Но каждый помнит свою встречу с
выдающимся человеком! Во всех подробностях, потому что для любого самая
важная персона - он сам. Ни один политик никогда об этом не забывает, и
потому просто необходимо иметь возможность помнить каждого так же
подробно, как тот - его, это всего лишь - проявление дружелюбия,
вежливости и теплоты. На них держится все; по крайней мере, в политике.
Я попросил ферли-досье короля Виллема. Сведения были скудноваты, что
меня попервости напугало. Затем я подумал, что Бонфорт мог и не знать
Виллема так уж близко, он ведь, небось, встречался с ним лишь на
нескольких официальных приемах. Премьер-министром он был еще при старом
императоре - Фредерике. Никаких биографических подробностей не было, лишь
приписка: Смотри "Дом Оранских". Смотреть я не стал - просто некогда было
залезать в дебри многословия имперской и доимперской истории; да и в школе
я по ней никогда не имел меньше "почти отлично". Интерес представляло лишь
то, чего об императоре никто не знал, кроме Бонфорта...
Тут меня осенило: ферли-хран наверняка содержит сведения обо всех
обитателях "Тома Пейна", они ведь, как-никак: А) люди; Б) с которыми
встречался Бонфорт.
Я спросил об этом Пенни. Она слегка удивилась, но затем настала моя
очередь удивляться: оказалось, на борту "Тома Пейна" целых шесть депутатов
Великой Ассамблеи! Конечно, Родж Клифтон и сам мистер Бонфорт; но, едва
заглянув в досье Дэка, я прочел: Бродбент, Дарий К. Достопочтенный;
депутат ВА от лиги Вольных Странников, Высшая Палата. Далее указывалось,
что он имеет степень доктора философии (физика), девять лет назад выиграл
первенство Империи по стрельбе из пистолета, а также опубликовал три тома
стихов под псевдонимом Эйси Уилрайт. После этого я зарекся на будущее
судить о людях только по внешности.
Еще там присутствовало замечание, небрежно начертанное от руки:
Весьма нравится женщинам - и наоборот.
Пенни и доктор Чапек тоже оказались депутатами и членами Высшей
Палаты. И даже Джимми Вашингтон - от какого-то "тихого" избирательного
округа. Несколько позже я выяснил - вышло, что представлял он Лапландию,
со всеми тамошними оленями и, конечно же, Санта-Клаусом.
Еще он имел духовный сан - в некоей Первобиблейской Истинной Церкви
Святого Духа; я о такой никогда не слыхал, но весь облик его подходил для
этого как нельзя лучше.
С особым удовольствием я смотрел досье Пенни: Достопочтенная мисс
Пенелопа Таллиаферро Рассел, магистр административного управления
(Джорджтаун), бакалавр искусств (Уэлсли). Ну, это было неудивительно. Она
представляла неорганизованных университетских дам - как я теперь понимал,
еще один "тихий" округ, ведь из них пять против одной - экспансионистки.
Дальше шли номера ее перчаток и всего остального, излюбленные цвета
(кстати, насчет одежды я мог бы ей кое-что присоветовать), любимые духи
("Вожделение джунглей", конечно) и куча других мелочей самого безобидного
свойства. Был и "комментарий": "Обостренное чувство справедливости; к
точным наукам неспособна; гордится своим чувством юмора, коего начисто
лишена; соблюдает диету, но при виде засахаренных вишен тотчас о ней
забывает; комплекс ответственности за все сущее; обожает печатное слово в
любой форме."
Ниже - приписка рукой Бонфорта: "Ух, Хохолок! Я же вижу - опять нос
суешь!"
Возвращая ей все обратно, я спросил, читала ли Пенни свое досье. Она
посоветовала мне не лезть не в свои дела! Потом покраснела и извинилась.
Львиную долю времени отнимали репетиции, а что оставалось - шло на
поддержку и уточнение внешности. Я добавил недостающие родинки, кропотливо
наводил морщинки, сверял оттенок "полупрозрачного" по колориметру и
укладывал электрощеткой остатки волос. Сложновато потом будет вернуть
прежний вид, но надежность грима того стоит. Даже ацетоном не смыть, не
говоря уж о всяких там салфетках и носовых платках. Я и шрам на "нужную"
ногу нанес, по фото из истории болезни, что мне дал Чапек. Если б у
Бонфорта была жена, или, скажем, любовница, она вряд ли смогла бы
наверняка сказать, кто же из нас - настоящий. Повозиться, конечно,
пришлось, зато о гриме можно было больше не заботиться и заниматься
другими не менее важными делами.
