.. Я хотел, чтобы они уничтожили мою ракету,
уничтожили полностью, в воздухе, потому что не собирался в этот момент в
ней находиться.
Вторая задача. Как из этой штуки выбраться? Выход из ракеты на полном
ходу достигается простым нажатием кнопки, которая катапультирует вас с
креслом. Об этом позаботились конструкторы. Потом раскроется парашют, и вы
комфортабельно опуститесь на божью землю, неся с собой баллон с
неприкосновенным запасом кислорода.
Но есть один недостаток: и корабль и капсула с пилотом немедленно
начинают подавать сигналы бедствия. Все просто и непритязательно; как
корова в церкви.
Я смотрел перед собой и ломал голову. Каждую минуту я пролетал
тридцать миль, и каждую минуту у меня становилось минутой меньше. Конечно,
рядом со мной был люк. Я мог бы надеть парашют и выйти наружу, но нельзя
открыть люк в ракете, летящей на высоте шести миль. Стоит учесть и
скорость - меня просто разрежет дверью, как масло.
Все зависело от того, сколь надежен у этой штуки автопилот. Хорошие
автопилоты могут все сделать. Те, что подешевле и попроще, поддерживают
скорость, высоту и направление полета, но этим таланты их исчерпываются.
Мой опыт полетов на такой ракете ничему не научил по той простой
причине, что пользоваться парашютом при игре в воздушное поло не
приходится. Поверьте мне на слово. Я поискал инструкцию, но не нашел ее.
Без сомнения, я мог отвинтить панель автопилота и поработать над ним с
отверткой в руках, но для этого понадобился бы целый день; в этих
автопилотах до черта транзисторов и проволочной лапши.
Так что я вытащил парашют и принялся его надевать, напевая:
Друг, надеюсь, у тебя
Есть мне нужное устройство.
Автопилот не ответил ни слова, и надо признаться, я бы очень
удивился, если бы он ответил. Потом я снова сел в кресло и принялся
орудовать с автопилотом. Я был уже на пустыней и видел, как солнце
отражалось в водах Соленого озера.
Сперва я немного снизился. На высоте шести миль слишком холодно и
неуютно. Да и кислорода мало. Я перевел ракету на планирующий спуск. Мне
хотелось, чтобы она в определенной точке начала опускаться вертикально.
Затем я собирался выключить двигатели и выпрыгнуть наружу. Автопилот
включит двигатели снова, и я надеялся, что это случится, когда я успею
отлететь от ракеты.
Двигатели я намеревался выключить в тридцати тысячах футах от земли,
так, чтобы автопилот успел включить тормозные устройства и ракета не
врезалась бы в землю, что меня никак не устраивало.
Я выключил двигатели. Дверь не открылась. А когда открылась, это было
так неожиданно, что я буквально вывалился наружу. С секунду и я, и ракета
свободно падали рядом, потом расстояние стало увеличиваться. Я медленно
вращался вокруг своей оси.
Понемногу ракета обогнала меня, и тут заработали ее двигатели -
автопилот принялся за работу, стараясь вернуть ее на заданный курс. Так мы
расстались.
Следя за тем, как она удаляется, я почувствовал, что глаза обжигает
страшный холод. Я закрыл глаза руками, чтобы не отморозить. Но с закрытыми
глазами мне показалось, что я вот-вот врежусь в землю. На секунду я
приоткрыл глаза и обнаружил, что земля еще далеко - милях в двух-трех.
Расчеты мои могли быть и неточны, потому что внизу уже стемнело. Далеко
поблескивали выхлопы ракеты. Корабль набирал высоту и продолжал путь к
океану. Я пожелал ракете счастливого пути и благородной кончины в океане,
а не от выстрелов перехватчика.
Продолжая падать, я смотрел на удаляющийся огонек ее выхлопа.
Триумф моего кораблика заставил меня позабыть о том, как я перепуган.
Вываливаясь из него, я помнил, что должен совершить затяжной прыжок.
Расставаясь с кораблем, тело наверняка оставит второй огонек на экране
радара. Чтобы исчезнуть с экрана, я должен как можно скорее выпасть из их
поля зрения, а парашют можно будет раскрыть только у самой земли.
Мне никогда еще не приходилось совершать затяжных прыжков. Я всего-то
прыгал два раза, оба прыжка были учебными под надзором инструктора, что
только и требовалось от кадетов перед сдачей выпускных экзаменов.
