Спросил устало:
- Что надо?
- В связи с твоими телодвижениями порядок вопросов несколько
изменится. Сразу же, по горячему - кто к тебе приходил в последнее время и
почему ты этого гостя столь невзлюбил, что посланца его готов по куполу
монтировкой огреть?
- Приходили тут.
- Значит, не один, а несколько. Твои меховые собратья, естественно?
- Они.
- Так кто же?
- Куркуль и этот пацан с ним, Стручок, что ли.
- Что хотел от тебя Куркуль?
- Хотел, чтоб я у них баранку покрутил.
- Откуда у них машина?
- Я тоже спросил. Сказал, что не моя забота.
- Когда они приходили?
- Позавчера. Сюда же.
- А когда ты должен был баранку крутить?
Шульгин, вспомнив, улыбнулся и ответил:
- Не успел он сказать. Я им тоже монтировку показал.
- Гражданский твой гнев, Арнольд, я одобряю. Но Куркуль в ответ на
угрозу, конечно, сказал тебе что-то?
- Сказал, что придут ко мне еще. Вот вы и пришли, а я вас встретил.
Казарян красной книжечкой, которую забыл положить в карман, почесал
перебитый свой нос, - думал. Потом поразмышлял вслух:
- Многое, многое сходится... И время, и фигуранты... Вот что,
Арнольд, я спешу очень, а мне с тобой еще о многом поговорить надо. Завтра
ко мне в МУР можешь заглянуть?
- Могу. Я через день работаю.
- Тогда завтра к десяти. Пропуск тебе будет заказан. - Казарян пожал
руку Шульгину и как ошпаренный бросился вон.
В таком деле и своих кровных на такси не жалко.
Через пятнадцать минут он был на Пресне и звонил в дверь квартиры
Иванюков.
- Кто там? - басом спросил через дверь Геннадий.
- Я, Геночка. Казарян из МУРа. Открывай!
- Не могу, - мрачно ответствовал Геннадий. - Меня отец снаружи
закрыл, а ключи с собой забрал.
- Тебя - на замок?! - изумился Казарян. - Ты же уркаган, Гена, для
тебя любой замок - тьфу!
- Вот и любой. Сижу здесь, кукую.
Не положено, конечно, но отмычка у Казаряна была. Он извлек ее из
кармана и осмотрел запоры. Два английских и один русско-советский -
простой, под длинный ключ с бородкой. Английские изнутри без ключа
открываются. Следовательно, загвоздка - в русско-советском.
- Ах, Гена, Гена! А еще воровать хочешь! - посочувствовал
заключенному Казарян. Затем он осторожно вставил отмычку в замочную
скважину. Ласково и вкрадчиво повращал ее туда-сюда. Есть, соединилось.
Щелкнуло раз, щелкнуло два, и - вуаля! - Здравствуй, Бим!
- Здравствуй, Бом! - уныло ответил начитанный Геннадий Иванюк.
Казарян вошел в переднюю и поправил Гену:
- Здравствуйте, Бом. Со старшими надо на "вы".
- Тогда не получается как положено.
- А у тебя вообще ни хрена не получается, Гена. За что тебя под
арест? - Казарян, не спросясь, отправился в столовую, сел на зачехленный
стул. - Не стесняйся, мы люди свои.
Геннадий не садился, стоя в дверях, обмозговывал, что говорить, а что
утаивать. И сказал:
- Отец застукал, когда мы с Виталькой разговаривали.
- Уже интересно, - констатировал Роман. - Виталька, насколько я
понимаю, - это Стручок. Да ты садись, садись, Гена. Когда состоялось это
злосчастное для тебя свидание?
Гена сел, как в гостях, на краешек стула. И ответил:
- Позавчера утром. Я думал, отец еще спит, и к Витальке на улицу
вышел. А отец из окна увидел.
- Зачем приходил к тебе Стручок?
- Не знаю.
- Как это не знаешь? Раз приходил, значит, что-нибудь ему нужно было.
- Да ничего ему не было нужно. Просто так приходил.
- А что говорил?
- Говорил, что худо ему, что податься некуда. Что в переплет попал -
ни туда и ни сюда. Завидовал, что я в стороне. - Упреждая казаряновский
вопрос, Геннадий добавил: - Имен никаких не называл. Я спрашивал, а он
только рукой махал. Жалко его.
- Ты к нему хорошо относишься, Гена?
Совсем не боялся сейчас Казаряна Иванюк-младший. И не скрывал от него
ничего:
- Он мой друг, Роман Суренович. Лучший друг. И человек он очень
хороший. Простой, добрый, последнее готов для других отдать.
- Слушай меня внимательно, Гена. Если он придет к тебе еще раз,
уговори его прийти к нам. Что угодно сделай, но уговори. Не нам, милиции,
- ему поможешь. В смертельную заваруху он влез. Он друг тебе, так спасай
друга!
