Убьют — пусть. Кристина поняла, что сама мысль о смерти нисколько не страшит ее. После измены Вадима она разочаровалась в человеческом роде. Громкие слова о человечестве и его судьбах вызывали у нее только усмешку. Человек по своей природе — свинья, вот что она думала теперь. И она сама не лучше. Свела в гроб любимую бабушку, самого близкого человека. Чего стоило не раскисать перед ней, не вываливать все свои беды.
Так что закончить земное существование было не так уж страшно. Вспомнился бабушкин Йезус. Жаль, так и не сподобилась сходить в костел на Ковенский, а все только собиралась… Однако честь свою Кристина собиралась продать дорого.
Она продолжала сжимать нож затекшими пальцами, соображая, куда бы его лучше спрятать, чтобы он в нужный момент оказался под руками. Между диванными подушками? На полу под диваном? Сможет ли она пустить его в ход, если в комнате будут сразу все трое? Или попросить Антона отправить охранников, сыграв послушание? От мысли о том, что придется хотя бы притворно улыбаться ему, Кристину буквально переворачивало. Антон вызывал куда большее омерзение; чем его прислужники. Они были просто недалекие темные парни, не очень понимающие, что творят, особенно Валера. Антон же прекрасно отдавал себе отчет в том, что делает. Он находил особое удовольствие в том, чтобы унижать и мучить, причем не обязательно физически.
Кристина уже собралась засунуть нож под подушки с правой стороны и нагнулась, чтобы это сделать, как вдруг с ужасом почувствовала, что он выскользает из онемевших пальцев. Нож глухо ударился, упав на паркет костяной ручкой. Теперь он лежал рядом с диваном. Кристина поднялась на ноги. Она видела нож у своих ног, однако поднять его оказалось непросто, потому что для этого пришлось лечь на пол. Кристина нащупала пальцами нож, и тут ее осенило. Надо зажать его сзади пятками, и тогда она сможет перерезать скотч. Разорвать его невозможно, а разрезать легко.
Скинув ботинки и сняв носки, она зажала костяную ручку голыми пятками и разрезала клейкую ленту. Ножик был, разумеется, не такой острый, как хотелось бы, но это были все-таки не капроновые веревки. Через несколько секунд Кристина была свободна.
Она содрала с покрасневших распухших запястий обрывки скотча и забросила их под диван. А еще через минуту почувствовала, что уставшие затекшие руки обвисают вдоль тела. Удивительно, она как будто не работала, не ворочала камни, не поднимала тяжестей, но сейчас по ее телу разливалась настоящая свинцовая усталость. За ней последовала апатия, захотелось прилечь на диван и смежить веки. «Нет! — возник в мозгу грозный окрик. — Нет! Только не это! Тогда путь один — смерть!»
Кристина быстро обулась, сунула в карман ножик и оглядела комнату. На экране по-прежнему полногрудые блондинки не первой молодости резвились с мускулистыми брюнетами. Бросив на них безразличный взгляд, Кристина выскользнула из комнаты.
Она оказалась в ярко освещенном коридоре. Бежать надо было направо и вниз по лестнице, — Кристина прекрасно помнила, что тащили ее именно оттуда. Но внизу сидели ОНИ. Из коридора были слышны их громкие голоса.
Кристина замерла. Выхода было два: либо дождаться, когда они пройдут, и тогда броситься вниз по лестнице и на улицу, либо идти сейчас. В обоих вариантах были свои сильные и слабые стороны. Если она дождется, когда они пройдут наверх, у нее будет очень мало времени, потому что ее исчезновение они обнаружат практически сразу же. Кристина вряд ли успеет перебежать двор и выйти за ворота. Уйти от них будет очень трудно. Второй вариант в этом смысле был значительно более удачным, если ей удастся спуститься вниз и пройти мимо кухни незамеченной, при том что дверь из кухни в коридор, судя по всему, была открыта. Иначе вряд ли она могла так отчетливо слышать голоса. Проскользнуть мимо будет очень трудно, и есть опасность, что, выйдя на лестницу, она столкнется с кем-нибудь из них нос к носу.
Кристина осмотрела коридор. Спрятаться здесь было решительно негде. Дом был новый, а хозяин вовсе не был барахольщиком, поэтому в коридоре не было ни сундуков, набитых рухлядью, которую жалко выбросить, ни старых пальто, свезенных из города на дачу. Только голые стены и две двери — одна вела в кабинет, откуда только что бежала Кристина, и сейчас оттуда доносились сладострастные стоны тех самых блондинок.
