— сказал Мондрагон. — Отдай ей крюк! Она не станет им пользоваться.
Высокий мужчина подал ей крюк. Она взяла и сунула его за пояс, острием в специально сделанную для этого прорезь; потом отряхнула пыль и подошла к Мондрагону, который повернулся к ней спиной, прошел через дверь и зашагал вверх по лестнице.
Она затрусила следом. Позади нее Хэл пробормотал приказ закрыть дверь на засов; и вооруженные люди направились за Мондрагоном и Альтаир наверх.
Дно канала, подавленно подумала Альтаир, шагая за Мондрагоном по старым деревянным доскам лестницы. Куча костей внизу у устья Дета. Предки, дураки, я на самом деле получу это, а старый Дэл с женой получат мою лодку, и Дет получит меня, прежде чем все будет сказано и сделано.
О, небо, Мондрагон, кто ты?
* * *
На верхнем конце лестницы была дверь. Идущий впереди человек Галландри, один из меченосцев, открыл ее перед Мондрагоном, вошел и стоял сбоку, пока входили Мондрагон и остальные.
И Альтаир тоже вошла в комнату — в большую комнату, но слишком скудно меблированную, чтобы быть по-настоящему заполненной, с несколькими столами, большей частью маленькими, только одним большим, целым ворохом изящных стульев и пожелтевшей картой на стене. И окна, одно подле другого, каждое в три человеческих роста, с потускневшими стеклами, никогда не знавшими ухода. Бедно. Богатые люди могут позволить себе транжирить впустую столько места. Альтаир никогда такого себе не представляла. Она повернулась, уперла руки в бедра и посмотрела на Мондрагона и людей Галландри за его спиной.
Потом подошла к окну и посмотрела сквозь тусклое стекло. Снаружи был Портовый канал. Балкон на третьем уровне был пуст, если не считать случайного прохожего. Она не могла видеть мост на втором уровне. Деревянные вершины башен Ардена окружало голубое небо. Она повернулась к Мондрагону.
— Уютно. Ты можешь отсюда сверху все видеть. Дай мне знак, Мондрагон!
— Что ты здесь делаешь?
— Хэй, да я ведь уже сказала. Ты кое-что мне должен.
Он стоял совершенно неподвижно. Наконец, он подошел к одному из приставных столиков, открыл красивый хрустальный сосуд и налил в два стакана понемногу янтарной жидкости. Один из них он подал ей.
— Яд? — спросила она, когда он стоял совсем рядом с ней и мог бы подать ей знак глазами. Проклятье, я боюсь, Мондрагон! Мы перепутали фронты в этой истории.
— Я думал, виски тебе по вкусу?
Она пригубила. Оно прошла в горло, как вода, и зажгло, как огонь. Его милое замечание прошло в нее даже более гладко, сообщив немного тепла! после холода внизу Мондрагон отошел от нее, когда на деревянной лестнице раздались шаги и в комнату заглянул Хэл.
— Случайная спутница, — сказал Мондрагов, обращаясь к своим людям. Он сделал глоток из своего стакана и протянул его резким жестом другим. — Я должен ей деньги.
Будь ты проклят, Мондрагон!
— И еще кое-что, — добавил он, отпил еще глоток,, вернулся к Альтаир и протянул ей стакан. — Давай, выпей это, Джонс. Хэл, я хотел бы с тобой поговорить.
Он вышел из комнаты вслед за Хэлом и тремя остальными и закрыл за собой дверь. Альтаир осталась, стоять с двумя наполовину наполненными стаканами виски в руках, и приступ ярости медленно разогревал ее лицо. Трое мужчин остались. Один со скрещенными руками привалился к стене около двери. Двое остались стоять, злые, как смерть и налоги губернатора.
Альтаир медленна перелила содержимое одною стакана в другой, подняла результат на свет высокого окна и перешла к ближайшему стулу с приставным столиком. Она откинулась назад, ухарски сдвинула фуражку назад и набок и пригубила виски — все под взглядами людей Галландри, пытливо рассматривая их со своей стороны из-под полуприкрытых век.
