И какова же твоя версия?
— Просто им абсолютно наплевать на все, что мы делаем, — ответил Лорен. — Мы горстка наивных провинциалов, стоит ли воспринимать нас всерьез? И они позволяют делать из них дураков, потому что нас это забавляет, а они в свою очередь потешаются над нами.
Киприано, похоже, вскипел от негодования, но через минуту заколебался.
— Не знаю, шеф.
— Это только моя рабочая гипотеза.
— Не знаю.
— И я думаю, она верна.
У себя в кабинете Лорен плюхнулся в кожаное кресло и уставился на бледно-зеленые стены. Искривленные лопасти потолочного вентилятора медленно ползли по золоту его старых боксерских наград. В рамочке, покрывшись толстым слоем пыли, висел сертификат «За заслуги» от Американской ассоциации шефов полиции.
Он вспомнил, что оставил бутерброды в раскаленной машине на солнце.
В дверь постучали.
— По спутнику получено сообщение из ДЕА, — доложил, появившись, Санчез, — на корабле из Мексики сегодня или завтра ожидается партия наркотиков.
— Только этого нам не хватало!
— Белый крытый «шевроле» последней модели. Итак, машина с прицепом и два мексиканца без пропуска. Предположительно...
— Да, — Лорен тяжело вздохнул, — это наша специализация.
— Вооружены и опасны.
— Не сомневаюсь. По три «узи» на каждого мексиканца. А чем нагружен прицеп?
Санчез посмотрел в донесение.
— Дизайнерским оборудованием.
У Лорена засосало под ложечкой. Он снова вспомнил о бутербродах. Может, просто съесть апельсин?
Он перевел взгляд на перекидной календарь. Йом Киппур — стояло против сегодняшней даты. (Начало на закате.)
Лорен отметил каждый из семи последующих дней маленькими красными галочками. Один-единственный День Искупления у евреев после церковного соглашения 1831 года длился целых семь суток.
Это соглашение было установлено в Пальмире, в Нью-Йорке, куда Самуэль Кэттон, житель Пенсильвании, тридцати одного года от роду, пришел на проповедь Джосефа Смита (историки мормонов считают Кэттона апостолом церкви Христа, как впоследствии определили веру Святых Последних Дней, но сторонники Кэттона это отрицают). Во время проповеди рядом с Кэттоном сидел спокойный человек с орлиным взором, гладким лицом, в широких серых одеждах. Он увлек его с проповеди лжепророка Смита за собой в путешествие по Вселенной. Последователи Кэттона упоминают его как Мастера в сером, хотя Джозеф Смит позднее назвал его просто Сатаной. Впрочем, «Авторизованные Откровения» Самуэля Кэттона призывали вернуться к еврейской священной субботе и другим святым дням, правда, с некоторыми изменениями.
Приверженцы величественных и серьезных проповедей отдали предпочтение Кэттону. Смит смеялся, шутил, снимал свою ризу и боролся со всяким, кто пожелает; он женился в общей сложности примерно пятьдесят раз, включая замужних женщин; он ночи напролет пьянствовал с близкими друзьями — бывшими мужьями своих многочисленных жен. Кэттон же ни разу не был замечен и обвинен в подобном. В память о его высокой нравственности еврейский День Искупления удлинили в семь раз: святая церковь апостолов Элонима и Назарена получила возможность размышлять над своими грехами целую неделю.
Все свои деяния, решили апостолы, надобно вершить как следует.
Лорен, глядя, как перед ним разбегается сонм красных галочек, решил сходить к машине и взять свои сэндвичи. По заповеди апостолов следует целиком и полностью предаваться чувственным наслаждениям. Пока еще возможно.
Глава 2
СОРОК ОДНА ЦЕРКОВЬ ГОРОДА АТОЧА ПРИВЕТСТВУЕТ ВАС. Плакат стоял на границе Аточи, недалеко от длинной череды загородных баров и клубов. Сорок одна церковь поддерживала в округе «сухой закон» с 1919 года, и хотя Администрация разрешила продажу спиртных напитков в разлив, торговля спиртным навынос все еще оставалась нелегальной. Потому-то на целые мили вдоль пыльной и холмистой дороги между Аточей и медным рудником тянулись заведения, где шахтеры могли бы пропить свои деньги, не успев донести их до дому. Муниципалитет и правление округа установили долговременное соглашение, разделив ответственность за правопорядок в этой местности. Гражданское ополчение, призванное помогать шерифу в случае необходимости, было здесь слишком рассредоточено, чтобы действовать в опасной ситуации достаточно эффективно.
