Ведь он
уныло предсказывал полный их провал, так как "в кино нельзя говорить
правду. Это вам с рук не сойдет, если зал вмещает больше трехсот человек".
Ну, а в театре? "А кто ходит куда-нибудь, кроме кино?"
Пока все складывалось так, как мы хотели. Наша известность достигла
зенита - никогда еще никого с таким жаром не хвалили и не ругали на
страницах газет. Мы были сенсацией дня. С самого начала мы старались
обзаводиться врагами в кругах, которые способны дать сдачи. Помнишь старое
присловие, что человек познается по своим врагам? Ну, короче говоря,
шумная известность была водой на нашу мельницу. А дальше я расскажу, как
мы начали молоть.

Я позвонил Джонсону в Голливуд. Он обрадовался.
- Что-то мы давно не виделись! Ну что, Эд?
- Мне нужны люди, которые умеют читать по губам. И не позже
вчерашнего дня, как ты выражаешься.
- Читать по губам? Это еще зачем?
- Неважно. Они мне нужны. Можешь ты их найти?
- Откуда я знаю? А зачем?
- Я спрашиваю: можешь ты их найти?
- По-моему, ты переутомился, - ответил он с сомнением в голосе.
- Послушай...
- Я ведь не сказал, что не могу. Спусти пары. Когда они тебе нужны? И
в каком количестве?
- Лучше запиши. Готов? Мне нужны чтецы по губам для следующих языков:
английского, французского, немецкого, японского, греческого, фламандского,
голландского и испанского.
- Эд Лефко! Ты совсем сошел с ума или еще нет?
Пожалуй, моя просьба и в самом деле могла показаться странной.
- Может быть, и сошел. Но эти мне нужны в первую очередь. Если
отыщутся специалисты по другим языкам, хватай и их. Они тоже могут мне
понадобиться.
Я представил себе, как он сидит у телефона и крутит головой: "Бедняга
Эд! Тепловой удар, не иначе. Совсем свихнулся".
- Ты меня слышишь?
- Да. Слышу. Если это какой-то розыгрыш...
- Это не розыгрыш. Я говорю совершенно серьезно.
Он разозлился.
- Где же я, по-твоему, их возьму? Вытащу из собственной шляпы или
как?
- Это уж твое дело. Советую начать с местной школы для глухонемых.
Он ничего не ответил.
- И пойми одно: я говорю совершенно серьезно. Мне все равно, как ты
их разыщешь и во что это обойдется, но мне нужно, чтобы чтецы по губам
ждали нас в Голливуде, когда мы туда приедем, или во всяком случае были бы
уже в дороге.
- А когда вы приедете?
Я ответил, что точно не знаю.
- Дня через два. Нам еще нужно закончить тут кое-какие дела.
Джонсон принялся проклинать все на свете, и я повесил трубку. Майк
ждал меня в студии.
- Ты говорил с Джонсоном?
Я пересказал ему наш разговор, и он засмеялся.
- Наверное, это и правда производит впечатление бреда. Но если такие
специалисты существуют и не прочь заработать, он их разыщет.
Я бросил шляпу в угол.
- Слава богу, с этим покончено. А как дела у тебя?
- Все готово. Кинопленки и заметки отправлены, фирма по продаже
недвижимости присылает сюда своего агента завтра, с девочками я
расплатился и выдал им премию.
Я откупорил бутылку пива.
- А как наш архив? И винный погреб?
- Архив отправлен в банк на хранение. Винный погреб? О нем я не
подумал.
Пиво было холодным.
- Распорядись упаковать бутылки и отошли их Джонсону.
Мы оба расхохотались.
- Идет! Ему нужно будет успокаивать нервы.
Я мотнул головой в сторону аппарата.
- А это?
- Повезем с собой в самолете. - Он внимательно посмотрел на меня. -
Что с тобой? Нервничаешь?
- Немножко.
- Я тоже. Твою одежду и свою я отправил утром.
- Даже ни одной сменной рубашки нет?
- Ни одной. Совсем как...
- Как тогда с Руфью, - докончил я. - Но есть разница.
- И очень большая, - медленно сказал Майк. - Что-нибудь еще нужно
сделать здесь, как ты считаешь?
Я покачал головой.
Мы погрузили аппарат в машину, оставили ключи от студии в бакалейной
на углу и поехали в аэропорт.
В кабинете Джонсона нас ждал ледяной прием.
- Ну, если это была шуточка!.. Где, по-вашему, можно найти людей,
которые читают по губам японский? Или даже греческий, если уж на то пошло?
Мы все сели.
- Ну, что у тебя есть?
- Кроме головной боли? Вот, - он протянул мне короткий список.
