- Зачем?
- Не придирайся, Сережа, я и сам вижу, что не все концы с концами
сходятся, но трудно ожидать точной информации от легенд и мифов. Во всяком
случае, до сих пор у нас даже такой версии не было.
- А где сейчас находится Сильмарилл Эарендиля? - спросила Лилиан.
- По легенде, на небе, - пожал плечами Глорфиндейл. - Видели такую
яркую голубую вечернюю звезду?
- Очень остроумно, - отметил Сергей. - Если Дима прав, это сокровище
должно храниться в каком-нибудь самом главном храме, а вовсе не на
заброшенном корабле в удаленной гавани. Так что мы идем в нужном
направлении, хотя возможность успеха в этом случае еще более
проблематична.
- Между прочим, - сообщил Глорфиндейл, - на том сумасшедшем были
одежды жреца Манвэ. Не знаю, правда, имеет ли это значение.
- И он еще кричал что-то про Лориэн, - вспомнил Сергей.
- Да, он кричал: "Никогда Лориэн", - согласился Глорфиндейл. - Если
он считал себя духом Феанора, то это кажется логичным. Несомненно, Феанор
скорее бросился бы на меч, чем предпочел тихую смерть в Лориэне.
- Все это выглядит так, как будто он пытался сбежать от Лориэна, а
стражников послали его поймать или убить, - заметил Дима.
- А орел Манвэ его разыскивал, - добавила Сильвен.
- Вероятно, даже сумасшедший жрец знает слишком много, чтобы
выпустить его из Валмара, - предположил Сергей. - А ты не понял его
последних слов, о том, что его не сделать пустым?
- Нет, возможно, это в самом деле был бред. Как бы то ни было,
похоже, что разгадки всех тайн находятся в одном месте, в храме Манвэ!
Аэлиндин молча подошел к ним, Глорфиндейл подал знак, и они
отправились в путь.
Дорога, на которую они вышли, оказалась в лучшем состоянии, чем
прежняя дорога на рудник, но двигались они, тем не менее, медленнее.
Глорфиндейл старался не продвигаться вперед без предварительной разведки,
и устраивал длительные стоянки, заполненные напряженными тренировками во
владении мечом. Даже и без многочасовых дуэлей все сильнее уставали. В
долине Форменоса удалось запастись продуктами, и груз заметно увеличился.
Но Сергея больше угнетала тяжелая кольчуга - Глорфиндейл снял доспехи с
убитых стражников, не слушая никаких возражений Сергея и Димы, и был,
вероятно, прав. Их шансы остаться в живых и так были слишком малы, чтобы
пренебрегать такими вещами, но сознание этого не делало путь легче.
И все же самый тяжкий груз каждый нес в душе. Опасность, бывшая до
сих пор чисто теоретической, отвлеченной, подступила вплотную. Они не
рисковали уже разводить костер вечерами, боясь глаз орлов Манвэ, и перед
сном молча сидели в темноте, чувствуя, как словно темная туча все больше
нависает над головой. Сергей видел, как страшно посуровели глаза Аэлиндина
и Лилиан, когда их коснулось то же черное крыло утраты, задевшее в начале
похода Диму. Он чувствовал, как его собственное лицо каменеет, и в душе
глохнут последние ростки интеллигентской нерешительности, когда в долгих
поединках с Глорфиндейлом меч в его руке двигался все увереннее и
смертоноснее.
Их затея проникнуть в тайны храмов Валаров, охраняемых сотнями
стражников, казалась практически безнадежной, но, при удаче или без нее,
она будет стоить много крови, и чужой, и своей. И каждый день, принимая
всевозможные меры предосторожности, они двигались навстречу этой крови.
Наверное, каждый из них в бессонные ночные часы в глубине души спрашивал
себя, нет ли других путей. Но других путей не было. И не только потому,
что никто из них не смог бы предать друзей, мечту и память Элладана.
Просто не было альтернативы, ведь нельзя же было считать альтернативой
идею вернуться на Эрессеа и уныло доживать оставшиеся годы без смысла и
надежды. И это отсутствие выбора накладывало на их путь жутковатую печать
рока.
