Теперь сцена охоты. Егеря, — он повернулся к статистам, — приготовиться! Начали!
Мэтр Андреа Гримальди
Стоит ли говорить, что Вадим давно не смотрел телевизор. Он не только не включал его сам, он не мог находиться в помещении, где светится голубой экран. Не то чтобы он боялся снова увидеть себя в дурацком клипе или услышать нечто новое о скандале с ЗДР, но почему-то любые телепередачи с некоторых пор внушали ему невероятное отвращение.
Поэтому, когда он увидел, что на кухне у Сергея работает черно-белая «Юность», он хотел попросить приятеля немедленно выключить эту пакость, но стоило ему взглянуть на экран, как его буквально пронзило током.
На экране была Кристина. В следующую секунду камера переплыла на говорившего с ней Михаила Боярского, и Вадим подумал, что ему все только показалось, что эта какая-то актриса, просто похожая на НЕЕ.
Серега, зная своего приятеля, взялся за ручку, чтобы выключить телевизор, но Вадим вдруг крикнул:
— Да подожди ты! Не выключай!
Серега в недоумении замер, продолжая держаться за ручку.
— Сделай погромче, — раздраженно сказал Вадим а тут. же поправился: — Пожалуйста. Серега пожал плечами, но звук прибавил.
Нет, это определенно была Кристина! Не может быть, чтобы на свете существовала другая девушка, настолько похожая на нее. Разве что сестра-близняшка? Но у Кристины не было никакой сестры…
— Я пришел засвидетельствовать почтение вашей матушке, — целуя ей руку, говорил на экране Боярский.
— Она сейчас выйдет, — сказала Кристина. И голос был ее. Только вот интонации… Вадим никогда не слышал, чтобы ЕГО Кристина говорила так. В ней появились аристократизм и благородство, сочетавшиеся с необыкновенной простотой.
Вадим, все еще не вполне доверяя тому, что видят его глаза, потер лоб и виски, как будто хотел изгнать из сознания это наваждение. Но действие на экране длилось, и уже навстречу Боярскому вышла ее мать, которую изображала хорошо знакомая в лицо актриса, ее фамилию Вадим сейчас не мог вспомнить.
Скоро эта сцена кончилась, и Кристину больше не показывали, но Вадим как завороженный досмотрел фильм до конца. Это оказалась очередная серия отечественного телефильма «Осень в Мещерском».
— Сериал какой-то? — наконец спросил Вадим у Сереги.
— Да вроде. — Тот, все еще не понимая, чем вызвано столь странное поведение товарища, пожал плечами. — Мать смотрит, кажется.
Вадим не стал ничего больше спрашивать, но актриса, так похожая на Кристину, как будто взяла и вытащила на свет из его души то, что, казалось, уже давно похоронено. Кристина… Как часто стал вставать перед ним ее образ. Вадим вспомнил, как она смеется, как ласково говорит с ним, вспомнил ее отчаяние после этого злополучного дня рождения. Вспомнил самого себя — самоуверенного и безжалостного. Тогда он поднимался наверх, что ему какая-то влюбленная девчонка. Его ждала другая… И вот чем все обернулось.
Теперь, когда сериал кончился, Вадим уже не сомневался в том, что это была не Кристина, а просто похожая на нее актриса. Эта девушка на экране прекрасно управлялась с темно-рыжей, почти черной лошадью, она была просто виртуозная наездница. А ее сдержанные и аристократичные манеры… Кристина, которую знал Вадим, была не такой. Она казалась ему порывистой девчонкой, готовой взять и броситься ему на шею, захохотать или ни с того ни с сего начать читать стихи… И все же какое сходство…
— Так чего ты на это скажешь? — услышал он Серегин голос.
— На что? — недоуменно поднял голову Вадим.
— На то, что я сказал! Да ты что, ворон считаешь?
— Да я сам — ворона, — ответил Вадим усмехнувшись. — Все проворонил.
