Король резко захлопнул за ним дверь, затем опустился на стул и уставился в огонь, играющий в камине.
– В этом деле, ваше святейшество, вы – монарх, а я – подданный, – сказал он. – Я подвергну лорда Даннина любому наказанию, которое потребует Богиня, но как человек я прошу вас оставить жизнь моему брату. – Он сделал паузу и тяжело сглотнул. – По закону я должен выпороть человека, посмевшего посягнуть на жрицу. Публично выпороть, а потом повесить.
Гвенивер села и сжала дрожащие руки. Она насладится каждым ударом, который нанесет ему палач. Ей доставит радость увидеть, как он дергается в петле. Внезапно она почувствовала, как за ее спиной собирается Богиня. Она ощутила холодное темное присутствие, как зимний ветер, проникающий сквозь окно. Гвенивер поняла, что если использует священные законы ради личной мести, то совершит богохульство. И таким же нечестивым деянием будет отказаться от священной мести ради короля. Она воздела руки и молча взмолилась к Богине, пока Глин неотрывно смотрел в огонь и ждал.
Все люди в большом зале знали, что случилось что-то ужасное, когда испуганный паж вбежал на возвышение и схватил короля за руку. После того, как Глин ушел, члены боевых отрядов и господа благородного происхождения шепотом стали строить предположения. Что же такого могло случиться, чтобы парень начисто забыл о правилах этикета? Рикин считал, что это не его дело, и продолжал пить. Он не сомневался, что достаточно скоро все и так узнают. Народ как раз стал успокаиваться, когда между столами пробрался лорд Олдак и похлопал его по плечу.
– Пойдем со мной, капитан. Советник Саддар хочет поговорить с тобой.
Саддар стоял внизу лестницы и потирал руки.
– Случилась ужасная вещь, капитан, – сказал советник. – Лорд Даннин попытался изнасиловать леди Гвенивер.
Рикин почувствовал себя, как мертвый лист, вмерзший в лед.
– Я думал, что тебе следует знать, – продолжал старик. – Меня откровенно пугает то, что наш сеньор может простить его и правосудие не свершится. Если так случится, пожалуйста попроси свою госпожу, чтобы она избавила город от проклятия Богини.
– Послушай, старик, – рявкнул Рикин. – Если наш сеньор попытается выкрутиться, то я сам убью ублюдка.
Олдак и Саддар быстро обменялись улыбками. Рикин побежал вверх по лестнице, бросился по коридору и столкнулся с двумя стражниками перед дверью Гвенивер.
– Ты не можешь войти. Там король.
Рикин схватил одного стражника за плечо и оттолкнул к стене.
– Хоть сам демон! Я должен увидеть свою госпожу.
Когда второй стражник попытался задержать его, дверь распахнулась. Там стояла Гвенивер, бледная, потрясенная.
– Мне показалось, что я услышала твой голос, – сказала она. – Заходи.
Когда Рикин вошел, то увидел, как король поднимается со стула. Никогда раньше ему не доводилось находиться так близко с этим могущественным человеком. Рикин опустился на колени.
– Почему ты прибежал? – спросил Глин. – Откуда ты узнал о случившемся?
– Мне сказал об этом советник Саддар, сеньор. Вы можете приказать меня высечь за то, что я ворвался без разрешения, но я должен был убедиться собственными глазами, что с моей госпожой все в порядке.
– Несомненно, – Глин бросил взгляд на Гвенивер. – Это был советник Саддар?
– И лорд Олдак, – добавил Рикин.
Гвенивер смотрела в пол и напряженно думала. По тому, как прямо она держала спину, и холодной силе в глазах Рикин знал, что Богиня сейчас владеет ею.
– Скажи мне кое-что, капитан, – обратился к нему король. – Как ваши люди отнесутся к этой новости?
– Сеньор, я не могу говорить за людей лорда Даннина, но мои люди и я сам готовы бороться с самим демоном, чтобы защитить честь нашей госпожи. Мы просто не можем принять это спокойно.
– В особенности, когда советник всех заводит, сеньор, – сказала Гвенивер. – Знаете ли, мне кое-что стало ясно относительно советника Саддара – хотя мы никогда не сможем ничего доказать.
– Правда? – Глин посмотрел на Рикина. – Оставь нас.
Рикин поднялся, поклонился и вышел из комнаты.
Он провел долгую беспокойную ночь, ворочаясь на койке и думая о том, что между собой решают король и его госпожа.