Почти весь перелет я старался вникнуть в то, о чем думал Бонфорт, во
что он верил - то есть, в политику Партии Экспансионистов. Да он, можно
сказать, сам был Партией Экспансионистов! Не просто выдающимся ее
деятелем, но - основоположником и духовным отцом. На заре существования
партия была лишь движением "Наша Ноша" - сущим винегретом из самых
разноцветных группировок, объединенных одним пониманием того, что
"государственные границы" в космосе очень скоро станут весьма щекотливым
вопросом для будущности всего человечества. Бонфорт четко определил курс и
партийную этику; он заявил, что свобода и равноправие важнее даже флага
Империи и не уставал повторять, что человечество не должно забывать об
ошибках европейцев в Азии и Африке.
Но одной вещью я был просто ошарашен: оказывается, на первых порах
Партия Экспансионистов в точности повторяла политику сегодняшней ПЧ! Я в
таких вещах ничего не понимаю; мне и невдомек было, что политика партии с
возрастом меняется зачастую сильнее, чем люди, - до полной неузнаваемости!
Правда, краем уха я слыхал, будто Партия Человечества начиналась, как
ответвление движения Экспансионистов, но никогда над этим не раздумывал.
Однако, по зрелом размышлении, это неизбежно. Недальновидные течения
затерялись со временем в недрах Истории, когда не смогли больше выдвигать
достойных кандидатов, и единственное, шедшее по верному пути, просто
обязано было разделиться на два потока...
Извините, отвлекся. Так вот, мое политическое образование не
развивалось так же последовательно. Почина ради я старался лишь усвоить
побольше выражений и фраз Бонфорта. По дороге на Марс я занимался, по
существу, тем же, но тогда я усваивал, как он говорит, а теперь - что.
Бонфорт принадлежал к ораторам классической школы, но в споре
отпускал иногда замечания - ядовитее купороса. Вот, например, выступление
в Новом Париже; это когда поднялся гвалт вокруг договора с Гнездами Марса
- так называемого Соглашения Тихо. Бонфорту удалось тогда провести его
через ВА, но обстановка так обострилась, что вотум доверия был проигран и
кресло премьер-министра пришлось освободить. Но как бы то ни было, Кирога
не осмелился впоследствии денонсировать договор!
Речь ту я слушал с особым интересом - Соглашение Тихо в свое время
сильно раздражало меня. Мысль о том, что марсиане должны пользоваться на
Земле теми же правами, что и люди на Марсе, была для меня совершеннейшей
чушью - до визита в Гнездо Кккаха.
Бонфорт на экране раздраженно гудел:
- Мой почтенный оппонент, возможно, знает, что девиз так называемой
Партии Человечества - Да будут люди править людьми во имя людей! - не что
иное, как бессмертные слова Линкольна, переиначенные для нужд
современности. Но он явно не видит того, что - хоть голос и остается
голосом Авраама - рука оказывается рукой Ку-Клукс-Клана! Ведь истинное
значение этого, на первый взгляд невинного, лозунга - Да будут люди
править везде и всеми во имя превилегированной верхушки!
Но, возразит мой почтенный оппонент, сам Бог велел человеку нести по
Галактике светоч знания и осчастливить тамошних дикарей благами нашей
цивилизации! Нет! Это, знаете ли, социологическая школа дядюшки Римуса:
Холосый чехномазий петь о бозественном, а ста'ый Масса всем таким любить"!
Весьма умилительная картинка, только жаль - рама маловата! Не уместились в
ней ни кнут, ни колодки, ни лицевой счет "старого Массы"!
Я понял, что становлюсь если и не экспансионистом, то на худой конец
- бонфортистом. Не то, чтобы он брал логикой - на мой взгляд, как раз
логики ему порой недоставало - мое сознание настроено было на восприятие.
Я очень хотел понять суть его убежденности и проникнуться его мыслями так,
чтобы готовая фраза, едва понадобится, сама слетала с языка.
Без сомнения, Бонфорт четко знает, чего хочет и - что встречается
очень редко - почему хочет именно этого. Сей факт невольно производил
громадное впечатление и побуждал к анализу собственных жизненных
ценностей. Во что же я верю и чем живу?
