Однако все обошлось.
– Рад видеть вас на ногах, Эркюль. Надеюсь, в скором времени вам покорятся и козлы.
Граф говорил вполне искренне, хотя его рассеянная улыбка свидетельствовала о том, что он озабочен чем-то другим.
– Мы все исполнили в точности, – сказал по-английски Саттин.– Дерево и рог изумительно дополняют друг друга Это потрясающее открытие! Позвольте поздравить вас!
Сен-Жермен пожал плечами.
– Открытия нет. Адресуйте свои поздравления скифам. Они таким образом клеили свои луки за пару тысячелетий до нас. Оставалось лишь применить их изобретение к нуждам Эркюля.
Он снял треуголку и сбросил с плеч плащ, оставшись в темном дорожном костюме, отороченном мехом на венгерский манер. Безупречно белый шейный платок его был заколот булавкой с рубином, волосы на затылке перехватывал черный бант. Граф нахмурился, стягивая перчатки, но тут же собой овладел.
– Я отсутствовал, три дня, – продолжил он на безупречном английском, – и приятно ошеломлен результатами вашей работы. Будьте уверены, моя благодарность не заставит себя долго ждать.
– Мы польщены, ваше высочество, – поклонился Саттин и, поколебавшись, добавил: – Если вы еще не определили, в чем она должна выразиться, могу ли я обратиться к вам с просьбой?
Сен-Жермен вопросительно поднял брови.
– Продолжайте.
– Тигль, ваше высочество. Чтобы растить алмазы, нам нужен нормальный тигль. Честно говоря, – быстро добавил он, – наш тоже неплох, но он не держит температуру.
– Знаю, – кивнул Сен-Жермен.– Хорошо, Саттин, с этим я разберусь.
Он отвернулся от англичанина и повернулся к Доминго-и-Рохасу, заговорив с ним уже по-испански.
– Великолепная работа, мой друг, высокое мастерство. В чем секрет такого успеха? Испанец смутился.
– Я… мы… сестра… Мы, собственно, лишь старались не разойтись с вашими чертежами, вычисляя по звездам благоприятное для каждой операции время.
– Потрясающе, – с едва заметной долей иронии сказал Сен-Жермен.– Итак, вы, мадам Лэрре и Саттин. Кто еще?
Доминго-и-Рохас склонился в низком поклоне.
– Мы трое всегда к вашим услугам, князь.
– Понятно. А что же Сельбье?
– Все так же плох. Врач осмотрел его и сказал, что ничего сделать нельзя.– Доминго-и-Рохас развел руками.– Но что они знают, эти врачи? Он режут своими ножами людей, а когда те умирают, находят тысячу способов доказать, что все их мастерство было бессильно.
– Жаль.
Теперь Сен-Жермен – с легким пьемонтским акцентом – говорил по-французски.
– Если вы пожелаете, я направлю к нему других докторов. Впрочем, очень сомнительно, что это поможет.
Мадам Лэрре кивнула.
– Да, ваше высочество, я тоже думаю так. Ведь у него в беде не тело, а разум.
Нахмурившись, она оглядела свои ладони.
– Вижу, мы неплохо понимаем друг друга, мадам.
Грубая физиономия кучера, скромно постаивавшего в сторонке, внезапно вытянулась, и он изумленно вскричал:
– Ха! Я все понял! Вы ведь и есть тот князь, о котором здесь столько твердят?
Эркюль забылся настолько, что ткнул в хозяина пальцем.
Сен-Жермен не обратил внимания на столь вопиющую неучтивость.
– А что же вас так удивляет, мой друг? Или вам кажется, что я самозванец?
– Я… я нисколько не удивлен… – замялся Эркюль, приходя в ужас от собственной наглости.
– Титулом этим я пользуюсь очень нечасто, – хладнокровно продолжал Сен-Жермен, – но заверяю, что кое-кому это имя известно.
Совершенно смущенный Эркюль робко пролепетал:
– Но я не сомневаюсь ни в чем и, разумеется, вовсе не спрашиваю…
– Разумеется, спрашиваете. И, разумеется, заслужили ответ. Я происхожу из древнего карпатского рода. На протяжении долгих столетий мои предки роднились с представителями лучших европейских фамилий, – граф насмешливо улыбнулся.– Полагаю, некий папа из рода Орсини принадлежит к нашей родне. А если копнуть глубже – там найдутся и цезари. Но все это в прошлом, поросшем быльем.
