– Разве что посредством ампутации.
– Вот именно.
– Жалко мне что-то этого мальчишку.
– Беда с вами, внутренними варварами. Всегда страдаете из-за какой-нибудь ерунды.
– Где уж нам до вас, избранных обитателей Поднебесной. А почему вы не подберете эти, которые тут светятся?
– Своду нужна опора. Нагрузка просто чудовищная, даже при нашей низкой гравитации... иногда начинает превосходить предел прочности. Тогда окаменелая лава вспучивается и перекрывает проходы, а заодно появляется дурацкая такая опасность, которую мы называем «стреляющий лед». Из столбов начинают вылетать осколки, прямо как пули. На этом мы теряем очень много рабочих.
– А, вон как, – пробормотал Роуг и снова погрузился в молчание, настолько зараженное электричеством, что Томас Янг мгновенно это почувствовал. Он развернул Уинтера и попытался прочитать что-нибудь на освещенном призрачным сиянием лице.
– Погоди, погоди, – медленно произнес он. – Похоже, Роуг, я улавливаю твои вайбы <vibs, сокращение от vibrations (англ.) – вибрации; у нас в таких случаях говорят о биополе>.
– Какие вайбы?
– Что там такое? Возможно, еще один способ контрабанды?
– Пожалуй. Если в горсти можно вынести фунт, так сколько же можно в жмурике? А всего-то и надо, что симулировать несчастный случай, вспороть мужику брюхо, нагрузить его и вынести несчастную жертву, стеная и обливаясь слезами.
– Убийство?
– Вы, джинки, любите убивать для забавы, почему бы не убивать ради приличного дохода?
– И вот таким, значит, образом они выносят крупные партии... Ну конечно, свечение появляется только через несколько часов! Откуда охране знать, что в труп запаковано сорок, а то и пятьдесят фунтов мета? Понятное дело – профессионалы. Все эти штучки с ампутацией сугубо для одиночек, захотевших поживиться, а вот систематические убийства – работа серьезная.
Ну и кого же, думаешь, они используют на упаковочный материал?
– Да любого, чья морда не понравилась. Горлопана и скандалиста.
Женщину, которая кому-нибудь не далась. Любого, кто слишком уж дружен с вашими стукачами. Любителя пожрать за чужой счет. Хвастуна. Пижона, считающего себя умнее окружающих...
– Это все твоя мафия придумала и организовала?
– Возможно, точно я не знаю. Я, конечно, король, но это еще не значит, что мне все рассказывают.
– Как бы там ни было, Роуг, это – еще одно очко в твою пользу.
– Благодарю.
– Очень жаль, что тебя придется прикончить, – вздохнул Янг. – Твоя синэргия была бы мне очень кстати. Ну как, насмотрелся?
– Это ведь не может быть вся рудная жила.
– Господи, конечно же нет! В темноте ничего не видно, но она тянется на многие мили. Тут просто старый заброшенный участок, который мы показываем высокопоставленным визитерам. Настоящие разработки – уйма лав, штреков, шлюзовых камер, шахтных стволов, и там не такое вот спокойствие, а все кишит работягами и забито криогенным оборудованием. – Томас снова вздохнул. – Ладно, дорогуша, пошли. Надо кончать эту хрень с твоим судом и казнью. Уговаривать тебя переметнуться к нам – пустое занятие. Я и так знаю, что твое упрямство раньше тебя родилось.
Все это время Янг ни на секунду не отпускал локтя своего старого друга. Теперь он подвел Роуга к двери и постучал в нее каким-то хитрым стуком. Они вернулись в залитый ослепительным светом зал как раз в тот самый момент, когда бригада кули затаскивала через другую дверь последний из двадцати огромных ящиков. Никаких надписей на ящиках не было – только ярко-красные, сделанные по трафарету изображения звезды и полумесяца.
– А, – весело улыбнулся Янг. – Заключительный и такой приятный штрих.
Ты попал сюда как раз вовремя, можешь полюбоваться на посылочку от наших турецких друзей. Ахмет Труйдж – мой любимый партнер. Он никогда не запаздывает с оплатой, его контейнеры никогда не надо перевешивать, все тютелька в тютельку, и товар у него самого высшего качества. Ну как, уважаемый Роуг, мне кажется, есть маза забить косячок, из соображений анестезии перед неизбежно предстоящей вам малоприятной процедурой. А может, лучше уж вмазать, круче возьмет?
Однако, как только горящие приятным предвкушением охранники и кули вскрыли ящики, из каждого выскочил вооруженный маорийский боевик, и на долгую, как в ночном кошмаре, минуту гулкий зал заполнился грохотом, звоном, предсмертными криками. Теперь уже Уинтер крепко держал манчжурского князя за локоть.