- И когда ты их доставишь сюда?
- Когда я доставлю их сюда?! - взорвался Джонсон. - Что я вам -
мальчик на побегушках, что ли?!
- По сути - конечно. Перестань валять дурака. Ну, так как же?
Мэре взглянул на лицо Джонсона и хихикнул.
- Ты-то что ухмыляешься, кретин?
Мэре не выдержал и захохотал. Я тоже.
- Валяйте смейтесь! Ничего смешного тут нет. Когда я позвонил в школу
глухонемых, они просто повесили трубку. Решили, что я их разыгрываю. Ну
ладно, об этом не будем. У меня в этом списке три женщины и один мужчина.
Это дает вам английский, французский, немецкий и испанский. Двое живут в
восточных штатах, и я жду ответа на телеграммы, которые им послал. Третий
живет в Помоне, а четвертая работает в Аризонской школе для глухонемых.
Больше мне ничего найти не удалось.
Мы обдумали положение.
- Садись за телефон. Обзвони все штаты, а если нужно - свяжись с
Европой.
Джонсон пнул ножку письменного стола.
- Ну, предположим, мне повезет. Но все-таки зачем они вам нужны?
- Тогда и узнаешь. Ставь условием, чтобы они вылетали сюда
немедленно. Кроме того, мне нужен просмотровый зал - не твой. И хороший
судебный репортер.
Он воззвал ко всем добрым людям - что у него за жизнь!
- Мы будем в отеле, - сказал я и повернулся к Мэрсу. - Пока держите
репортеров на расстоянии, но позднее у нас будет для них кое-что.
С этим мы ушли.

Джонсону так и не удалось отыскать никого, кто мог бы читать по губам
греческий. Во всяком случае, такого специалиста, который говорил бы при
этом еще и по-английски. Однако он снесся со специалисткой по фламандскому
и голландскому языкам в Лейдене и в последнюю минуту нашел в Сиэтле
японца, который работал там в консульстве. Всего, таким образом, мы могли
рассчитывать на четырех женщин и двух мужчин. Они подписали с нами
непробиваемый контракт, составленный Сэмуэлсом, который теперь вел все
наши дела. Перед этим я произнес небольшую речь:
- Весь следующий год ваша жизнь будет определяться этим контрактом,
причем он содержит пункт, позволяющий нам продлить срок его действия еще
на год, если мы сочтем это нужным. Давайте сразу же поставим все точки над
"i". Вы будете жить в загородном доме, который мы для вас снимем. Фирмы,
которым будем платить мы, обеспечат вас всем необходимым. Любая попытка
сообщения с внешним миром без нашего ведома приведет к автоматическому
аннулированию контракта. Вам это ясно? Отлично. Работа будет нетрудной, но
она чрезвычайно важна. Вероятнее всего, вы кончите ее месяца через три, но
вы в любой момент будете обязаны отправиться туда, куда мы сочтем нужным,
- естественно, за наш счет. Ваши рекомендации и ваша прошлая работа были
тщательно проверены, и вы будете находиться под постоянным наблюдением.
Вам придется выверять, а возможно, и официально подтверждать каждую
страницу, если не каждую строку, стенографических записей, которые будет
вести мистер Соренсон, здесь присутствующий. У кого-нибудь есть вопросы?
Вопросов ни у кого не было. Им предстояло получать сказочное
вознаграждение, и все они сочли нужным показать, что они это ценят.
Контракт был подписан.
Джонсон купил для нас небольшой пансион, и мы платили бешеные деньги
детективному агентству, обеспечивавшему нас поварами, уборщицами и
шоферами. Мы поставили условием, чтобы наши чтецы по губам не обсуждали
свою работу между собой и воздерживались от каких-либо упоминаний о ней в
присутствии прислуги, и они честно следовали нашим инструкциям.
Примерно месяц спустя мы созвали совещание в просмотровом зале
Джонсона. У нас была готова одна-единственная катушка фильма.
- Ну, в чем дело?
- Сейчас вы узнаете причину всей этой мелодраматичной таинственности.
Киномеханика не зовите. Эту ленту прокручу я сам. Посмотрите, как она вам
покажется.
- До чего мне надоели эти детские штучки! - сказал Кеслер, выражая
всеобщее раздражение.
Открывая дверь проекционной, я услышал, как Майк ответил:
- Не больше, чем мне!
Из проекционной мне был виден только экран. Я прокрутил фильм,
перемотал ленту и вернулся в зал.
- Прежде чем мы продолжим разговор, - сказал я, - прочтите вот эту
нотариально заверенную запись того, что говорили персонами, которых вы
сейчас видели. Их слова читались по движению губ.