Была Флоренция, были Медичи, но Сен-Жермен не стал о них поминать. Саттину с Доминго, судя по их остановившимся взглядам, хватило и сказанного, кучер казался совершенно раздавленным, невозмутимой осталась только Ифигения Лэрре.
– Слава предков, без сомнения, законный повод для гордости, – спокойно сказала она. – Но отпрыск славного рода и сам должен быть достоин почтения, иначе вся его знатность не многого стоит.
– Полностью с вами согласен, – сказал Сен-Жермен.– Этот камешек брошен в мой огород?
Ифигения покачала головой, не обращая внимания на шиканье сотоварищей.
– Нет, князь, не в ваш.
Сен-Жермен удовлетворенно кивнул.
– Вот и отлично, – он повернулся к Эркюлю: – Пойдемте со мной. Я хочу попросить вас кое о чем.
– А что касается вас, – добавил граф, обращаясь ко всем остальным, – новый тигль вы получите в конце этой недели. Надеюсь, моего слова достаточно вам, мадам?
Отвесив иронический поклон Ифигении и кивнув рассеянно магам, Сен-Жермен двинулся к выходу.
– Теперь разберемся с вами, Эркюль, – произнес он, поднимаясь по лестнице вверх.– Я дам вам работу. Пока ваши ноги совсем не оправятся, вы будете мажордомом отеля.
Эркюль, слегка задыхаясь от спешки, сказал:
– Да, хозяин. Что я должен делать?
– Я хочу, чтобы вы следили за всеми, кто здесь бывает, особенно за теми, что ходят с Сен-Себастьяном или Боврэ. Если заметите что-нибудь подозрительное, немедленно дайте мне знать. Не беспокойтесь, что вас могут узнать.
– С Сен-Себастьяном? – переспросил Эркюль, останавливаясь.
– Да.
Сен-Жермен спокойно ждал, когда кучер справится с приливом волнения, глядя на него сверху вниз.
– Вы заново родились, Эркюль. Вы – мой мажордом. Какое дело моему мажордому до Сен-Себастьяна?
– Он меня искалечил! – крикнул Эркюль.
– Вы уже не калека.
Сен-Жермен продолжил подъем и снова остановился.
– Эркюль, – мягко сказал он.– Я полагаюсь на вашу выдержку.
Он поднялся на площадку, от которой отходил коридор.
– Ради того чтобы отомстить Сен-Себастьяну, я выдержу все. И пойду на все. Даже на сделку с нечистым!
Сен-Жермен коротко рассмеялся.
– Вот даже как!
Он покачал головой и добавил другим тоном:
– Велите Роджеру приготовить карету. Объясните, что дело касается известной ему дамы, попавшей в беду. Ей надо помочь, ибо опасность все возрастает.
Эркюль наконец добрался до верхней ступеньки.
– Будет исполнено, господин. Сен-Жермен бросил взгляд на свой плащ, переброшенный через руку.
– Мне надо переодеться. И… вот еще что.
– Да, господин?
– Молчите о том, что знаете, если вам дороги жизнь и душа.
Эркюль снова остановился с озадаченным видом Граф одарил его холодной улыбкой.
– А если вам нет до них дела, молчите из чувства долга, ибо опасность угрожает и мне.
* * *
Письмо врача Андре Шенбрюнна графу де Сен-Жермену.
«30 октября 1743 года.
Андре Шенбрюнн, врач с улицы Экуле-Ромэн, шлет свой поклон графу де Сен-Жермену, выражая сожаление, что несчастный Сельбъе все еще не в себе. Врач интересуется, понимает ли граф, что причиной тому служит не дурной медицинский пригляд, а жестокость нанесенных побоев?
Касательно дела, обсуждавшегося намедни, врач Шенбрюнн сообщает, что он расположен принять в нем участие и намерен прибыть в оговоренное время к особняку де Кресси.
Врач берется сопроводить даму, которую передаст ему граф, в Бретань, чтобы препоручить несчастную опеке сестры ее Доминик де ла Тристесс дез Анж, аббатисы монастыря Милосердия и Справедливости в Редемптю.