Кристина подошла ко второй двери и повернула бронзовую ручку. Дверь бесшумно подалась и открылась. Кристина вошла в большую совершенно пустую комнату. В первый момент Кристине показалось, что где-то рядом горит ночник, — в комнате было слишком светло; однако, оглядевшись, она поняла, что этот эффект производили сплошь зеркальные стены. Зеркальным был и потолок. Свет от фонаря во дворе, проникавший через окна, многократно усиливался зеркалами, и оттого в комнате казалось необычно светло.
Спрятаться где-либо здесь было совершенно немыслимо. Оставалось окно. Кристина подбежала к нему и убедилась, что окна кухни выходили на другую сторону. До земли было метров пять — не низко, но и не так высоко, чтобы не рискнуть. Только теперь Кристина сообразила, что вернуться они могут и не все разом. А тогда оба варианта, которые она только что обдумала, ни к черту не годятся.
Кристина аккуратно прикрыла дверь, затем распахнула окно и посмотрела вниз. Земля оказалась довольно далеко и прыгать было страшновато. Однако оставаться еще страшнее. Кристина затаила дыхание. Внезапно она услышала на лестнице тяжелые шаги. Кто-то из НИХ поднимался. Времени на раздумье не оставалось, Кристина прыгнула вниз и тут же почувствовала резкую боль в лодыжке.
Первым наверх поднялся Валера, — Антон послал его для проведения, так сказать, психической атаки. Он не сомневался, что его верзила охранник, облапав Кристину пару раз, приведет ее в такой ужас, что на ночь с Антоном она будет смотреть как на избавление.
Валера наконец-то насытился и теперь находился в самом радужном расположении духа. Он выпил пол-литра водки, а оттого слегка окосел и сильно раскраснелся. На его губах играла довольная улыбка. Он чувствовал себя по-настоящему крутым, почти таким же, как Игорек, которому он пытался подражать. Правда, в глубине души девчонку было немного жаль, и он был не уверен, что сможет обойтись с ней так, как надо, но Валера старался загнать сомнения подальше. Очень хотелось когда-нибудь стать таким, как Антон. Потому он распахнул дверь одним махом. Он бы открыл ее ударом ноги, если бы Антон однажды уже не наорал на него за это. Все-таки дом был чужой.
Посиделки под крыльцом
В первый момент Кристине показалось, что она сломала левую ногу. Это было очень некстати. Она попыталась встать — боль была ужасающей, но стоять она могла. По-видимому, это был все-таки не перелом, а трещина или растяжение. Кристина поднялась и ковыляя подбежала к углу, пересекла пространство перед домом, распахнула настежь калитку, хотела было кинуться наружу, но сообразила, что далеко ей не убежать. Она вернулась и спряталась под крыльцом.
И только теперь в доме забегали. Кристине повезло в том, что первым ее исчезновение обнаружил именно Валера. Не обнаружив пленницы, он растерялся, и у него ушло не менее минуты на то, чтобы сообразить, что девчонка-то слиняла. Еще минуту он обмозговывал сложившуюся ситуацию и только потом побежал докладывать шефу.
— Что?! — закричал Антон. — Как нету? Где?!
Он мигом потерял всю свою нарочитую медлительность и вальяжность, выскочил из-за стола и большими шагами понесся вверх по лестнице. Он распахнул дверь. В кабинете действительно никого не было, только продолжали сладострастно вопить блондинки на экране.
— Да выключи ты эту хренотень! — бросил он Валере.
Тот немедленно повиновался,
— Может, она под диван залезла, а, шеф? — предположил он.
Антон хотел было наклониться, но затем вспомнил о том, кто здесь хозяин, и милостиво дал добро:
— Давай, посмотри.
Охранник наклонился осторожно, на тот случай если Кристине придет в голову чем-нибудь ткнуть его в глаз. Однако его опасения оказались напрасными: под диваном никого не было. Но заглядывал он туда не зря. Нашлось нечто интересное — обрывки разрезанного скотча. Валера, еще ничего не понимая, продемонстрировал их шефу.
— Так, — прошипел тот. Глаза его сузились, а на лице застыла столь злобная маска, что в нем трудно было узнать рафинированного эстета, которого Антон обычно из себя разыгрывал. — Она где-то в доме, мимо нас пройти не могла. Сука! Второй раз не убежит. Поймаем — в три смычка отдерем. Быстро обыскать дом.
— Она ящик выдвигала, — сказал Игорек, осматривавший комнату.
Антон подскочил к письменному столу.
