Хотя, если вдуматься, ничего удивительного не происходит… Ведь когда учение Христа находилось в возрасте нынешнего ислама, Западная Европа не раз хаживала с мечом на другой конец Средиземного моря, воевать Гроб Господень!.. Против музы Клио не попрешь, и пройдет еще много времени, пока муслимы вырастут из детских штанишек.
Между тем мимо прополз поезд, составленный из темно-зеленых вагонов, и ожидающие автомобили один за другим начали трогаться.
Тронулся и я. Перевалил через рельсы — слева осталась древняя платформа железнодорожной станции — и сразу за переездом повернул направо.
Еще пара минут езды — дороги здесь оказались не чета городским, ровные и свободные, — и я проехал мимо кирпичного забора и припарковал машину возле открытых решетчатых металлических ворот, перегороженных опущенным шлагбаумом. Справа к воротам притулилась кирпичная хижина проходной с вывеской «Гинекологическая клиника Марголина».
Двухэтажное здание, находящееся метрах в тридцати от ворот, не произвело на меня особенного впечатления. Белый арлоновый кирпич, зеркальное стекло, металлическая крыша. Справа и слева от ведущей к зданию асфальтовой дорожки торчали из травы низкорослые зародыши будущего парка. Лет через тридцать пациентки смогут отдыхать в густой тени, но пока… Впрочем, пока они тоже могли отдыхать в густой тени: позади клиники деревья были высокие и густые — по-видимому, архитектор использовал уже имеющиеся посадки.
Я выбрался из машины и подошел к проходной. Из дверей тут же появился высоченный тип в защитного цвета брюках и рубашке. На поясе у него висела кобура от «стерлинга-мини». Пронести незаметно труп мимо такого амбала я бы не взялся…
— Добренький вам денечек! — Он ощупал меня хваткими глазами. — Чего желаете?
— Моя супруга намерена обследоваться по своим женским делам. Я слышал, у вас хорошее заведение…
— Очень хорошее, не сомневайтесь. Пациентки не жалуются. Так что ваша супруга будет довольна.
— Тем не менее хотелось бы поговорить с главврачом. Как его увидеть?
Охранник мотнул головой:
— К сожалению, шефа нет. Но вы можете встретиться с его заместителем.
— Тогда я заеду попозже… Когда главврач должен появиться?
— К сожалению, не могу вам сказать. — Амбал нацепил на физиономию улыбку провинившегося ребенка. — Попросту не знаю… Поговорите с заместителем.
— Где его найти?
— Ее!.. Заместитель главврача у нас — женщина. Первый этаж, направо, двенадцатый кабинет. — Он заученным жестом распахнул передо мной двери. — Проходите, пожалуйста!
Я благодарно кивнул и двинулся по асфальтовой дорожке. На ступеньках перед входом в здание появилась дама в белом свободном халате. Лет тридцати пяти — сорока. Рост — пять футов семь дюймов. Или около метра семидесяти в местных единицах. Шатенка, блестящие волосы убраны в аккуратную прическу. Но лицо блеклое, и макияж лишь подчеркивает его некрасивость. Даже свободный халат не способен скрыть, что у нее узкие бедра и плоская грудь.
«Экая швабра, — подумалось мне. — Видно, не имея возможности наполнить собственное лоно, находит утешение в том, что занимается утробами других…»
— Здравствуйте, сударь! Я — заместитель главного врача… Артамонова Наталья Петровна!
Видимо, охранник, пропустив меня, тут же предупредил начальство по телефону о потенциальном клиенте.
А клиентов здесь определенно любили. Наталья Петровна пригласила меня в свой кабинет и еще по дороге успела рассказать обо всех достоинствах родной клиники. Судя по доброжелательности швабры, с пациентками здесь носились как с писаной торбой. Будто я оказался в Штатах… Впрочем, царившие повсюду чистота и порядок были заметны и невооруженным глазом.