Поскольку был сделан намек, что путешествие небезопасно, врач не отказывается от услуг вооруженного сопровождающего, предложенного ему графом, и в свою очередь берет на себя обязательство запастись шпагой и пистолетами. Повинуясь желанию графа, врач не будет никуда заезжать по дороге из Парижа в Бретань.
Поскольку высказывалось предположение, что дама не очень здорова, врач предусмотрит возможность предложить ей необходимую помощь. В ожидании завтрашней встречи имею честь оставаться вашим покорным слугой,
Андре Шенбрюнн, врач».
ГЛАВА 8
Около четырех утра граф Сен-Жермен наконец появился в игорных залах северного крыла «Трансильвании». На нем были просторный камзол черного шелка, черные панталоны и черные же чулки. Правда, жилетам приглушенных тонов граф в этот раз предпочел изысканно белый – атласный.
Этот ослепительный фон добавил яркости коллекции его бриллиантов, зато знаменитый рубин среди них словно бы потемнел.
Герцог де Валлонкаше, игравший в пикет против Боврэ, оторвался от карт.
– Вы припозднились, граф. Я вас заждался. Сен-Жермен поклонился с легкой улыбкой.
– Прошу прощения, герцог, меня задержало одно неотложное дело. Надеюсь, однако, мое опоздание не помешает решить нам свой спор. Итак, я здесь и всецело к вашим услугам.
Де Валлонкаше усмехнулся.
– Боюсь, теперь занят я. Но спор действительно надо решить. Пора наконец выяснить, кто тут лучше играет.
– Вот и выясняйте, – сварливо заметил Боврэ.– Играем, Валлонкаше!
Он сдвинул на сторону кремовое жабо и расстегнул две пуговицы зеленого, как весенняя травка, камзола Лимонно-оранжевый полосатый жилет тут же засиял на приволье, затмив собой и отчаянную бирюзу туфель барона, и нежно-розовый шелк его панталон.
Валлонкаше, пожал плечами.
– Что делать, граф? Боврэ прав, игру надо кончить.
Сен-Жермен согласно кивнул.
– Я могу подождать.
Маркиз де Шеню-Турей, слышавший разговор, многозначительно подмигнул своему партнеру по картам.
– А что же за дельце, граф, вас так задержало? Если Сен-Жермен и уловил в этой фразе скрытый намек, то не подал и виду.
– Я навещал своего приятеля… музыканта Он покидает Париж, и похоже, что навсегда Мы заболтались, визит затянулся…
– Музыканты! – презрительно фыркнул Боврэ.– Чем могут быть привлекательны такие людишки?
– Полегче, Боврэ, – заметил Валлонкаше.– Людям искусства всегда есть что обсудить.
– Людям! Ха! – хмыкнул барон.– Скажите – шарлатанам!
Он вновь поправил жабо, демонстративно не глядя на Сен-Жермена.
– Барон в омерзительном настроении, – усмехнулся Валлонкаше, пытаясь сгладить неловкость.– Я, видите ли, все время выигрываю, и это его страшно бесит.
Не обращая внимания на Боврэ, Сен-Жермен вежливо поклонился и негромко сказал:
– Если это не нарушает ваших планов, Валлонкаше, я пока сыграю с кем-нибудь для разминки. Возможно, вам и удастся чуть позже обрушить всю свою мощь на меня.
Он отвернулся и направился в дальний угол, где играли в запрещенную хоку, но его остановили слова де Шеню-Турея, произнесенные хотя и вполголоса, однако достаточно громко, чтобы их услышали многие.
– Чертовски удобно являться сюда к утру. И игроком прослывешь, и много не проиграешь.
Даже не обернувшись к насмешнику, граф бесстрастно парировал:
– Если тут есть желающие сразиться со мной, я готов принять любой вызов. Прошу, называйте себя, господа.
Он стоял в центре роскошного зала: одинокая фигура в черном и белом. В одной руке – старомодная короткая трость, другая легла на эфес шпаги. Шум за столами затих, все головы повернулись.
Маркиз де Шеню-Турей, поколебавшись, был вынужден заговорить, однако в тоне его поубавилось спеси.