Должен ей деньги! Будь проклято твое черное сердце, Мондрагон!
Она улыбнулась охранниками. Она знала, что на правой руке остались следы их пальцев; рука болела по всей длине.
Я вырву тебе потроха, Галландри. Я никогда не забуду твое лицо. А тебе моего не разглядеть — какой-нибудь темной ночью.
Мама так говорила.
Я убила десяток людей, мама. Пусть. даже сумасшедших. Я сделала правильно, сохранив один патрон.
Что ты сейчас делаешь… кроме того, что тебя нет здесь?
Ручка двери шевельнулась. Снова вошел Мондрагон — вместе с Хэлом и остальными.
— Джонс, где твоя лодка?
Она сидела со стаканом виски и сердито разглядывала его.
— Весьма мило с твоей стороны назвать меня по имени,
— Джонс, все в порядке. — Он подошел поближе к ней; в своих тонких одеждах. — Кто охраняет мосты? Кто-то, кого ты знаешь?
Она покачала головой.
— Нет. Они просто бросились мне в глаза. И они видели, как я там околачивалась. Я прикинула, что было бы не очень умно проходить мимо них. И потому пришла сюда и постучала в дверь.
— Где ты оставила лодку?
— Это мое дело, не правда ли?
— Джонс. — Он поманил ее пальцем. — Вставай. Пошли. — Она осталась сидеть, уставившись на него. — Ну, пошли, Джонс. — На этот раз он протянул ей руку.
Она выплеснула виски в рот, встала и холодно подала ему стакан.
И его лицо было холодным. Потом его губы медленно скривились в улыбке. Он отставил стакан таким демост-ративным движением запястья в сторону, что из-под рукава выглянул кружевной обшлаг.
— Вот сюда, Джонс… — Он указал на другую дверь в задней части комнаты.
Ей ничего не оставалось. Она двинулась в указанном им направлении, и ее сопровождали только Хэл и Мондрагон. Хэл открыл дверь в какую-то комнату с такими же окнами, как и в первой комнате, но эта была по-настоящему меблирована: мягкие стулья, ковры на стенах и на полу, книги. И можно было видеть лестницу, отполированное до блеска дерево которой покрывал красный ковер. Мондрагон положил одну ладонь на перила и знаком дал понять Альтаир, что она должна подняться.
Так! Ну хорошо, на миг она примет приказ. Альтаир поднялась, Мондрагон шел следом за ней.
Наверху, на первом выступе следовала вторая лестница, а рядом была открытая дверь. Альтаир в нерешительности остановилась. Мондрагон схватил ее за локоть и вдвинул в великолепие полированного дерева, мягких стульев с цветочным узором, украшенной воланами кровати на столбах и пышного ковра.
Она обернулась, когда он снова отпустил ее. Мондрагон закрыл дверь и прислонился спиной к ней; они были одни.
— Проклятье, Джонс! Что ты замышляешь?
— Замышляю? Небо, я думала, ты, бедняга, находишься в готовности пережить второй бросок в канал! И вот я быстренько прибежала сюда, только на всякий случай, видишь… а эти слонялись там снаружи… — Она махнула в направлении окна, крыш и башен Ардена. — Они отрезали мне обратный путь.
Он стоял, прислонившись к двери, и его лицо по-прежнему было красным от солнца. Или от гнева.
— Тебе не следовало вмешиваться в это дело. Ободряюще. Голос звучал дружелюбнее, чем прежде.
Впервые с тех пор, как они снова встретились у Галландри. От облегчения ее бросило в дрожь.
— Чего тебе, собственно, надо. У меня есть лодка. Я знаю каналы. Я обнаружила этих снаружи… — Она показала пальцем на окно. -…пока ты не дал им возможности неожиданно появиться у тебя за спиной.
— Не говоря о том, что ты еще натворила, когда околачивалась там и привлекала их внимание.
— Ну, ты был тоже не слишком ловок в том, чтобы следить за самим собой! Как бы я тогда могла идти за тобой, а?
Он ничего на это не ответил.
— Они… не твои люди, да?