Лорен проскочил в открытые ворота и еще полмили пилил по грязному проселку. За восьмифутовым забором маячил дом на колесах с раздаточным окошком. Лорен
пристроился за голубым пикапом «GMC», по бамперу которого шла надпись: НЕ ТРАТЬ ДЕНЬГИ НА ВЕЩИ. РАБОТАЙ НА СЕГОДНЯШНИЙ ДЕНЬ. Шофер пикапа, женщина в клетчатой рубашке и косынке, уже расплатилась за две упаковки пива, по шесть банок в каждой.
Теперь Лорен занял ее место.
— Привет, Лорен.
— Привет, Мэдди.
— Что тебе принести?
Мэдди Домингос, круглолицая светловолосая женщина, жена одного из кузенов Киприано, была самой крупной на Сити-лайн подпольной торговкой спиртным.
— Они закрыли шахту Аточи, — сказал Лорен.
С лица Мэдди тут же сошла улыбка, она вмиг стала озабоченной.
— Черт возьми, — расстроилась Мэдди. — Нам с Сэлли снова придется отчаливать.
Сэлли был ее младшим сыном.
— Я хочу, чтобы ты закрылась на эти выходные, — продолжил Лорен, — мне придется прошерстить все бары.
Похоже, Мэдди колебалась.
— Вряд ли я соглашусь на это, Лорен. На выходные приходится львиная доля моей выручки.
— Ты закроешься, Мэдди. Рубен закрывается. И Кевин тоже.
— А как насчет Конни Дювашель?
— Люди идут к Конни не ради выпивки.
— Рубен и Кевин меня не касаются. Я бы пообещала тебе, Лорен, но если Сэлли понадобится помощь, я буду работать.
Лорен пристально посмотрел на нее.
— Это не просьба, Мэдди.
Она моментально взъерепенилась.
— Черт возьми, Лорен. За что я тебе плачу?
В мгновение ока Лорен выпрыгнул из «фурии», подтянулся в оконном проеме, и еще через секунду его голова и плечи уже оказались внутри. Мэдди отпрянула, глаза ее округлились от ужаса. Шеф полиции кипел от ярости, но тем не менее успел заметить ее красный халат и голубые тапочки.
— Ты только что подпольно продавала спиртные напитки, — заявил Лорен. Тонкая алюминиевая оконная рама изогнулась под тяжестью его тела и подалась вовнутрь. — Я могу арестовать тебя за это. А то, что я видел собственными глазами, дает мне право вышибить дверь, сделать обыск и конфисковать твою лавчонку!
Испуг на лице Мэдди сменился выражением оскорбленного самолюбия.
— Моя лавчонка стоит пятнадцать тысяч!
— В таком случае, чтобы сохранить ее, ты сейчас закроешься до понедельника, или я не прав? — поинтересовался Лорен. — Впрочем, это просто моя рабочая гипотеза.
— Хорошо, — быстро согласилась она, — я закроюсь.
Лорен долгим взглядом посмотрел на нее, затем отвел глаза.
— Увидимся в церкви, — бросил он.
Снова выехав на грязный проселок, он подождал у ворот появления Мэдди, в халате и непомерно больших ковбойских ботинках. Она поспешно закрывала ворота.
Мимо промчалась колонна грузовиков с пожарниками, среди которых полно апачей. На головах каски, в руках пилы и лопаты. Еще один лесной пожар, подумал Лорен. В это засушливое лето их тушили уже десятки раз.
Некоторые лесозаготовительные компании винили, по слухам, экотеррористов. Пожары начались в районах узаконенных лесозаготовок, и компании утверждали, что это защитники лесов старались спалить как можно больше деревьев, пока их не успели спилить.
Лорен и верил и не верил этому. Он слишком долго жил в городе, состоящем из одних компаний, чтобы полностью доверять заявлениям конкурирующих фирм.
Он выехал на шоссе и направился к шахте. На востоке, по всей линии горизонта, виднелись выбеленные терриконы пустой породы. Дневная смена заканчивала работу через десять минут. Лорен решил, что по крайней мере еще в течение часа шахтеры недостаточно разойдутся, чтобы начать беспорядки. Правда, потом ему придется поработать, видимо, часов до двух, пока не закроются бары.
Он уже заглотил бутерброд, затем апельсин, но под ложечкой все еще сосало.
Пожалуй, не стоит ехать на шахту. Слишком уж это удручающее зрелище. С дороги к посадочной площадке для НЛО на ранчо Фигурациона, построенной в 1999 году, он свернул на шоссе, ведущее на запад, и рванул назад, в город. Может, ему удастся перекусить в «Солнечном сиянии».