Конечно же, делом своим! Я родился и вырос актером, я любил сцену, я
отдавал ей все, что имел, - и нечего там хихикать! Кроме того, театр - это
все, что я знаю и чем могу заработать на жизнь. Чего вам еще?
Формальные этические учения никогда не привлекали меня. Возможность
ознакомиться с ними я имел - публичные библиотеки суть неплохой способ
провести время для актера с тощим кошельком. Но вскоре до меня дошло, что
все они в смысле витаминов бедны, как тещин поцелуй. Дай любому "философу"
вдоволь бумаги да времени - он тебе что угодно разложит по полочкам и базу
подведет.
Ну, а нравоучительные детские книжонки я отроду презирал. Львиная
доля их - откровенный треп, а те немногие, что имеют хоть какой-то смысл,
сводятся к провозглашению священной истины: "правильный" ребенок не должен
тревожить маму по ночам, а "правильный" мужчина должен неустанно пополнять
свой лицевой счет и успевать вовремя стереть пушок с рыльца! Благодарю
покорно!
Однако даже собачья стая имеет свои правила и обычаи. А я? Чем я
руководствуюсь - или хотел бы руководствоваться - в собственной жизни?
Что бы ни случилось - играй до конца! В это я всегда свято верил и
жил именно так. Но почему обязательно - играй? Некоторые пьесы иначе как
отвратительными не назовешь! А вот почему. Ты уже дал согласие участвовать
в ней и знал, на что идешь. А публика - чем виновата? Она платила за
билеты, и теперь вправе требовать того, на что ты способен! Ты обязан ей
этим! Обязан. Как и менеджеру, и режиссеру, и рабочим сцены, и остальным
членам труппы. Как и своим наставникам, настоящим и тем, уходящим в глубь
веков, к театрам под открытым небом и с каменными скамьями; и даже древним
сказителям с базарных площадей! Noblesse oblige.
По-моему, эта заповедь приемлема к любому ремеслу. Око за око. Строй
по отвесу и ватерпасу. Клятва Гиппократа. Не подводи команду. По работе и
плата. Эти вещи не нуждаются в доказательстве! Они всегда были
квинтэссенцией жизни, прошли через эпохи и достигнут звезд.
И я осознал вдруг, к чему стремится Бонфорт! Если вообще есть в
природе нравственные ценности, не тускнеющие от времени и расстояний, то
истинны они и для людей, и для марсиан! И будут истинными на любой планете
любой звезды! Люди никогда не покорят Вселенную, не руководствуясь ими, -
ведь иначе любая превосходящая раса сможет обвинить их в фарисействе!
Условие экспансии - нравственность. Слабого - задави, падающего -
толкни - слишком узкая философия для необъятной шири Космоса.
Однако Бонфорт вовсе не был сюсюкающим апологетом розовых очков!
- Я не пацифист, - говорил он. - Пацифизм - учение весьма
неприглядного свойства. Оно - для любителей пользоваться благами общества
на дармовщинку; да еще потребовать в награду за свои грязные игрища нимба
на макушку! Господин спикер, жизнь - для тех, кто не боится ее потерять!
Этот билль должен пройти.
С этими словами он встал и перешел в другую половину зала - в знак
поддержки военных приготовлений, отвергнутых общим собранием его партии.
Или вот:
- Делайте выбор! Всегда делайте свой выбор! Не беда, коль ошибетесь
порой, - кто боится сделать выбор, тот неправ всегда! И к черту трусливых
зайцев, дрожащих перед необходимостью выбирать самим! Встанем, друзья,
сосчитаем, сколько нас.
Это было закрытое совещание, но Пенни записала все на свой диктофон,
а Бонфорт - сохранил. Он здорово чувствовал ответственность перед Историей
и хранил записи. И хорошо - иначе с чем бы я сейчас работал?
Я понял: Бонфорт и я - одной крови, и был искренне рад этому. Он -
личность. Я мог гордиться этой ролью.
Насколько помню, я ни минуты не спал с тех пор, как пообещал Пенни
провести аудиенцию с императором, если Бонфорт не поправится к сроку. Нет,
вообще-то я собирался спать - не дело выходить на сцену с опухшей
физиономией, - но потом так увлекся работой, а у Бонфорта в загашнике было
столько словесных пилюль самого острейшего свойства... Просто удивительно,
сколько работы можно провернуть, действуя двадцать четыре часа в сутки, да
еще если никто не мешает - напротив, помогут чем угодно, только попроси.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
выдающимся человеком! Во всех подробностях, потому что для любого самая
важная персона - он сам. Ни один политик никогда об этом не забывает, и
потому просто необходимо иметь возможность помнить каждого так же
подробно, как тот - его, это всего лишь - проявление дружелюбия,
вежливости и теплоты. На них держится все; по крайней мере, в политике.