— Нет. — Он глубоко вздохнул, подошел к стулу, отстегнул меч и повесил его эфесом на стул. Потом расстегнул свои кружевные перчатки. — Не мои. Кажется, я знаю, кто они. Значит, теперь молчаливое соглашение нарушено. Может быть, и к лучшему. — Он обернулся и снова посмотрел на нее. — Эх, Джонс, Джонс. Не нужно было тебе вешать на свою шею такие трудности.
— Ну, я ведь уже повесила, да? — Она упала на один из изящных стульев, подхватила свою фуражку, когда та едва не слетела с затылка, и снова ее поправила. — Этот проклятый идиот чуть не сломал мне руку. Я попыталась помочь одному человеку. Попыталась присмотреть, чтобы он безопасно прошел по городу…
— …попыталась узнать, куда он идет.
— Ну, а как еще убедиться, что он дошел, если не увидишь, куда он идет?
— Ты что, глупая, Джонс? — Ласковым, дружелюбным голосом. — Джонс, ты что, глупая?
— Большие трудности, да?
Он подошел к окну и посмотрел на канал.
— Опять они там?
— Я думаю, теперь они будут осторожнее.
— Кто это были? Он обернулся.
— Джонс. — Печальным голосом. — Ты не сможешь никуда уйти, пока не стемнеет. Есть хочешь?
— Я не голодна.
— Прими это как услугу за услугу. Я у тебя в долгу, должен тебе обед. Я кое-что заказал; скоро должны принести. — Он указал на боковую дверь. — Там найдешь ванну. Вода еще не остыла; ты ведь так быстро пришла. Это снимет боль.
Ее лицо охватило жаром. Некоторое время она сидела совершенно неподвижно, потом поднялась, сняла фуражку и выбила пыль, похлопав ею по ноге.
— Конечно. Прекрасно. Снимет боль. — Она прошла через комнату и бросила фуражку на стул. Расстегнула штаны. — Мондрагон, если ты будешь так часто мыться, от тебя ничего не останется. Неудивительно, что ты такой белый.
Альтаир шагнула на белые плитки и оказалась перед большой латунной ванной… Латунной! Небо и предки! Вся проклятая ванна целиком! Блестящая латунь.
И пахнет, как в аптеке.
Альтаир стащила через голову пуловер, сбросила штаны и сунула в воду ладонь. Теплая, как солнечный свет. Вдруг она вспомнила, что ее видит Мондрагон, и обернулась, чтобы пинком закрыть дверь.
Вот, значит, чего он хотел.
Я чертовски хорошо поняла, что он намеревается.
Она осторожно переступила через край ванны и погрузилась в благоухающую воду до подбородка.
Она уже мечтала о таком, не зная толком, о чем именно должна была мечтать. Она вдыхала запах парфюмерии жителей Верхнего города и спрашивала себя почему они под ним так чисто пахнут.
Все дело в четырех или пяти ваннах в день, вот и все; все дело в латунной ванне и парфюмерии, мыле и воде ароматным маслом.
Альтаир подняла правую ногу, взяла мочалку, которая плавала в ванне, и начала оттирать черноту с подошвы, потом то же самое Сделала с другой ногой. Она взяла мыло с полки в ногах ванны, вымыла волосы, нырнула в воду и снова всплыла на поверхность. Запах парфюмерии в носу и глазах и горьковато-сладкий привкус масла во рту.
О небо и предки, и вкус такой же, как запах!
Свет шел от масляной лампы, целиком из золота, с латунной отражающей пластиной. На другом конце комнаты находился ватерклозет из латуни, снабженный всевозможными приспособлениями, которые Альтаир видела однажды в одной из витрин Верхнего города.
«Что это?» — спросила она тогда свою мать, и Ретрибуция Джонс объяснила, как богаты некоторые люди. Откуда мать знала это, она не сказала. Но это было правдой, и здесь Альтаир видела это; со сливом прямо в канал внизу, где он отдавал старому Дету все то, что производили в равной степени и богатые, и бедные.