— Следи за базаром! — несколько не к месту сказал Сергей, который обзавелся словарем воровского жаргона и теперь старался говорить на фене.
— В натуре, — вяло отозвался Воронов.
— Значит, так, повторяю для невнимательных, — терпеливо начал Сергей. — Слушай сюда. Я вышел на некоторых деятелей, которым нужны агенты. Работа вроде курьерской. Но платят нормально. Это филиал одной западной фирмы и уровень оплаты там тоже фирменный. Ништяк!
— Возможно, что ништяк, а может быть, и обычная надуваловка. Там не велели прийти на собеседование, которое стоит десять тысяч?
— Да нет, это совсем не то. Дело — верняк!
* * *
«Осень в Мещерском» пользовалась достаточным успехом у зрителей, который, впрочем, не шел ни в какое сравнение с успехом мексиканских сериалов — нашим киношникам трудно сделать нечто столько же примитивное.
Кристина сыграла в нем эпизодическую роль, появившись в трех сериях. Однако это был большой, можно сказать, оглушительный успех для девушки, которая не имела актерского образования и никогда даже не думала стать актрисой. Сказались ее природные данные, вкус и не в последнюю очередь умение ездить верхом. Конечно, в том же «Коннике» были женщины, ездившие куда лучше, но не все они обладали остальными качествами.
Кристине понравилась эта работа. В эти минуты Кристина Калиновская исчезала, а вместо нее появлялась Анна, молодая соседка Мещерских, возможно слегка влюбленная в Ивана Алексеевича. Кристине не приходилось притворяться — она просто становилась этой девушкой из прошлого века, а потому говорила и вела себя естественно. Ей особенно нравилось то, что на время она забывала о себе. Никакой Кристины не было, значит, не было и ее боли. Она забывала, что несчастна, потому что вместо нее на свете появлялась другая девушка.
Впрочем, Кристина ни на минуту не сомневалась, что ее работа в кино — это не больше чем случайность. Она ни на что не рассчитывала — немного заработала, интересно провела время, и все. И за это надо сказать спасибо судьбе. Но не требовать большего. Кристина уже поняла, что нужно радоваться и быть благодарной за то хорошее, что происходит, а не переживать и не мучиться из-за того, чем оно может обернуться в будущем. Было — и на том спасибо.
Денег заплатили немного, прошли те времена, когда актеры могли жить на эпизодических ролях. Но Кристина была рада и этому. По крайней мере, они теперь смогут достойно отметить надвигающееся на Ванду и Костю Малинина событие.
Так бы и осталась «Осень в Мещерском» приятным воспоминанием, и ничем более, но судьба решила распорядиться иначе. Во всяком случае, она подстроила так, чтобы именно в эти дни в Петербург приехал прославленный итальянский режиссер Андреа Гримальди.
Знаменитый мэтр как раз собирался экранизировать манновского «Тонио Крёгера». Нужна была русская женщина на роль русской женщины: Гримальди считал, что ни француженка, ни итальянка, ни тем более американка, будь это хоть Настасья Кински, никогда не сможет справиться с этой ролью. Русскую таинственную душу нельзя изобразить или сыграть, ею надо обладать. Конечно, подошла бы Алиса Фрейндлих или Терехова, но возраст, увы… И вот однажды — то ли ему зачем-то показали пару серий нового российского сериала, то ли он случайно увидел его по телевизору — короче, каким-то образом взгляд Гримальди зацепился за экран, и он увидел Кристину. В тот же миг он понял, что это и есть та самая таинственная носительница русской души, которую он ищет.
— Che colpo di fortuna! — воскликнул прославленный мэтр, а переводчики перевели: «Какая удача!» О том, что русская женщина на четвертую часть полька, он не знал, да это и не имело никакого значения.
И все завертелось. Нашли режиссера и оператора, нашли Михаила Боярского, нашли АОЗТ «Конник» и Дмитрия, и только после этого в квартирке Ванды раздался звонок:
— Можно попросить Кристину Калиновскую?