— Вы сегодня хотите привезти свою супругу? — спросила Наталья Петровна, когда за нами закрылась дверь кабинета. — Сейчас как раз освобождается палата. — Она виновато развела руками. — Сами понимаете, клиника у нас небольшая, а популярность огромная… Не желаете ли кофе?
Я мотнул головой:
— Нет, спасибо!..
Мы сели за стол.
— Я бы хотел поговорить с главврачом.
— Это невозможно. — Заместительница снова развела руками. — Его нет. Но принять вашу супругу могут и другие. Тут совсем не нужен Виталий Сергеевич.
— И все-таки хотелось бы сначала поговорить с ним. Где мне его найти?
Глаза Натальи Петровны сделались большими, круглыми и беспомощными. Словно у пойманной рыбы…
— Я не знаю. Виталий Сергеевич не оставил указаний.
Похоже было, что она не лжет.
— А у него есть загородный дом?
Беспомощность в ее глазах сменилась раздражением. Однако Артамонова все еще считала меня потенциальным клиентом, поэтому голос остался ровным.
— Я ничем не могу вам помочь, сударь, если вы непременно хотите встретиться с главным. Но, повторяю, это вовсе не обязательно.
Мне стало ясно, что, находясь в личине клиента, я ничего от швабры не добьюсь. Пришлось покопаться в сумке, явить на свет божий одну из ламинированных картонок и прилепить к физиономии соответствующую мину.
— Дело в том, Наталья Петровна, — произнес я внушительно, — что я ввел вас в заблуждение. Меня сюда послала страховая компания. Начальство получило иск от одной из ваших пациенток. Мне поручено провести расследование. — Я сунул удостоверение под курносый нос Артамоновой. — Теперь вы понимаете, что мне нужно переговорить именно с главным врачом.
Раздражение собеседницы тут же переплавилось в обеспокоенность за репутацию родной клиники, а потом обратилось стремлением всячески поспешествовать.
— Видите ли, — Артамонова вновь глянула в удостоверение, — Максим Алексеевич… К сожалению, я и в этом случае ничем не могу вам помочь. Виталия Сергеевича в последний раз я видела в четверг. С тех пор он на работе не появлялся. И не звонил. Мы все очень обеспокоены…
— Почему? — быстро спросил я. — Разве у доктора Марголина были враги?
— Нет-нет! — Она испуганно замотала головой. — Конечно, в нашей клинике тоже бывают летальные исходы с роженицами или новорожденными, но…
— Иными словами, доктору Марголину никто не угрожал.
Она кивнула, достала из стола пачку «Кэмел», щелкнула зажигалкой, прикурила.
— Мне нужно разыскать его! — Я засунул удостоверение в нагрудный карман рубашки. — Расскажите о вашей последней встрече с ним. — Я достал из сумки блокнот и ручку.
Артамонова возвела рыбьи глаза к потолку, выпустила туда же струю дыма.
— Я видела его в четверг утром, при ежедневном обходе рожениц и родильниц. Виталий Сергеевич выглядел как всегда. Был приветлив и внимателен. После двух у него начался прием. Около трех ко мне пришла работающая с доктором сестра, сказала, что он уехал на срочный вызов и попросил меня принять оставшихся пациенток. Его просьба — для всех нас закон. Я приняла двух пациенток. И больше Виталия Сергеевича не видела. В субботу мы сообщили о его исчезновении в милицию.
Я сделал в блокноте несколько пометок и спросил:
— Как зовут медсестру Марголина? Можно с нею поговорить?
— Зовут ее Альбина Паутова. Я дам вам домашний адрес.
— А что, разве она не на работе? Болеет?
Артамонова осторожно пожала тощими плечами:
— Она здорова, просто написала в четверг заявление на отпуск. Заболела ее мать.
— В самом деле?
— Не знаю. — Швабра вновь пожала плечами и сморщила курносый носик. — Мы верим своему персоналу. Тем более… — Она раздавила в пепельнице недокуренную сигарету, пробежала пальцами по клавиатуре гейтса и продиктовала мне адрес и номер телефона.