Альтаир попробовала краны ванны. Они походили на общественные водяные краны цистерн, вода в которых стоила пенни за кувшин, только эти здесь были личными, принадлежали жителям этого дома. В течение одного или двух ударов сердца Альтаир просто смотрела, как течет вода, потом завернула их и вылезла из ванны, чтобы осмотреть клозет — эту высшую форму элегантности. Она нашла там даже бумагу, парфюмированную бумагу для использования и выбрасывания, видели бы предки! Богатые люди расточительны во всем. Альтаир опробовала эту штуку, и она функционировала. Она потянула за цепочку второй раз, из чистого очарования, только чтобы еще раз посмотреть, как вода течет вниз и наполняет унитаз.
Небо и предки! А ведь здесь еще даже не Верхний город!
Альтаир вернулась в ванну, нырнула и снова всплыла, просто от удовольствия. Она намылилась и снова нырнула, потом лениво откинулась назад, подняв подбородок под водой.
Дверь распахнулась. Вошел Мондрагон без куртки, он держал стакан с вином в руке с кружевным обшлагом.
— Стол готов, — сказал он и протянул Альтаир стакан, когда она приподнялась из воды почти до ключиц.
— Парень, ты действительно пытаешься меня напоить!
— Ну, конечно. — Он сел на широкий край латунной ванны, не беспокоясь о том, что намочит хорошие брюки. — Надеюсь, что ты побудешь со мной. У нас весь вечер.
Альтаир пригубила вино. Оно было вообще не кислым, как у Моги. Она почувствовала совсем новый аромат, сделав глоток. Она сделала второй глоток и посмотрела на Мондрагона.
— Думаешь, будет легче бросить меня в канал, если я напьюсь?
— Джонс! — Ему удалось принять оскорбленный вид. Ее вдруг охватила паника.
Весь вечер — до каких пор?
Снаружи ждал Дэл Сулейман, ждал, привязав ее лодку к своей, и с каждым часом увеличивал сумму ее долга. И этот долг поднимется еще больше, если он решил плыть дальше и тащил лодку на буксире. Старая Мира могла собственноручно толкать шестом лодку Альтаир за Дэлом и при этом всю дорогу фыркать и проклинать ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Высокий мужчина подал ей крюк. Она взяла и сунула его за пояс, острием в специально сделанную для этого прорезь; потом отряхнула пыль и подошла к Мондрагону, который повернулся к ней спиной, прошел через дверь и зашагал вверх по лестнице.
Она затрусила следом. Позади нее Хэл пробормотал приказ закрыть дверь на засов; и вооруженные люди направились за Мондрагоном и Альтаир наверх.
Дно канала, подавленно подумала Альтаир, шагая за Мондрагоном по старым деревянным доскам лестницы. Куча костей внизу у устья Дета. Предки, дураки, я на самом деле получу это, а старый Дэл с женой получат мою лодку, и Дет получит меня, прежде чем все будет сказано и сделано.
О, небо, Мондрагон, кто ты?
* * *
На верхнем конце лестницы была дверь. Идущий впереди человек Галландри, один из меченосцев, открыл ее перед Мондрагоном, вошел и стоял сбоку, пока входили Мондрагон и остальные.
И Альтаир тоже вошла в комнату — в большую комнату, но слишком скудно меблированную, чтобы быть по-настоящему заполненной, с несколькими столами, большей частью маленькими, только одним большим, целым ворохом изящных стульев и пожелтевшей картой на стене. И окна, одно подле другого, каждое в три человеческих роста, с потускневшими стеклами, никогда не знавшими ухода. Бедно. Богатые люди могут позволить себе транжирить впустую столько места. Альтаир никогда такого себе не представляла. Она повернулась, уперла руки в бедра и посмотрела на Мондрагона и людей Галландри за его спиной.
Потом подошла к окну и посмотрела сквозь тусклое стекло. Снаружи был Портовый канал. Балкон на третьем уровне был пуст, если не считать случайного прохожего. Она не могла видеть мост на втором уровне. Деревянные вершины башен Ардена окружало голубое небо. Она повернулась к Мондрагону.
— Уютно. Ты можешь отсюда сверху все видеть. Дай мне знак, Мондрагон!
