Пока я привыкал к свету и отмаргивался, она села и знаком
предложила сесть нам.
Раньше всего я увидел ее глаза. Громадные, почти черные,
теплые, опушенные густыми черными ресницами. Только
в них я увидел что-то живое, человеческое, настоящее. В ее
овальном, оливкого оттенка лице были и тепло и красота, но
тепло и красота будто не имевшие никакого отношения к дей-
ствительности. Будто это было не лицо, а маска, которую
носили так долго, что она почти превратилась в лицо. Даже
губы-а губы эти стоили отдельного разговора-казались
не плотью, а удачной имитацией плоти-мягче, краснее
и, наверное, теплее настоящей плоти. Длинные черные воло-
сы, разделенные посередине пробором и стянутые в узел на
затылке, туго обтягивали голову, захватывая виски и кончики
ушей. Она была высокая, налитая, гибкая, с длинной, силь-
ной, стройной шеей; темное шелковое платье обрисовывало
тело. Я сказал:
- Миссис Холдорн, мы хотим повидать мисс Леггет.
Она с любопытством спросила:
- Почему вы думаете, что она здесь
- Это ведь не так важно, правда-быстро ответил я,
чтобы Коллинсон не успел вылезти с какой-нибудь глупо-
стью. - Она здесь. Мы хотели бы ее видеть.
- Не думаю, что это удастся, - медленно ответила она-.
Ей нездоровится, она приехала сюда отдохнуть, в частности.
от общества.
- Очень жаль, - сказал я, - но ничего не поделаешь. Мы
бы сюда не пришли, если бы не было необходимости.
- Это необходимо
- Да.
Поколебавшись, она сказала:
- Хорошо, я узнаю. - Затем извинилась и покинула нас.
- Я не прочь и сам тут поселиться, - сказал я Коллин-
сону.
Он не понимал, что я говорю. Вид у него был возбужден-
ный, лицо раскраснелось.
- Габриэле может не понравиться, что мы сюда при-
шли, - сказал он.
Я ответил, что это меня огорчит.
Вернулась Арония Холдорн.
- Мне, правда, очень жаль, - сказала она, встав в две-
рях и вежливо улыбаясь, - но мисс Леггет не хочет вас
видеть.
- Очень жаль, - сказал я, - но нам придется ее увидеть.
Она выпрямилась, и улыбка исчезла.
- Простите
- Нам придется ее увидеть, - повторил я как можно
дружелюбнее. - Это необходимо, я вам объяснил.
- Извините. - Даже холодность не могла испортить ее
прекрасный голос. - Вы не можете ее видеть.
Я сказал:
- Мисс Леггет, как вам, вероятно, известно, - важный
свидетель по делу о краже и убийстве. Нам надо ее видеть.
Если вас это устраивает больше, я готов подождать полчаса,
пока сюда придет полицейский со всеми полномочиями, кото-
рые вы сочтете необходимыми. И мы с ней увидимся.
Коллинсон произнес что-то невнятное, но похожее на
извинения.
Арония Холдорн ответила легким поклоном.
- Можете поступать, как вам угодно, - холодно сказала
она. - Я не согласна, чтобы вы беспокоили мисс Леггет про-
тив ее желания, и если речь идет о моем разрешении, я
вам его не даю. Если же вы настаиваете-помешать вам
я не могу.
- Спасибо. Где она
- Ее комната на пятом этаже, первая от лестницы, сле-
ва. - Она слегка наклонила голову и ушла.
Коллинсон взял меня под руку и забормотал:
- Не знаю, стоит ли мне... стоит ли нам идти. Габриэле
это не понравится. Она не...
- Вы как хотите, - проворчал я, - а я иду. Ей это может
не понравится, но мне тоже не нравится, что люди прячутся,
когда я хочу спросить их о пропавших бриллиантах.
Он нахмурился, пожевал губами, сделал несчастное лицо,
но со мной пошел. Мы отыскали лифт, поднялись на пя-
тый этаж и по пурпурному ковру подошли к первой двери
слева. Я постучался. Ответа не было. Я постучался снова,
громче.
В комнате послышался голос. Вероятнее всего, женский,
но мог принадлежать кому угодно. Он звучал настолько слабо,
что мы не разобрали слов, и как бы придушенно-даже
нельзя было понять, кто говорит. Я толкнул Коллинсона
локтем и приказал:
- Позовите ее.
Он оттянул воротничок пальцем и прохрипел:
- Габи, это я, Эрик.
Ответа все равно не последовало. Я опять постучал:
- Откройте дверь.
Внутри что-то произнесли, я ничего не понял. Я снова
крикнул и постучал. В коридоре открылась дверь, и высунул-
ся старик с бледным лицом и жидкими волосами:
- Что происходит
- Не ваше дело, - сказал я и опять постучал в дверь.