Утром за ним в казарму пришла Гвенивер. По ее особой просьбе Рикину разрешили присутствовать на суде в зале для приемов. На возвышении сидел Глин в церемониальных одеждах, с золотым мечом в руке. Четверо советников, включая Саддара, стояли за его спиной, а два священника культа Бела находились справа. Свидетели разместились у подножия, и Гвенивер – среди них. При звуке серебряного рожка четверо стражников ввели Даннина. Судя по темным кругам под глазами, он не спал всю ночь. «Хорошо, – подумал Рикин. – Пусть ублюдок испробует возмездие до последней горькой капли.»
– Мы рассматриваем обвинение в святотатстве, – объявил Глин. – Лорд Даннин обвиняется в попытке обесчестить Гвенивер, леди и жрицу. Пусть выступят свидетели.
– Сеньор, – сказал Даннин. – Разрешите мне избавить вас от этого. Я признаю себя виновным. Просто выведите меня отсюда и убейте. Если я когда-либо был вам полезен, сделайте это сейчас и быстро.
Глин смотрел на него ледяными глазами, словно на незнакомца. Саддар улыбнулся себе под нос.
– Леди Гвенивер, – обратился к жрице король. – Выйдите вперед.
Гвенивер приблизилась к подножию трона.
– Мы предлагаем вам выбор возмездия. Обратитесь за советом к Богине. Как Она желает наказать лорда Даннина? Смерть или изгнание? Мы лишим лорда Даннина всех прав, званий и привилегий, он покинет наши земли. Мы оставим себе его ребенка, который будет воспитываться, как наш сын. Маленький мальчик не должен разделять позор своего отца. Этот приговор сохранит ему жизнь только потому, что преступление не было доведено до завершения. Если Богиня желает по-другому, то мы дадим ему пятьдесят ударов плетью, а затем повесим на рыночной площади города Кермора. Говорите от имени своей Богини и объявите наказание этому человеку.
Хотя Рикин знал, что она собирается сказать, он восхитился тем, как торжественно и глубокомысленно выглядит Гвенивер, притворяясь, что обдумывает вопрос. Когда Саддар начал догадываться о том, что сейчас услышит, создалось впечатление, словно у него рот наполнился уксусом. Наконец Гвенивер поклонилась королю.
– Богиня выбирает изгнание, сеньор. Преступление серьезно и по сути своей это святотатство, однако Богиня может быть милостивой, если в преступлении добровольно сознаются и если преступника довели до безумных действий не зависящие от него обстоятельства.
Она сделала паузу и встретилась взглядом с Саддаром. Старик сильно побледнел.
– Значит решено, – Глин высоко поднял золотой меч. – Таким образом мы объявляем вышеупомянутый приговор об изгнании Даннина. Отныне он больше не лорд. Стража! Уведите его. Пусть готовится к путешествию за пределы города. Пусть возьмет только ту одежду, что на нем, два одеяла, кинжал и две серебряные монеты, которые положены изгнаннику.
Когда стражники утащили пленника из зала, собравшиеся начали шептаться. Поскольку Рикину требовалось выполнить поручение, он выскользнул из боковой двери и поспешил в покои Даннина. Даннин стоял на коленях посреди комнаты, сворачивая плащ в скатку. Он бросил взгляд на Рикина и вернулся к своему занятию.
– Ты пришел убить меня? – спросил Даннин.
– Нет. Я принес тебе кое-что от госпожи.
– Жаль, что она не разрешила просто повесить меня. Порка была бы лучше, чем это.
– Не говори, как болван, – Рикин достал скатанное в трубочку послание на пергаменте. – Отправляйся в Блейддбир и отдай это лорду Гветмару. Ему нужен хороший капитан. Проклятые Вепри на границе сильно беспокоят госпожу.
Мгновение Даннин смотрел на свиток, который ему протягивали, словно руку дружбы, затем взял его и убрал под рубашку.
– Она очень щедра к тем, кого покоряет, но принять ее благосклонность – это, черт побери, самое худшее из всего. Скажи мне кое-что. Говори честно, Рикко, ради тех сражении, в которых мы вместе участвовали. Ты спишь с ней?
Казалось, рука Рикина сама по себе легла на рукоять меча.
– Нет. И никогда не буду.
– Хм. Значит, ты будешь ее маленькой декоративной собачкой, да? Я думал, что в тебе больше от мужика.
– Ты забываешь о Богине.
– Угу, – фыркнул Даннин.
Рикин обнаружил, что держит в руке меч, хотя не осознавал, как его вытянул. Даннин сел на пятки и ухмыльнулся, глядя на него. Силой воли Рикин заставил себя убрать меч в ножны.
– А ты хитрый ублюдок, да? – сказал Рикин. – Но я не собираюсь убивать тебя и избавлять от позора.
Даннин обмяк, как мешок с мукой. Рикин повернулся на каблуках и ушел, хлопнув за собой дверью.