— Одну минуту, — сказала Ванда и крикнула дочери: — Тебя!
— Я слушаю.
— Здравствуйте, — раздался прокуренный женский голос, — с вами говорит Тамара Юрьевна Покрышкина студия «Фора-фильм». Мы хотели бы пригласить вас на пробу,
— Да… — Трубка задрожала в руках Кристины. — Да-да… спасибо…
* * *
Через неделю в «Часе Пик» появилась заметка о пребывании в Санкт-Петербурге знаменитого кинорежиссера Андреа Гримальди, который высоко оценил дворцовые ансамбли, заботу мэра города о культурном наследии, тонкий кинематографический вкус самого Анатолия Собчака, а также пригласил на роль в своем будущем фильме молодую непрофессиональную актрису Кристину Калиновскую.
— Слушай, — сказала сыну Нонна Анатольевна, которой попалась на глаза эта заметка, — помнишь, у тебя была знакомая девушка, которую звали Кристина? Она не актриса?
— С чего ты взяла?
— Да вот тут пишут, Кристина Калиновская. Будет сниматься у самого Гримальди.
Вадим пробежал глазами заметку и с подчеркнутой небрежностью отложил газету в сторону.
— Нет, это не она, — сказал он с таким деланным равнодушием, что оно было красноречивее любых слов.
На самом же деле Вадим был готов разрыдаться, если бы мог позволить себе такую роскошь. Потому что, даже если он найдет Кристину, даже если увидит ее, теперь между ними действительно все кончено. Он не сможет сказать ей ни единого слова. Иначе получится, что он бросил ее, когда она была простой девчонкой, и сразу же появился, лишь только она стала знаменитой. Вадим был готов пожертвовать всем, лишь бы избежать не только подобного обвинения, но и малейшего подозрения.
И только сейчас он понял, что все это время в его душе продолжала теплиться слабая надежда на то, что все еще исправится, переменится к лучшему, что он снова найдет ее. Теперь эти надежды рухнули окончательно. Оставалось только звонить Сергею и наниматься в фирму. Пусть хоть наркотики возить. Какое это теперь имеет значение?
Приехали!
Кто бы знал: почему, когда открываешь зонт, его хвостик с куском липучки или болтающейся кнопкой непременно оказывается точно перед лицом?..
Вадим шел по Невскому, мимо тех же самых зданий, что когда-то в видеоклипе. Жизнь злорадно доказывала свое несходство с рекламой. Погода никак не реагировала на появление Воронова, мокрые тучи не расползались в стороны, и солнце не прорывало их веселым лучом, обещая, что все будет хорошо. Наоборот: из-за плотных облаков сумерки наступили раньше положенного, а фонари, то ли ради экономии электричества, то ли еще по каким причинам, зажигаться отнюдь не спешили. В общем, выставочный образец пакостного вечера в Питере, когда хорошо и уютно только дома, в теплой квартире.
Или…
Вадим покосился на интимно подсвеченные окна ресторанного зала «Гранд-отеля Европа», мимо которого как раз проходил. За опрятными столиками сидели дамы и господа в вечерних нарядах. Они беззаботно смеялись, серьезно разговаривали, молчали, романтически грустили, пуская тонкий дымок в сторону заплаканного окна. Кто-то явился в зал из уютного номера, кого-то ждали у выхода лоснящиеся иномарки… Где-то тут, возможно, и мистер Уолш…
Воронов отвернулся, перешагивая поток воды, изливавшийся из водосточной трубы. Его ноги еще сохраняли былую спортивную ловкость и исправно несли его через лужи, но мокрый снег неотвратимо проникал в кроссовки. Если бы не зонтик, Вадим давно промок бы насквозь. Возле очередной освещенной витрины он оттянул левый рукав и посмотрел на часы. Времени до назначенного часа был еще вагон и маленькая тележка.
