- Подожди, подожди. Ты что-то говорил насчет микроволнового
излучения. Насколько микро?
- Сильно микро, - Хачмен чувствовал, как разговор уходит из-под его
контроля. Первый же человек, с которым он заговорил о том, что должно быть
самым секретным проектом на свете, тут же что-то заподозрил и стал
задавать лишние вопросы. - Может быть, шесть на десять в восемнадцатой
герц.
- О господи! Тогда и говорить не о чем. По существующим правилам нам
нельзя здесь работать с такими излучениями, если в здании не будет
специальной экранировки. Так что извини, Хач.
- Ну что ты. - Хачмен положил трубку на место и поглядел на дымчатую
стеклянную перегородку, за которой двигался чей-то серый силуэт. Очевидно,
Дон Спейн прибыл раньше обычного.
Некоторые люди умеют с легкостью подчинять себе реальный мир и
управлять обстоятельствами. Другим же, как, например, Хачмену, удается
лишь строить красивые логичные планы - они постоянно знают, чем грозит им
столкновение с жизнью. Первая же попытка и... Хачмен тяжело вздохнул в
бессильной злобе на обстоятельства, и в этот момент зазвонил внутренний
телефон. Хачмен схватил трубку еще до того, как Мюриел успела ответить.
- Хач, это опять я, - послышался в трубке голос Тэйлора. - Я тут
прокручивал твою просьбу. Ты в курсе, что Вестфилд арендует лабораторию в
Кембернском институте?
- Слышал что-то, но давно. - На сердце у Хачмена потеплело.
- Соглашение довольно неформальное. Мы с ними договорились, когда они
запросили у старого Вестфилда криогенное оборудование. Короче, когда у них
не очень туго с работой, мы имеем право использовать лабораторию.
- А как у них сейчас?
- Насколько я знаю, нормально. Если хочешь, я позвоню профессору
Дюрингу и узнаю, можно ли тебе у них поработать.
- Буду тебе очень признателен, Клифф.
Хачмен едва справился с теплой волной благодарности и сумел
произнести эти слова обычным тоном.
Положив трубку, он отправился в отдел комплектации и больше двух
часов просидел, выписывая из картотеки данные оборудования и проверяя, где
его можно приобрести. После полудня снова позвонил Тэйлор и подтвердил,
что лаборатория свободна. Хачмен тут же съездил в Кемберн, осмотрел
помещение и получил у Дюринга ключи. К пяти часам, когда он обычно уходил
домой, он не потратил ни секунды на порученную ему работу, зато полностью
продумал схему своей антиядерной машины и уже был готов делать чертежи.
Перед уходом Мюриел он попросил ее принести горячего чая и, когда шум в
коридорах стих, принялся за схему.
Примерно через час, полностью погрузившись в работу, он вдруг
почувствовал что-то неладное. Что-то беспокоило его, и, хотя он не мог
сразу отвлечься от сложного нагромождения символов и чертежей, часть
мыслей уже переключилась на поиск тревожного фактора. "Вот этот серый
предмет, что Мюриел прислонила к перегородке со своей стороны... Слишком
похоже на человеческое лицо... Из-за этого я и чувствую себя
неспокойно..." Он взял логарифмическую линейку и невольно опять скосил
взгляд на серое пятно за стеклом... "Господи, это и в самом деле лицо!"
Он вздрогнул, поняв, что за ним кто-то наблюдает, потом сообразил,
что это Дон Спейн. Должно быть, он тоже заработался допоздна, но так тихо
он мог себя вести только намеренно. Все еще чувствуя волнение, Хачмен
нарочито медленно сложил бумаги в папку и прикрыл ее копиркой. Лицо Спейна
за перегородкой оставалось неподвижным. Хачмен достал из ящика стола
точилку для карандашей и резко бросил ее в сторону размытого силуэта.
Точилка ударилась о перегородку, едва не расколов стекло, и Спейн исчез из
поля зрения. Через несколько секунд дверь к Мюриел открылась, и он вошел в
кабинет.
- Ты с ума сошел, Хач? - спросил он негодующе. - Ты чуть не разбил
стекло. Осколки попасти бы мне в лицо!
- А какого черта ты за мной подглядываешь?
- Я не знал, что ты на месте. Сидел работал, и мне послышалось что у
тебя кто-то шуршит. Решил посмотреть, в чем дело.
- Ну спасибо, что побеспокоился, - произнес Хачмен мрачно, даже не
стараясь скрыть своей неприязни к Спейну. - А тебе не пришло в голову
открыть дверь?