Двор был заполнен людьми. Все лорды, все члены боевых отрядов, все слуги – все они были здесь, перешептывались и ждали. Рикин нашел Гвенивер и Невина у ворот, где пара королевских стражников держали черного жеребца Даннина, уже оседланного. Когда Даннин вышел из броха, толпа расступилась перед ним. Высоко держа голову, он легко и весело перебросил через плечо скатку, словно выступал в военный поход. Вокруг него поднялся ропот, но он улыбнулся стражнику, похлопал коня по шее, привязал скатку к седлу, игнорируя смешки и шуточки. Когда он сел в седло, несколько выкриков «Ублюдок!» прозвучали довольно громко. Даннин развернулся в седле, и поклонился насмешникам. И все это время он улыбался.
Следуя какому-то импульсу, который не мог понять Рикин, Гвенивер последовала за Даннином, когда он выезжал из ворот. Рикин поймал взгляд Невина и жестом показал старику, чтобы тот пошел вместе с ним. Оба двинулись следом за Гвенивер. На протяжении всего медленного продвижения Даннина по заполненным людьми улицами, горожане останавливались, чтобы поглазеть на него, посудачить, вспоминали его незаконное рождение, но он сидел в седле прямо и гордо. У городских ворот он поклонился стражникам, затем пришпорил коня и пустил его галопом по широкой дороге. Рикин выдохнул с облегчением. Несмотря ни на что, он испытывал жалость.
– Госпожа, – обратился он к Гвенивер. – Почему ты шла за ним?
– Хотела посмотреть, не сломается ли он. Жаль, что этого не случилось.
– Боги, Гвен! – рявкнул Невин. – Я надеялся, что ты простишь его. Неужели ты такая жестокосердная?
– Это первая глупость, которую я от вас слышала. Почему, клянусь льдом во всех кругах ада, я должна его прощать? Я позволила королю изгнать его ради самого короля, не Даннина. И нашему сеньору очень повезло, черт побери, что ему удалось получить от меня так много.
– Правда? – резковато проговорил старик. – Ненависть связывает двух людей еще крепче, чем любовь. Подумай над этим.
Втроем они отправились на север по дороге, которая проходила вдоль зеленых лугов, принадлежащих лично королю. На холодном, ясном небе белые облака то собирались, то разбегались под порывами ветра. Едва только Рикин подумал о том, что хочет, пожалуй, вернуться в тепло большого зала, когда, увидел коня, бегущего по дороге к ним навстречу.
Это был черный жеребец Даннина – без всадника; удила были привязаны к луке седла.
С проклятьем Рикин бросился вперед и схватил коня за поводья. Все имущество хозяина оказалось привязанным к седлу.
– О, боги! – воскликнул Невин. – Гвен, отведи коня назад в дан и расскажи стражникам, как его нашла. Приведи их сюда с собой. Рикин, ты со мной. Он не может быть далеко.
Рикин обнаружил, что Невин может двигаться поразительно быстро для человека его возраста. Они бежали по дороге примерно полмили, пока не увидели небольшой холм, наверху которого рос дуб. Под деревом кто-то сидел. Выругавшись, Невин бросился вверх по склону, Рикин, тяжело дыша, – за ним. Это был Даннин. Он склонил голову на грудь, а его рука все еще крепко сжимала окровавленный кинжал. Даннин перерезал себе горло не более, чем в миле от короля, которого любил всей душой. Отвернувшись, Рикин смотрел на вздымающийся над городом дан Кермор, на серебристо-красные знамена, бьющиеся на ветру.
– А, дерьмо! – сказал Рикин. – Бедный ублюдок.
– Теперь ты чувствуешь себя достаточно отомщенным?
– Это чересчур. Я совершенно простил его, и пусть это принесет ему хоть какую-то пользу в Других Землях.
Слегка кивнув, Невин отвернулся.
– По крайней мере одно звено этой цепи разбито, – проговорил он.
– Что? – не понял Рикин.
– О, ничего, ничего. Смотри. Вон идут городские стражники.
Невин задержался в Керморе еще на год, но пришло время, когда ему стало невыносимо смотреть, как Гвенивер уезжает на войну, и ждать с тяжелым сердцем ее возвращения, опасаясь, что она может больше никогда не вернуться. Одним дождливым весенним днем он оставил Дан и отправился на север, чтобы в меру своих возможностей лечить простых людей королевства. Вначале Невин часто думал о Гвенивер, но его беспокоило столько вещей, что вскоре память о ней ослабла. Год за годом бушевали войны, за ними приходила чума. Где бы Невин ни оказался, он пытался убедить лордов жить в мире, простым людям давал советы, как выжить, но чувствовал, что приносит слишком мало пользы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63