Записав, я спросил:
— А где живут пациентки, так и не попавшие на прием к самому Марголину?
Артамонова вскинула на меня потрясенные глаза:
— Вы решили с ними встретиться? Мне бы не хотелось, чтобы наших постоянных клиенток беспокоили… — Она сделала правой рукой неопределенный жест. — Сами понимаете!
— Понимаю, — сказал я. — Но ведь скандал со страховой компанией нанесет репутации вашего заведения еще больший вред.
Швабра задумалась. Я спокойно ждал, зная, что никуда ей не деться, — из двух зол выбирают меньшее.
— Ну хорошо, — сказала наконец Артамонова и вновь опустила пальцы на клавиатуру. — Записывайте.
Через минуту нужные адреса оказались в моем блокноте.
— Спасибо большое! — Я встал. — Было очень приятно с вами познакомиться.
— Вы дадите знать, когда отыщете Виталия Сергеевича? — Артамонова пощипала свой носик большим и указательным пальцами левой руки, поднялась из-за стола и одернула белый халат.
Грудь ее от этого в главную женскую прелесть (на мой, конечно, вкус) не превратилась.
— Разумеется, дадим, — соврал я. — Сразу же позвоню.
Мы распрощались — она с немалым облегчением, а я с предчувствием, что нам еще не раз придется встретиться.
Когда я покидал территорию клиники, амбал-охранник помахал мне пятерней. Будто напутствовал во имя и во славу…
Глава 6
Свидетельницы жили неподалеку от клиники. Любовь Кочеткова, сорока лет, — тут же, в Ольгине, а Лариса Ерошевич, сорока двух, — в Лахте. Я решил начать с ближайшей.
Любовь Кочеткова оказалась худощавой женщиной, отдаленно напоминавшей бы швабру-заместительницу, если бы не изящный греческий носик и лукавые зеленоватые глазки. Будь я в Нью-Йорке, я бы за такими глазками бегал весь вечер. А может, и два вечера… Впрочем, нет, не стал бы — доску и глазки не украсят, не люблю плоских, хоть убей!
Жила Кочеткова в небольшом коттедже, который в другом районе показался бы даже симпатичным. Но тут его со всех сторон окружали монументальные особняки о трех этажах, четырех башнях и десяти колоннах. И поневоле рождалась мысль о хижине дяди Тома.
Я представился хозяйке этой хижины, объяснил, чего хочу.
Кочеткова нахмурилась, возвела лукавые глазки к небу и тут же стрельнула ими в меня. Получилось очень кокетливо.
— Вы узнали мой адрес в клинике?
— Конечно. От Натальи Петровны, заместительницы Марголина.
— А меня как свидетельницу не потащат? — Глазки потеряли лукавость и обрели немалую трезвость. — Мне бы очень не хотелось…
— Я не мент, госпожа Кочеткова. Я всего-навсего агент страховой компании. Нам не нужны ваши официальные показания. Просто расскажите, что происходило в прошлый четверг у доктора Марголина, и я тут же оставлю вас в покое.
— Ах, язык мой — мне всю жизнь враг, но, так и быть, расскажу… — И она рассказала.