– Ну, дорогуша Том, теперь ты понял, что такое троянский конь? – ласково улыбнулся он, отводя потрясенного Янга подальше, чтобы того не зацепил ненароком один из мелькавших в воздухе Потрошильных ножей и не забрызгала обильно льющаяся кровь. – Я очень надеялся на рандеву с нашими коммандос, но не имел полной уверенности, что удастся его организовать.
Должен по всей справедливости записать очков твою пользу – ты предельно облегчил задачу.
К ним приближался командир маорийских коммандос Чинча, массивный как шкаф – как шкаф, густо измазанный кровью.
– Так что, берем шахту? – спросил он. – Опаро и солдаты ждут только твоего слова.
– Как это берете? Нашу шахту? – ошеломленно выдохнул Да-мо и тут же взял себя в руки. – Нет, вы сошли с ума. Вы все сошли с ума. Прекращай эти штучки, Роуг, и сдавайся. Я проявлю милосердие.
Чинча ткнул острым концом Потрошильного ножа в горло Янга – безо всякого милосердия.
– Нас тут сотня, – презрительно бросил он, – и это больше, чем тысяча любых ваших солдат. Мы возьмем шахту.
– Никогда!
– Ну а потом будем разговаривать на наших условиях.
– Никогда!
По горлу Да-мо Юн-гуна скатилась капля крови, однако манчжурский князь, отдадим ему должное, не дрогнул.
– На наших условиях, – повторил Чинча, – иначе мы превратим Тритон в небольшую такую звездочку с помощью мета. Так приказал король Р-ог.
– У тебя что, Роуг, крыша поехала прямо с карнизом? – закричал Янг. – Ты приказал устроить конец света, Gotterdammerung? Для всех, и для вас и для нас?
– Я приказал устроить большой погром, – пожал плечами Уинтер, – и наша маорийская мафия готова действовать до самого упора. Но только мы обойдемся без этого, – добавил он, повернувшись к Чинче.
Вожак коммандос кинул на своего короля жесткий, полный подозрения взгляд.
– Во всяком случае, сегодня, – нехорошо ухмыльнувшись, добавил Уинтер. – К нам на руку весьма любезно пришел самый старший козырь тритонской колоды. Манчжурский князь смерти – это ведь поглавнее, чем Король шахт или Туз энергии. Он в нашем распоряжении, и с его помощью мы сорвем все ставки. Вы получите свою мета, а я – свою девушку.
– Ни в чьем я не распоряжении, дебил ты несчастный!
– Нет? Тащи его, вождь. Мы выйдем через Центр Вселенной, как важные посетители, а потом соединимся с Опаро.
– Тебе никогда не вывезти меня с Тритона.
– Нет? Разрешите, пожалуйста, позаимствовать ваш императорский шарфик. Он послужит пропуском для меня и моих ребят.
– Идиот, – фыркнул Янг. – Ведь я – Да-мо Юн-гун. Меня узнают и с шарфом, и без него.
– Узнают, думаешь?
– Одно мое слово у главных ворот, и тебя колесуют за компанию со всей твоей сотней. Кончай петушиться, Роуг, у тебя нет ни единого шанса. Я обещал, что буду милосерден, и сдержу свое слово.
– Так что, – нетерпеливо спросил Чинча, – берем шахту?
– Нет, берем князя.

КОСА НА КАМЕНЬ
Встретив противника, ведите себя вежливо и благородно. Пусть ваша отвага не только остротой, но и блестящей изысканностью напоминает ваш клинок.
Ричард Бринсли Шеридан.

Ну и зачем, спрашивается, Князь смерти кипятился и волновался?
Препроводили его через главный шлюз Катая – а затем и с Тритона на Землю – без сучка и задоринки, даже говорить не о чем. Янг, собственно, и не мог ни о чем говорить, его накачали ГАБК (гамма-аминобутридная кислота из служебного арсенала Барбары), которая даже ганимедского мамонта сделала бы мягким и податливым, как тесто. Кроме того, всесильного Да-мо обмотали тряпками с ног до головы и заставили исполнять роль египетской мумии (мумия-змея, помните?). Не видать и не слыхать – так, собственно, и должен вести себя каждый порядочный Князь смерти.
Однако вся эта порядочность враз куда-то улетучилась на борту ракеты, когда его размотали; ГАБК действует четыре-пять часов, а затем все временно заглушенные страсти возвращаются с удвоенной силой. Обычно в космосе можно насладиться тишиной, но на этот раз Янг развлекал экипаж и пассажиров корабля чем-то вроде концерта для ударных инструментов – даже не верилось, что это всего лишь соло, – яростно барабаня ногами по стенкам своей каюты.
– Ботинки надо было снять, – печально вздохнул Роуг.
