.. а
Таппер сидит на прежнем месте, только подался вперед, согнулся в три
погибели и спит крепким сном, тихонько похрапывая.
Теперь они, кажется, пахнут сильнее, и лунный свет словно трепещет, и
чудится - там, на склоне, скрывается Нечто. Я смотрел во все глаза...
вот-вот, кажется, что-то различаю... но нет, все снова растаяло... и
все-таки я знаю: Оно там.
Сама эта ночь таит в себе Лиловость. И я ощущаю присутствие Разума,
он ждет только слова, найти бы это слово - и он сойдет с холма, и мы
заговорим, как двое друзей, нам больше не понадобится переводчик, мы сядем
у костра и проболтаем всю ночь напролет.
"Ты готов?" - вопрошает Оно.
Так что же нужно - найти какое-то слово, или просто что-то должно
пробудиться у меня в мозгу - что-то, рожденное Лиловостью и лунным светом?
- Да, - отвечаю, - я готов. Я сделаю все, что в моих силах.
Я наклонился, осторожно завернул шар из линз в куртку, зажал сверток
под мышкой и двинулся вверх по косогору. Я знал: Оно там, наверху, Оно
ждет... и меня пробирала дрожь. Может, и от страха, но чувство было
какое-то другое, на страх ничуть не похожее.
Я поднялся туда, где ждало Оно, - и ничего не разглядел, но я знал,
что Оно идет рядом со мною, бок о бок.
- Я тебя не боюсь, - сказал я.
Оно не ответило. Просто шло рядом. Мы перевалили через вершину холма
и стали спускаться в ложбину - ту самую, где в другом мире находились
цветник и теплицы.
"Чуть левее, - без слов сказало То, что шло в ночи рядом со мною, - а
потом прямо."
Я подался чуть левее, потом пошел прямо.
"Еще несколько шагов", - сказало Оно.
Я остановился, оглянулся в надежде его увидеть... ничего! Если
секундой раньше позади что-то было, оно уже исчезло.
На западе разинула золоченую пасть луна. В мире пустынно и одиноко;
серебряный склон словно тоскует о чем-то. Иссиня-черное небо смотрит
мириадами крохотных колючих глаз, они жестко, холодно поблескивают
каким-то хищным блеском - чужие, равнодушные.
По ту сторону холма у еле тлеющего костра дремлет человек, мой
собрат. Ему там неплохо, ибо он наделен особым даром, которого у меня нет,
- теперь-то я твердо знаю, что нет... ему довольно пожать руку (или лапу,
или щупальце, или клешню) любого пришельца - и его вывихнутые мозги
переведут прикосновение чужого разума на простой и понятный язык.
Я поглядел на разинутую пасть золоченой химеры - луны, содрогнулся,
ступил еще два шага - и перешел из этого пустынного, тоскливого мира в
свой сад.

15
По небу все еще неслись клочья облаков, закрывая луну. Бледная
полоска на востоке предвещала зарю.
В окнах моего дома горел свет - стало быть, Джералд Шервуд и все
остальные меня ждали. А слева от меня темнели теплицы и подле них, на фоне
холма, точно призрак, смутно маячил высокий вяз.
Я направился было к дому - и тут цепкие пальцы ухватились за мои
брюки. Вздрогнув, я опустил глаза - оказалось, я забрел в кусты.
Когда я в последний раз проходил по саду, никаких кустов здесь не
было, только лиловые цветы. Но еще прежде, чем я нагнулся посмотреть, за
что зацепился, мелькнула догадка.
Я присел на корточки, вгляделся - и в сером предутреннем свете
увидел: цветов не стало. На месте лилового цветника растут невысокие
кустики, лишь чуть повыше и пораскидистей тех цветов.
Сижу на корточках, смотрю, а внутри медленно холодеет: объяснение
может быть только одно - эти кустики и есть цветы, каким-то образом те
Цветы, жители другого мира, превратили мои здешние цветы в эти кустики. Но
зачем, зачем?!
Значит, даже и здесь, у нас дома, они нас могут настичь. Даже здесь
они вольны разыгрывать с нами свои шуточки и расставлять нам ловушки. Что
им вздумается, то и сделают: они накрыли этот уголок нашей Земли куполом
времени - и хоть они еще не вполне здесь хозяева, но уже вмешиваются в
нашу жизнь.
Ощупываю одну ветку - на ней по всей длине набухли мягкие почки.
Весенние почки, еще день-другой, и они лопнут, и проклюнется молодой лист.
Весенние почки в разгар лета!
Но ведь я в них поверил. В те немногие последние минуты, когда Таппер
умолк и задремал у костра, а на склоне холма появилось Нечто и поговорило
со мною и проводило меня домой, - в те минуты я в них поверил.