— Что ты здесь делаешь?
— Хэй, да я ведь уже сказала. Ты кое-что мне должен.
Он стоял совершенно неподвижно. Наконец, он подошел к одному из приставных столиков, открыл красивый хрустальный сосуд и налил в два стакана понемногу янтарной жидкости. Один из них он подал ей.
— Яд? — спросила она, когда он стоял совсем рядом с ней и мог бы подать ей знак глазами. Проклятье, я боюсь, Мондрагон! Мы перепутали фронты в этой истории.
— Я думал, виски тебе по вкусу?
Она пригубила. Оно прошла в горло, как вода, и зажгло, как огонь. Его милое замечание прошло в нее даже более гладко, сообщив немного тепла! после холода внизу Мондрагон отошел от нее, когда на деревянной лестнице раздались шаги и в комнату заглянул Хэл.
— Случайная спутница, — сказал Мондрагов, обращаясь к своим людям. Он сделал глоток из своего стакана и протянул его резким жестом другим. — Я должен ей деньги.
Будь ты проклят, Мондрагон!
— И еще кое-что, — добавил он, отпил еще глоток,, вернулся к Альтаир и протянул ей стакан. — Давай, выпей это, Джонс. Хэл, я хотел бы с тобой поговорить.
Он вышел из комнаты вслед за Хэлом и тремя остальными и закрыл за собой дверь. Альтаир осталась, стоять с двумя наполовину наполненными стаканами виски в руках, и приступ ярости медленно разогревал ее лицо. Трое мужчин остались. Один со скрещенными руками привалился к стене около двери. Двое остались стоять, злые, как смерть и налоги губернатора.
Альтаир медленна перелила содержимое одною стакана в другой, подняла результат на свет высокого окна и перешла к ближайшему стулу с приставным столиком. Она откинулась назад, ухарски сдвинула фуражку назад и набок и пригубила виски — все под взглядами людей Галландри, пытливо рассматривая их со своей стороны из-под полуприкрытых век.
Должен ей деньги! Будь проклято твое черное сердце, Мондрагон!
Она улыбнулась охранниками. Она знала, что на правой руке остались следы их пальцев; рука болела по всей длине.
Я вырву тебе потроха, Галландри. Я никогда не забуду твое лицо. А тебе моего не разглядеть — какой-нибудь темной ночью.
Мама так говорила.
Я убила десяток людей, мама. Пусть. даже сумасшедших. Я сделала правильно, сохранив один патрон.
Что ты сейчас делаешь… кроме того, что тебя нет здесь?
Ручка двери шевельнулась. Снова вошел Мондрагон — вместе с Хэлом и остальными.
— Джонс, где твоя лодка?
Она сидела со стаканом виски и сердито разглядывала его.
— Весьма мило с твоей стороны назвать меня по имени,
— Джонс, все в порядке. — Он подошел поближе к ней; в своих тонких одеждах. — Кто охраняет мосты? Кто-то, кого ты знаешь?
Она покачала головой.
— Нет. Они просто бросились мне в глаза. И они видели, как я там околачивалась. Я прикинула, что было бы не очень умно проходить мимо них. И потому пришла сюда и постучала в дверь.
— Где ты оставила лодку?
— Это мое дело, не правда ли?
— Джонс. — Он поманил ее пальцем. — Вставай. Пошли. — Она осталась сидеть, уставившись на него. — Ну, пошли, Джонс. — На этот раз он протянул ей руку.
Она выплеснула виски в рот, встала и холодно подала ему стакан.
И его лицо было холодным. Потом его губы медленно скривились в улыбке. Он отставил стакан таким демост-ративным движением запястья в сторону, что из-под рукава выглянул кружевной обшлаг.
— Вот сюда, Джонс… — Он указал на другую дверь в задней части комнаты.
Ей ничего не оставалось. Она двинулась в указанном им направлении, и ее сопровождали только Хэл и Мондрагон. Хэл открыл дверь в какую-то комнату с такими же окнами, как и в первой комнате, но эта была по-настоящему меблирована: мягкие стулья, ковры на стенах и на полу, книги. И можно было видеть лестницу, отполированное до блеска дерево которой покрывал красный ковер. Мондрагон положил одну ладонь на перила и знаком дал понять Альтаир, что она должна подняться.