«Вадик, дело есть!.. — ликовал по телефону Сережка. — Ща расскажу, с катушек слетишь!.. Ты как, завтра вечером можешь?» — «Знаю я твои дела, — хмуро проворчал в трубку Вадим. — Опять небось как в тот раз?..» — «Да ты что! Обижаешь, начальник! — весело возмутился Сергей. Чувствовалось, что его так и pacпирает от нетерпения. — Фирма класснец, никаких закидонов не будет! То есть я тебя сразу предупреждаю, работенка пока не ахти, но это ж на новенького!..» — «Ништяк, в натуре, заметано», — иронизируй над прежними увлечениями новоиспеченного бизнесмена, хмыкнул Вадим. Что-то в нем готово было уцепиться за новый Серегин прожект и напоминало, что жизнь — штука полосатая: поди угадай, за каким углом вновь начнется светлая полоса. Другая половина со знания, то ли более здравая, то ли более усталая и циничная, попросту отказывалась верить в возможность нового старта. Нет, оно, конечно, бывает, дает же судьба кому-то еще один шанс. Но не ему, Вадиму Воронову. Не ему.
Да и что путного мог изобрести этот салажонок семью пятницами на неделе?..
«Значит, в восемь вечера у выхода из метро «Московский вокзал»! — забил стрелку Сергей. — У того, который круглой башенкой! Как улица называется, где еще трамвай ходит?» — «Да уж мимо не пройдут» — сказал Вадим. «Только смотри не опаздывай!..» — «Век воли не видать», — фыркнул Воронов и положил трубку.
Холодная сырость давно вползла под кожаную куртку и тонкий свитер, добираясь до тела. В правом плече снова проснулась знакомая тупая боль, но Вадим не стал перекладывать зонт в левую руку, прислушиваясь к боли с каким-то даже мрачным удовлетворением. Душа, потревоженная обещанием неясных пока перспектив, высунула нос из глухого кокона, в котором последнее время пребывала, и неуверенно озиралась кругом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
Мэтр Андреа Гримальди
Стоит ли говорить, что Вадим давно не смотрел телевизор. Он не только не включал его сам, он не мог находиться в помещении, где светится голубой экран. Не то чтобы он боялся снова увидеть себя в дурацком клипе или услышать нечто новое о скандале с ЗДР, но почему-то любые телепередачи с некоторых пор внушали ему невероятное отвращение.
Поэтому, когда он увидел, что на кухне у Сергея работает черно-белая «Юность», он хотел попросить приятеля немедленно выключить эту пакость, но стоило ему взглянуть на экран, как его буквально пронзило током.
На экране была Кристина. В следующую секунду камера переплыла на говорившего с ней Михаила Боярского, и Вадим подумал, что ему все только показалось, что эта какая-то актриса, просто похожая на НЕЕ.
Серега, зная своего приятеля, взялся за ручку, чтобы выключить телевизор, но Вадим вдруг крикнул:
— Да подожди ты! Не выключай!
Серега в недоумении замер, продолжая держаться за ручку.
— Сделай погромче, — раздраженно сказал Вадим а тут. же поправился: — Пожалуйста. Серега пожал плечами, но звук прибавил.
Нет, это определенно была Кристина! Не может быть, чтобы на свете существовала другая девушка, настолько похожая на нее. Разве что сестра-близняшка? Но у Кристины не было никакой сестры…
— Я пришел засвидетельствовать почтение вашей матушке, — целуя ей руку, говорил на экране Боярский.
— Она сейчас выйдет, — сказала Кристина. И голос был ее. Только вот интонации… Вадим никогда не слышал, чтобы ЕГО Кристина говорила так. В ней появились аристократизм и благородство, сочетавшиеся с необыкновенной простотой.