- Я постараюсь, Роман Суренович, я постараюсь. Если придет - конечно.
Роман поднялся, хлопнул Геннадия по плечу. Встал и тот.
- Тебя опять закрыть на замок?
- Закройте, если можете. А то отец узнает, что вы были, еще больше
шуму поднимет.
- Ну, пошли.
В дверях, перед тем, как они должны были закрыться, Геннадий сказал:
- Я так понял, Роман Суренович, что он по Рижской линии, за городом
кого-то ищет. Сказал, что сильно железнодорожной милиции глаза намозолил,
боится теперь с Рижского вокзала ездить. Это вам пригодится?
- Пригодится. Спасибо, Гена, - поблагодарил Казарян, закрыл дверь и
запер ее на замок.
Навестил Васина, благо это по пути. Но Васина дома не оказалось, а
жена его Нина с гордостью сказала, что муж ее уже работает и ни с какой
шпаной не общается. Закончив с ней беседу, Казарян заторопился: наступала
вторая половина дня.
У Смирнова - сбор всех частей. Неизвестно как, но расселись в его
кабинете. Казарян, Ларионов, Андрей Дмитриевич, Лидия Сергеевна, трое
молодых оперативников, Семеныч без Верного. Смирнов оглядел народ и решил
начать с Семеныча:
- Что-нибудь дополнительно нашел, Семеныч?
Семеныч встал как положено, откашлялся, прикрываясь ладошкой,
доложил:
- С пяти тридцати, как до конца рассвело, мы с Верным обследовали все
закоулки фундамента и вокруг него. Нами были обнаружены две пули, которые
не были замечены оперативными работниками. Пули я передал в НТО.
- Молодец, - похвалил Смирнов. - Останешься послушать или к себе
пойдешь?
- К Верному пойду, кормить его пора, - сказал нелюбопытный Семеныч.
Он свое главное дело сделал: умыл оперативников и отстоял честь собаки.
- Тогда иди, - разрешил Смирнов. Семеныч быстренько исчез. - Теперь
Андрей Дмитриевич.
Андрей Дмитриевич, не вставая, развел руками:
- Говорить, собственно, нечего. Первая же пуля, попавшая в шею
Цыгана, была смертельной. Выстрел произведен с расстояния пяти-шести
метров, так как на коже не обнаружено порохового ожога. Второй выстрел, в
сердце, был произведен в упор, уже в лежащего. Добивали для верности. Вот
и все. О времени инцидента и смерти вы осведомлены достаточно точно и без
помощи медицины.
- Спасибо, Андрей Дмитриевич. - Смирнов ласково посмотрел на Лидию
Сергеевну: - Лидия Сергеевна, ваше слово.
- Егоров, который был с вами на месте преступления, всю ночь и до
часу дня работал с вещественными доказательствами и следами. Вот его
материалы. - Болошева протянула Смирнову бумаги.
- А сам он где? - недовольно спросил тот.
- А сам он спит, - ответила Болошева. - Наше начальство, в отличие от
вашего, считает, что человек не должен работать по двадцать четыре часа в
сутки, и поэтому погнало его домой, полагая, что его записка в достаточной
для оперативной работы степени освещает суть дела. Той же точки зрения
придерживаюсь и я. Еще вопросы будут, Александр Иванович?
- Сегодня нас все умывают, Саня, - поделился своими наблюдениями с
руководителем Казарян, - Семеныч умыл, Лидия Сергеевна опять же...
- Мне продолжать? - игнорируя казаряновскую реплику, спросила
Болошева. Смирнов кивнул. Она кивком же поблагодарила его и продолжила: -
Я занимаюсь баллистической экспертизой. Нам были представлены сначала
четыре пули, а потом еще две...
- Значит, две не нашли, - перебил ее Смирнов и тут же извинился: -
Пардон!
Смешливый Казарян, сдерживаясь, не рассмеялся - хрюкнул. Лидия
Сергеевна опять на него не отреагировала:
- Начну с пуль, которые были выпущены в Петровского. Выстрелы
произведены из револьвера английского производства "виблей", часто
именуемого "бульдогом". Револьвер в нашей картотеке не фигурирует.
Оставшиеся четыре пули сильно деформированы, так как попадали в металл и
камень. За исключением одной. Сравнительный анализ позволяет с достаточной
точностью сказать, что все четыре пули выпущены пистолетом австрийского
производства "штейер". Этот пистолет также в нашей картотеке не значится.
- Ничего себе! Еще два неизвестных ствола! - констатировал Ларионов,
а Смирнов спросил:
- Лидия Сергеевна, "штейер" - это машинка, которую, помимо
магазина-обоймы, через ствол заряжать можно?