- Я не хотел врываться неожиданно. Вдруг... - тут Спейн самодовольно
причмокнул, - вдруг бы ты был с женщиной?
- Больше, конечно, тебе в голову прийти ничего не могло.
Спейн пожал плечами и усмехнулся.
- Ты не так уж часто остаешься после работы, Хач. И кроме того, ты
весь день вел себя как-то странно. Прямо синдром Баттерби. Помнишь
Баттерби?
Хачмен кивнул, и вся его ненависть к Спейну вернулась с новой силой.
Баттерби до недавнего времени был старшим инженером, руководителем группы.
В Вестфилде он всегда пользовался уважением и популярностью, но потерял
работу после того, как кто-то застал его с секретаршей на ковре в его
собственном кабинете, где он якобы остался поработать сверхурочно.
- Извини, что разочаровал тебя.
Хачмен попытался продолжить расчеты в блокноте, но Спейн еще минут
пятнадцать зудел о каких-то институтских новостях, расхаживая по кабинету,
и к тому времени, когда он все-таки убрался, Хачмен совершенно потерял
способность сосредоточиваться. Заставляя себя работать, чтобы закончить
сегодня все расчеты и завтрашний день посвятить закупке аппаратуры, он
просидел до девяти часов. Потом торопливо сложил бумаги в портфель и вышел
на улицу.
Мягкий, густой октябрьский воздух пах опавшей листвой, и на западе
над самым горизонтом, словно далекий фонарь, светила какая-то планета.
Вдыхая воздух полной грудью - вдох, четыре шага, выдох, четыре шага,
вдох... - он махнул рукой офицеру охраны в воротах и направился к своей
машине. Одним словом, вечер замечательный. Если только не думать слишком
много о рукотворных солнцах, расцветающих над мирными городами.
Движение на дороге, как ни странно, было ужасным. Один раз ему даже
пришлось свернуть и потратить минут двадцать на объезд. Домой он добрался
уже в одиннадцатом часу. Во всех окнах горел свет, как будто у них
собрались гости, но из дома не доносилось ни звука. Хачмен загнал машину в
гараж и прямо из гаража прошел в дом. Викки сидела на веранде, листая
журналы, и, только взглянув на ее побелевшее лицо с застывшим выражением
крайнего неодобрения, Хачмен вспомнил, что забыл ей позвонить и
предупредить, что задержится.
- Извини, - сказал он, положив портфель на кресло. - Работал допоздна
на фирме.
Викки перелистнула пару страниц и лишь после этого спросила:
- Теперь это так называется?
- Именно так. Работа называется работой, фирма называется фирмой.
Какое слово тебе непонятно? - не удержался Хачмен.
На сей раз Викки промолчала и занялась журналом. На этой стадии
словесных дуэлей обычно побеждал Хачмен, потому что жена редко находила
удачные ответы на подобные вопросы. Но позже, "когда рапиры ломались, и в
ход шли дубинки", она всегда брала верх. Обычно это случалось за полночь,
и, уже предвидя, что сегодня выспаться не удастся, Хачмен наполнялся
беспокойным раздражением. Он остановятся напротив жены и, хотя она даже не
подняла головы, произнес:
- Послушай, Викки, я надеюсь, ты на самом деле не думаешь, что я был
где-то с другой женщиной?
Она наклонила голову, взглянула на него искоса и с деланным
удивлением ответила:
- Я не упоминала никакую женщину. Почему это делаешь ты, Лукас?
- Потому что ты собиралась.
- Не приписывай мне мысли, подсказанные тебе твоей совестью. - Викки
долистала журнал до конца, перевернула его и с точно таким же размеренным
ритмом принялась листать снова.
- При чем тут совесть?
- Ни при чем. У тебя ни при чем. Как ее зовут, Лукас? Моди Вернер?
- Господи, ну кто такая Моди Вернер?
- Новая... Девка в отделе подготовки данных.
Хачмен удивленно потряс головой.
- Послушай, я работаю в Вестфилде и первый раз о ней слышу. Откуда
ты-то ее знаешь?
- Странно, что ты ее не знаешь, - ответила Викки. - Или делаешь вид,
что не знаешь? На прошлой неделе я разговаривала с миссис Данвуди, и она
сказала мне, что слухи о Моди Вернер поползли по Вестфилду с первого же
дня, как она появилась на работе.