В приемной их находилось двое — она и еще одна женщина по имени Лариса. Фамилия ее Кочетковой не известна, Лариса и Лариса. Та как раз ждала вызова, когда ввалилась в приемную этакая фифочка, вся из себя выпендренистая и на взводе — это было видно по всем ее жестам и словам… Нет, не пьяная, а на взводе… На взводе и значит — под мухой? Возможно. Она-то, Кочеткова, вообще не пьет, ну там бокал-другой сухого вина, лучше всего молдавского из «Коллекции Гарлинг», есть такой набор, она берет обычно на Марата, возле метро «Маяковская», имеется там неплохой такой магазинчик, сразу за банями… Как фифочка выглядела?.. Пшеничная блондинка, но я голову дам на отсечение, что это был парик, нас, женщин, не проведешь, не то что вас, голубков… Ну да, все у нее при всем, есть такие… Ну и вот, вплыла фифочка в приемную и, ни слова не говоря, сразу к Виталику за дверь… Мы его промеж собой Виталиком называем, сами понимаете, врач-гинеколог сродни любовнику, в одно и то же место заглядывают, да иной раз любовнику того и не скажешь, что Виталику! Хороший доктор, я у него уже лет пять наблюдаюсь, почти с тех пор, как он клинику построил… Кстати, знаете, чем отличается гинеколог от любовника? Любовник посмотрит, полезет и возьмет, а гинеколог возьмет полезет и посмотрит, хи-хи-хи… Да, между словами «возьмет»и «полезет» запятой нет, хи-хи-хи… Ну вот, вперлась эта блондинка к Виталику в кабинет, а через секунду сестричка оттуда вылетает, Альбиночка, вся красная как рак, не знаю уж, чем ее эта фифочка так раскрасила… Вылетела, села за стол, в нашу сторону и не смотрит. Мы к ней: «Альбиночка, кто это там у Витсергеича?»— «Никто, — говорит. — Сучка жопастая! Подстилка!»И словно в рот воды набрала. А между тем у Виталика в кабинете объяснение разворачивается, да все на повышенных тонах. Слов, правда, не разобрать, но похоже, фифочка на доктора накатывает… Нет, не беременная она, разве лишь на первых неделях, у гинеколога не только беременные бывают. Но рожала уже точно, бедра у нее не девичьи, это уж вы поверьте… Потом разговор стал тоном ниже, а потом они и вовсе затихли, там двери хорошие, если не орать, то вообще ничего не услышишь… Так прошло минут пять. Потом Альбиночка кликнула Виталика по интеркому и вошла в кабинет. Пропадала она там минуты две-три, а когда вышла, заявила, что Виталик нас принять не сможет, а примет его заместительница… Нет, Виталик из кабинета не выходил, и фифочка в парике — тоже. Кто их знает, может, он ее чистить взялся… Нет, нам это странным не показалось, и мы пошли к Натке Артамонихе…
Когда Кочеткова закончила свой рассказ, я спросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Между тем мимо прополз поезд, составленный из темно-зеленых вагонов, и ожидающие автомобили один за другим начали трогаться.
Тронулся и я. Перевалил через рельсы — слева осталась древняя платформа железнодорожной станции — и сразу за переездом повернул направо.
Еще пара минут езды — дороги здесь оказались не чета городским, ровные и свободные, — и я проехал мимо кирпичного забора и припарковал машину возле открытых решетчатых металлических ворот, перегороженных опущенным шлагбаумом. Справа к воротам притулилась кирпичная хижина проходной с вывеской «Гинекологическая клиника Марголина».
Двухэтажное здание, находящееся метрах в тридцати от ворот, не произвело на меня особенного впечатления. Белый арлоновый кирпич, зеркальное стекло, металлическая крыша. Справа и слева от ведущей к зданию асфальтовой дорожки торчали из травы низкорослые зародыши будущего парка. Лет через тридцать пациентки смогут отдыхать в густой тени, но пока… Впрочем, пока они тоже могли отдыхать в густой тени: позади клиники деревья были высокие и густые — по-видимому, архитектор использовал уже имеющиеся посадки.
Я выбрался из машины и подошел к проходной. Из дверей тут же появился высоченный тип в защитного цвета брюках и рубашке. На поясе у него висела кобура от «стерлинга-мини». Пронести незаметно труп мимо такого амбала я бы не взялся…
— Добренький вам денечек! — Он ощупал меня хваткими глазами. — Чего желаете?
— Моя супруга намерена обследоваться по своим женским делам. Я слышал, у вас хорошее заведение…
— Очень хорошее, не сомневайтесь. Пациентки не жалуются. Так что ваша супруга будет довольна.
— Тем не менее хотелось бы поговорить с главврачом. Как его увидеть?