Так! Ну хорошо, на миг она примет приказ. Альтаир поднялась, Мондрагон шел следом за ней.
Наверху, на первом выступе следовала вторая лестница, а рядом была открытая дверь. Альтаир в нерешительности остановилась. Мондрагон схватил ее за локоть и вдвинул в великолепие полированного дерева, мягких стульев с цветочным узором, украшенной воланами кровати на столбах и пышного ковра.
Она обернулась, когда он снова отпустил ее. Мондрагон закрыл дверь и прислонился спиной к ней; они были одни.
— Проклятье, Джонс! Что ты замышляешь?
— Замышляю? Небо, я думала, ты, бедняга, находишься в готовности пережить второй бросок в канал! И вот я быстренько прибежала сюда, только на всякий случай, видишь… а эти слонялись там снаружи… — Она махнула в направлении окна, крыш и башен Ардена. — Они отрезали мне обратный путь.
Он стоял, прислонившись к двери, и его лицо по-прежнему было красным от солнца. Или от гнева.
— Тебе не следовало вмешиваться в это дело. Ободряюще. Голос звучал дружелюбнее, чем прежде.
Впервые с тех пор, как они снова встретились у Галландри. От облегчения ее бросило в дрожь.
— Чего тебе, собственно, надо. У меня есть лодка. Я знаю каналы. Я обнаружила этих снаружи… — Она показала пальцем на окно. -…пока ты не дал им возможности неожиданно появиться у тебя за спиной.
— Не говоря о том, что ты еще натворила, когда околачивалась там и привлекала их внимание.
— Ну, ты был тоже не слишком ловок в том, чтобы следить за самим собой! Как бы я тогда могла идти за тобой, а?
Он ничего на это не ответил.
— Они… не твои люди, да?
— Нет. — Он глубоко вздохнул, подошел к стулу, отстегнул меч и повесил его эфесом на стул. Потом расстегнул свои кружевные перчатки. — Не мои. Кажется, я знаю, кто они. Значит, теперь молчаливое соглашение нарушено. Может быть, и к лучшему. — Он обернулся и снова посмотрел на нее. — Эх, Джонс, Джонс. Не нужно было тебе вешать на свою шею такие трудности.
— Ну, я ведь уже повесила, да? — Она упала на один из изящных стульев, подхватила свою фуражку, когда та едва не слетела с затылка, и снова ее поправила. — Этот проклятый идиот чуть не сломал мне руку. Я попыталась помочь одному человеку. Попыталась присмотреть, чтобы он безопасно прошел по городу…
— …попыталась узнать, куда он идет.
— Ну, а как еще убедиться, что он дошел, если не увидишь, куда он идет?
— Ты что, глупая, Джонс? — Ласковым, дружелюбным голосом. — Джонс, ты что, глупая?
— Большие трудности, да?
Он подошел к окну и посмотрел на канал.
— Опять они там?
— Я думаю, теперь они будут осторожнее.
— Кто это были? Он обернулся.
— Джонс. — Печальным голосом. — Ты не сможешь никуда уйти, пока не стемнеет. Есть хочешь?
— Я не голодна.
— Прими это как услугу за услугу. Я у тебя в долгу, должен тебе обед. Я кое-что заказал; скоро должны принести. — Он указал на боковую дверь. — Там найдешь ванну. Вода еще не остыла; ты ведь так быстро пришла. Это снимет боль.
Ее лицо охватило жаром. Некоторое время она сидела совершенно неподвижно, потом поднялась, сняла фуражку и выбила пыль, похлопав ею по ноге.
— Конечно. Прекрасно. Снимет боль. — Она прошла через комнату и бросила фуражку на стул. Расстегнула штаны. — Мондрагон, если ты будешь так часто мыться, от тебя ничего не останется. Неудивительно, что ты такой белый.
Альтаир шагнула на белые плитки и оказалась перед большой латунной ванной… Латунной! Небо и предки! Вся проклятая ванна целиком! Блестящая латунь.
