Она спустилась первой. Затем, стоя на дне, терпеливо ждала, когда остальные спустятся по скользкой ржавой железной лестнице. По ее каске барабанил подземный дождь. Наконец все присоединились к ней. Сория поблагодарила девушку за предусмотрительность в отношении оснащения, без страховых приспособлений им пришлось бы плохо.
Вот и знакомая платформа. Тихо. Единственный знак пребывания человека здесь — следы Айи. Мартинус настороженно прошелся, по платформе из конца в конец, осматриваясь и, кажется, даже принюхиваясь. Несмотря на свою массивность, он двигался легко и бесшумно, как кот. Сория вопросительно посмотрела на Айю. Девушка улыбнулась.
— Осторожней! — предупредила она и прошла сквозь стену.
Через несколько секунд за ней последовал Мартинус. Он держал руку в кармане, и Айя предположила, что там у него оружие. «Искаженный» недоверчиво оглядывал пустую бетонную камеру, долго осматривал рухнувшую опору. Затем возвратился на платформу. Иллюзорная стена сомкнулась за ним, не оставив и следа.
Он вернулся в камеру вместе с Сорией.
— Будьте внимательны, — предупредила Айя. — Не наступите на линию.
Сория отступила на Шаг от чернильной линии на бетоне, потом повернулась к стене, через которую только что прошла.
— Впечатляющая работа, — заметила она. — Ваша?
— Да, — просто сказала девушка.
— Такие штуки весьма нестабильны, — сказала Сория.
— У меня особых проблем не возникло, — возразила Айя, слегка у дивившись замечанию насчет нестабильности.
— А это не она установила экран? — спросил Мартинус.
Он имел в виду ныряльщицу, которую только что обнаружил в камере. Сняв прикрывавшее тело одеяло, он с любопытством рассматривал женщину.
— Нет, — сказала Айя.
Мартинус бросил взгляд на Айю.
— Вы ее убили? — спросил он спокойным, деловым тоном, от которого по спине девушки прошелся холодок.
Ей почему-то стало страшно. Не слишком ли торопливо ответила она на его вопрос?
— Эта женщина прошла по Берсари-стрит, — постаралась Айя произнести как можно медленнее и спокойнее. — Когда я ее здесь нашла, она была уже мертва, а рукой держалась за опору.
— Ага, — ледяным голосом произнесла Сория. — Такое, конечно, может произойти случайно. Но, когда начинаешь разбираться, то почти всегда за случайностью кроется намерение… или злой умысел.
Сория стояла рядом с опорой и оценивающе оглядывала ее. Потом достала из кармана портативный счетчик и подсоединила его к, зажиму. Шкала осветилась, озарив ее лицо. Женщина внимательно смотрела на прибор. Айя видела, как менялось выражение ее лица.
Затем Сория поднесла другую руку ко рту и зубами стащила с нее перчатку.
«Что она собирается делать?» — подумала Айя.
Сория подставила обнаженную руку под луч плазмы.
Нервы Айи не выдержали, она издала крик и непроизвольно сделала шаг вперед.
Сория с улыбкой повернулась к ней. Ее зеленые глаза горели холодным светом, будто металлическая опора зажгла в ней что-то нечеловеческое. Она убрала руку с луча.
— Очень хорошо, Айя, — спокойно произнесла Сория. — Думаю, что теперь мы сможем заняться делом.

Автомобиль доставил Айю прямо к ее дому в Лоэно-Тауэрс. Пассажиры перепачкали сиденья грязью из подземелья, но Сория не обращала на это внимания. Айя подумала о том, что поддержание чистоты, вероятно, не входило в круг обязанностей ассистента Константина.
Машина остановилась. Сория обернулась и открыла отделение позади сиденья. С заметным усилием она извлекла оттуда тяжелый замшевый портфель, натянуто улыбнулась и бросила его на колени Айи. Девушка непроизвольно отшатнулась, словно опасалась, что груз придавит ее.
— Здесь десять тысяч, — сказала Сория.
— Так дешево я не продаю, — пробурчала Айя.
— Это аванс, — успокоила ее Сория. — Но не подумайте, что Константину так легко сразу найти несколько лишних миллионов. Даже ему это не просто.
— Мне не нравятся ваши штучки, — возмутилась Айя.
Она бросила подозрительный взгляд на портфель с деньгами, на водителя, который, припарковав машину у подъезда, вышел, чтобы открыть девушке дверцу.
— О, он, разумеется, стоит миллион, — согласилась Сория. — Но наличные деньги — это совсем другое дело.
