый телефон и набрал номер Бека.
– Генрих Рудольфович, это Котов. Я нашел их.
– Кого «их»? – прозвучало в трубке.
– Градова… С ним девица, их только двое в квартире.
– Что за девица?
– Не знаю, – растерянно сказал Котов.
Генрих Рудольфович помолчал, он вспомнил о девушке с дачи Калужского. Не она ли? Так или иначе, брать нужно обоих. Он отдал приказ и спросил:
– Справитесь? Это Градов!
– Нас четверо, их двое. Время для операции – лучше не придумаешь, рабочий день. Проводим молниеносный рейд без шума и пыли. Скоро они будут у вас.
– Добро. – Бек сразу же прекратил разговор.
– Получен новый приказ Генриха Рудольфовича, – сообщил Котов подошедшим боевикам. – Градова и девчонку живыми не брать.
– С концами? – обрадовался Геннадий, туповатый малый, любитель убийств.
– Да, обоих.
– Но, шеф, – произнес Саша, – раньше Генрих Рудольфович велел во что бы то ни стало захватить Градова, а не убрать его.
– То было раньше. – Котов грозно сверкнул глазами. – Ты что, сомневаешься?
– Простите, шеф, – потупился Саша. Котов шел на предельный риск, но выбора не было. Нельзя допустить, чтобы Градов поведал Беку о подлинных обстоятельствах своего побега, это верная смерть. Котов с самого начала совершил ошибку, обманув босса. Генрих Рудольфович, пожалуй, мог бы простить малодушие, но ложь – никогда. Коготок увяз – всей птичке пропасть, и вот теперь Котов вынужден действовать за гранью фола. Его единственный шанс на выживание – перестрелять боевиков, как только они ликвидируют Градова и девушку, потом быстро инсценировать гибель всех пятерых в схватке, для пущей убедительности легко ранить себя и вернуться к Беку. Иного пути нет. Котов сжег мосты, когда передал парням ложный приказ.
– Костя, – заговорил Котов глухим, словно бы простуженным голосом, внутренне деревенея от страха. – Ты специалист по замкам, тихонько откроешь дверь. Саша – на пожарную лестницу. Гена, ты со мной, оружие наготове. Если они окажутся сразу в зоне видимости, стреляй, если в другой комнате под защитой стены – бросай в дверь гранату.
– Много шума, – поморщился Геннадий. – Я удавочку люблю…
– Я тебе покажу удавочку! Помните, Градов очень опа­сен. Нельзя дать ему выстрелить хоть раз, он не промахивается. А шум… Ерунда. Вся операция плюс отход – «мгновения, мгновения», как у Штирлица. – Котов вытащил из потайного кармана швейцарский «ЗИГ-Зауэр», отличный, удобный пистолет с полностью снаряженным магазином на тринадцать патронов, переложил его в боковой карман пиджака. – Пошли, – скомандовал он.
24
Когда окровавленный, контуженный Курбатов в рубашке с закатанным рукавом, с перевязанной рукой и повязкой на голове предстал перед генерал-лейтенантом Василием Тимофеевичем Никитиным, тот долго молчал. Он даже не предложил Курбатову сесть. Выслушав сжатый, но исчерпывающий доклад, Василий Тимофеевич позволил себе лишь одно замечание:
– Как же вы намеревались управлять вашими дэйнами, если не смогли справиться с девчонкой?
Курбатов ничего не ответил, стоя под пронизывающим взглядом начальника. Что он мог сказать? Он мечтал поскорее очутиться дома, в постели, выпить коньяку, забыться…
– Идите. – Жест Никитина выглядел так, будто он сгонял муху со стола. – С вами я разберусь позже, а сейчас по вашей милости у меня хватает дел.
В машине по дороге домой Алексей Дмитриевич вспо­минал презрительный тон генерал-лейтенанта и гадал, что же его ждет? Позорная отставка? Не расстрел же… Впрочем, расстрел – это слишком патетично, то ли дело автомобильная катастрофа.