Да полно, было ли там что-то на холме? Провожало ли оно меня? -
спрашиваю себя теперь, обливаясь холодным потом.
Под мышкой у меня все еще осторожно прижат завернутый в куртку шар -
"машинка времени": вот он, талисман, ощутимое доказательство, что тот,
другой мир не примерещился мне, а и вправду существует. Значит, надо
верить.
Кстати, они говорили, что я получу свои деньги обратно, они за это
ручались. И вот я вернулся домой, а полутора тысяч нет как нет.
Я встал, пошел было к себе - и тут же передумал. Повернулся и зашагал
в гору, к дому доктора Фабиана. Не худо бы поглядеть, что происходит по
другую сторону барьера. А те, кто ждет у меня дома, подождут еще немного.
С вершины холма я поглядел на восток. Там, далеко за окраиной
Милвилла, протянулась яркая цепочка костров, вспыхивали фары сновавших
взад и вперед автомобилей. Тонкий голубой палец прожектора медленно
проводил по небу то вправо, то влево. А в одном месте, немного ближе к
городу, горел огонь поярче. Тут, кажется, было особенно людно и оживленно.
Я пригляделся и увидал паровой экскаватор, а по обе стороны от него -
черные горы свежевынутого грунта. До меня доносился приглушенный
расстоянием металлический лязг: огромный ковш сваливал в стороне свою
ношу, поворачивался, нырял в котлован и снова вгрызался в почву. Как
видно, там пробуют подкопаться под барьер.
По улице с шумом и треском подкатила машина и свернула на дорожку к
дому позади меня.
Доктор, подумал я. Видно, его подняли с постели ни свет ни заря, и
теперь он возвращается от больного.
Я пересек лужайку, завернул за угол. Машина уже стояла на асфальте
перед домом, из нее вылезал доктор Фабиан.
- Доктор, - окликнул я. - Это я, Брэд.
Он обернулся, близоруко прищурился.
- А-а, вернулся, - голос у него был усталый. - Там у тебя дома,
знаешь, полно народу, тебя ждут.
Он так устал, что не удивился моему возвращению, он слишком
измучился, ему было все равно.
Волоча ноги, он двинулся ко мне. До чего же он старый! Конечно, я и
раньше знал, что наш доктор немолод, но он никогда не казался стариком. А
тут я вдруг увидел, каков он сутулый, еле передвигает ноги, штаны
болтаются, как на скелете, лицо изрезано морщинами...
- Я от Флойда Колдуэлла, - сказал он. - У Флойда был сердечный
приступ... Такой крепыш, здоровяк - и вдруг на тебе, сердечный приступ.
- Как он сейчас?
- Я сделал, что мог. Надо бы положить его в больницу, нужен полный
покой. А положить нельзя. Из-за этой стены я не могу отвезти его в
больницу. Не знаю, Брэд, просто не знаю, что с нами будет. Сегодня утром
миссис Дженсен должна была лечь на операцию. Рак. Она все равно умрет, но
операция дала бы ей еще несколько месяцев жизни, может быть, даже год или
два. А теперь ее в больницу не переправишь. Гопкинсы регулярно возили свою
девочку на прием к специалисту, он ей очень помогал. Деккер - может, ты
про него слышал. Великий мастер в своей области. Мы с ним когда-то
начинали в одной клинике.
Он все стоял и смотрел на меня.
- Пойми, - продолжал он, - я не в силах им помочь. Кое-что я могу, но
этого слишком мало. С такими больными мне не справиться, одному это не под
силу. Прежде я отослал бы их к кому-нибудь, кто бы им помог. А теперь я
бессилен. В первый раз в жизни я бессилен помочь моим больным.
- Вы принимаете это слишком близко к сердцу, - сказал я.
Он все смотрел на меня, лицо у него было бесконечно усталое и
измученное.
- Не могу я иначе, - сказал он. - Они всегда на меня надеялись.
- А что со Шкаликом? Вы, верно, слышали?
Доктор Фабиан сердито фыркнул:
- Этот болван удрал.
- Из больницы?
- Откуда же еще? Улучил минуту, когда они там зазевались, потихоньку
оделся и дал тягу. Уж такая это воровская душа, да и умом он тоже никогда
не блистал. Его там ищут, но пока никаких следов.
- Домой потянуло, - сказал я.
- Естественно, - согласился доктор. - Послушай, а что это болтают,
какие телефоны у него нашли?
Я пожал плечами:
- Хайрам говорил про какой-то телефон.
Старик поглядел на меня так, будто видел насквозь.
- А ты об этом ничего не знаешь?
- Почти что ничего.
- Нэнси говорила, будто ты побывал в коком-то другом мире. Это еще
что за сказки?
- Нэнси вам сама говорила?
Доктор Фабиан покачал головой.