– Мы здесь играем в пикет, по десять луи ставка.
Сен-Жермен улыбнулся.
– Почему не по двадцать, чтобы не тратить время впустую?
Утопая в густом бельгийском ковре, он подошел к столику, за которым кроме Шеню-Турея сидели герцог Мер-Эрбо и барон д'Ильруж. Соседями их оказались де Вандом и де Ла Сеньи. Они, оставив свою игру, подталкивали друг друга локтями.
– Кому же из вас не терпится меня разорить? – спросил Сен-Жермен, опускаясь в кресло и расправляя полы камзола.
– Надеюсь, вы окажете эту честь мне? – быстро произнес Шеню-Турей, обменявшись взглядом с Вандомом.
– Буду счастлив, – ответствовал Сен-Жермен, ослепительно улыбаясь.
– Нет-нет, маркиз, – спохватился д'Ильруж.– Следующая игра по праву моя.
– Итак? – Сен-Жермен поднял бровь, ожидая.– Который из вас, господа? Д'Ильруж взглянул на маркиза.
– Вы и так играли весь вечер, – напомнил капризным голосом он.– А я все сижу и сижу. Дайте мне разыграть первый роббер. Если я проиграю, перчатку подхватите вы…
Шеню-Турей едва заметно кивнул и уступил свое место. Блуждающая ухмылочка завзятого игрока поразительно контрастировала с невинностью его внешнего облика: кукольными чертами лица, бледно-голубым атласным камзолом, жилетом из серебристой тафты и белоснежными кружевами. Он передвинул на другой конец стола кучку золотых луидоров и сказал де Вандому:
– Ставлю на барона, принимаю любые ставки. Кто против?
По залу пробежал шепоток, и вскоре к столику, за которым затевалась большая игра, подтянулись зеваки. Английский граф с лошадиной физиономией возбужденно вздохнул – сам он уже успел проиграться.
Д'Ильруж раздал карты и сосредоточенно задвигал бровями. Игра началась. Барон то сопел, то помаргивал, то дергал щекой, то шевелил беззвучно губами. Его же противника происходящее как будто не занимало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
– Рад видеть вас на ногах, Эркюль. Надеюсь, в скором времени вам покорятся и козлы.
Граф говорил вполне искренне, хотя его рассеянная улыбка свидетельствовала о том, что он озабочен чем-то другим.
– Мы все исполнили в точности, – сказал по-английски Саттин.– Дерево и рог изумительно дополняют друг друга Это потрясающее открытие! Позвольте поздравить вас!
Сен-Жермен пожал плечами.
– Открытия нет. Адресуйте свои поздравления скифам. Они таким образом клеили свои луки за пару тысячелетий до нас. Оставалось лишь применить их изобретение к нуждам Эркюля.
Он снял треуголку и сбросил с плеч плащ, оставшись в темном дорожном костюме, отороченном мехом на венгерский манер. Безупречно белый шейный платок его был заколот булавкой с рубином, волосы на затылке перехватывал черный бант. Граф нахмурился, стягивая перчатки, но тут же собой овладел.
– Я отсутствовал, три дня, – продолжил он на безупречном английском, – и приятно ошеломлен результатами вашей работы. Будьте уверены, моя благодарность не заставит себя долго ждать.
– Мы польщены, ваше высочество, – поклонился Саттин и, поколебавшись, добавил: – Если вы еще не определили, в чем она должна выразиться, могу ли я обратиться к вам с просьбой?
Сен-Жермен вопросительно поднял брови.
– Продолжайте.
– Тигль, ваше высочество. Чтобы растить алмазы, нам нужен нормальный тигль. Честно говоря, – быстро добавил он, – наш тоже неплох, но он не держит температуру.
– Знаю, – кивнул Сен-Жермен.– Хорошо, Саттин, с этим я разберусь.
Он отвернулся от англичанина и повернулся к Доминго-и-Рохасу, заговорив с ним уже по-испански.
– Великолепная работа, мой друг, высокое мастерство. В чем секрет такого успеха? Испанец смутился.
– Я… мы… сестра… Мы, собственно, лишь старались не разойтись с вашими чертежами, вычисляя по звездам благоприятное для каждой операции время.
