– Если у них все схвачено, – с горечью проговорила Иллерецкая, – зачем тратить время на охоту за мной?
– Абсолютная безопасность проекта – прежде всего. Но вы в любом случае были обречены. Текущий этап исследовательской программы должен был завершиться через месяц, после чего предполагалось уничтожить экспериментальный материал – вас и меня. Они не могли оставить вас в живых, Оля. Без вас их рабочие журналы, компьютерные файлы, медицинские карты – всего лишь неподтвержденная информация, попади она в руки их против­ников. А вы – контрольный объект.
– Тогда проще было и меня держать в этом самом… террариуме.
– Но смысл иметь контрольный объект они видят именно в том, что он… вы живете в обществе! Вы что, так и не поняли сути «Коршуна»?
– Да все я поняла, – отмахнулась Иллерецкая. – Кроме одного: что нам делать?
– Сначала попытаться найти стилет.
– В Каире? – усмехнулся Борис.
– Нет, не в Каире. Он в Москве или где-то рядом.
Борис намеревался выразить удивление, но не успел, потому что Иллерецкая не унималась – впрочем, речь ведь шла о ее жизни.
– Представьте, – сказала она Тане, – что меня убили и похоронили, и вдруг объявляетесь вы. Разве ЭТО – не доказательство?
– Оля, родственников у вас здесь нет, никто не станет глубоко копать и добиваться эксгумации. Если бы положение обострилось до крайности, попросту объявили бы, что я – это вы, только…
– Свихнулась?
– Ну да. А погибла совсем другая девушка. Не сомневайтесь, у них многое продумано, есть тактические схемы для самых различных возможных ситуаций. Многое, но не все. Не всемогущи же они!
– Так что со стилетом, Таня? – Борис снова попытался повернуть разговор в практическое русло.
– В поисках стилета Джек Слейд прибыл в Россию. Ну, тут длинные цепочки… «Коршуны» получили аудиозапись беседы с археологом и другие сведения от шпиона в окружении Слейда. Чтобы не допустить конкуренции, возникновения аналогичных проектов за рубежом, да просто появления где-то доказательств реальности репликации, вдогонку за Слейдом устремился их человек, полковник Лысенко. Мне удалось сесть ему на хвост. А на даче…
– На даче Калужского! – воскликнул Борис. – Так вот в чем дело!
– Калужского?
– Профессора. Вы не знали? Ну, не важно. Вы уверены, что Слейд искал стилет на даче Калужского?
– Настолько же, насколько в этом был уверен Лысенко.
– Дьявольщина! Вот оно!
– Чему ты так обрадовался? – спросила Иллерецкая.
– Египет! Ты забыла, как называлась директория в компьютере профессора? «Египет». А файл – «EGY». Сти­лет был у Калужского, понимаешь? Он расшифровал криптограмму и заложил данные в файл! Вот из-за чего напряглась мафия!
– Но как они могли узнать об этом? – удивилась Ольга.
– Да шут их знает. Какая разница…
– Подождите, Борис, – взмолилась Таня. – Если ваша догадка верна, это исключительно важно.
– Еще бы!
– Вопрос в том, жив ли профессор или во время перестрелки…
– Отвечаю сразу: профессор убит. Но не на даче, а раньше.
– Убит?
– Да. Я приехал на дачу в надежде встретиться с его сыном, студентом, и разузнать что-либо о секретном файле, но пришлось уносить ноги.
– Сын Калужского, возможно, знает про стилет, – предположила Таня. – Вам известен его адрес?
– Известен, а толку? По-вашему, мафия и «коршуны» ушами хлопают?
– И все-таки мы обязаны поговорить с ним. А вот файл, Борис, лучше стереть без промедления.
– Дудки! Это мое дело… и мое оружие. Я раскопаю пароль и утру нос Генриху Рудольфовичу.
– Кому?
– Крестному папе этой мафии. А как поступите вы, Таня, если найдете стилет?
– Очень просто. Стилет состоит из двух частей. Одна из них послужит мне пропуском в «Террариум». «Коршуны» панически боятся утечки, поэтому вся информация о проекте сконцентрирована там – в компьютерах, в сейфе, на кубке. И в голове Колесникова. Я уничтожу информацию. И Колесникова тоже…
– И Колесникова? – нахмурился Борис.
– Да.
– Убьете человека?
– Ну конечно. Убила же я Лысенко.
– Как хотите, а я вам тут не помощник, – твердо заявил Борис. – Перестрелка, схватка – это одно, хладнокровное убийство – совсем другое. На меня можете не рассчитывать.
– Я на вас и не рассчитываю, – ледяным тоном отрезала Таня.
– Поищите другой выход, – принялся убеждать ее Бо­рис. – Давайте похитим Колесникова, уговорим его отказаться от проекта.