Водитель открыл дверцу и стоял в ожидании, когда гостья выйдет. Мотор работал, и машина слегка вибрировала, словно и она проявляла нетерпение.
— Не наделайте глупостей, — напутствовала Сория.
— Я иначе отношусь к деньгам, — сухо заметила девушка.
— Не покупайте новую машину или бриллианты, — продолжала женщина. — Или десять тысяч лотерейных билетов. Словом, ничего такого, что могло бы привлечь к вам внимание.
Айя посмотрела ей в лицо и мило улыбнулась.
— А новые туфли я могу купить? — с иронией спросила она.
— Две пары, если так хочется, — в тон ей ответила женщина.
Девушка погасила улыбку.
— Так не забудьте, что я сказала, — многозначительно произнесла она.
Сория молча достала из кармана длинную тонкую сигарету и на мгновение застыла, словно позировала для какого-то невидимого фотографа.
«Ах, как ей это нравится, — подумала Айя. — Жаль, что зеркала нет».
— Я бы посоветовала помнить то, что сказал Константин, — уже мягче произнесла Сория. — Мы не какая-нибудь мелочь. Не случайные люди…
Она выразительно подняла бровь. В ее руке появилась неизвестно откуда взявшаяся платиновая зажигалочка с бриллиантами. Последовало легкое движение пальца, и у самого кончика сигареты вспыхнул золотистый огонек.
— Деньги — не мелочь, — заметила Айя. — До свидания.
Водитель захлопнул дверцу.
Айя направилась к лифту, всем своим существом чувствуя на себе завистливые взгляды соседей. Еще бы! Девчонка из Службы Плазмы в замызганном комбинезоне вдруг вышла из шикарного автомобиля. Айя понимала, что в их глазах она сразу же выросла. И девушка невольно улыбнулась.
— Я бы посоветовала со всей искренностью и уважением, — передразнила Айя Сорию.
Уважение и искренность .
Айя многое разглядела в зеленоглазой блондинке, но вот уважения и искренности с ее стороны что-то не обнаружила.
Проходя через вестибюль, она увидела в зеркалах отражение разворачивающегося «Эльтона». Соседи провожали его любопытными взглядами.
— Хороши конспираторы, нечего сказать, — усмехнулась Айя, относя к ним также и себя.
Портфель с деньгами оттягивал руки. Тяжелый. Солидный. Настоящий. Монеты, которые глухо позвякивали внутри, изготовлены из особого сплава, их невозможно подделать.
Они — не случайные люди. Не мелочь.
Может быть, они и вправду считают себя великанами? Оставалось только выяснить, способны ли эти гиганты тягаться с Хитрым Народом?
10
Константин стоял на террасе, и его большие руки лежали на металлическом поручне. Айе казалось, что если бы он сжал пальцы чуть сильнее, то причудливые узоры решетки сплющились бы.
Он пристально смотрел на раскинувшийся внизу город, ветер трепал воротник его черной рубашки. Во всей его фигуре чувствовалась скрытая еще, но уже готовая прийти в движение мощь. Излучаемая им энергия создавала вокруг него пульсирующее поле, воздействие которого ощущала сейчас на себе Айя.
— Так чего вы хотите, Айя? — спросил он.
Ей показалось, что вопрос обращен не столько к ней, сколько к ветру, который уносил его слова вдаль, в молчаливый, угрюмый мир.
— Многого, — ответила она. — Но пока достаточно и денег.
Он медленно повернулся к ней и пристально посмотрел ей в лицо. Девушка постаралась не съежиться под этим тяжелым взглядом.
— Что же такое могут сделать деньги, чего не могу я? — спросил он, подчеркнуто произнеся каждое слово.
— Так вы предлагаете мне себя? — спросила Айя и невольно улыбнулась абсурдности этой мысли. — И что я буду с вами делать? Для моей квартиры вы немного великоваты.
— Я предлагаю не себя, а то, чем я являюсь, — сказал он все тем же тоном. — А это не так уж мало.
Накануне, в субботу, после того как Сория обо всем доложила Константину, он сам позвонил Айе и пригласил ее на завтрак.
Сегодня Сория отсутствовала. Между прочим, ее пантера тоже.
За столом прислуживал незнакомый Айе молчаливый джаспериец. В его руках девушка впервые увидела такие крупные свежие фрукты. Вероятно, их вырастили в оранжерее. У нее даже слюнки потекли. Яркие, с сочной мякотью, будто отполированные, источавшие аромат, плоды лежали в огромной вазе посреди круглого стола. Ей припомнились известные ей сморщенные родичи этих красавцев. Конечно же никакого сравнения. Впрочем, в магазинах они все равно стоили так дорого, что Айя могла позволить себе купить их всего лишь пару раз в году. И теперь девушка едва удерживалась от соблазна наброситься на выставленное угощение.