Голос внутри стал громче, и мы уже слышали в нем жало-
бу, но слов по-прежнему разобрать не могли. Я повертел руч-
ку, и оказалось, что дверь не заперта. Я еще погремел ручкой
и приоткрыл дверь сантиметра на два. Голос стал более внят-
ным. Я услышал мягкие шаги. Я услышал сдавленный
всхлип. И распахнул дверь.
Эрик Коллинсон издал горлом странный звук-будто
где-то очень далеко кто-то душераздирающе кричал.
Габриэла Леггет стояла у кровати, держась одной рукой
за белую спинку, и покачивалась. Она была белая, как мел.
Глаза, тусклые, без белков, смотрели в пустоту, а маленький
лоб был наморщен. Казалось, она видит что-то впереди и пы-
тается понять, что это. На ней был один желтый чулок, корич-
невая бархатная юбка, в которой она явно спала, и желтая
рубашка. На полу валялись коричневые туфли, другой чулок,
коричневая с золотом блузка, жакет и желто-коричневая
шляпа.
Все остальное в комнате было белое: белые обои на стенах,
белый потолок, крашенные белой эмалью стулья, кровать,
двери, оконные рамы, даже телефон; белый войлок на полу.
Мебель была не больничная, такую видимость ей придавала
белая краска. В комнате было два окна и, кроме той двери,
которую я открыл, еще две. Левая вела в ванную, правая.
в маленькую гардеробную.
Я втолкнул Коллинсона в комнату, вошел за ним и закрыл
дверь. Ключа в ней не было, и скважины не было, и каких.
либо признаков замка. Коллинсон глазел на девушку, рас-
крыв рот, и лицо у него стало такое же бессмысленное, как
у нее-разве только ужаса больше. Она прислонилась
к спинке кровати и темными одурманенными глазами смот-
рела в никуда.
Я обнял ее одной рукой и усадил, а Коллинсону сказал:
- Соберите ее вещи. - Мне пришлось сказать это два-
жды, прежде чем он вышел из столбняка.
Коллинсон подал мне вещи, и я стал одевать ее. Он вцепил-
ся пальцами мне в плечо и запротестовал-таким тоном,
будто я запустил лапу в церковную кружку.
- Нет! Нельзя же...
- Какого черта-сказал я, оттолкнув его руку. - Хо-
тите-одевайте сами.
Коллинсон покрылся потом, сглотнул и забормотал:
- Нет, нет! Как я могу. - .-И, не закончив, отошел
к окну.
- Она предупреждала меня, что вы идиот, - сказал
я ему вдогонку и обнаружил, что надеваю на нее коричне-
вую с золотом блузку задом наперед. Помощи от Габриэлы
было как от манекена, но, по крайней мере, она не сопро-
тивлялась.
К тому времени, когда я облачил ее в пальто и шляпу,
Коллинсон отошел от окна и стал засыпать меня вопросами.
Что с ней Не надо ли вызвать врача Не опасно ли вести ее
на улицу А когда я поднялся, он забрал ее у меня и, поддер-
живая длинными сильными руками, залепетал:
- Габи, я Эрик. Ты меня узнаешь Скажи что-нибудь.
Что с тобой, милая
- Накачалась наркотиком, больше ничего, - сказал я-.
Вы ее сейчас не теребите. Отвезем сперва домой. Берем ее под
руки... Идти она может. Если на кого-нибудь наткнемся,
знайте себе идите, я сам разберусь. Пошли.
Никто нам не встретился. Мы добрались до лифта, спус-
тились на первый этаж и вышли через вестибюль на улицу,
не увидев ни души.
На углу в "Крайслере" нас ждал Мики.
- Ты свободен, - сказал я ему. И он ушел.
Габриэлу мы усадили между нами, и Коллинсон завел
мотор. Когда мы проехали три квартала, он спросил:
- Вы уверены, что ее надо везти домой
Я ответил, что уверен. Он замолчал, а еще через пять квар-
талов повторил вопрос и добавил что-то насчет больницы.
- А может, в редакцию газеты-огрызнулся я.
Еще три квартала в молчании, и опять началось:
- Я знаю одного врача...
- У меня есть дело, - сказал я. - И у себя дома мисс
Леггет в ее теперешнем виде будет мне в этом деле полезна.
Поэтому она едет домой.
Он насупился и сердито напал на меня:
- Вы готовы ее унизить, опозорить, подвергнуть ее жизнь
опасности ради какого-то...
- Ее жизнь в опасности не больше, чем моя и ваша.
Просто она немного перебрала какой-то дряни. Сама пере-
брала.
Та, о ком шла речь, была жива и даже сидела с открытыми
глазами, но от происходящего была так же далека, как если бы
находилась в Финляндии.
Нам полагалось повернуть на следующем углу. Кол-
линсон, с отвердевшим лицом и устремленным вперед тяже-
лым взглядом, продолжал ехать прямо и довел скорость до
семидесяти километров.
- На следующем углу поверните, - приказал я.