Пока я падал, зажмурив глаза, я чувствовал себя вполне пристойно,
если не считать непреодолимого желания дернуть за кольцо, и пальцы
вцепились в него. Я приказал пальцам отпустить кольцо, но они почему-то не
подчинились. Но открывать парашют нельзя ни в коем случае - я был еще
слишком высоко: ведь как только парашют раскроется, я стану медленно
передвигающейся целью, которую может сбить каждый желающий.
Я намеревался открыть парашют где-то в пятистах футах над землей, но
мои нервы не выдержали, и я не дождался. Почти прямо подо мной был большой
город штата Юта-Прово, и я смог уговорить себя, что, если не потерплю еще
хоть секунду, опущусь посреди этого города.
Я дернул кольцо и в течение двух страшных секунд был уверен, что мне
достался негодный парашют. Но тут парашют весьма чувствительно для меня
раскрылся. Я глубоко вздохнул - легкие стосковались по густому воздуху.
Я не видел земли, но чувствовал, что она близко. Я подогнул, как
положено, колени, и тут же земля стукнула меня по ногам, и парашют потащил
за собой, ударяя о кусты и волоча сквозь колючки.
Следующее, что я помню: я сижу на поле, засеянном сахарной свеклой, и
потираю ушибленную коленку.
Шпионы во всех книжках зарывают свои парашюты, так что мне тоже,
очевидно, положено было закопать свой. Но, во-первых, я устал, во-вторых,
у меня не было с собой лопаты, а в-третьих, мне не хотелось копать землю.
Я затолкал его в трубу под дорогой и пошел по обочине к огням Прово.
Из носа и левого уха шла кровь и засыхала на лице. Я был покрыт
грязью, разорвал брюки, шляпа моя осталась бог знает где, коленка болела.
Чувствовал я себя хуже некуда.
И все-таки я с трудом удерживался, чтобы не засвистеть. Да, они за
мной гонятся, но они гонятся за пустой ракетой. Я надеялся, что мне на
этот раз удалось их провести, - и тогда я свободен и сравнительно легко
отделался... Если уж скрываться где-нибудь, то лучшего места, чем штат
Юта, не придумаешь. Это всегдашний центр ересей с тех пор, как была
уничтожена мормонская церковь, еще во времена Первого Пророка. Если я не
попадусь на глаза полицейским, можно надеяться, что местные жители меня не
выдадут.
И все-таки я покорно бросался в пыльную канаву каждый раз, когда мимо
проносились огни машин, и прежде чем достиг города, я покинул дорогу и
пошел напрямик полями. Я вошел в город узкой, слабо освещенной улицей.
Оставалось два часа до комендантского часа, и мне надо было выполнить
первую часть плана, пока на улицах не появились ночные патрули.
Больше часа бродил я по жилым районам, прежде чем нашел то, что
нужно, - аэрокар, который я мог украсть. Это был форд, припаркованный у
неосвещенного дома.
Укрываясь в тени, я подкрался к нему и ломал перочинный нож, стараясь
открыть дверь, но все-таки открыл ее. Зажигание было выключено, но я и не
надеялся на повторную удачу. Устройство двигателей входило в программу
обучения в училище. Спешить было некуда. Через двадцать минут я замкнул
цепь.
Не спеша выехал я на улицу, завернул за угол и включил фары. Затем
открыто проехал через весь город, как фермер, возвращающийся с городского
богослужения. Мне не хотелось встречаться с полицейским кордоном у выезда
из города, поэтому, как только дома стали мельчать и расстояния между ними
увеличивать, я свернул в поле. Неожиданно переднее колесо провалилось в
канаву. Мне ничего не оставалось, как взлететь.
Двигатель кашлянул и заурчал. С треском распахнулись крылья аэрокара.
Земля ушла вниз.

9
Машина, которую я украл, оказалась старой и плохо ухоженной. В
двигателе что-то постукивало, и ротор вибрировал так сильно, что мне это
не нравилось. Но она летела, и горючего должно было хватить до Феникса.
Хуже было полное отсутствие навигационных приспособлений, если не
считать нескольких старых карт, которые раздаются нефтяными компаниями.
Радио в аэрокаре не работало.
Ну, что ж, у Колумба и этого не было. Я знал, что Феникс лежит на юге
и до него пятьсот миль. Я держал высоту пятьсот футов.
Никаких следов погони. Очевидно, мою последнюю кражу не обнаружили.
