"Медведи" шли впереди.
Если на дороге встречались завалы или баррикады, их попросту
обходили, не снижая темпа движения: план кампании предусматривал
стремительный бросок вперед с прорывом с ходу любых оборонительных рубежей
и непрерывное развитие наступления.
Не заботясь о тылах и флангах - вперед! Армия вторжения катилась к
столице. Социнийское командование не беспокоили остатки королевских войск
вдоль дороги - они полностью разложены молниеносным поражением; не
интересовали толпы жителей, напуганных голодных и потерявших кров - ими
займутся оккупационные власти; не пугал отрыв от баз снабжения - все
необходимое есть на транспортных машинах, их вполне достаточно катит в
батальонных и полковых колоннах.
Вперед!
Через день-другой в Дионисию, гремя моторами, хлынет вторая волна
могучей техники социнийцев - для наведения на завоеванных первой волной
землях железного порядка - и надо успеть подготовить ей место для работы.
Вперед!

На марше Джек успел кое-что узнать о недавних осадах кадмусов и об
ответной беспощадной "войне из-за деревьев", которую развернули вийры. Об
этой войне красноречиво рассказывали дотла сожженные фермы по обеим
сторонам дороги. Подкопы и мины погубили множество кадмусов, но вийры,
призвав на помощь драконов, сражались самоотверженно и упорно. Драконов
перебили всех до единого, но дорогой ценой досталась людям эта победа...
До сих пор, несмотря на ожесточение и ярость нападавших, продолжают
держаться некоторые кадмусы. И "война из-за деревьев", "война из-за угла"
еще далеко не кончена.
Сейчас Джек сидел за откидным столиком в просторном кузове штабного
"медведя" и принимал донесения отдельных наступающих батальонов, чтобы
потом, рассортировав в порядке важности и срочности, передать с помощью
дальноговорителя за две тысячи миль в столицу Социнии, в Главный штаб.
Работы у него было по горло. Вчера и позавчера он несколько раз
сопровождал полковника Чаксвилли на передовую: а в начале вторжения
пришлось даже участвовать в рукопашной. Теперь вот приходится готовить
донесения командованию.
"Таран", как неофициально называли ударную группу, стал испытывать
трудности с боеприпасами. Сильный ветер держал транспортные аэросфероиды
на привязи в базах, далеко от прорвавшихся войск, и нельзя было
рассчитывать, что этот ветер скоро уляжется. А вчерашнее неожиданно мощное
контрнаступление королевских гвардейцев Дионисии привело к
незапланированному расходу патронов; контрнаступление, конечно,
захлебнулось, пришлось оставить какой-то мелкий городишко, так как его
нечем было защищать.
Ветер утих неожиданно скоро, небо прояснилось, и снабжение вновь
наладилось. На то, чтобы разгромить королевских гвардейцев понадобилось
меньше часа, и "таран" вновь, не снижая скорости, устремился вперед. До
самого Уитторна практически не было встречено никакого сопротивления.
Видимо, дионисийцы стягивали все силы на защиту последнего оставшегося у
них крупного города - Мерримота, богатого морского порта, куда была
перенесена столица после того, как Сан-Дионис сгорел во время беспорядков.
В Уитторне соединились все четыре ударные группы армии вторжения,
прорывавшие границу Дионисии в разных местах. Сроки встречи были выдержаны
с точностью до минут; отставших не было.
Пять дней ушло на перегруппировку сил, пополнение техники и
боеприпасов, реорганизацию штабов. На рассвете шестого дня начался штурм.
Мерримот пал через две недели под согласованными ударами социнийского
флота, воздушных сил и объединенных наземных войск.
Город пал, но не сдался.
Солдаты королевы храбро сражались до конца. Когда стали выходить из
строя стеклянные ружья и пушки (все равно бесполезные, потому что запасы
пороха подходили к концу), дионисийцы взялись за луки и копья. Слабое
оружие против "медведей", бомб и скорострельных винтовок!
Вскоре после победы сержант Джек Кейдж стоял на вершине невысокого
холма рядом с полковником Чаксвилли и другими высшими начальниками армии
вторжения и смотрел, как плененную королеву Дионисии ведут к специально
отведенной для нее палатке в центре лагеря победителей. Елизавета Третья,
крупная хорошо сложенная женщина тридцати пяти лет с огненно-рыжими
спутанными волосами, покрытым грязью аристократическим лицом и гордым
взглядом, была бледна, но держалась высокомерно, распрямив плечи и высоко
подняв голову.