– Потрясающе, – с едва заметной долей иронии сказал Сен-Жермен.– Итак, вы, мадам Лэрре и Саттин. Кто еще?
Доминго-и-Рохас склонился в низком поклоне.
– Мы трое всегда к вашим услугам, князь.
– Понятно. А что же Сельбье?
– Все так же плох. Врач осмотрел его и сказал, что ничего сделать нельзя.– Доминго-и-Рохас развел руками.– Но что они знают, эти врачи? Он режут своими ножами людей, а когда те умирают, находят тысячу способов доказать, что все их мастерство было бессильно.
– Жаль.
Теперь Сен-Жермен – с легким пьемонтским акцентом – говорил по-французски.
– Если вы пожелаете, я направлю к нему других докторов. Впрочем, очень сомнительно, что это поможет.
Мадам Лэрре кивнула.
– Да, ваше высочество, я тоже думаю так. Ведь у него в беде не тело, а разум.
Нахмурившись, она оглядела свои ладони.
– Вижу, мы неплохо понимаем друг друга, мадам.
Грубая физиономия кучера, скромно постаивавшего в сторонке, внезапно вытянулась, и он изумленно вскричал:
– Ха! Я все понял! Вы ведь и есть тот князь, о котором здесь столько твердят?
Эркюль забылся настолько, что ткнул в хозяина пальцем.
Сен-Жермен не обратил внимания на столь вопиющую неучтивость.
– А что же вас так удивляет, мой друг? Или вам кажется, что я самозванец?
– Я… я нисколько не удивлен… – замялся Эркюль, приходя в ужас от собственной наглости.
– Титулом этим я пользуюсь очень нечасто, – хладнокровно продолжал Сен-Жермен, – но заверяю, что кое-кому это имя известно.
Совершенно смущенный Эркюль робко пролепетал:
– Но я не сомневаюсь ни в чем и, разумеется, вовсе не спрашиваю…
– Разумеется, спрашиваете. И, разумеется, заслужили ответ. Я происхожу из древнего карпатского рода. На протяжении долгих столетий мои предки роднились с представителями лучших европейских фамилий, – граф насмешливо улыбнулся.– Полагаю, некий папа из рода Орсини принадлежит к нашей родне. А если копнуть глубже – там найдутся и цезари. Но все это в прошлом, поросшем быльем.
Была Флоренция, были Медичи, но Сен-Жермен не стал о них поминать. Саттину с Доминго, судя по их остановившимся взглядам, хватило и сказанного, кучер казался совершенно раздавленным, невозмутимой осталась только Ифигения Лэрре.
– Слава предков, без сомнения, законный повод для гордости, – спокойно сказала она. – Но отпрыск славного рода и сам должен быть достоин почтения, иначе вся его знатность не многого стоит.
– Полностью с вами согласен, – сказал Сен-Жермен.– Этот камешек брошен в мой огород?
Ифигения покачала головой, не обращая внимания на шиканье сотоварищей.
– Нет, князь, не в ваш.
Сен-Жермен удовлетворенно кивнул.
– Вот и отлично, – он повернулся к Эркюлю: – Пойдемте со мной. Я хочу попросить вас кое о чем.
– А что касается вас, – добавил граф, обращаясь ко всем остальным, – новый тигль вы получите в конце этой недели. Надеюсь, моего слова достаточно вам, мадам?
Отвесив иронический поклон Ифигении и кивнув рассеянно магам, Сен-Жермен двинулся к выходу.
– Теперь разберемся с вами, Эркюль, – произнес он, поднимаясь по лестнице вверх.– Я дам вам работу. Пока ваши ноги совсем не оправятся, вы будете мажордомом отеля.
Эркюль, слегка задыхаясь от спешки, сказал:
– Да, хозяин. Что я должен делать?
– Я хочу, чтобы вы следили за всеми, кто здесь бывает, особенно за теми, что ходят с Сен-Себастьяном или Боврэ. Если заметите что-нибудь подозрительное, немедленно дайте мне знать. Не беспокойтесь, что вас могут узнать.
– С Сен-Себастьяном? – переспросил Эркюль, останавливаясь.
– Да.
Сен-Жермен спокойно ждал, когда кучер справится с приливом волнения, глядя на него сверху вниз.