— Нож для бумаги, — процедил он. — Ну, сучье вымя, она у меня попляшет!
Они выскочили в коридор, и в следующую секунду в спальне вспыхнул ослепительный свет, усиленный зеркальными стенами и потолком. Окно было распахнуто настежь, и сквозь него в комнату врывался пронзительный осенний ветер. Никаких сомнений в том, как именно «сука» убежала, не оставалось.
Антон и оба охранника выбежали во двор и обогнули дом. На сырой земле под окнами спальни четко виднелась впадина от упавшего тела. Следы на пожухлой траве были видны неотчетливо, они быстро превращались в заполненные жидкой грязью и водой лужицы, но все же можно было понять, что они ведут к открытой калитке.
— Я же предупреждал, надо запирать, — злобно покосился на Валеру Антон. — Об этом мы с тобой еще переговорим.
— Я как-то… — пробормотал Валера и потрусил на темную улицу.
Хвостатый Игорек соображал лучше. Он подбежал к машине и завел мотор.
— Ворота открывай, идиот! — рявкнул Антон. — Бестолочь проклятая!
Валера бросился к воротам, открыл их,, и в ту же секунду хвостатый вырулил на дорогу и осветил ее дальним светом мощнейших фар. Все вокруг залил белый электрический свет, так что явственно стали видны даже неровности почвы, не говоря уже об отдельно стоящих кустиках и чахлых деревцах, случайно оставшихся после застройки. Ни одна живая душа не могла бы здесь укрыться, ни кошка, ни крыса, ни тем более девчонка.
Игорь развернулся и осветил другую часть дороги, упиравшуюся в небольшую рощицу, за которой Вдалеке даже в этот ночной час шумело большое шоссе. Фары осветили пустынную улицу с глухими заборами, но не могли пробиться сквозь мокрый густой подлесок. Автомобиль дернулся и поехал к лесу. Перед самым лесом хвостатый остановился, выпрыгнул из джипа, выхватил из-под сиденья «узи» и дал автоматную очередь по мокрой растительности.
— Эй, ты что, спятил?! — крикнул стоявший в воротах Антон, но хвостатый его не слышал.
Он дал еще одну очередь — пониже первой — и только после этого вернулся к машине, которую даже не стал глушить.
Когда он подъехал обратно к дому, Антон сказал:
— У тебя что, совсем крыша поехала? Ты что, хочешь, чтобы менты нас тут накрыли? И тебя с твоими игрушками?
— Зато эта падаль не уйдет, — холодно ответил Игорек. — Рассветет — пойду поищу.
— И не вздумай! Или как партизан — последнюю пулю себе оставь, а то Эдуардыч узнает, что ты в его поместье нашумел, — сам понимаешь…
Стоявший поодаль Валера мысленно покрутил пальцем у виска. Ему показалось, что Игорь окончательно озверел. Только шеф еще мог его сдерживать. Вот и прическу себе соорудил какую-то нечеловеческую… С этого момента светлый образ крутого Игорька стал несколько меркнуть в его глазах.
На улице было темно, холодно и промозгло. Антон умудрился даже промочить ноги, — никакая итальянская обувь не в состоянии долго держаться питерской осенью. Хмель сошел окончательно. Все были уставшие, замерзшие и злые. Матерясь и чертыхаясь, они пошли в дом, чтобы там согреться, приняв горячительные напитки.
Им было невдомек, что под крыльцом скорчившись сидела та самая дрянь, на голову которой они обрушивали сейчас все возможные проклятия и которой сулили самую мучительную смерть.
Был жуткий холод. Но Кристина сначала этого даже не замечала. Пока ее мучители рыскали вокруг дома, топали по крыльцу вперед и назад, пока трещали где-то поблизости автоматные очереди, она сидела не шевелясь, не делая ни малейшего движения, но при этом совсем не чувствовала холода. Высокомерное презрение к Антону и его подручным сменилось запоздалым почти животным страхом. Кристина понимала, что теперь, после побега, с ней уже не будут разводить разговоры, а просто сразу приступят к делу, а потом, скорее всего, убьют.
Однако наконец поиски прекратились, а джип мирно застыл во дворе, в доме еще некоторое время продолжался шум и слышались голоса, но скоро замолкли и они. Свет погас. И только тогда Кристина в первый раз осмелилась пошевелиться и обнаружила, что тело стало непослушным, как будто она за эти пару часов превратилась в деревянную куклу. Однако выбираться из-под крыльца она не решалась. Надо ждать, и ждать еще придется очень долго.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64