- Нет, это Шервуд сказал. И спрашивал меня, как быть. Он боялся об
этом заговаривать - еще взбаламутишь весь Милвилл.
- И на чем порешили?
- Я ему посоветовал держать язык за зубами. Народ и так взбаламучен.
Он только передал то, что ты говорил Нэнси про эти цветы. Надо ж было
людям хоть что-то сказать.
- Понимаете, доктор, все очень чудно. Я и сам толком ничего не знаю.
Не стоит об этом говорить. Лучше расскажите, что творится у нас, в
Милвилле. Что там за костры?
- Воинские части. Вызваны солдаты. Милвилл окружен. Какая-то
чертовщина, просто безумие. Мы не можем выбраться из Милвилла, и никто не
может пробраться к нам, а они взяли и вызвали солдат. Что у них в голове,
хотел бы я знать? На десять миль за барьером все население эвакуировано,
кругом все время летают самолеты, и танки тоже прибыли. Сегодня утром
пробовали взорвать барьер динамитом, толку никакого, разве что на лугу у
Джейка Фишера теперь огромная яма. Только зря ухлопали свой динамит.
- Сейчас они пробуют подкопаться под барьер, - сказал я.
- Они много чего пробовали. Уже и вертолеты над нами летали, а потом
пошли прямо вниз, на посадку. Думали, наверно, что Милвилл только кругом
огорожен, а сверху нет. А оказалось, над нами и крыша есть. Валяли дурака
целый день, разбили два вертолета, но все-таки выяснили, что это вроде
купола. Он круглый и покрыл нас как крышкой. Такой, знаешь, колпак или
пузырь. И еще эти ослы репортеры понаехали. Тоже целая армия. В газетах,
по радио, по телевидению только и разговору, что про наш Милвилл.
- Как же, сенсация, - сказал я.
- Да, верно. А мне неспокойно, Брэд. Все держится на волоске. У людей
слишком натянуты нервы. Все перепуганы, взвинчены. Любой пустяк может
вызвать панику.
Он подошел ко мне совсем близко.
- Что ты думаешь делать, Брэд?
- Пойду домой. Меня там ждут. Пойдемте?
Доктор Фабиан покачал головой.
- Нет, я уже там был, а потом меня вызвали к Флойду. Я, знаешь,
совсем вымотался. Пойду лягу.
Он повернулся и, тяжело волоча ноги, двинулся к дому, потом
оглянулся.
- Будь поосторожнее, мальчик. Из-за этих цветов слишком много шуму.
Говорят, если бы твой отец не стал их разводить, ничего бы не случилось.
Многие думают, что твой отец затеял какое-то черное дело, а теперь и ты в
него ввязался.
- Ладно, буду смотреть в оба, - сказал я.

16
Они сидели в гостиной. Едва я переступил порог кухни, меня увидел
Хайрам Мартин и заорал во все горло:
- Вот он!
Вскочил, ринулся в кухню, но на полдороге остановился и посмотрел на
меня, как кошка на мышь.
- Долгонько ты валандался, - изрек он.
Я не стал отвечать. Молча положил завернутый в куртку аппаратик на
кухонный стол. Край куртки отвалился, и под висячей лампой засверкали
торчащие во все стороны линзы. Хайрам попятился.
- Что это? - спросил он.
- Это я прихватил с собой. По-моему, это машина времени.
На газовой плите на слабом огне стоял кофейник. В раковине
громоздились немытые кофейные чашки. Жестянка с сахаром открыта, сахар
рассыпан по столу.
Из гостиной в кухню повалил народ - я и не думал, что их тут столько
набралось.
Нэнси обошла Хайрама и стала передо мной. И положила руку мне на
плечо.
- Целый и невредимый, - сказала она.
- Отделался легким испугом, - ответил я.
До чего она хорошо! Я и не помнил, что она такая красивая - еще
красивее, чем была в школе, в дни, когда в моих глазах ее окутывала
звездная дымка. Вот она, совсем рядом - еще красивей, чем ее рисовала моя
память.
Я шагнул к ней, обнял за плечи. На миг она прислонилась головой к
моему плечу, потом снова выпрямилась. Теплая, нежная... нелегко от нее
оторваться, но все смотрели на нас и ждали.
- Я кое-кому звонил, - сказал Джералд Шервуд. - Сюда едет сенатор
Гиббс, он тебя выслушает. С ним едет кто-то из госдепартамента. За такой
короткий срок я больше ничего не мог сделать, Брэд.
- И это сойдет, - сказал я.
Я стоял у себя в кухне, и рядом была Нэнси, а вокруг все знакомое,
привычное, огонь лампы повлек в свете ранней зари, - и теперь тот, другой
мир словно отступил куда-то далеко, черты его смягчились, и если даже в
нем таилась угроза, она то же как бы поблекла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37