Дневные привалы были веселее. Лилиан и Сильвен теперь готовили еду
только днем, а хороший обед поднимает дух мужчин и в самой тяжелой
ситуации. Во время обеда друзья вновь и вновь обсуждали немногие известные
факты, выдвигали версии, строили планы. На одном из таких привалов Сергей
рассказал Глорфиндейлу, как он нашел свой меч на атолле. Эльф долго
рассматривал клинок, пытаясь, шевеля губами, прочесть древние руны.
- Мне кажется, Элладан был прав, это меч из Гондолина, величайшего
княжества эльфов в Средиземье. Мой дед, тоже Глорфиндейл, некогда жил в
Гондолине и погиб при его падении. Король Гондолина Тургон, дед Эарендиля,
неоднократно посылал гонцов на Запад, но никто из них не смог преодолеть
полосы Зачарованных Островов, преградивших путь в Валинор. Должно быть,
ваш атолл - один из этих островов. На этом клинке начертаны какие-то
заклинания, я не очень силен в магии, но, кажется, это заклинания,
открывающие запертые двери, хоть они оказались и бессильны против чар
Островов.
Сергей фыркнул.
- Путь хозяину этого меча преградили не волшебные чары, а вполне
реальные рифы, наша кабина тоже на них затонула. Ничего удивительного, что
меч не помог, когда судно напоролось на подводные скалы. Но меня волнует
другое. Твое предположение противоречит принятой нами версии, ведь атолл
уже на этой стороне, чтобы разбиться на его рифах, воин уже должен был
попасть в Верхнее Море. Я еще могу принять, что прибор для нуль-перехода
превратился в легендах в драгоценность, но таким прибором наверняка не
может быть надпись на мече.
- Может быть, это еще более древний меч, времен переселения Феанора?
- предположила Сильвен.
- Трудно сказать, - пожал плечами Глорфиндейл. - Вот этот знак я
всегда понимал, как эмблему Гондолина, но, возможно, это знак рода, сейчас
уже вряд ли кто способен это сказать. Но зачем бы спутники Феанора
наносили на мечи открывающее заклятье?
- Короче говоря, это еще одна нераскрытая тайна, - заметил Дима, - но
хоть эта, надеюсь, в нашу пользу. С чарами или без, а это добрый меч, и
Сергею по плечу. Нам повезло, что он его нашел.
- Ты помнишь, Сергиэ, - сказала Сильвен, - Элладан еще на Эрессеа
говорил, что такие мечи попадают лишь к тому, кому предназначены судьбой.
Быть может, ему еще предстоит сыграть свою роль.
Сергей покачал головой. Он не верил в судьбу и волшебные чары, но, с
другой стороны, не смог бы объяснить, почему прикосновение к этому мечу
всегда наполняло его энергией и мужеством. Он просто улыбнулся ей в ответ.
Давно ушел в прошлое легкомысленный энтузиазм первых дней похода, но
надвигающаяся опасность и мрачные предчувствия только еще больше сблизили
его с Сильвен. После Форменоса она как-то незаметно все время держалась
рядом с ним, ее холодная невозмутимость с каждым днем таяла, уступая
непривычным и почти невероятным улыбкам. Сергей уже догадался, что
бесполезно пытаться торопить события, у эльфов был другой темп жизни, их
чувства менялись медленно.
Теперь он лучше понимал Лилиан, жестокое ощущение неотвратимо
утекающих часов заставляло полнее чувствовать мелочи, остро переживать
каждую улыбку, взгляд, случайное прикосновение, не надеясь и не требуя
большего. В эти дни неспешного продвижения по горам, с частыми и долгими
остановками, со сменой тайного холодного отчаяния темными ночами и вспышек
нежданного счастья на раскаленной солнцем дороге, между мрачным
ожесточением фехтовальных тренировок и нежной надеждой в бездонных глазах
Сильвен - его жизнь стала полна и насыщена, как никогда раньше.