– Даже если бы это было возможно, – со вздохом сказала Таня, – его заставят взяться за проект снова. Мне очень жаль, Борис, но своего решения я не изменю. Я попыталась бы и без стилета, просто сообщив им, что я нашла его, да как знать, не у них ли он уже? И часть настоящего стилета – довод надежнее слов. Я взорвала машину Лысенко, стилет мог быть и там… Но в этом нужно убедиться и начать надо с сына профессора.
В комнате воцарилось молчание. Таня сидела неподвижно, глядя прямо перед собой. Иллерецкая нервно курила очередную сигарету. Градов барабанил пальцами по кнопкам магнитолы.
– Мы все устали, – произнес он наконец. – Давайте пока обсудим вопрос попроще. Рискнем переночевать здесь или поищем другое убежище?
– Какое? – пожала плечами Иллерецкая.
– Вокзал, чердак, теплотрассу…
– Вот сам и ночуй в теплотрассе! – возмутилась Ольга. – Я так полагаю, что «коршуны» об этой квартире не знают. Если бы знали, давно были бы здесь. А твоей дурацкой мафии я не боюсь. Пусть только сунутся – получат по пуле в каждую башку персонально от меня.
– Ну, ты даешь, Оля, – улыбнулся Борис. – Кажется, ты быстро усваиваешь правила игры. Иллерецкая показала Градову язык.
18
Антона не выписали из института Склифосовского – он сбежал. Ему страшно надоели палаты, больные, медсестры и санитарки.
Перевязанная рука скорее ныла, чем болела, и Антону не терпелось оказаться дома, в покое, хотя бы относительном, и в одиночестве, а главное – выпить водки. От этого желания даже зубы ломило. Нет, Антон не был выпивохой, напротив, он пил довольно редко, но обрушившиеся на него несчастья властно требовали анестезии.
И еще хотелось послушать музыку. «Панасоник» украли, но у Антона оставался древний катушечный «аппарат» на «конной тяге», который он не включал много лет. Теперь Антон вытащил его из-под дивана, зарядил осыпающейся пленкой с «Темной стороной Луны» группы «Пинк Флойд» и, перекрестившись, запустил. К его изумлению и радости, магнитофон зарычал, затрясся, запыхтел – и все-таки завелся.
«Пинк Флойд» как раз допели песню про деньги, а в бутылке «Столичной» изрядно поубавилось, когда в дверь позвонили. Хмель мигом вылетел из головы Антона. Он остановил пленку, прошел в прихожую и громко осведомился из-за металлической двери:
– Кто это там?
– Антон, это вы? Откройте, мне нужно поговорить с вами! Я приезжал к вам на дачу… такой в очках, высокий, помните? У меня еще дискету требовали.
Антон помнил это, как помнил и беседу с мистером Долтоном. Он открыл дверь. На пороге стоял юноша в очках, а за его спиной – две совершенно одинаковые девушки.
– Проходите, – неуверенно проговорил Антон.
Поначалу Борис намеревался идти к Антону один, но натолкнулся на упорное сопротивление девушек. В результате ему пришлось уступить, и они отправились втроем. Пистолет лежал в кармане куртки Бориса, автоматы – в Таниной сумке.
– Я Борис Градов, – представился Борис. – Это Оля и ее сестра Таня. Они… мм… помогают мне.
– Очень приятно, – сказал Антон. – Присаживайтесь… Выпить хотите?
– Нет, спасибо, – ответил за всех Борис. Антон сел на диван, скрестил руки на груди.
– Тогда задавайте ваши вопросы, попробую ответить.
– Вопросов два. – Борис отодвинул занавеску на окне, выглянул на улицу. – О стилете и о секретном файле.
– А ответ у меня один: ничего не знаю.
– Простите, Антон, почему вы держитесь со мной как-то… агрессивно?
– Потому что у вас не варит котелок! Вы забыли, как те джентльмены грозились пристрелить меня первым, если я не выдам пароля к файлу? Так неужто я молчал бы, если бы знал? Я не самоубийца и понятия не имел о том, что отец написал какой-то секретный файл. О стилете – тем более.
– Ну хорошо. – Борис сел на стул, достал сигареты. – Курить можно?
– Да ради бога. И мне дайте.
– Вы не в курсе дела, это ясно. – Борис протянул Антону пачку. – Но давайте вспоминать вместе, может быть, мы установим какие-то детали, которые наведут на след.
– А кто вы, чтобы устанавливать? – снова ринулся в атаку Антон. – Да кто бы вы ни были… Это стилет Левандовского, пусть он и вспоминает.
– Кто такой Левандовский? – быстро спросил Борис.
– Тот, что был на даче… друг отца, египтолог.
– Это тот, которого убили, пусть вспоминает?
– Нет, другой, живой и невредимый. Вроде бы он передал отцу стилет.