Наутро за ним приехали. Курбатов готовился к вызову и сделал все, чтобы не казаться жалкой побитой собачонкой. Повязку с головы он снял, бинт на руке скрывался под рукавом отутюженного кителя. Рана не слишком болезненная, пуля задела только мягкие ткани, миновав кость.
Встреча с начальником прошла совсем не так, как ожидал и опасался Курбатов. Прежде всего Алексея Дмитриевича удивило то, что в кабинете Никитина находился подполковник Свиридов. Словно ничего не случилось, Никитин приветствовал генерала и указал ему на кресло. Кур­батов сел.
– Подполковник рассказывает любопытные вещи, – произнес Никитин обычным ровным голосом. – Послушайте. Прошу изложить все сначала, подполковник.
– Выполняя приказ о ликвидации Иллерецкой, – Свиридов в меру преданно смотрел на Никитина, – я поручил это дело одному из наших лучших независимых оперативни­ков…
«Независимые оперативники, – мелькнуло в голове у Курбатова, – звучит куда элегантнее, чем наемные убийцы».
– … Сергею Бакшутову, – продолжал подполковник, – действовавшему под моим непосредственным руководст­вом. Был разработан план устранения объекта в переулке, являвшемся кратчайшим путем объекта… Иллерецкой от выставочного зала домой. Людей там, как правило, мало, удобные пути отхода. Конечно, нами были рассмотрены и другие возможности. Например, в ее подъезде, но там, к сожалению…
– Короче, – бросил Никитин.
– Слушаюсь. План не удался, Василий Тимофеевич. В переулке Бакшутова убили очень точным выстрелом в спину, прямо в сердце, а Иллерецкая исчезла. С тех пор она не появлялась ни дома, ни на выставке, ни в других местах, известных нам. Она также не обращалась ни с какими заявлениями в правоохранительные органы.
– Дальше, – потребовал Никитин.
– Об экспертизе?
– Да.
– Экспертиза пули, извлеченной из тела Бакшутова, показала, что она имеет калибр семь целых шестьдесят пять сотых миллиметра и свинцовый сердечник в латунной оболочке. Произведена в Чехии. Такие пули используются в чешских пистолетах-пулеметах «скорпион».
Курбатов завозился в кресле, пожалел, что нет сигарет, да и как закуришь при некурящем Никитине?
Речь Свиридова плавно текла по проложенному руслу.
– После перестрелки на даче Калужского с места происшествия были изъяты три таких пистолета-пулемета, что не соответствует числу опознанных впоследствии трупов боевиков мафии, которых было пять. Если предположить, что два недостающих автомата похищены Пантерой…
– «Скорпион» был у нее в «Террариуме», – вмешался Курбатов.
– Спасибо, подполковник, – кивнул Никитин. – Подождите в приемной.
Свиридов щелкнул каблуками и вышел. Курбатов выжидательно посмотрел на генерал-лейтенанта.
– «Скорпион», – повторил Василий Тимофеевич. – Кому, кроме Пантеры, было выгодно спасти Иллерецкую?
– Вы хотите сказать, что Пантера каким-то образом разыскала Иллерецкую и…
– Да, – произнес Никитин. – Вам дается шанс реабилитироваться, Алексей Дмитриевич. Мы не знаем, где скрывается Иллерецкая, что рассказала ей Пантера и как эта бомба замедленного действия может сработать в дальней­шем. Не исключаю даже, что Пантера передала Иллерецкой информацию по «Коршуну», скопированную в «Террариуме».
– Едва ли, – возразил Курбатов. – Целью Пантеры было уничтожить проект, а не способствовать распространению информации.
– А стилет? Фотографии внутреннего лезвия?
– Блеф.
– Но внешнее лезвие не найдено. И оно, и фотографии могут быть у Иллерецкой.
– Нет никаких фотографий, Василий Тимофеевич. А лезвие валяется где-нибудь на дне речки.
– Я предпочитаю достоверные факты, Алексей Дмит­риевич. Ваша задача – как можно скорее найти Иллерецкую и доставить в этот кабинет для допроса.