- Мы убедили ее величество отдать войскам приказ о сдаче оружия, -
сказал Чаксвилли. - Когда оккупационная армия будет здесь и займет
намеченные позиции, мы должны быть готовы двинуться дальше, - к новым
рубежам.
Джек машинально снял с головы каску, когда мимо него прошла королева.
Он с детства привык снимать головной убор при одном упоминании
королевского имени или титула в любом разговоре, в любом кругу. Королева и
ее охрана прошли. Джек надел каску и стал разглядывать горящий город.
День был ясным. Солнце светило ярко, и даже сквозь гарь отчетливо
пахло весной. Легкий ветерок уносил к востоку широкий шлейф дыма,
закрывавший обзор. Со своего холма на северо-востоке от города Джек видел
все, как на ладони.
Впрочем, мысли его были далеко.
Джек думал, когда будет известно хоть что-нибудь о судьбе его родных
- матери, сестер, братьев. Удобно ли спросить об этом у Чаксвилли сейчас?
Пока шло наступление, полковник был слишком занят, и Джек не мог даже
заикнуться о своих...
Он сделал несколько шагов к своему командиру и замер. Слова застряли
в горле.
- В чем дело, Джек? - спросил Чаксвилли, взглянув на него, - ты
бледный, как...
В следующий миг горло Чаксвилли также перехватило от жесточайшего
потрясения; он с трудом вытолкнул из себя хриплый вздох. Смуглая кожа
побледнела, сделав лицо неузнаваемым, похожим на маску. Полковник уронил
головной убор и принялся ругаться сквозь редкие глухие всхлипы:
- Поздно! О, Господи, поздно... Опоздали... опоздали, Господи, на
пятьдесят лет опоздали...
...Над пылающим городом медленно опускалась сверкающая сфера ста
восьмидесяти футов в диаметре.
Из лагеря у подножия холма доносились беспорядочные крики и редкие
выстрелы. По всей равнине сновали испуганные фигурки, похожие сверху на
муравьев. Несколько боевых машин помчались прочь от города, отчаянно
сигналя и дымя.
Над всей этой суетой бесшумно и плавно опускалась сверкающая сфера.
Чаксвилли застонал:
- Боже! В день нашего величайшего торжества... На пороге великой
победы!.. Опоздали...
- Как вы думаете, сэр, что они теперь предпримут? - спросил Джек.
- Все, что им заблагорассудится! Все, что угодно! Мы не готовы... Мы
не можем им сопротивляться!
Джек почувствовал, что его заливает липкая волна ужаса. Слишком много
изображений и статуй могущественных Арра довелось ему увидеть, слишком
много легенд и предсказаний о них он слышал...
- Не лучше ли нам убраться отсюда, сэр? - неуверенно спросил Джек, -
мы могли бы уйти в Тракию...
Чаксвилли понемногу брал себя в руки:
- Нет, парень, бежать еще рано. Вторжение начнется не сейчас, не
сегодня. Возможно, они только хотят захватить нескольких "языков", - в
голосе полковника зазвучала надежда. - Похоже, это просто разведка. Если
им придется возвращаться на базу, чтобы доложить результаты, вторжения
может не быть еще полвека, а может и век. Черт! Еще не все потеряно!
Может, нам удастся... Ей-Богу, если они чуть-чуть помедлят, мы будем
готовы к встрече!
Корабль бесшумно и стремительно приблизился, завис над безлесной
плешью за гребнем холма и совершил четкую посадку. Основание гигантского
шара ушло в промерзший грунт на несколько футов.
Минуты звенящей тишины и тревожного ожидания... Вот в блестящем
корпусе открылся люк, выдвинулся широкий трап, лег на землю.
Джек затаил дыхание; колени его дрожали. Что станут делать неведомые
грозные существа, вперевалку спустившись по трапу? Просто побродят вокруг,
по планете, где когда-то были хозяевами, и вернутся на корабль? Или начнут
ловить ближайших к ним нынешних хозяев? А может быть, сразу предъявят свои
права на все вокруг?
Да где же они?
Из темного проема в блестящем боку гигантского шара медленно
появилась неясная издалека фигура. У стоящих на вершине холма вырвался
дружный вздох.