- Нет, - ответил он и не повернул. На спидометре было
80, и прохожие уже поворачивались нам вслед.
- Ну-сказал я, выпрастывая руку, прижатую к боку
девушки.
- Мы едем по полуострову на юг, - твердо сказал он-.
В таком состоянии она домой не вернется.
- Вон что. - .-проворчал я и быстро потянулся к прибор-
ному щитку. Он отбил мою руку и, держа руль левой, выста-
вил правую, чтобы помешать, если я попытаюсь еще раз.
- Не надо, - предостерег он, увеличив скорость еще на
десяток километров. - Вы знаете, что с нами будет, если вы...
Я обругал его, пространно, с досадой, от души. Он повер-
нул ко мне лицо, полное праведного негодования-видимо,
мои слова были не из тех, которые приличны в обществе дамы.
И этого оказалось достаточно.
Голубой "седан" выскочил из поперечной улицы перед
самым нашим носом. Коллинсон уже вернулся к своим води-
тельским обязанностям и от столкновения уйти успел-толь-
ко не успел сделать это аккуратно. От седана мы прошли
сантиметрах в пяти, но нас занесло. Коллинсон сделал все,
что мог, он попытался овладеть машиной, вывернул в сторону
заноса, но в дело вмешался бордюрный камень. Высокий
и твердый, он не пожелал посторониться. Мы налетели на
него боком и опрокинулись как раз на фонарный столб. Столб
переломился и грохнулся на тротуар. Открытый "Крайслер"
выбросил нас. Из сломанного столба с шумом вырывался
светильный газ.
Коллинсон с наполовину ободранным лицом пополз на
карачках выключать зажигание. Я сел и поднял девушку:
теперь она лежала у меня на груди. Правая рука и плечо
у меня не действовали, онемели. Девушка всхлипывала, но
никаких повреждений, кроме неглубокой царапины на щеке,
я у нее не увидел. Амортизатором ей послужило мое тело.
А о том, насколько хорошо оно послужило, свидетельствовала
боль в груди, в животе, в спине и непослушная рука. Про-
хожие помогли нам подняться. Коллинсон стоял, обняв де-
вушку, и умолял ее ответить, жива ли она, и так далее. Удар
отчасти привел ее в чувство, и тем не менее она не понимала,
в аварию мы попали или что. Я подошел, помог Коллинсону
держать ее, хотя ни он, ни она в этой помощи не нуждались, -
и горячо обратился к разбухавшей толпе:
- Нам надо отвезти ее домой. Кто может...
Свои услуги предложил низенький толстяк в брюках
гольф. Мы втроем забрались к нему на заднее сиденье, и я на-
звал адрес. Он заикнулся о больнице, но я сказал, что ей надо
домой. Расстроенный Коллинсон даже не вмешивался. Через
двадцать минут мы подъехали к дому Леггетов и извлекли
девушку из машины. Я долго рассыпался в благодарностях,
чтобы толстяк не вздумал проводить нас в дом.

6. БЕГЛЕЦ С ЧЕРТОВА ОСТРОВА
Дверь в дом Леггета, да и то после второго звон-
ка, нам открыл Оуин Фицстивен. Никакой сонливости в его
глазах не было: если жизнь казалась ему интересной, они
всегда возбужденно поблескивали. Зная, какие события
могут его заинтересовать, я понял-случилось что-то
необычное.
- Где это вас так-спросил он, оглядывая нашу оде-
жду, окровавленную физиономию Коллинсона и царапину
на щеке Габриэлы.
- Автомобильная авария, - ответил я. - Ничего серьез-
ного. А куда делись остальные
- Остальные, - сказал он с особым нажимом, - наверху
в лаборатории. - И, обращаясь ко мне, добавил: - Отойдем-
ка в сторону.
38
ъъ-|
0384-3-5 ПЛИЗ03-Ж 13 ОКТЯБРЯ ЪЪ||
Я бросил Коллинсона и девушку у дверей в прихожей
и прошел за Фицстивеном к лестнице. Он наклонился ко мне:
- Леггет покончил с собой.
Я был скорее раздосадован, чем удивлен.
- Где он-спросил я.
- В лаборатории. Там же миссис Леггет и полиция. За-
стрелился полчаса назад.
- Мы поднимемся наверх все вместе, - сказал я.
- А есть нужда тащить туда Габриэлу-спросил он.
- Есть, - раздраженно ответил я. - Ей, скорее всего,
придется несладко, но сейчас она приняла наркотик и в таком
состоянии легче перенесет удар. - Я повернулся к Коллин-
сону. - Пойдемте в лабораторию.
Оставив Фицстивена, чтобы он помог Коллинсону вести
девушку, я отправился на третий этаж первым. В лаборатории
было шесть человек: у дверей стоял высокий рыжеусый по-
лицейский в форме; в дальнем конце комнаты, ссутулившись
на стуле и прижав к глазам платок, тихонько всхлипывала
миссис Леггет;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28