– Вы заново родились, Эркюль. Вы – мой мажордом. Какое дело моему мажордому до Сен-Себастьяна?
– Он меня искалечил! – крикнул Эркюль.
– Вы уже не калека.
Сен-Жермен продолжил подъем и снова остановился.
– Эркюль, – мягко сказал он.– Я полагаюсь на вашу выдержку.
Он поднялся на площадку, от которой отходил коридор.
– Ради того чтобы отомстить Сен-Себастьяну, я выдержу все. И пойду на все. Даже на сделку с нечистым!
Сен-Жермен коротко рассмеялся.
– Вот даже как!
Он покачал головой и добавил другим тоном:
– Велите Роджеру приготовить карету. Объясните, что дело касается известной ему дамы, попавшей в беду. Ей надо помочь, ибо опасность все возрастает.
Эркюль наконец добрался до верхней ступеньки.
– Будет исполнено, господин. Сен-Жермен бросил взгляд на свой плащ, переброшенный через руку.
– Мне надо переодеться. И… вот еще что.
– Да, господин?
– Молчите о том, что знаете, если вам дороги жизнь и душа.
Эркюль снова остановился с озадаченным видом Граф одарил его холодной улыбкой.
– А если вам нет до них дела, молчите из чувства долга, ибо опасность угрожает и мне.
* * *
Письмо врача Андре Шенбрюнна графу де Сен-Жермену.
«30 октября 1743 года.
Андре Шенбрюнн, врач с улицы Экуле-Ромэн, шлет свой поклон графу де Сен-Жермену, выражая сожаление, что несчастный Сельбъе все еще не в себе. Врач интересуется, понимает ли граф, что причиной тому служит не дурной медицинский пригляд, а жестокость нанесенных побоев?
Касательно дела, обсуждавшегося намедни, врач Шенбрюнн сообщает, что он расположен принять в нем участие и намерен прибыть в оговоренное время к особняку де Кресси.
Врач берется сопроводить даму, которую передаст ему граф, в Бретань, чтобы препоручить несчастную опеке сестры ее Доминик де ла Тристесс дез Анж, аббатисы монастыря Милосердия и Справедливости в Редемптю.
Поскольку был сделан намек, что путешествие небезопасно, врач не отказывается от услуг вооруженного сопровождающего, предложенного ему графом, и в свою очередь берет на себя обязательство запастись шпагой и пистолетами. Повинуясь желанию графа, врач не будет никуда заезжать по дороге из Парижа в Бретань.
Поскольку высказывалось предположение, что дама не очень здорова, врач предусмотрит возможность предложить ей необходимую помощь. В ожидании завтрашней встречи имею честь оставаться вашим покорным слугой,
Андре Шенбрюнн, врач».
ГЛАВА 8
Около четырех утра граф Сен-Жермен наконец появился в игорных залах северного крыла «Трансильвании». На нем были просторный камзол черного шелка, черные панталоны и черные же чулки. Правда, жилетам приглушенных тонов граф в этот раз предпочел изысканно белый – атласный.
Этот ослепительный фон добавил яркости коллекции его бриллиантов, зато знаменитый рубин среди них словно бы потемнел.
Герцог де Валлонкаше, игравший в пикет против Боврэ, оторвался от карт.
– Вы припозднились, граф. Я вас заждался. Сен-Жермен поклонился с легкой улыбкой.
– Прошу прощения, герцог, меня задержало одно неотложное дело. Надеюсь, однако, мое опоздание не помешает решить нам свой спор. Итак, я здесь и всецело к вашим услугам.
Де Валлонкаше усмехнулся.
– Боюсь, теперь занят я. Но спор действительно надо решить. Пора наконец выяснить, кто тут лучше играет.
– Вот и выясняйте, – сварливо заметил Боврэ.– Играем, Валлонкаше!
Он сдвинул на сторону кремовое жабо и расстегнул две пуговицы зеленого, как весенняя травка, камзола Лимонно-оранжевый полосатый жилет тут же засиял на приволье, затмив собой и отчаянную бирюзу туфель барона, и нежно-розовый шелк его панталон.
Валлонкаше, пожал плечами.
– Что делать, граф? Боврэ прав, игру надо кончить.