– Ты бы охладил его как-нибудь, – посоветовала Барб, – неровен час, головой биться начнет. Нужно, чтобы он остался более-менее compos mentis <в своем уме (лат.)>, а то какие же это получатся переговоры?
Уинтер удрученно кивнул. За всю свою жизнь он еще не сталкивался со столь деликатной и потенциально взрывчатой структурой. Ну какими ласками, сказками или угрозами можно вынудить уступки у столь неприступного противника, который безразличен к любым физическим пыткам, у грозного противника, распоряжавшегося бессчетными жизнями и смертями в течение трех четвертей века?
– Вот и смейся после этого над несокрушимыми объектами, – пробормотал синэргист. – А к тому же я – никакая не непреодолимая сила.
Роуг точно знал, какие уступки хочет он получить от манчжурского князя: совершенно железную, гарантированную сделку по мета для маорийской мафии – это обещано Опаро за его помощь – и возвращение в целости и сохранности титанианской девицы – в этом он поклялся сам перед собой.
Оставалось немного, совсем пустяк: найти способ синэргизировать оные уступки из заложника, который и думать не желает ни о чем кроме возвращения к своему поднебесному статус кво – ну да разве еще о поучительном, страх наводящем наказании вконец обнаглевших внутренних варваров.
– Самое время прибегнуть к Двенадцатой Заповеди, – пробормотал Роуг про себя, открывая люк. – Знать бы только, что это за хрень такая – Двенадцатая Заповедь.
– С добрым утром, с добрым утром, с добрым утром, мистер Янг, – пропел Уинтер, вплывая в каюту. – Добро пожаловать, добро пожаловать, мы рады приветствовать вас на борту нашего корабля. Моя фамилия Уинтер – меня еще называют Красавчик Уинтер – я распорядитель этого круиза, и я счастлив своей обязанностью превратить вашу экскурсию в полную счастья поездку на полном счастья корабле. А сейчас я должен пригласить вас в кают-компанию, во время ленча намечен конкурс красоты, мы хотели бы видеть вас судьей.
Участвуют десять прелестнейших прелестниц, и те, которые получили одинаковое число баллов, вознаграждают судью – ха-ха. Кроме того, в программе чемпионат по настольному теннису, dansant <танцы за чаем (фр.)> и...
Янг зарычал.
– Что, Том, ноги болят?
Янг зарычал.
– Неужели не смешно?
– Ничуть.
– Ну не знаю, я старался... Команда доложила, что ты не очень доволен.
– Не то слово.
– Что, совсем тебя достали?
– Чуть поближе.
– Яростью кипишь?
– На две тысячи градусов.
– Даешь себе клятвы превратить мою жизнь и жизни моих близких в нескончаемые муки?
– Догадливый ты.
– А как, интересно бы узнать, представляешь ты себе эти муки?
Затоптать нас до смерти собственными своими ножками?
– Много чести.
– Петля?
– Слишком быстро.
– Колесо?
– Тоже недостаточно медленно.
– Мэн-шут?
– Слишком необратимо.
– Ну уж не знаю, что тебе и предложить.
– А у вас, маорийских варваров, своих идей вообще не бывает?
– Вот это. Том, очень интересный момент. Мы возвратились к практике, слишком, наверное, примитивной с точки зрения вас, поднебесных. Не интересуют нас убийства со всякими загогулинами и прибамбасами. Мы теперь играем в «убей быстрей», да ты и сам наблюдал это в шахте. Чик-чик – и до свидания.
– Почему же вы не убили меня?
– А кто вообще говорил насчет убить тебя?
– К чему тогда это похищение?
– Подумай сам. Том, разве смогли бы мы смыться с Тритона без твоей помощи?
– Помощь? Когда вы запеленали меня, как мумию!.. Жаль, я захлебываюсь желчью, а то охотно посмеялся бы.
– Чьей, Том – твоей или нашей?
– И той, и другой.
– Так ведь наша желчь – следствие твоей. Этакая, понимаешь, симпатическая магия. А нашу удачу облегчил твой шарф. Вот он, кстати, с благодарностью возвращаю. Моя головорезочка с очевидным удовольствием постирала его и погладила. Похоже, Том, девочка переходит к тебе по наследству от Ахмета Труйджа. Поздравляю, но только ты поглядывай все-таки, что она там делает со своими ракушками. Неровен час...
– Ха. Ха. Ха.
– Никак это твоя желчь смеется?
– Слушай, Роуг, какого черта тебе надо?
– Будто сам не знаешь.
– Хотелось бы услышать от тебя.
– Да ничего особенного. Том, только, чтобы мы были друзьями.
Совместное сообщество «Поход и пропитание».
– Кто такие «мы»?
– Маори и джинки.
– А что такое в твоем представлении эта «совместность»?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31