Вадим, все еще не вполне доверяя тому, что видят его глаза, потер лоб и виски, как будто хотел изгнать из сознания это наваждение. Но действие на экране длилось, и уже навстречу Боярскому вышла ее мать, которую изображала хорошо знакомая в лицо актриса, ее фамилию Вадим сейчас не мог вспомнить.
Скоро эта сцена кончилась, и Кристину больше не показывали, но Вадим как завороженный досмотрел фильм до конца. Это оказалась очередная серия отечественного телефильма «Осень в Мещерском».
— Сериал какой-то? — наконец спросил Вадим у Сереги.
— Да вроде. — Тот, все еще не понимая, чем вызвано столь странное поведение товарища, пожал плечами. — Мать смотрит, кажется.
Вадим не стал ничего больше спрашивать, но актриса, так похожая на Кристину, как будто взяла и вытащила на свет из его души то, что, казалось, уже давно похоронено. Кристина… Как часто стал вставать перед ним ее образ. Вадим вспомнил, как она смеется, как ласково говорит с ним, вспомнил ее отчаяние после этого злополучного дня рождения. Вспомнил самого себя — самоуверенного и безжалостного. Тогда он поднимался наверх, что ему какая-то влюбленная девчонка. Его ждала другая… И вот чем все обернулось.
Теперь, когда сериал кончился, Вадим уже не сомневался в том, что это была не Кристина, а просто похожая на нее актриса. Эта девушка на экране прекрасно управлялась с темно-рыжей, почти черной лошадью, она была просто виртуозная наездница. А ее сдержанные и аристократичные манеры… Кристина, которую знал Вадим, была не такой. Она казалась ему порывистой девчонкой, готовой взять и броситься ему на шею, захохотать или ни с того ни с сего начать читать стихи… И все же какое сходство…
— Так чего ты на это скажешь? — услышал он Серегин голос.
— На что? — недоуменно поднял голову Вадим.
— На то, что я сказал! Да ты что, ворон считаешь?
— Да я сам — ворона, — ответил Вадим усмехнувшись. — Все проворонил.
— Следи за базаром! — несколько не к месту сказал Сергей, который обзавелся словарем воровского жаргона и теперь старался говорить на фене.
— В натуре, — вяло отозвался Воронов.
— Значит, так, повторяю для невнимательных, — терпеливо начал Сергей. — Слушай сюда. Я вышел на некоторых деятелей, которым нужны агенты. Работа вроде курьерской. Но платят нормально. Это филиал одной западной фирмы и уровень оплаты там тоже фирменный. Ништяк!
— Возможно, что ништяк, а может быть, и обычная надуваловка. Там не велели прийти на собеседование, которое стоит десять тысяч?
— Да нет, это совсем не то. Дело — верняк!
* * *
«Осень в Мещерском» пользовалась достаточным успехом у зрителей, который, впрочем, не шел ни в какое сравнение с успехом мексиканских сериалов — нашим киношникам трудно сделать нечто столько же примитивное.
Кристина сыграла в нем эпизодическую роль, появившись в трех сериях. Однако это был большой, можно сказать, оглушительный успех для девушки, которая не имела актерского образования и никогда даже не думала стать актрисой. Сказались ее природные данные, вкус и не в последнюю очередь умение ездить верхом. Конечно, в том же «Коннике» были женщины, ездившие куда лучше, но не все они обладали остальными качествами.
Кристине понравилась эта работа. В эти минуты Кристина Калиновская исчезала, а вместо нее появлялась Анна, молодая соседка Мещерских, возможно слегка влюбленная в Ивана Алексеевича. Кристине не приходилось притворяться — она просто становилась этой девушкой из прошлого века, а потому говорила и вела себя естественно. Ей особенно нравилось то, что на время она забывала о себе. Никакой Кристины не было, значит, не было и ее боли. Она забывала, что несчастна, потому что вместо нее на свете появлялась другая девушка.
