Несколько раз звонил Антон, но при звуках его голоса Кристина просто бросала трубку. Но Вадим не появился ни разу.
Кристина дала себе слово больше не звонить ему, но время от времени не выдерживала и все-таки набирала знакомый номер, который помнила наизусть и твердила про себя, как мантру. Чаще всего никого не оказывалось дома, несколько раз трубку брал кто-то из родителей, дважды Кристина наткнулась на Вадима. И оба раза положила трубку.
Прошло еще несколько дней. Кристина старалась убедить себя в том, что Вадима нет, и надо жить так, как будто его никогда и не было. Она знала, что он не позвонит, и все равно всякий раз, стоило телефону звякнуть, со всех ног бросалась к аппарату и хватала трубку.
Но на этот раз ее снова ждало разочарование.
— Кристинчик! — раздался в трубке голос Лидии. Последнее время она стала что-то очень настойчиво названивать, хотя Кристина ее вовсе не поощряла. — Это я. Ну, как дела?
— Хорошо, — тускло ответила Кристина.
— Слушай, хватит тебе там киснуть дома. Я вообще не понимаю, как ты живешь? У меня просто в голове не умещается. — Лидия говорила каким-то совершенно не свойственным ей развязным тоном. Кристина поневоле прислушалась. — Как ты там сидишь, с бабкой, что ли, время коротаешь? Скукотища же, молоко в грудях киснет, — продолжала Лидия. — Так-то, радость моя…
— Что? — переспросила потрясенная Кристина. — Что ты говоришь?
— Я говорю то, что думаю — ответила Лидия. — Я возмущаюсь тобой!
— Ты что, пьяная?
— Вот еще! Какая чушь! Просто я в ужасе от того, как ты живешь. Страдаешь из-за какого-то му… извини, вырвалось, из-за идиота, который твоего мизинца одного не стоит. Ты же королева.
— Ладно, Лида, давай не будем об этом. Ты лучше позвони попозже…
Кристина уже собиралась положить трубку, но Лидия успела выпалить:
— Видала сегодня твоего прынца!
Кристина молчала, крепко сжимая в руках трубку, и напряженно ожидала продолжения.
— Ты же королева! Красавица! А он?! Подумаешь, теннисист. Сидит в машине, засосы ставит.
— Что? — только и смогла спросить Кристина, до которой не сразу дошел смысл развязных речей подвыпившей подруги.
— А то! — закричала Лидия. — То, что сегодня вижу — сидит он в машине, иномарка какая-то, и взасос целуется с этой выдрой, которая с нами в ресторане была. Ну, на твоем дне рождения. Которую Антон приводил.
— Она Антона приводила, — заметила Кристина.
— Он ее, она его — не суть. Теперь-то с ней наш Вадик крутит. И так ее прижал, я думала постоять посмотреть, вдруг что поинтереснее начнется.
Кристина понимала, что надо немедленно прекратить этот разговор, но это было не в ее силах. Она в оцепенении слушала Лидию, а та продолжала:
— И так ее за сиську хватал, я уж думала — оторвет. Машина-то стояла там, на канале, недалеко от казино, где она работает. Видать, это он ее на работу провожал… Это я к чему говорю? Наплюй ты на него, давай развлекаться, сегодня приходи, слышишь?
Но Кристина уже ничего не слышала. Она продолжала сжимать в руках телефонную трубку, но не ощущала этого. Перед глазами со всей ясностью встала картина, которую описала Лидия. Это было немыслимо, невыносимо, но почему-то Кристина ни на миг не засомневалась, что все это — правда.
И только когда в трубке раздались короткие гудки, Кристина положила ее на место. Она была настолько потрясена, что не бросилась с рыданиями на подушку, а молча продолжала сидеть на месте, смотря в одну точку перед собой. Мыслей в голове не было, только застыла перед глазами ужасная картина. Кристина как будто окаменела.
Дверь в комнату открыла бабушка, с газетой в руках.
— Христя, что творится! Вот тут подробности об убийстве этой Нечипоренко, зав. столовой в детском доме. Говорят, действовал профессиональный киллер… — Антонина Станиславовна замолчала. — Что с тобой? Случилось что-то?
И только теперь Кристина смогла разрыдаться, хотя краем сознания и понимала, что как раз перед бабушкой и не надо было давать волю чувствам.
— Да что стряслось-то? Бросил он тебя? Так ведь, наверно, это к лучшему. Лучше сейчас, чем потом. А если бы вы поженились и он бы тебя оставил одну с ребенком? Это куда тяжелее, пришлось бы ребенка тянуть. А так — ты одна, молодая, еще сможешь построить свою жизнь. Встретишь другого…
— Не нужен мне другой! — крикнула Кристина сквозь рыдания. — Никто! Никто мне не Нужен! Лучше бы мне умереть.