Охранник мотнул головой:
— К сожалению, шефа нет. Но вы можете встретиться с его заместителем.
— Тогда я заеду попозже… Когда главврач должен появиться?
— К сожалению, не могу вам сказать. — Амбал нацепил на физиономию улыбку провинившегося ребенка. — Попросту не знаю… Поговорите с заместителем.
— Где его найти?
— Ее!.. Заместитель главврача у нас — женщина. Первый этаж, направо, двенадцатый кабинет. — Он заученным жестом распахнул передо мной двери. — Проходите, пожалуйста!
Я благодарно кивнул и двинулся по асфальтовой дорожке. На ступеньках перед входом в здание появилась дама в белом свободном халате. Лет тридцати пяти — сорока. Рост — пять футов семь дюймов. Или около метра семидесяти в местных единицах. Шатенка, блестящие волосы убраны в аккуратную прическу. Но лицо блеклое, и макияж лишь подчеркивает его некрасивость. Даже свободный халат не способен скрыть, что у нее узкие бедра и плоская грудь.
«Экая швабра, — подумалось мне. — Видно, не имея возможности наполнить собственное лоно, находит утешение в том, что занимается утробами других…»
— Здравствуйте, сударь! Я — заместитель главного врача… Артамонова Наталья Петровна!
Видимо, охранник, пропустив меня, тут же предупредил начальство по телефону о потенциальном клиенте.
А клиентов здесь определенно любили. Наталья Петровна пригласила меня в свой кабинет и еще по дороге успела рассказать обо всех достоинствах родной клиники. Судя по доброжелательности швабры, с пациентками здесь носились как с писаной торбой. Будто я оказался в Штатах… Впрочем, царившие повсюду чистота и порядок были заметны и невооруженным глазом.
— Вы сегодня хотите привезти свою супругу? — спросила Наталья Петровна, когда за нами закрылась дверь кабинета. — Сейчас как раз освобождается палата. — Она виновато развела руками. — Сами понимаете, клиника у нас небольшая, а популярность огромная… Не желаете ли кофе?
Я мотнул головой:
— Нет, спасибо!..
Мы сели за стол.
— Я бы хотел поговорить с главврачом.
— Это невозможно. — Заместительница снова развела руками. — Его нет. Но принять вашу супругу могут и другие. Тут совсем не нужен Виталий Сергеевич.
— И все-таки хотелось бы сначала поговорить с ним. Где мне его найти?
Глаза Натальи Петровны сделались большими, круглыми и беспомощными. Словно у пойманной рыбы…
— Я не знаю. Виталий Сергеевич не оставил указаний.
Похоже было, что она не лжет.
— А у него есть загородный дом?
Беспомощность в ее глазах сменилась раздражением. Однако Артамонова все еще считала меня потенциальным клиентом, поэтому голос остался ровным.
— Я ничем не могу вам помочь, сударь, если вы непременно хотите встретиться с главным. Но, повторяю, это вовсе не обязательно.
Мне стало ясно, что, находясь в личине клиента, я ничего от швабры не добьюсь. Пришлось покопаться в сумке, явить на свет божий одну из ламинированных картонок и прилепить к физиономии соответствующую мину.
— Дело в том, Наталья Петровна, — произнес я внушительно, — что я ввел вас в заблуждение. Меня сюда послала страховая компания. Начальство получило иск от одной из ваших пациенток. Мне поручено провести расследование. — Я сунул удостоверение под курносый нос Артамоновой. — Теперь вы понимаете, что мне нужно переговорить именно с главным врачом.
Раздражение собеседницы тут же переплавилось в обеспокоенность за репутацию родной клиники, а потом обратилось стремлением всячески поспешествовать.
— Видите ли, — Артамонова вновь глянула в удостоверение, — Максим Алексеевич… К сожалению, я и в этом случае ничем не могу вам помочь. Виталия Сергеевича в последний раз я видела в четверг. С тех пор он на работе не появлялся. И не звонил. Мы все очень обеспокоены…
— Почему? — быстро спросил я. — Разве у доктора Марголина были враги?