Мне пришло в голову, что за мной тянется хвост преступлений, слишком
длинный для маменькиного сыночка: соучастие в убийстве, ложь Великому
инквизитору, измена присяге, присвоение чужих документов и дважды - кража.
Конечно, оставались еще поджог и изнасилования, но тут же подумал, что
женитьба на святой дьяконессе может быть расценена именно так. Что ж,
терять мне больше нечего.
Я не стал передавать управление автопилоту, потому что старался
обходить города на почтительном расстоянии. Лишь отлетев на сто миль к югу
от Прово, я решил, что могу позволить себе поспать.
В тех краях, за Великим Каньоном, люди попадаются очень редко. Так
что я, приказав автопилоту поддерживать высоту в восемьсот футов от
поверхности земли, перебрался на скамейку для пассажиров и тотчас же
заснул.
Мне снилось, что Великий инквизитор старается сломить мой дух,
пожирая в моем присутствии сочный бифштекс.
- Признавайся! - кричал он, откусывая кусок от бифштекса и смачно
пережевывал его. - Признавайся, и сразу станет легче. Тебе кусочек от
серединки или поджаристый краешек?
Я был готов уже во всем признаться, но, на мое счастье, проснулся.
Ярко светила луна. Мы как раз подлетали к Великому Каньону. Я
метнулся к рычагам и взял управление на себя, испугавшись, что простоватый
автопилот сойдет с ума, стараясь удержать нас на высоте восьмисот футов от
поверхности гигантских ступеней каньона.
Открывшийся передо мной вид поразил меня настолько, что я на время
забыл о голоде. Если вам не приходилось видеть Великий Каньон, то не стоит
тратить времени, рассказывая вам об этом. Но я могу порекомендовать вам
поглядеть на него ночью при свете луны с высоты птичьего полета.
Через двадцать минут мы пересекли Великий Каньон; я снова передал
управление автопилоту и принялся обшаривать аэрокар, не пропуская ни
одного ящика, ни одного шкафа, ни одного укромного местечка в поисках
пищи. В результате я раздобыл дольку шоколада и несколько орешков арахиса.
Таким образом я устроил пышный пир. Я считаю, что мне сказочно повезло,
потому что я был уже готов обсасывать кожу с сидений. Я устроил себе
пышный пир - ведь у меня во рту не было ни крошки с самого Канзас-сити.
Проглотив трофеи, я снова уснул.
Я не помню, чтобы включал будильник, но звон разбудил меня перед
самым рассветом. Рассвет над пустыней - не менее потрясающее развлечение
для туриста, но, к сожалению, мне пришлось заняться штурманскими
обязанностями, и я мало что увидел. После нескольких минут упорных
подсчетов, я пришел к выводу, что, если мои поправки на ветер были
правильными, через полчаса я должен увидеть Феникс.
Приземлился я в сухом овраге, ведущем к каньону Соленой реки.
Приземление было неудачно - я сорвал колесо и разбил ротор. Но это меня не
очень расстроило: здесь машину с моими (вернее, Ривса) отпечатками пальцев
найдут не скоро.
Я выбрался на шоссе и побрел вперед. Идти было далеко, нога совсем
разболелась, но я не хотел рисковать и проситься на попутную машину. Машин
встречалось мало, и я успевал каждый раз сойти с дороги и спрятаться. И
тут неожиданно грузовик догнал меня на открытой местности. Мне ничего не
оставалось, как помахать водителю рукой, приветствуя его. Грузовик
затормозил около меня.
- Подвезти, парень?
Водитель выкинул лесенку, и я забрался в кабину. Он поглядел на меня:
- Дружище! - сказал он в восторге. - Это был горный лев или только
медведь?
Я совсем забыл, как я выгляжу. Я осмотрел себя и сказал торжественно:
- Оба. И обоих я задушил голыми руками.
- Я верю.
- В самом же деле, - добавил я, - я ехал на велосипеде и слетел с
дороги.
- На велосипеде? По этой дороге? Уж не от самой ли долины?
- Правда, мне приходилось иногда слезать и подталкивать его в горку.
Он покачал головой.
- Давай-ка лучше вернемся к львино-медвежьему варианту. Мне он больше
нравится.
Он не стал меня ни о чем расспрашивать, и это меня устраивало. Я
подумал, что версии, придуманные на ходу, ведут к неожиданным осложнениям.
Никогда в жизни я не видел этой дороги и не знал, каково пришлось бы на
ней велосипедисту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21