Сен-Жермен согласно кивнул.
– Я могу подождать.
Маркиз де Шеню-Турей, слышавший разговор, многозначительно подмигнул своему партнеру по картам.
– А что же за дельце, граф, вас так задержало? Если Сен-Жермен и уловил в этой фразе скрытый намек, то не подал и виду.
– Я навещал своего приятеля… музыканта Он покидает Париж, и похоже, что навсегда Мы заболтались, визит затянулся…
– Музыканты! – презрительно фыркнул Боврэ.– Чем могут быть привлекательны такие людишки?
– Полегче, Боврэ, – заметил Валлонкаше.– Людям искусства всегда есть что обсудить.
– Людям! Ха! – хмыкнул барон.– Скажите – шарлатанам!
Он вновь поправил жабо, демонстративно не глядя на Сен-Жермена.
– Барон в омерзительном настроении, – усмехнулся Валлонкаше, пытаясь сгладить неловкость.– Я, видите ли, все время выигрываю, и это его страшно бесит.
Не обращая внимания на Боврэ, Сен-Жермен вежливо поклонился и негромко сказал:
– Если это не нарушает ваших планов, Валлонкаше, я пока сыграю с кем-нибудь для разминки. Возможно, вам и удастся чуть позже обрушить всю свою мощь на меня.
Он отвернулся и направился в дальний угол, где играли в запрещенную хоку, но его остановили слова де Шеню-Турея, произнесенные хотя и вполголоса, однако достаточно громко, чтобы их услышали многие.
– Чертовски удобно являться сюда к утру. И игроком прослывешь, и много не проиграешь.
Даже не обернувшись к насмешнику, граф бесстрастно парировал:
– Если тут есть желающие сразиться со мной, я готов принять любой вызов. Прошу, называйте себя, господа.
Он стоял в центре роскошного зала: одинокая фигура в черном и белом. В одной руке – старомодная короткая трость, другая легла на эфес шпаги. Шум за столами затих, все головы повернулись.
Маркиз де Шеню-Турей, поколебавшись, был вынужден заговорить, однако в тоне его поубавилось спеси.
– Мы здесь играем в пикет, по десять луи ставка.
Сен-Жермен улыбнулся.
– Почему не по двадцать, чтобы не тратить время впустую?
Утопая в густом бельгийском ковре, он подошел к столику, за которым кроме Шеню-Турея сидели герцог Мер-Эрбо и барон д'Ильруж. Соседями их оказались де Вандом и де Ла Сеньи. Они, оставив свою игру, подталкивали друг друга локтями.
– Кому же из вас не терпится меня разорить? – спросил Сен-Жермен, опускаясь в кресло и расправляя полы камзола.
– Надеюсь, вы окажете эту честь мне? – быстро произнес Шеню-Турей, обменявшись взглядом с Вандомом.
– Буду счастлив, – ответствовал Сен-Жермен, ослепительно улыбаясь.
– Нет-нет, маркиз, – спохватился д'Ильруж.– Следующая игра по праву моя.
– Итак? – Сен-Жермен поднял бровь, ожидая.– Который из вас, господа? Д'Ильруж взглянул на маркиза.
– Вы и так играли весь вечер, – напомнил капризным голосом он.– А я все сижу и сижу. Дайте мне разыграть первый роббер. Если я проиграю, перчатку подхватите вы…
Шеню-Турей едва заметно кивнул и уступил свое место. Блуждающая ухмылочка завзятого игрока поразительно контрастировала с невинностью его внешнего облика: кукольными чертами лица, бледно-голубым атласным камзолом, жилетом из серебристой тафты и белоснежными кружевами. Он передвинул на другой конец стола кучку золотых луидоров и сказал де Вандому:
– Ставлю на барона, принимаю любые ставки. Кто против?
По залу пробежал шепоток, и вскоре к столику, за которым затевалась большая игра, подтянулись зеваки. Английский граф с лошадиной физиономией возбужденно вздохнул – сам он уже успел проиграться.
Д'Ильруж раздал карты и сосредоточенно задвигал бровями. Игра началась. Барон то сопел, то помаргивал, то дергал щекой, то шевелил беззвучно губами. Его же противника происходящее как будто не занимало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41