Хачмен повернулся и, ни слова не говоря, пошел на кухню. Он достал из
холодильника коробку с салатом, цыпленка и, выложив все это на тарелку,
вернулся в комнату. "Просто телепатия какая то. Что Спейн, что Викки
думают на одной волне, на одном и том же подземном уровне".
Даже когда его жена заснула, Хачмен долгое время еще просто лежал в
темноте, прислушиваясь к невидимым приливам и отливам воздушных течений в
доме и за окном. В голове проносились обрывки дневных сцен: глянцевые
страницы каталогов, пахнущие типографской краской, сложные схемы,
вычерченные от руки, размытые очертания Спейна за стеклянной перегородкой,
сообщения о мобилизациях и передвижениях флотов в вечерних новостях,
невротическая ревность Викки - все это перемешивалось в невероятных
сочетаниях, расплывалось и складывалось в новые угрожающие образы.
Незаметно подкрался сон, принеся с собой еще одно кошмарное видение, где
он ходил по универсаму, выбирая покупки. В центре зала стоял контейнер с
мороженой пищей, и двое женщин рядом оживленно обсуждали его содержимое.
- Мне так нравится эта новая идея! - сказала одна из них, сунула руку
в контейнер и извлекла что-то белое, похожее на рыбу, с которой сняли
кожу. Два печальных серых глаза выделялись на светлом фоне. - Это
последнее слово в технологии консервирования. Теперь придумали способ
псевдооживления, который позволяет хранить их в идеальном состоянии до
приготовления.
- Но это, наверно, жестоко? - с тревогой спросила вторая женщина.
- Нет. Потому что у них нет души, и они не чувствуют боли.
Чтобы доказать это, женщина начала отрывать от рыбы куски белого мяса
и кидать их в сумку. Хачмен попятился в ужасе. Хотя рыба лежала
неподвижно, позволяя рвать себя на части, глаза ее смотрели прямо на
Хачмена. Смотрели спокойно, печальной укоризненно.

4
Октябрь, почти целиком потраченный на постройку машины, представлялся
Хачмену неровной дорогой с двусторонними указателями, где на одной стороне
отмечено уменьшающееся расстояние до осуществления проекта, на другой -
увеличивающаяся пропасть между ним и Викки.
Одним из первых таких указателей было приобретение кристалла
празеодима и необходимого количества изотопа для получения пятидесяти
миллилитров цестрона. Сразу после работы он забежал в кафе, наспех
перекусил, не вступая ни с кем в разговоры (хотя лицо сидевшей неподалеку
темноволосой женщины показалось ему знакомым), и отправился в институт. В
тот вечер он засиделся допоздна над аппаратурой для получения газа и
приехав домой, обнаружил, что все двери заперты изнутри.
"Неужели это происходит со мной?" - промелькнула мысль. Хачмен
попробовал открыть замок ключом, но ничего не вышло. Дверь с веранды была
надежно закрыта на задвижку. Он остановился, взглянул на свою тень и
невольно подумал: "Почему голова у тени от Луны всегда меньше, чем при
свете уличных ламп?" Темный, молчаливый дом, силой обстоятельств лишенный
знакомых родных черт, наводил на другие мысли. Хачмен неожиданно понял,
как дико это будет, если ему придется остаться на улице на всю ночь. Еще
больший удар нанесла мысль о том, насколько эффективно может быть детское
упрямство одного взрослого человека против рассудительности другого. Он
тщетно перепробовал все окна, потом вернулся к окну спальни и постучал по
стеклу. Когда через несколько минут и это не принесло результата, он, уже
теряя контроль над собой, начал колотить все сильнее и сильнее.
- Викки! - позвал он зловещим низким голосом. - Викки! Викки!
Замок у входа щелкнул, и Хачмен бросился к двери, обрадованно и
одновременно с испугом от того, что он способен сейчас сделать с Викки. В
дверях, щуря сонные глаза, стоял Дэвид.
- Извини, сынок. Никак не мог попасть домой. - Он взял его на руки и
прошел в дом, захлопнув дверь ногой, уложил Дэвида в кровать и заглянул в
спальню, где Викки, лежа совершенно неподвижно, делала вид, что спит.
Мысль о том, что он сейчас сможет забраться в теплую постель и отдохнуть,
вместо того чтобы торчать на улице в темноте, мгновенно растопила его
холодную злость. Он быстро разделся и лег под одеяло, затем протянул руку
и обнял знакомые плечи. В ту же секунду Викки вскочила с кровати,
отпрыгнула в противоположный конец комнаты и замерла - в переливах лунного
света ее обнаженное тело казалось еще более желанным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22