Я попросил ферли-досье короля Виллема. Сведения были скудноваты, что
меня попервости напугало. Затем я подумал, что Бонфорт мог и не знать
Виллема так уж близко, он ведь, небось, встречался с ним лишь на
нескольких официальных приемах. Премьер-министром он был еще при старом
императоре - Фредерике. Никаких биографических подробностей не было, лишь
приписка: Смотри "Дом Оранских". Смотреть я не стал - просто некогда было
залезать в дебри многословия имперской и доимперской истории; да и в школе
я по ней никогда не имел меньше "почти отлично". Интерес представляло лишь
то, чего об императоре никто не знал, кроме Бонфорта...
Тут меня осенило: ферли-хран наверняка содержит сведения обо всех
обитателях "Тома Пейна", они ведь, как-никак: А) люди; Б) с которыми
встречался Бонфорт.
Я спросил об этом Пенни. Она слегка удивилась, но затем настала моя
очередь удивляться: оказалось, на борту "Тома Пейна" целых шесть депутатов
Великой Ассамблеи! Конечно, Родж Клифтон и сам мистер Бонфорт; но, едва
заглянув в досье Дэка, я прочел: Бродбент, Дарий К. Достопочтенный;
депутат ВА от лиги Вольных Странников, Высшая Палата. Далее указывалось,
что он имеет степень доктора философии (физика), девять лет назад выиграл
первенство Империи по стрельбе из пистолета, а также опубликовал три тома
стихов под псевдонимом Эйси Уилрайт. После этого я зарекся на будущее
судить о людях только по внешности.
Еще там присутствовало замечание, небрежно начертанное от руки:
Весьма нравится женщинам - и наоборот.
Пенни и доктор Чапек тоже оказались депутатами и членами Высшей
Палаты. И даже Джимми Вашингтон - от какого-то "тихого" избирательного
округа. Несколько позже я выяснил - вышло, что представлял он Лапландию,
со всеми тамошними оленями и, конечно же, Санта-Клаусом.
Еще он имел духовный сан - в некоей Первобиблейской Истинной Церкви
Святого Духа; я о такой никогда не слыхал, но весь облик его подходил для
этого как нельзя лучше.
С особым удовольствием я смотрел досье Пенни: Достопочтенная мисс
Пенелопа Таллиаферро Рассел, магистр административного управления
(Джорджтаун), бакалавр искусств (Уэлсли). Ну, это было неудивительно. Она
представляла неорганизованных университетских дам - как я теперь понимал,
еще один "тихий" округ, ведь из них пять против одной - экспансионистки.
Дальше шли номера ее перчаток и всего остального, излюбленные цвета
(кстати, насчет одежды я мог бы ей кое-что присоветовать), любимые духи
("Вожделение джунглей", конечно) и куча других мелочей самого безобидного
свойства. Был и "комментарий": "Обостренное чувство справедливости; к
точным наукам неспособна; гордится своим чувством юмора, коего начисто
лишена; соблюдает диету, но при виде засахаренных вишен тотчас о ней
забывает; комплекс ответственности за все сущее; обожает печатное слово в
любой форме."
Ниже - приписка рукой Бонфорта: "Ух, Хохолок! Я же вижу - опять нос
суешь!"
Возвращая ей все обратно, я спросил, читала ли Пенни свое досье. Она
посоветовала мне не лезть не в свои дела! Потом покраснела и извинилась.
Львиную долю времени отнимали репетиции, а что оставалось - шло на
поддержку и уточнение внешности. Я добавил недостающие родинки, кропотливо
наводил морщинки, сверял оттенок "полупрозрачного" по колориметру и
укладывал электрощеткой остатки волос. Сложновато потом будет вернуть
прежний вид, но надежность грима того стоит. Даже ацетоном не смыть, не
говоря уж о всяких там салфетках и носовых платках. Я и шрам на "нужную"
ногу нанес, по фото из истории болезни, что мне дал Чапек. Если б у
Бонфорта была жена, или, скажем, любовница, она вряд ли смогла бы
наверняка сказать, кто же из нас - настоящий. Повозиться, конечно,
пришлось, зато о гриме можно было больше не заботиться и заниматься
другими не менее важными делами.