— Нет-нет! — Она испуганно замотала головой. — Конечно, в нашей клинике тоже бывают летальные исходы с роженицами или новорожденными, но…
— Иными словами, доктору Марголину никто не угрожал.
Она кивнула, достала из стола пачку «Кэмел», щелкнула зажигалкой, прикурила.
— Мне нужно разыскать его! — Я засунул удостоверение в нагрудный карман рубашки. — Расскажите о вашей последней встрече с ним. — Я достал из сумки блокнот и ручку.
Артамонова возвела рыбьи глаза к потолку, выпустила туда же струю дыма.
— Я видела его в четверг утром, при ежедневном обходе рожениц и родильниц. Виталий Сергеевич выглядел как всегда. Был приветлив и внимателен. После двух у него начался прием. Около трех ко мне пришла работающая с доктором сестра, сказала, что он уехал на срочный вызов и попросил меня принять оставшихся пациенток. Его просьба — для всех нас закон. Я приняла двух пациенток. И больше Виталия Сергеевича не видела. В субботу мы сообщили о его исчезновении в милицию.
Я сделал в блокноте несколько пометок и спросил:
— Как зовут медсестру Марголина? Можно с нею поговорить?
— Зовут ее Альбина Паутова. Я дам вам домашний адрес.
— А что, разве она не на работе? Болеет?
Артамонова осторожно пожала тощими плечами:
— Она здорова, просто написала в четверг заявление на отпуск. Заболела ее мать.
— В самом деле?
— Не знаю. — Швабра вновь пожала плечами и сморщила курносый носик. — Мы верим своему персоналу. Тем более… — Она раздавила в пепельнице недокуренную сигарету, пробежала пальцами по клавиатуре гейтса и продиктовала мне адрес и номер телефона.
Записав, я спросил:
— А где живут пациентки, так и не попавшие на прием к самому Марголину?
Артамонова вскинула на меня потрясенные глаза:
— Вы решили с ними встретиться? Мне бы не хотелось, чтобы наших постоянных клиенток беспокоили… — Она сделала правой рукой неопределенный жест. — Сами понимаете!
— Понимаю, — сказал я. — Но ведь скандал со страховой компанией нанесет репутации вашего заведения еще больший вред.
Швабра задумалась. Я спокойно ждал, зная, что никуда ей не деться, — из двух зол выбирают меньшее.
— Ну хорошо, — сказала наконец Артамонова и вновь опустила пальцы на клавиатуру. — Записывайте.
Через минуту нужные адреса оказались в моем блокноте.
— Спасибо большое! — Я встал. — Было очень приятно с вами познакомиться.
— Вы дадите знать, когда отыщете Виталия Сергеевича? — Артамонова пощипала свой носик большим и указательным пальцами левой руки, поднялась из-за стола и одернула белый халат.
Грудь ее от этого в главную женскую прелесть (на мой, конечно, вкус) не превратилась.
— Разумеется, дадим, — соврал я. — Сразу же позвоню.
Мы распрощались — она с немалым облегчением, а я с предчувствием, что нам еще не раз придется встретиться.
Когда я покидал территорию клиники, амбал-охранник помахал мне пятерней. Будто напутствовал во имя и во славу…
Глава 6
Свидетельницы жили неподалеку от клиники. Любовь Кочеткова, сорока лет, — тут же, в Ольгине, а Лариса Ерошевич, сорока двух, — в Лахте. Я решил начать с ближайшей.
Любовь Кочеткова оказалась худощавой женщиной, отдаленно напоминавшей бы швабру-заместительницу, если бы не изящный греческий носик и лукавые зеленоватые глазки. Будь я в Нью-Йорке, я бы за такими глазками бегал весь вечер. А может, и два вечера… Впрочем, нет, не стал бы — доску и глазки не украсят, не люблю плоских, хоть убей!