Отчаяние редко бывает полным, и через некоторое время Кристина стала, сама не отдавая себе в этом отчета, искать выход. Она снова и снова вспоминала о том, что сказала Лидия и, главное, КАК сказала, в какой форме. Она вообще была какая-то странная, скорее всего пьяная. Может быть, она видела вовсе не Вадима, а кого-то другого, тем более что они сидели в иномарке, а у Вадима, как прекрасно знала Кристина, обычный «Жигуль». Ей померещилось что-то спьяну, вот и все. Чем дальше размышляла Кристина, тем более невероятной казалась ей сцена, описанная подругой. Никогда в жизни Вадим не станет целоваться у всех на глазах. На канале! Рядом с Невским! Нет, ну конечно, все это ерунда. И все же сердце точил червячок сомнения — он сидел с той, с Валерией, вот это, увы, казалось слишком правдоподобным. Даже если Лидия видела, что Вадим просто сидит в машине с Той, — этого одного было достаточно, чтобы у Кристины начался настоящий припадок ревности. Он сидел с ней! Он нашел время, чтобы с ней встретиться! В то время как для нее у него времени нет.
Кристина подошла к телефону, сняла трубку и решительно набрала номер.
На этот раз ей повезло — трубку сняли почти сразу и послышался знакомый голос, при первых же звуках которого колени ослабли, пальцы задрожали и вся решимость говорить начистоту куда-то пропала.
— Вадим, — робко сказала Кристина. — Привет. Вот решила тебе позвонить…
— Я тебя слушаю.
Голос его звучал сухо, как будто он был недоволен ее звонком. Даже простое «алло» было сказано любезнее. Кристина растерялась.
— Почему у тебя такой голос? — спросила она.
— Какой же он у меня? — Вадим явно начал раздражаться. — Если тебе он не нравится, зачем же ты звонишь?
— Раньше ты говорил со мной по-другому, — сказала Кристина с упреком. Она вдруг вспомнила о том что ей рассказала Лидия, и рассердилась сама. Ее душила ревность. — Раньше и время для меня находилось. А теперь ты все время занят: то у тебя тренировки, то еще какие-то дела. Но тут тебя видели в машине у казино на канале, и ты сидел в этой машине не один.
Кристина замолчала, надеясь, что Вадим станет все отрицать или найдет всему разумное объяснение, но он молчал. Поэтому ей пришлось продолжать:
— И говорят, ты с ней целовался. С этой Валерией! — Кристина говорила, и ее охватывала ярость. — Вульгарная, отвратительная баба! Крупье! Как ты низко пал! Валяться с постели с бабой из казино! Я была о тебе другого мнения!
— И очень зря, — с ледяным спокойствием ответил Вадим. — Ты же валялась в постели, по твоему собственному выражению, с игроком из этого казино? А на какие такие средства ты ходила по ресторанам, а платья и все такое на какие деньги тебе покупались? Ты хоть раз задумалась над этим? Нет, — ответил он, потому что Кристина молчала. — Что я, Рокфеллер? Да, мне платит Спорткомитет, но на эти деньги дни рождения в «Астории» не закатишь! Если хочешь знать, эти деньги я выиграл на рулетке. Да, милая моя, черное-красное, чет-нечет! И без помощи крупье у меня бы ничего не вышло, ты же понимаешь, что это за мир, — тут Вадим несколько отступил от истины.
Потрясенная Кристина молчала.
— Так-то, дорогая, помолчи насчет крупье.
— И ты всегда, и раньше… — пробормотала она.
— Насчет того, что было раньше, тоже могу сказать, — продолжал Вадим. — Наша семья давно живет тем, что продает дедушкины картины. Овеществленный труд предков, как выражается мой отец. Теперь тебе понятно?
— Как продаете? — поразилась Кристина. — Как же это можно?
— Просто. Знаешь, если бы все художники и их семьи оставляли картины себе, то и музеев бы не было, и коллекций, и эрмитажного собрания живописи. Вот недавно приходил один англичанин, хотел купить «Женщину с петухом».
— Неужели и ее… — в ужасе прошептала Кристина.
— А что? — с убийственным спокойствием ответил Вадим. — Не голодать же. Мы привыкли к определенному уровню жизни. Вот и проедаем то, что есть…
— Вот, значит, ты какой, — сказала Кристина, — а я думала…
— И зря. Ты много чего обо мне думала. Помнишь ту ночь, когда мы познакомились? Ты думала, что я тебя спас, так?
— Да… — пробормотала Кристина, уже предвидя, что сейчас откроется ей.
— Так вот, — с самолюбованием сказал Вадим, — это я тебя сбил. Пьяный был за рулем. Сбил и бросил на улице, пусть добрый дядя тебя подбирает. Или давит.