Почти весь перелет я старался вникнуть в то, о чем думал Бонфорт, во
что он верил - то есть, в политику Партии Экспансионистов. Да он, можно
сказать, сам был Партией Экспансионистов! Не просто выдающимся ее
деятелем, но - основоположником и духовным отцом. На заре существования
партия была лишь движением "Наша Ноша" - сущим винегретом из самых
разноцветных группировок, объединенных одним пониманием того, что
"государственные границы" в космосе очень скоро станут весьма щекотливым
вопросом для будущности всего человечества. Бонфорт четко определил курс и
партийную этику; он заявил, что свобода и равноправие важнее даже флага
Империи и не уставал повторять, что человечество не должно забывать об
ошибках европейцев в Азии и Африке.
Но одной вещью я был просто ошарашен: оказывается, на первых порах
Партия Экспансионистов в точности повторяла политику сегодняшней ПЧ! Я в
таких вещах ничего не понимаю; мне и невдомек было, что политика партии с
возрастом меняется зачастую сильнее, чем люди, - до полной неузнаваемости!
Правда, краем уха я слыхал, будто Партия Человечества начиналась, как
ответвление движения Экспансионистов, но никогда над этим не раздумывал.
Однако, по зрелом размышлении, это неизбежно. Недальновидные течения
затерялись со временем в недрах Истории, когда не смогли больше выдвигать
достойных кандидатов, и единственное, шедшее по верному пути, просто
обязано было разделиться на два потока...
Извините, отвлекся. Так вот, мое политическое образование не
развивалось так же последовательно. Почина ради я старался лишь усвоить
побольше выражений и фраз Бонфорта. По дороге на Марс я занимался, по
существу, тем же, но тогда я усваивал, как он говорит, а теперь - что.
Бонфорт принадлежал к ораторам классической школы, но в споре
отпускал иногда замечания - ядовитее купороса. Вот, например, выступление
в Новом Париже; это когда поднялся гвалт вокруг договора с Гнездами Марса
- так называемого Соглашения Тихо. Бонфорту удалось тогда провести его
через ВА, но обстановка так обострилась, что вотум доверия был проигран и
кресло премьер-министра пришлось освободить. Но как бы то ни было, Кирога
не осмелился впоследствии денонсировать договор!
Речь ту я слушал с особым интересом - Соглашение Тихо в свое время
сильно раздражало меня. Мысль о том, что марсиане должны пользоваться на
Земле теми же правами, что и люди на Марсе, была для меня совершеннейшей
чушью - до визита в Гнездо Кккаха.
Бонфорт на экране раздраженно гудел:
- Мой почтенный оппонент, возможно, знает, что девиз так называемой
Партии Человечества - Да будут люди править людьми во имя людей! - не что
иное, как бессмертные слова Линкольна, переиначенные для нужд
современности. Но он явно не видит того, что - хоть голос и остается
голосом Авраама - рука оказывается рукой Ку-Клукс-Клана! Ведь истинное
значение этого, на первый взгляд невинного, лозунга - Да будут люди
править везде и всеми во имя превилегированной верхушки!
Но, возразит мой почтенный оппонент, сам Бог велел человеку нести по
Галактике светоч знания и осчастливить тамошних дикарей благами нашей
цивилизации! Нет! Это, знаете ли, социологическая школа дядюшки Римуса:
Холосый чехномазий петь о бозественном, а ста'ый Масса всем таким любить"!
Весьма умилительная картинка, только жаль - рама маловата! Не уместились в
ней ни кнут, ни колодки, ни лицевой счет "старого Массы"!
Я понял, что становлюсь если и не экспансионистом, то на худой конец
- бонфортистом. Не то, чтобы он брал логикой - на мой взгляд, как раз
логики ему порой недоставало - мое сознание настроено было на восприятие.
Я очень хотел понять суть его убежденности и проникнуться его мыслями так,
чтобы готовая фраза, едва понадобится, сама слетала с языка.
Без сомнения, Бонфорт четко знает, чего хочет и - что встречается
очень редко - почему хочет именно этого. Сей факт невольно производил
громадное впечатление и побуждал к анализу собственных жизненных
ценностей. Во что же я верю и чем живу?