Сразу же за плакатом о сорока одной церкви с большого рекламного щита «Братьев Рига» жизнерадостный парень во фланелевой рубашке и в каске весело салютовал проезжающим: ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В МЕДНУЮ СТРАНУ!
Уже не медную, зло подумал Лорен. Его с новой силой захлестнула ярость.
* * *
Он вспомнил, как впервые столкнулся с реальностью в Администрации округа Аточа. Конечно, ему и раньше приходилось слышать о чем-то подобном. Обо всех этих негласных отчислениях Конни Дювашель, и о так называемой «тяге к спиртному», и о сети сложных взаимоотношений, и о взятках... Зато департамент полиции и офис шерифа обеспечивали надежной работой с прекрасными возможностями для отдыха и восстановления подорванного здоровья, предлагались, кроме того, должности по осуществлению политического контроля в округе. Но на работу приглашались лишь демократы. Лорен слыл демократом, также принималось во внимание активное участие его отца в профсоюзном движении шахтеров. Родители Лорена всегда выступали на соответствующих митингах, что ценилось еще больше.
В те давние годы, когда Лорен еще только начинал свою службу в полиции, когда он не был даже сержантом, а его семиконечная полицейская звезда еще блестела новизной, шеф департамента послал его в офис Луиса Фигурациона.
Ранчо Фигурациона считалось самым большим в округе, и половину его впоследствии продали Лаборатории высоких технологий втридорога. Глава клана Фигурационов одновременно являлся главой Администрации округа Аточа, и любое дело, за которое он брался, выполнялось на высшем уровне.
Офис Фигурациона находился в старом обветшалом здании рядом с овощной лавкой, его слоеные металлические стены были увешаны предвыборными плакатами кандидатов в президенты от партии демократов. Там же красовались фотографии юного Льюиса, пожимающего руку самому Рузвельту. Во время этой своей первой поездки самого Фигурациона Лорен не видел. Просто один из его служащих — очередной кузен Киприано Домингоса — вручил Лорену незапечатанный конверт.
Лорен заглянул туда на обратном пути и обнаружил, что конверт полон новеньких хрустящих купюр.
Он вспомнил свое тогдашнее состояние крайнего изумления, но отнюдь не из-за денег, нет. Молоденький полицейский уже знал, что таким способом деньги переходят из рук в руки, — но он был поражен, что получил пакет, всего неделю работая на побегушках у шефа полиции. В этом-то и заключался метод шефа отдела — коррумпировать молодого офицера как можно раньше, обеспечивая тем самым собственную безопасность. И это касалось всего департамента, каждый полицейский имел свою долю и был заинтересован в том, чтобы ничего не менялось. Вот в чем заключалась — que no? — основная работа департамента.
В тот же день, чуть позже, Лорен нашел в своем почтовом ящике белый конверт без всяких надписей. Там лежала десятидолларовая купюра, его недельная зарплата. Ставку, как он потом выяснил, установили еще в 30-е годы, и с тех пор она не менялась: десять долларов для патрульного и двадцать пять для шефа департамента. Возможно, в тридцатых это была куча денег, но к тому времени, как Лорен пришел в полицию, означенной суммы хватало лишь на карманные расходы. Были, конечно, и другие статьи официального дохода, например, медицинская страховка — при несчастном случае — или беспроцентные займы, которые потом вычитались из недельной зарплаты. Когда же Лорен, получая сержантские пятнадцать долларов в неделю, женился и в кредит купил дом, за него выплатили значительную часть стоимости, но на время исключили из системы получения взяток.
Нарушители должны были платить, платить так или иначе. Недельный денежный оборот показывал, что, осознавая свой грех, каждый хотел искупить вину.
В искупление Лорен верил.
Он убедил себя, что взятки укрепляют мораль и чувство товарищества в полиции. Этот общий секрет сплачивал их, служил неким стержнем, пусть даже и считался общим пороком.
Однако некоторые порой забывали о назначении своих денег, полагая, что купили на них сам закон, а не просто терпимость к своим занятиям. Одна из причин, по которой Лорен восхищался Конни Дювашель, заключалась в том, что она вот уже пятьдесят лет занималась своим бизнесом, шагу не ступив за пределы округа, и ей никогда не приходилось напоминать, кто есть кто. Мэдди бестактно намекнула Лорену на известные обстоятельства, и долг повелевал заставить ее об этом пожалеть.
На самом деле он ничуть не разозлился, он лишь напомнил, кто здесь хозяин.
Впрочем, своим людям обычно платит хозяин, а не наоборот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60