Жила Кочеткова в небольшом коттедже, который в другом районе показался бы даже симпатичным. Но тут его со всех сторон окружали монументальные особняки о трех этажах, четырех башнях и десяти колоннах. И поневоле рождалась мысль о хижине дяди Тома.
Я представился хозяйке этой хижины, объяснил, чего хочу.
Кочеткова нахмурилась, возвела лукавые глазки к небу и тут же стрельнула ими в меня. Получилось очень кокетливо.
— Вы узнали мой адрес в клинике?
— Конечно. От Натальи Петровны, заместительницы Марголина.
— А меня как свидетельницу не потащат? — Глазки потеряли лукавость и обрели немалую трезвость. — Мне бы очень не хотелось…
— Я не мент, госпожа Кочеткова. Я всего-навсего агент страховой компании. Нам не нужны ваши официальные показания. Просто расскажите, что происходило в прошлый четверг у доктора Марголина, и я тут же оставлю вас в покое.
— Ах, язык мой — мне всю жизнь враг, но, так и быть, расскажу… — И она рассказала.
В приемной их находилось двое — она и еще одна женщина по имени Лариса. Фамилия ее Кочетковой не известна, Лариса и Лариса. Та как раз ждала вызова, когда ввалилась в приемную этакая фифочка, вся из себя выпендренистая и на взводе — это было видно по всем ее жестам и словам… Нет, не пьяная, а на взводе… На взводе и значит — под мухой? Возможно. Она-то, Кочеткова, вообще не пьет, ну там бокал-другой сухого вина, лучше всего молдавского из «Коллекции Гарлинг», есть такой набор, она берет обычно на Марата, возле метро «Маяковская», имеется там неплохой такой магазинчик, сразу за банями… Как фифочка выглядела?.. Пшеничная блондинка, но я голову дам на отсечение, что это был парик, нас, женщин, не проведешь, не то что вас, голубков… Ну да, все у нее при всем, есть такие… Ну и вот, вплыла фифочка в приемную и, ни слова не говоря, сразу к Виталику за дверь… Мы его промеж собой Виталиком называем, сами понимаете, врач-гинеколог сродни любовнику, в одно и то же место заглядывают, да иной раз любовнику того и не скажешь, что Виталику! Хороший доктор, я у него уже лет пять наблюдаюсь, почти с тех пор, как он клинику построил… Кстати, знаете, чем отличается гинеколог от любовника? Любовник посмотрит, полезет и возьмет, а гинеколог возьмет полезет и посмотрит, хи-хи-хи… Да, между словами «возьмет»и «полезет» запятой нет, хи-хи-хи… Ну вот, вперлась эта блондинка к Виталику в кабинет, а через секунду сестричка оттуда вылетает, Альбиночка, вся красная как рак, не знаю уж, чем ее эта фифочка так раскрасила… Вылетела, села за стол, в нашу сторону и не смотрит. Мы к ней: «Альбиночка, кто это там у Витсергеича?»— «Никто, — говорит. — Сучка жопастая! Подстилка!»И словно в рот воды набрала. А между тем у Виталика в кабинете объяснение разворачивается, да все на повышенных тонах. Слов, правда, не разобрать, но похоже, фифочка на доктора накатывает… Нет, не беременная она, разве лишь на первых неделях, у гинеколога не только беременные бывают. Но рожала уже точно, бедра у нее не девичьи, это уж вы поверьте… Потом разговор стал тоном ниже, а потом они и вовсе затихли, там двери хорошие, если не орать, то вообще ничего не услышишь… Так прошло минут пять. Потом Альбиночка кликнула Виталика по интеркому и вошла в кабинет. Пропадала она там минуты две-три, а когда вышла, заявила, что Виталик нас принять не сможет, а примет его заместительница… Нет, Виталик из кабинета не выходил, и фифочка в парике — тоже. Кто их знает, может, он ее чистить взялся… Нет, нам это странным не показалось, и мы пошли к Натке Артамонихе…
Когда Кочеткова закончила свой рассказ, я спросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42