– Да, Василий Тимофеевич. А как быть с Джеком Слейдом?
– Сами решайте. Я вас не смещал, вы остаетесь руководителем проекта «Коршун» до тех пор, пока проект не закрыт мной лично. Надеюсь, вы заинтересованы в том, чтобы он и не был закрыт.
– Я сделаю все, что смогу, и даже больше. Но я не верю, что…
– Верить или не верить можно в Бога, ибо его существование недоказуемо. Мне нужны факты.
25
Градов резко отстранил Ольгу в глубь комнаты, в его руке появился пистолет. Девушка молча протянула Борису «скорпион», но он оттолкнул автомат, взглядом дав понять, что это оружие пригодится ей самой.
Входная дверь разверзлась, подобно вратам ада, и в прихожей возник Геннадий, за ним маячили Котов и Саша. Как всегда в предвкушении убийства, Геннадий хищно ухмылялся. Едва завидев через приоткрытую дверь комнаты фигуру Бориса, он выстрелил, но за долю секунды до того Градов успел отшатнуться. Буквально следуя инструкциям Котова, Геннадий метнул гранату и укрылся от осколков за стеной.
Градов пнул дверь ботинком, вложив в удар всю силу. Граната отлетела от захлопнувшегося дверного полотна, завертелась на полу гостиной. Если бы она взорвалась здесь, от боевиков и Котова осталось бы мокрое место, отступить на лестницу они уже не успевали. Котов моментально принял решение. Он шагнул вперед, подставил Геннадию подножку и толкнул его прямо на гранату. Под животом упавшего убийцы ухнул взрыв, превративший комнату в подобие анатомического театра. Во всей квартире вылетели стекла, осколок рассек физиономию Саши, торчавшую за кухонным окном. С оглушительным хлопком лопнул кинескоп телевизора, Котов и Константин попали в нокдаун. Выйти из него им помогла лишь воля к жизни. Взрывная волна распахнула дверь в комнату. Борис тут же снова закрыл ее.
Ольга из-за двери дала длинную автоматную очередь наугад, опустошив магазин до последнего патрона. Две пули, попав почти в одну и ту же точку, снесли Константину полчерепа. Боевик рухнул навзничь.
План Котова исполнялся даже слишком хорошо, да не с той стороны. Котов оказался наедине с двумя вооруженными противниками – Саша не мог поддержать шефа огнем из окна кухни. Но и его, Сашу, Котову надо было ликвидировать. Тщательно прицелившись, Котов всадил пулю в глаз единственного выжившего боевика. Голова Саши исчезла, снизу раздался звук тупого удара, как от падения мешка с песком.
Ошалевший от страха Котов посылал пулю за пулей в дверь комнаты, пока не кончились патроны и «ЗИГ-Зауэр» не лязгнул впустую. Он добился только того, что изрешетил компьютер Мезенцева.
Котов отшвырнул пистолет и потянулся за оружием Геннадия. К этому времени дверь комнаты стала напоминать решето, и Борис видел действия Котова сквозь многочисленные пулевые отверстия. Он не был уверен, что того не страхует кто-то еще, но уже почти не сомневался, что Котов остался один – и, если не воспользоваться шансом сейчас, можно опоздать навсегда. Едва Котов наклонился, чтобы поднять окровавленный пистолет, Борис рывком открыл дверь и направил на него «ТТ».
– Не стреляйте, – пробормотал Котов, очень медленно выпрямляясь.
– «Я сделаю все, что вы хотите, только не стреляйте»? – передразнил Борис. – У вас на редкость однообразный ре­пертуар. Пора бы выучить новую песню. Где ваша машина?
– Там, на улице…
– Сколько еще ваших людей поблизости?
– Клянусь, никого. Я убил двоих, я хотел спасти вас…
– Прямо ангел-хранитель, – усмехнулся Борис. – Оля, идем скорее!
Иллерецкая отбросила бесполезный «скорпион». Увидев труп Константина с расколотым черепом и то, что осталось от Геннадия, она испытала сильнейший приступ тошноты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53