Впрочем, Кристина ни на минуту не сомневалась, что ее работа в кино — это не больше чем случайность. Она ни на что не рассчитывала — немного заработала, интересно провела время, и все. И за это надо сказать спасибо судьбе. Но не требовать большего. Кристина уже поняла, что нужно радоваться и быть благодарной за то хорошее, что происходит, а не переживать и не мучиться из-за того, чем оно может обернуться в будущем. Было — и на том спасибо.
Денег заплатили немного, прошли те времена, когда актеры могли жить на эпизодических ролях. Но Кристина была рада и этому. По крайней мере, они теперь смогут достойно отметить надвигающееся на Ванду и Костю Малинина событие.
Так бы и осталась «Осень в Мещерском» приятным воспоминанием, и ничем более, но судьба решила распорядиться иначе. Во всяком случае, она подстроила так, чтобы именно в эти дни в Петербург приехал прославленный итальянский режиссер Андреа Гримальди.
Знаменитый мэтр как раз собирался экранизировать манновского «Тонио Крёгера». Нужна была русская женщина на роль русской женщины: Гримальди считал, что ни француженка, ни итальянка, ни тем более американка, будь это хоть Настасья Кински, никогда не сможет справиться с этой ролью. Русскую таинственную душу нельзя изобразить или сыграть, ею надо обладать. Конечно, подошла бы Алиса Фрейндлих или Терехова, но возраст, увы… И вот однажды — то ли ему зачем-то показали пару серий нового российского сериала, то ли он случайно увидел его по телевизору — короче, каким-то образом взгляд Гримальди зацепился за экран, и он увидел Кристину. В тот же миг он понял, что это и есть та самая таинственная носительница русской души, которую он ищет.
— Che colpo di fortuna! — воскликнул прославленный мэтр, а переводчики перевели: «Какая удача!» О том, что русская женщина на четвертую часть полька, он не знал, да это и не имело никакого значения.
И все завертелось. Нашли режиссера и оператора, нашли Михаила Боярского, нашли АОЗТ «Конник» и Дмитрия, и только после этого в квартирке Ванды раздался звонок:
— Можно попросить Кристину Калиновскую?
— Одну минуту, — сказала Ванда и крикнула дочери: — Тебя!
— Я слушаю.
— Здравствуйте, — раздался прокуренный женский голос, — с вами говорит Тамара Юрьевна Покрышкина студия «Фора-фильм». Мы хотели бы пригласить вас на пробу,
— Да… — Трубка задрожала в руках Кристины. — Да-да… спасибо…
* * *
Через неделю в «Часе Пик» появилась заметка о пребывании в Санкт-Петербурге знаменитого кинорежиссера Андреа Гримальди, который высоко оценил дворцовые ансамбли, заботу мэра города о культурном наследии, тонкий кинематографический вкус самого Анатолия Собчака, а также пригласил на роль в своем будущем фильме молодую непрофессиональную актрису Кристину Калиновскую.
— Слушай, — сказала сыну Нонна Анатольевна, которой попалась на глаза эта заметка, — помнишь, у тебя была знакомая девушка, которую звали Кристина? Она не актриса?
— С чего ты взяла?
— Да вот тут пишут, Кристина Калиновская. Будет сниматься у самого Гримальди.
Вадим пробежал глазами заметку и с подчеркнутой небрежностью отложил газету в сторону.
— Нет, это не она, — сказал он с таким деланным равнодушием, что оно было красноречивее любых слов.
На самом же деле Вадим был готов разрыдаться, если бы мог позволить себе такую роскошь. Потому что, даже если он найдет Кристину, даже если увидит ее, теперь между ними действительно все кончено. Он не сможет сказать ей ни единого слова. Иначе получится, что он бросил ее, когда она была простой девчонкой, и сразу же появился, лишь только она стала знаменитой. Вадим был готов пожертвовать всем, лишь бы избежать не только подобного обвинения, но и малейшего подозрения.