— Но… — пыталась возразить Кристина.
— И уехал, — продолжал Вадим, — а потом вернулся. Увидел, что следующая машина чуть тебя не сбила уже совсем всерьез. Пожалел тебя. — Он замолчал.
— И теперь раскаиваешься, — продолжила за него Кристина.
— Я этого не говорил.
И тут Кристиной овладел гнев. Еще никогда в жизни она не испытывала такой ярости. Она разом вспомнила все, чем был для нее этот человек, его дом, его родители. И казалось, что любви к нему уже не осталось ни капли. Она вспомнила, как робела перед ними всеми, которые казались ей существами высшего порядка, а на деле оказались обычными мелкими людишками. Людьми, способными проедать картины, которые думают, не продать ли «Женщину с петухом»?
— Верно, не говорил. Но думал. Сейчас подумал. И правильно. Лучше бы ты меня оставил тогда на улице, в грязи, под дождем. Лучше бы меня сбила машина, все равно, пусть на смерть. Уж по крайней мере тогда я бы не познакомилась с ТОБОЙ. Вот это и было самое главное несчастье в моей жизни. Я ненавижу тебя, ненавижу твой лживый дом. Рафинированные интеллигенты, да вы хуже последних скотов, хуже бомжей с вокзала. Потому что те, по крайней мере, не врут, не говорят красивых слов, не прикидываются солью земли. Ах, мы художники, искусствоведы, ученые, мы петербургская интеллигенция с корнями. Корни у вас сгнили, и сами вы — гадость!
И с последним словом она с размаху бросила трубку на аппарат и тут же разрыдалась.
Кристина была уверена, что Вадим больше; не позвонит, но телефон зазвонил снова. Она сняла трубку и услышала:
— Я был рад узнать твое мнение о себе и о моей семье. Прекрасно, что все наконец выяснилось. Прощай.
Послышались короткие гудки. Все было кончено.
Не ждали
Прошло какое-то время, может, полчаса, может, чае, внутренние часы Кристины остановились. Как сквозь толщу воды зазвонил телефон, и она вяло, как будто тело действовало без всякого ее ведома, подняла трубку. Ей было все равно. Даже если это Вадим. Безразличие достигло на шкале предельной точки.
— Кристина? — услышала она голое, который не узнала, да и не жаждала узнавать. — Как дела? Как настроение?
— Все прекрасно, — деревянным голосом ответила Кристина. — Лучше, безусловно, не бывает.
— Но мне кажется, ты чем-то расстроена?
— Вовсе нет. С чего вы взяли?
— Но ты узнала меня?
— Невежливо говорить «ты» человеку, который обращается к вам на «вы».
— Так обращайся ко мне на «ты», я ничего не имею против! — развеселились в трубке.
— Зато я имею, — сухо ответила Кристина.
— Но ты меня узнала?
— Да.
— И у тебя нет настроения разговаривать?
— Ни малейшего.
— Ну тогда пойди пройдись и успокойся, а я позвоню попозже.
Кристина повесила трубку. Антон. И чего ему надо? Почему он всегда появляется именно тогда, когда происходит что-то плохое? Но он вывел ее из шокового состояния, реальность вернулась, а вместе с ней и боль. Она снова отчетливо вспомнила все, что сказала Лидия, и снова в который раз засомневалась: а правда ли то, что та рассказала? Это могла быть больная фантазия Лидии, ведь в последнее время она частенько звонит в каком-то странном состоянии. Увидела кого-то, похожего на Вадима, и вообразила невесть что. Вполне возможно. И как она могла разглядеть, что и как он делал в машине. Можно подумать, что она стояла рядом и заглядывала внутрь. Нет, совершенно ясно, что это какая-то чушь.
Чем больше Кристина думала над тем, что сообщила ей подруга, тем больше убеждала себя, что ничего этого не было и быть не могло, а Лидии просто что-то примерещилось и она приняла за Вадима и Валерию неизвестную пару. Но если так, то можно понять и злость Вадима, когда Кристина начала его обвинять в том, чего не было.
И все-таки Кристина не могла успокоить себя окончательно. Потому что для этого ей надо было поверить! в любовь Вадима, а это, увы, было трудно, почти невозможно. Упрямые факты твердили свое: он не звонил уже много дней, все разговоры происходили по ее инициативе, и когда ей удавалось его застать, он разговаривал с ней так, как не говорил раньше никогда. И открыл ей о себе такое, чего не хотел открывать, пока любил.
— Глупый, — бормотала Кристина. — Глупый… Неужели я бы не поняла…
И было жаль упущенного времени, потому что, знай она обо всем раньше, ничего, возможно, и не произошло бы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64