На трапе стоял человек.
- Это не Арра! - выдохнул Чаксвилли, - и не Эгзви; Эгзви мельче.
Неужели они прислали рабов на усмирение?..
Несколько пехотинцев, затаившихся в расщелине неподалеку от места
посадки чужих, стали осторожно подбираться к блестящему шару.
- В машину, Джек, - скомандовал Чаксвилли, - поехали! Надо спуститься
туда.
Джек механически повиновался. Он провел машину по извилистой дороге
вниз к подошве холма, потом направил прямо к трапу. В нескольких ярдах от
него затормозил, вылез вслед за полковником и направился к пришельцам.
Не оставалось никаких сомнений - перед ними люди. Большинство из них
были светлокожими, их лица ничем не отличались от лиц дионисийцев или
социнийцев. Один был черен, как ночь, с черными жесткими курчавыми
волосами. Еще двое - пониже ростом, с необычным разрезом узких глаз и
желтоватой кожей. Одежда на всех состояла, казалось, из одной вещи - от
горла до щиколоток облегающего одеяния. Различались только цвета одежд и
эмблемы на груди. В руках каждый держал неведомое оружие.
Стоящий впереди пришелец попытался заговорить с Джеком, но тот не
понял ни одного слова. Тогда Чаксвилли отвел говорившего на несколько
шагов и сам попытался завести разговор. Бесполезно! Они совершенно не
понимали друг друга.
Вожак пришельцев обернулся к одному из своих, очевидно, переводчику.
Тот произнес несколько фраз на разных языках. Ни одного из этих языков не
знали, даже не слышали Джек и Чаксвилли. Черный принялся о чем-то
совещаться с двумя раскосыми.
Джек заметил распятие, висевшее на шее у одного из пришельцев,
распятие, полускрытое воротом одежды. Крест! Это не могло быть простым
совпадением! Они веруют в Господа, значит... Джек медленно и внятно
произнес по-латыни первую строку "Отче наш". Несколько пришельцев
изумленно обернулись к нему, не веря своим ушам. Человек с крестом
опомнился первым и продолжил молитву с того места, где остановился Джек.
Его произношение несколько отличалось от речи дионисийских священников, но
понять было можно. Понять! Джек не знал по-латыни ни слова, кроме
вызубренных с детства молитв и выражений, которые слышал во время мессы...
Чаксвилли мгновенно сориентировался в обстановке и послал солдата за
ближайшим священником. Солдат возвратился через час с насмерть
перепуганным епископом Пассосом, плененным вместе с королевой. Когда
епископ понял, чего от него хотят, он почти успокоился и вскоре уже
довольно бойко беседовал с пришельцем-христианином. Полковник Чаксвилли
тут же произвел пленного священника в официальные переводчики при штабе
армии Великой Социнии.
- Они прибыли с Земли! - провозгласил епископ Пассос. - Хвала
Всевышнему, они земляне! А он, - Пассос указал на человека с распятием, -
священнослужитель Святой римско-католической церкви. На земле ему
посчастливилось говорить с самим Его святейшеством папой римским!
Чаксвилли, как всегда, освоился очень быстро. Он тихо шепнул Джеку:
- Интересно, будет ли он так же радоваться, когда обнаружится, что
для попа с Земли он - еретик. У него нет ни малейшего представления о том,
насколько католицизм Дионисии отклонился от первоначальной веры.
Затем епископ произнес:
- Отец Гудрич говорит, что мы, должно быть, ошибаемся. Не мы говорим
по-английски! Говорят они!
- Две различные ветви, - сказал Чаксвилли. - Языки тоже разошлись.
Спросите у них, не хотят ли они посетить нашего командующего. Или, если
они нам не доверяют, - а я не могу порицать их за это, - можем ли мы
оглядеть их корабль внутри?
При посредничестве двух переводчиков главный среди землян ответил,
что он посетит командующего в его палатке. Такое бесстрашие означало, что
пришельцы чувствуют себя в безопасности. Джек решил, что они, должно быть,
обладают очень могучим оружием. От его радости не осталось и следа. Он
начал раздумывать, а не являются ли земляне угрозой, не меньшей, чем Арра.
Судя по выражению лица Чаксвилли, того обуревали такие же мысли.
В палатке генерала Флорца Дэйриане и земляне беседовали до поздней
ночи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27