И только сейчас он понял, что все это время в его душе продолжала теплиться слабая надежда на то, что все еще исправится, переменится к лучшему, что он снова найдет ее. Теперь эти надежды рухнули окончательно. Оставалось только звонить Сергею и наниматься в фирму. Пусть хоть наркотики возить. Какое это теперь имеет значение?
Приехали!
Кто бы знал: почему, когда открываешь зонт, его хвостик с куском липучки или болтающейся кнопкой непременно оказывается точно перед лицом?..
Вадим шел по Невскому, мимо тех же самых зданий, что когда-то в видеоклипе. Жизнь злорадно доказывала свое несходство с рекламой. Погода никак не реагировала на появление Воронова, мокрые тучи не расползались в стороны, и солнце не прорывало их веселым лучом, обещая, что все будет хорошо. Наоборот: из-за плотных облаков сумерки наступили раньше положенного, а фонари, то ли ради экономии электричества, то ли еще по каким причинам, зажигаться отнюдь не спешили. В общем, выставочный образец пакостного вечера в Питере, когда хорошо и уютно только дома, в теплой квартире.
Или…
Вадим покосился на интимно подсвеченные окна ресторанного зала «Гранд-отеля Европа», мимо которого как раз проходил. За опрятными столиками сидели дамы и господа в вечерних нарядах. Они беззаботно смеялись, серьезно разговаривали, молчали, романтически грустили, пуская тонкий дымок в сторону заплаканного окна. Кто-то явился в зал из уютного номера, кого-то ждали у выхода лоснящиеся иномарки… Где-то тут, возможно, и мистер Уолш…
Воронов отвернулся, перешагивая поток воды, изливавшийся из водосточной трубы. Его ноги еще сохраняли былую спортивную ловкость и исправно несли его через лужи, но мокрый снег неотвратимо проникал в кроссовки. Если бы не зонтик, Вадим давно промок бы насквозь. Возле очередной освещенной витрины он оттянул левый рукав и посмотрел на часы. Времени до назначенного часа был еще вагон и маленькая тележка.
«Вадик, дело есть!.. — ликовал по телефону Сережка. — Ща расскажу, с катушек слетишь!.. Ты как, завтра вечером можешь?» — «Знаю я твои дела, — хмуро проворчал в трубку Вадим. — Опять небось как в тот раз?..» — «Да ты что! Обижаешь, начальник! — весело возмутился Сергей. Чувствовалось, что его так и pacпирает от нетерпения. — Фирма класснец, никаких закидонов не будет! То есть я тебя сразу предупреждаю, работенка пока не ахти, но это ж на новенького!..» — «Ништяк, в натуре, заметано», — иронизируй над прежними увлечениями новоиспеченного бизнесмена, хмыкнул Вадим. Что-то в нем готово было уцепиться за новый Серегин прожект и напоминало, что жизнь — штука полосатая: поди угадай, за каким углом вновь начнется светлая полоса. Другая половина со знания, то ли более здравая, то ли более усталая и циничная, попросту отказывалась верить в возможность нового старта. Нет, оно, конечно, бывает, дает же судьба кому-то еще один шанс. Но не ему, Вадиму Воронову. Не ему.
Да и что путного мог изобрести этот салажонок семью пятницами на неделе?..
«Значит, в восемь вечера у выхода из метро «Московский вокзал»! — забил стрелку Сергей. — У того, который круглой башенкой! Как улица называется, где еще трамвай ходит?» — «Да уж мимо не пройдут» — сказал Вадим. «Только смотри не опаздывай!..» — «Век воли не видать», — фыркнул Воронов и положил трубку.
Холодная сырость давно вползла под кожаную куртку и тонкий свитер, добираясь до тела. В правом плече снова проснулась знакомая тупая боль, но Вадим не стал перекладывать зонт в левую руку, прислушиваясь к боли с каким-то даже мрачным удовлетворением. Душа, потревоженная обещанием неясных пока перспектив, высунула нос из глухого кокона, в котором последнее время пребывала, и неуверенно озиралась кругом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64