— И что же вы можете предложить такого, чего нельзя купить за деньги? — спокойным тоном спросила она.
— Мудрость, как я надеюсь, — ответил он тоном, в котором сквозила холодная ирония в свой адрес.
Его взгляд скользил по городу и затем застыл на какой-то точке на горизонте. Девушка облегченно вздохнула, будто ее только что миновал луч прожектора.
— Какую именно мудрость, митрополит? — уточнила она. — И сколько, по-вашему, стоит эта мудрость?
Ветер теребил ее кружева. Константин спрятал руки в карманы широких темно-серых брюк. На его лице появилась гримаса.
— Когда-то я считал, что быть правым есть проявление мудрости, — сказал он, не глядя на гостью. — Но потом понял, что ошибался. Сама по себе правота еще не мудрость. Я познавал мудрость, видя, как умирали те, кого я любил, как рушилось все, что мне было дорого…
Голос Константина звучал сурово, в нем не промелькнула ни одна нотка сожаления. Его взгляд блуждал где-то в прошлом. А пальцы в карманах брюк он так стиснул в кулаки, что, показалось Айе, ткань вот-вот лопнет.
— Я познавал мудрость постепенно, год за годом, зная при этом, что вина за смерть и разрушения лежит на мне, — продолжал он, все так же глядя на девушку. — И какую же истину я открыл? К какой, по-вашему, мудрости пришел?
— Не знаю, митрополит, — искренне произнесла она.
Она действительно не могла представить себя на его месте. При этом она совершенно ясно чувствовала, что не выдержала бы такого бремени вины и ответственности.
— Как вы думаете, что я сделаю с вашей плазмой? — внезапно изменил он направление мысли.
— Не знаю, это не моя забота, — пожала она плечами.
— Значит, не ваша забота? — в раздумье произнес он. — Я мог бы выпустить на улицы города еще одну Огненную Женщину. Или уничтожить этого вашего самодовольного хлюпика джасперийца.
Айя облизнула ставшие вдруг сухими губы.
— Смею заметить, митрополит, что такой проект недостоин вас, — произнесла она.
Из могучей груди Константина вырвался раскатистый смех. Его лицо вдруг осветилось хитроватой улыбкой, глаза восторженно заблестели. Можно было подумать, что они с Айей только что разыграли изумительную шутку.
— Хорошо сказано, доченька! — прогромыхал он. — Какое благородное чувство! Вы меня вдохновляете.
Константин отодвинул стул, легко перенес ногу через спинку и низко наклонился к гостье. Все это он проделал легко, даже грациозно.
«Вот тебе историк», — подумала Айя.
— Видите ли, я мог бы сделать и кое-что получше, — произнес он. — Когда-то я считал, что стоит мне захватить власть в Челоки, и мои идеи сами по себе получат широкое распространение. Что в этом убогом городе произойдут добрые перемены, и он, так сказать, вступит в новый век. Я надеялся подтолкнуть эволюционный процесс, который уже никто не сможет остановить.
Увы, я не учел силы инерции людей. Я давно утратил связь с теми, кто правит, и не знал, насколько сильно омертвела вся система правления. Она определяла благополучие многих и многих людей. Щит отгородил человечество от Вселенной, и оно тысячелетия живет в этой своеобразной раковине. Мне не следовало забывать об этом. Люди привыкли не высовываться из своей скорлупы. Таким образом, Щит, дающий людям свет и жизнь, в то же время превратил людей в рабские создания.
Кроме того, я не учел реакции других правительств. Откуда мне было знать, что моя деятельность встревожит их? Они увидели в ней угрозу своему спокойствию и благополучию. А точнее, самодовольному прозябанию, прикрытому откровенной ложью.
Константин говорил негромко, но его слова будоражили Айю и куда-то влекли. От полудремы, в которой она пребывала после обильного застолья, не осталось и следа.
Айя заметила, что Константин сам упивался своими словами. Он все более и более распалялся. Создавалось впечатление, что он выступал перед огромной толпой. Он, судя по всему, уже забыл, что перед ним сидела одна-единственная смущенная и растерянная слушательница.
— Да, все эти правители — лицемеры! — гремел он. — Они поддерживали меня и мою семью до тех пор, пока мы обирали свой собственный народ, изгоняли достойнейших или бросали их в тюрьмы. Пока мы душили собственную экономику. Но как только я попытался освободить томившихся в тюрьмах, превратить метрополис в инструмент эволюционного развития…
Он внезапно остановился, будто споткнулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55