Раздавая им экземпляры стенограммы, я добавил:
- Кстати, они, строго говоря, не "персонажи", а вполне реальные люди.
Я показал вам документальный фильм. Из стенограммы вы узнаете, о чем они
говорили. Читайте. Мы с Майком привезли для вас кое-что. Пока мы принесем
это из машины, вы успеете прочесть все.
Майк помог внести аппарат в зал. Когда мы открыли дверь, Кеслер как
раз швырнул стенограмму в экран. Листки рассыпались по полу, а он крикнул
в ярости:
- Что, здесь, собственно, происходит?
Не обращая внимания ни на него, ни на остальных, мы установили
аппарат возле ближайшего штепселя.
Майк вопросительно поглядел на меня.
- Ты что-нибудь предложишь?
Я покачал головой и попросил Джонсона заткнуться на несколько минут.
Майк открыл крышку и после секундного колебания начал настройку. Толчком в
грудь я усадил Джонсона в кресло и погасил свет. Джонсон, глядя через мое
плечо, ахнул. Я услышал, как Бернстайн негромко выругался от изумления, и
обернулся посмотреть, что показывает им Майк.
Это действительно производило впечатление. Он начал с точки над самой
крышей лаборатории и продолжал стремительно подниматься в воздух все выше,
пока Лос-Анджелес не превратился в крохотное пятнышко где-то внизу, в
неизмеримой дали. На горизонте встала зубчатая линия Скалистых гор.
Джонсон вцепился мне в локоть.
- Что это? Что это? Хватит! - выкрикнул он.
Майк выключил аппарат.
Ну, ты можешь легко догадаться, что произошло дальше. Сначала они не
верили ни своим глазам, ни терпеливым объяснениям Майка. Ему пришлось
дважды снова включить аппарат и забраться довольно далеко в прошлое
Кеслера. Тут они поверили.
Мэре курил без передышки, Бернстайн нервно крутил в пальцах золотой
карандашик, Джонсон метался по залу, как тигр по клетке, а Кеслер сидел,
молча уставившись на аппарат. Джонсон не переставая что-то бормотал себе
под нос. Потом он остановился и потряс кулаком под носом у Майка.
- Черт побери! Ты отдаешь себе отчет, что такое эта штука? Зачем вам
понадобилось тратить время на эти фильмы? Вы же можете взять за горло весь
мир! Если бы я знал...
- Эд, да объясни же ему! - воззвал ко мне Майк.
Я объяснил. Не помню, что именно я говорил. Да это и не важно. Во
всяком случае, я сказал ему, как мы начали, какие планы наметили и что
собираемся делать теперь. В заключение я сообщил ему, как мы собираемся
использовать ленту, которую они только что видели.
Он отскочил, как ужаленный змеей.
- Это вам с рук не сойдет! Вас повесят... если только прежде не
линчуют!
- Конечно, но мы готовы рискнуть.
Джонсон вцепился в свои редеющие волосы. Мэре вскочил и подошел к
нам.
- Это действительно так? Вы действительно намерены снять такой фильм
и показать его всему миру?
- Вот именно, - кивнул я.
- И лишиться всего, чего вы добились?
Мэре повернулся к остальным:
- Нет, он не шутит.
- Ничего не выйдет, - сказал Бернстайн.
Начался бестолковый спор. Я пытался доказать им, что мы избрали
единственно возможный путь.
- В каком мире вы предполагаете жить? Или вам вообще жить надоело?
- А сколько, по-вашему, нам останется жить, если мы сделаем такой
фильм? - пробурчал Джонсон. - Вы ненормальные. А я нет. И я не стану
совать голову в петлю.
- Может быть, вы правы, а может быть, нет, - сказал Мэре. - Может
быть, вы свихнулись, а может быть, свихнулся я. Но я всегда говорил, что в
один прекрасный день поставлю на карту все. А ты, Верни?
Бернстайн сказал скептически:
- Вы все видели, что принесла последняя война. Не знаю, поможет ли
это, но попробовать надо. Считайте, что я с вами.
- Кеслер?
Он повертел головой:
- Детские штучки! Кто собирается жить вечно? Кто согласится упустить
такой шанс?
Джонсон поднял руки.
- Будем надеяться, что нас запрут в одну палату. Уж сходить с ума,
так всем вместе.
Вот так.
Мы взялись за работу, охваченные общим порывом надежды. Через четыре
месяца чтецы по губам кончили свою часть. Тут незачем рассказывать, как
они относились к тому, что ежедневно Соренсон заносил на бумагу под их
диктовку.
1 2 3 4 5 6 7 8