Конечно же, делом своим! Я родился и вырос актером, я любил сцену, я
отдавал ей все, что имел, - и нечего там хихикать! Кроме того, театр - это
все, что я знаю и чем могу заработать на жизнь. Чего вам еще?
Формальные этические учения никогда не привлекали меня. Возможность
ознакомиться с ними я имел - публичные библиотеки суть неплохой способ
провести время для актера с тощим кошельком. Но вскоре до меня дошло, что
все они в смысле витаминов бедны, как тещин поцелуй. Дай любому "философу"
вдоволь бумаги да времени - он тебе что угодно разложит по полочкам и базу
подведет.
Ну, а нравоучительные детские книжонки я отроду презирал. Львиная
доля их - откровенный треп, а те немногие, что имеют хоть какой-то смысл,
сводятся к провозглашению священной истины: "правильный" ребенок не должен
тревожить маму по ночам, а "правильный" мужчина должен неустанно пополнять
свой лицевой счет и успевать вовремя стереть пушок с рыльца! Благодарю
покорно!
Однако даже собачья стая имеет свои правила и обычаи. А я? Чем я
руководствуюсь - или хотел бы руководствоваться - в собственной жизни?
Что бы ни случилось - играй до конца! В это я всегда свято верил и
жил именно так. Но почему обязательно - играй? Некоторые пьесы иначе как
отвратительными не назовешь! А вот почему. Ты уже дал согласие участвовать
в ней и знал, на что идешь. А публика - чем виновата? Она платила за
билеты, и теперь вправе требовать того, на что ты способен! Ты обязан ей
этим! Обязан. Как и менеджеру, и режиссеру, и рабочим сцены, и остальным
членам труппы. Как и своим наставникам, настоящим и тем, уходящим в глубь
веков, к театрам под открытым небом и с каменными скамьями; и даже древним
сказителям с базарных площадей! Noblesse oblige.
По-моему, эта заповедь приемлема к любому ремеслу. Око за око. Строй
по отвесу и ватерпасу. Клятва Гиппократа. Не подводи команду. По работе и
плата. Эти вещи не нуждаются в доказательстве! Они всегда были
квинтэссенцией жизни, прошли через эпохи и достигнут звезд.
И я осознал вдруг, к чему стремится Бонфорт! Если вообще есть в
природе нравственные ценности, не тускнеющие от времени и расстояний, то
истинны они и для людей, и для марсиан! И будут истинными на любой планете
любой звезды! Люди никогда не покорят Вселенную, не руководствуясь ими, -
ведь иначе любая превосходящая раса сможет обвинить их в фарисействе!
Условие экспансии - нравственность. Слабого - задави, падающего -
толкни - слишком узкая философия для необъятной шири Космоса.
Однако Бонфорт вовсе не был сюсюкающим апологетом розовых очков!
- Я не пацифист, - говорил он. - Пацифизм - учение весьма
неприглядного свойства. Оно - для любителей пользоваться благами общества
на дармовщинку; да еще потребовать в награду за свои грязные игрища нимба
на макушку! Господин спикер, жизнь - для тех, кто не боится ее потерять!
Этот билль должен пройти.
С этими словами он встал и перешел в другую половину зала - в знак
поддержки военных приготовлений, отвергнутых общим собранием его партии.
Или вот:
- Делайте выбор! Всегда делайте свой выбор! Не беда, коль ошибетесь
порой, - кто боится сделать выбор, тот неправ всегда! И к черту трусливых
зайцев, дрожащих перед необходимостью выбирать самим! Встанем, друзья,
сосчитаем, сколько нас.
Это было закрытое совещание, но Пенни записала все на свой диктофон,
а Бонфорт - сохранил. Он здорово чувствовал ответственность перед Историей
и хранил записи. И хорошо - иначе с чем бы я сейчас работал?
Я понял: Бонфорт и я - одной крови, и был искренне рад этому. Он -
личность. Я мог гордиться этой ролью.
Насколько помню, я ни минуты не спал с тех пор, как пообещал Пенни
провести аудиенцию с императором, если Бонфорт не поправится к сроку. Нет,
вообще-то я собирался спать - не дело выходить на сцену с опухшей
физиономией, - но потом так увлекся работой, а у Бонфорта в загашнике было
столько словесных пилюль самого острейшего свойства... Просто удивительно,
сколько работы можно провернуть, действуя двадцать четыре часа в сутки, да
еще если никто не мешает - напротив, помогут чем угодно, только попроси.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24