И пахнет, как в аптеке.
Альтаир стащила через голову пуловер, сбросила штаны и сунула в воду ладонь. Теплая, как солнечный свет. Вдруг она вспомнила, что ее видит Мондрагон, и обернулась, чтобы пинком закрыть дверь.
Вот, значит, чего он хотел.
Я чертовски хорошо поняла, что он намеревается.
Она осторожно переступила через край ванны и погрузилась в благоухающую воду до подбородка.
Она уже мечтала о таком, не зная толком, о чем именно должна была мечтать. Она вдыхала запах парфюмерии жителей Верхнего города и спрашивала себя почему они под ним так чисто пахнут.
Все дело в четырех или пяти ваннах в день, вот и все; все дело в латунной ванне и парфюмерии, мыле и воде ароматным маслом.
Альтаир подняла правую ногу, взяла мочалку, которая плавала в ванне, и начала оттирать черноту с подошвы, потом то же самое Сделала с другой ногой. Она взяла мыло с полки в ногах ванны, вымыла волосы, нырнула в воду и снова всплыла на поверхность. Запах парфюмерии в носу и глазах и горьковато-сладкий привкус масла во рту.
О небо и предки, и вкус такой же, как запах!
Свет шел от масляной лампы, целиком из золота, с латунной отражающей пластиной. На другом конце комнаты находился ватерклозет из латуни, снабженный всевозможными приспособлениями, которые Альтаир видела однажды в одной из витрин Верхнего города.
«Что это?» — спросила она тогда свою мать, и Ретрибуция Джонс объяснила, как богаты некоторые люди. Откуда мать знала это, она не сказала. Но это было правдой, и здесь Альтаир видела это; со сливом прямо в канал внизу, где он отдавал старому Дету все то, что производили в равной степени и богатые, и бедные.
Альтаир попробовала краны ванны. Они походили на общественные водяные краны цистерн, вода в которых стоила пенни за кувшин, только эти здесь были личными, принадлежали жителям этого дома. В течение одного или двух ударов сердца Альтаир просто смотрела, как течет вода, потом завернула их и вылезла из ванны, чтобы осмотреть клозет — эту высшую форму элегантности. Она нашла там даже бумагу, парфюмированную бумагу для использования и выбрасывания, видели бы предки! Богатые люди расточительны во всем. Альтаир опробовала эту штуку, и она функционировала. Она потянула за цепочку второй раз, из чистого очарования, только чтобы еще раз посмотреть, как вода течет вниз и наполняет унитаз.
Небо и предки! А ведь здесь еще даже не Верхний город!
Альтаир вернулась в ванну, нырнула и снова всплыла, просто от удовольствия. Она намылилась и снова нырнула, потом лениво откинулась назад, подняв подбородок под водой.
Дверь распахнулась. Вошел Мондрагон без куртки, он держал стакан с вином в руке с кружевным обшлагом.
— Стол готов, — сказал он и протянул Альтаир стакан, когда она приподнялась из воды почти до ключиц.
— Парень, ты действительно пытаешься меня напоить!
— Ну, конечно. — Он сел на широкий край латунной ванны, не беспокоясь о том, что намочит хорошие брюки. — Надеюсь, что ты побудешь со мной. У нас весь вечер.
Альтаир пригубила вино. Оно было вообще не кислым, как у Моги. Она почувствовала совсем новый аромат, сделав глоток. Она сделала второй глоток и посмотрела на Мондрагона.
— Думаешь, будет легче бросить меня в канал, если я напьюсь?
— Джонс! — Ему удалось принять оскорбленный вид. Ее вдруг охватила паника.
Весь вечер — до каких пор?
Снаружи ждал Дэл Сулейман, ждал, привязав ее лодку к своей, и с каждым часом увеличивал сумму ее долга. И этот долг поднимется еще больше, если он решил плыть дальше и тащил лодку на буксире. Старая Мира могла собственноручно толкать шестом лодку Альтаир за Дэлом и при этом всю дорогу фыркать и проклинать ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40