- Вы не ошибаетесь, Александр Иванович.
- И последнее, Лидия Сергеевна. Две пули от "бульдога" обнаружены в
теле убитого?
- Нет. Первая пуля, которой Цыган был смертельно ранен в шею, не
найдена. Ожидая Цыгана, убийца залег, и выстрел произведен снизу. Пуля,
легко пробив мягкие ткани, ушла в неизвестность.
- А не могло быть такое - первый выстрел, выстрел из "штейера", был
произведен в шею, а добивал убийца Цыгана из револьвера?
- Один шанс из ста: это в том случае, если убийца не совсем нормален.
Мыслимое ли дело - наклоняться, не будучи полностью уверенным, что не
получишь в ответ пулю от легкораненого?
- Логично. Дети, скажите тете Лиде "спасибо", - скомандовал Смирнов.
Опергруппа, как один, поднялась и по слогам, будто школьники в классе,
отчеканила:
- Спа-си-бо!
Не смутил ироничный рык Лидию Сергеевну. Она насмешливо глянула на
Смирнова и сказала:
- Не за что. Тем более за "тетю Лиду".
И вышла, чтобы не дать возможности Смирнову подобрать достойный
ответ.
- Сегодня один-ноль в ее пользу, - зафиксировал счет Казарян.
- Я ушел, Саня, - сообщил Андрей Дмитриевич и удалился. Трое молодых
преданно смотрели на Смирнова. Тот осведомился у них:
- Ребята, вам задания дали?
- Мы их с Романом задействовали, - сообщил Ларионов, и ребята
согласно покивали.
- Тогда вперед, орлы! Вас ждут великие дела! - Ребята быстренько
выкатились. Смирнов полистал записку эксперта и предложил:
- В Перекидку?
Начал умевший читать абзацами Казарян, за ним листы принимал Смирнов,
и уже последним изучал материалы Ларионов. Казарян отстрелялся за
несколько минут. Смирнов с Ларионовым еще водили носами по строчкам, а он
топтался у окна, разглядывал "Эрмитаж" свой ненаглядный, надо полагать,
думал. Смирнов дочитал, дождался Ларионова, спросил:
- Ты уже помозговал, Рома. Что скажешь?
- Существенны для нас только записка и письмо. Начну с записки,
поскольку она коротка и в принципе ясна. "Он будет в час ночи у "Всех
святых". Простенько и со вкусом. Кто-то сообщил Цыгану, что еще кто-то
будет ждать его в час ночи у "Всехсвятской", насколько я понимаю, церкви.
То есть совсем рядом от того места, где через полчаса, если допустить, что
свидание и убийство произошли в один и тот же день, Цыган получит две
пули. Теперь два вопроса. Первый: кто автор записки? Второй: кто должен
был явиться к часу ночи?
По первому у меня твердое убеждение, что автором записки является
Виталий Горохов, Стручок. Фото записки и письма нашим НТО сделаны выше
всех похвал. Я ж видел их залитыми кровью - ни черта не разберешь. А по
фоткам - ну, просто чистовик! Так вот: не надо быть графологом, чтобы с
ходу понять - записка написана полудетским почерком человека, еще недавно
водившего пером номер восемьдесят шесть по линованной бумаге.
Думаю, что в своих путешествиях по Рижской линии Стручок отыскал
неизвестного третьего и передал ему по просьбе Цыгана или письмо, или
устное предложение о встрече. Я уже говорил, как запуган, по словам
Геннадия Иванюка, Стручок. Еще бы! Меж двух огней попал.
- Пропадет, блатарь сопливый, - пожалел Стручка Смирнов.
- Пропадет! - согласился Казарян и продолжил: - Теперь о том, кто
согласился на свидание. Фигурантов по меховому делу, по сути, осталось
двое: Куркуль и Столб.
- Столб, - поправил Смирнов, - Куркуль отпадает. Их со Стручком визит
к Шульгину - подтверждение, что они - в одной команде с Цыганом.
- Именно об этом я и хотел сказать. Команда всеми правдами и
неправдами стремится узнать, где Столб. Зачем? Единственный ответ: по
твердому убеждению Куркуля и Цыгана Столб совершил в свое время отначку
похищенного. Столб понимает это, соглашается на свидание, заманивает
самого активного и опасного из команды, Цыгана, в укромное место и
ликвидирует его. По записке у меня все.
- Подожди. Почему неглупый и осторожный Цыган пошел в это укромное
место?
- Точно, Саня! - с лету поймал смирновскую догадку хитрый Казарян. -
Тайником заманил, ямой, которая в этих катакомбах!
- Нету там ни хрена, - сказал Смирнов, - хотя еще разок посмотреть не
мешает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30