Борис взглянул на Таню. Она едва заметно кивнула.
– Но вы никогда не видели этого стилета? – напирал Борис.
– Нет.
– Следовательно, логично допустить, что его не видели и люди, ограбившие вашу квартиру.
– А откуда вы знаете об ограблении?
– Ваша соседка сказала. Она мне и объяснила, как на дачу проехать. Но вернемся к стилету. Ваш отец мог где-то спрятать его.
– Повторяю, мне ничего не известно! Спрашивайте Левандовского. Может быть, они с отцом это обсуждали. Но вряд ли, зачем бы тогда потом они спрашивали меня…
– А как найти Левандовского?
– Охотно дам его адрес, чтобы вы оставили меня в покое!
Пока Антон разыскивал бумагу и ручку, взгляд Бориса блуждал по стенам квартиры, где висели портреты разныхвыдающихся личностей. Чтобы разрядить обстановку, Бо­рис указал на один из них.
– Антон, а кто этот явный буржуин?
– Этот? Луи Пастер, творец хорошего пива.
– Да ну? А вот этот?
– Антониони, итальянский режиссер.
– Вы увлекаетесь кинематографом?
– Да, но больше русским. Мои боги – Сокуров, Тарковский. Антониони – страсть отца. Его фильм «Блоу-ап» отец мог смотреть бесконечно. Это была его любимая кассета… Куда же ручка запропастилась? А, вот она. Получайте адрес Левандовского. Зовут его Илья Владимирович.
– Спасибо. – Борис спрятал листок в карман.
– И… приношу извинения за резкость. Но я действительно не в силах вам помочь…
Борис видел, что Антон колеблется, будто собирается сказать еще что-то, но не решается. Калужский поочередно смотрел то на девушек, то на Бориса.
– Борис, могу я поговорить с вами наедине? Всего несколько минут. Дамы не рассердятся?
– Мы пока посплетничаем, – успокоила его Ольга.
– Пойдемте в кабинет отца.
Плотно закрыв за собой дверь кабинета, Антон повернулся к Борису.
– Когда я лежал в больнице, ко мне приходил один человек. Он интересовался вами. Нет, он с вами не знаком, но вы видели его на даче. Тот, похожий на Бонда из «Золотого глаза».
– На Пирса Бросмана? Да, помню. – Борис вспомнил и то, как «похожий на Бонда», пропустив его через балкон, вырубил преследователя.
– Это англичанин, его зовут Стэн Долтон. Он предполагал, что вы найдете меня, и я обещал передать вам его просьбу.
– Просьбу?
– Просьбу позвонить ему, а также следующее: «Я не рассчитываю, что он позвонит сразу. У него нет оснований доверять мне. Но он попал в скверную историю, и она будет становиться все хуже. В конце концов у него не останется иного выхода, кроме как позвонить. Это не идеальный выход, но лучший из существующих». Таковы его слова, а вот номер телефона, написанный им собственноручно.
Борис взял протянутый Антоном листок.
– И это все? Он не сказал зачем…
– Нет. Это все.
– Что ж, благодарю. – Борис двинулся к двери, но Антон окликнул его.
– Борис!
– Да?
– Вы можете объяснить, что все это значит? «Могу, – подумал Борис, – хотя бы частично. Но к чему вам, господин Калужский, лишняя головная боль?» Вслух он произнес:
– Я многого не знаю. Но, поверьте, не так страшен черт, как его малюют. – Святая ложь во спасение. Борис открыл дверь в гостиную. – Идемте, – обратился он к Тане и Ольге. – Еще раз спасибо, Антон.
На улице Борис рассказал девушкам о сообщении Антона и продемонстрировал листок с телефонным номером.
– Это московский телефон Джека Слейда, – заявила Таня. – Долтон – его псевдоним.
– Ага… Мистер Слейд хочет вступить в клуб. Не назначить ли ему приемный экзамен?
– Не сейчас, – ответила Таня. – На очереди Левандовский.
К Левандовскому отправились на метро. По дороге Бо­рис упорно молчал. Его не покидало ощущение, что в разговоре с Антоном прозвучало что-то важное, даже ключевое, а он никак не мог сообразить, что именно. Снова и снова вспоминал он все подробности недолгой беседы. Что же, что?
На звонок в квартиру Левандовского никто не отозвался.
– Подождем? – не то спросил, не то предложил Борис.
– Подождем, – согласилась Таня, – но не на улице. Поднимемся по лестнице и подождем на площадке – из окна увидим, кто входит в подъезд.
Левандовский прибыл через час. Когда он вставлял ключ в замочную скважину, Борис тихо позвал:
– Илья Владимирович! Ученый вздрогнул.
– Кто, кто… – забормотал он. – О! Это вы…
– Я, – подтвердил Борис.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53