На десятый день после Форменоса они увидели с последнего перевала
равнину Лотаурэндор. Дорога, приведшая их сюда, изящным серпантином
спускалась вниз и терялась среди бесконечных полей и лугов, покрывавших
долину большой реки, сбегавшей с гор чуть западнее. Отсюда было
значительно дальше до Валмара, чем от ворот Тэленнин, в жарком полуденном
мареве были неразличимы детали, и гора Таниквэтиль выглядела тем, чем она
и была на самом деле - не чудовищной пирамидой, а идеальным коническим
вулканом, похожим на Фудзияму. До нее по прямой было километров пятьдесят,
но строго к югу от перевала расстилалась совершенно ровная открытая
местность. Зато правее за рекой начинался огромный лесной массив,
занимающий большую часть северо-западной четверти равнины и длинным языком
дотягивающийся почти до самого Валмара.
Друзья рассматривали равнину, спрятавшись за выступами скал,
ограждающих дорогу, потому что зоркий Аэлиндин разглядел вдали еле
заметную точку, кружащую над Таниквэтиль.
- Будем пробираться к лесу, - решил, наконец, Глорфиндейл, - но идти
днем слишком опасно. На дороге и внизу на полях мы будем сверху как на
ладони. Придется ждать темноты.
Никто не возражал, решение было очевидным. Впервые после Форменоса
Глорфиндейл не стал использовать привал для тренировок, а посоветовала
всем получше отдохнуть. Он надеялся за ночь добраться до леса. Мужчины
беспокоились, что дым от костра уже может быть замечен с равнины, и даже
готовы были отказаться от горячего обеда, но Лилиан отыскала недалеко от
тропы укромную пещеру, и друзьям удалось отдохнуть по-настоящему. Все
чувствовали, что это последний спокойный привал, и старались использовать
его для всяких мелких хозяйственных дел, вроде починки одежды или стрижки,
пытаясь заглушить растущее возбуждение от близости этой недоступной
равнины. Хоть каждый и понимал, что загадки не разрешатся сразу, как
только они окажутся внизу, все равно друзья невольно торопились.
Все приготовления были закончены задолго до заката, и в сгущающихся
сумерках отряд начал спускаться. Дорога снижалась круто, по ней хотелось
бежать, но Глорфиндейл по-прежнему настаивал на всемерной осторожности.
Днем они не заметили стражников на дороге, но нельзя было исключать
вероятность, что под охраной были все выходы из Лотаурэндора.
Когда совсем стемнело, идти стало даже легче, дивные валинорские
звезды светили немногим слабее, чем земная луна в полнолуние. И все же до
подножия гор по петляющей дороге оказалось дальше, чем они рассчитывали.
Небо уже начинало сереть на востоке, когда путники подошли к первым
пшеничным полям. Здесь пришлось свернуть с дороги, уходящей дальше на юг.
Искать поворот к реке было уже некогда, и Глорфиндейл повел отряд прямо по
целине между границей полей и последними скалистыми отрогами, чтобы найти
до рассвета хоть какое-нибудь укрытие.
Как назло, последние сосновые перелески остались метрах в двухстах
выше, а здесь поля сменялись в лучшем случае поросшими травой пустырями,
упиравшимися в голые крутые скалы, лишь кое-где покрытые мхом и ползучим
можжевельником. Еще зеленая пшеница была хороша, но не так высока, чтобы
послужить укрытием. Конечно, можно было спрятаться между обломками скал,
но перспектива просидеть весь день в таком ненадежном убежище среди
раскаленных камней была слишком безрадостна. Путешественники уже валились
с ног от усталости после напряженного семичасового марша, но продолжали
спешить вперед, спотыкаясь о камни и кочки в неверном предутреннем свете,
но не теряя надежды найти что-нибудь получше.
Уже совсем рассвело, когда отряд подошел, наконец, к песчаному
обрыву, ограничивающему пойму реки. Легкий утренний ветерок ударил в лицо
дурманящим ароматом июльских полевых цветов. Внизу лежал роскошный
заливной луг с травой в рост человека, а под самым обрывом теснились
заросли густого высокого ивняка. Со вздохом облегчения друзья скатились с
обрыва и устало повалились на мягкую траву под прикрытием кустарника.
Убежище оказалось идеальным, сквозь густой кустарник уже в метре
ничего не было видно. Сверху их дополнительно прикрывал нависающий край
обрыва. Тем не менее, Глорфиндейл решил выставить охрану. Сергей вызвался
дежурить первым. Остальные мгновенно уснули, едва сняв котомки.
Сергей сидел, прислонившись к песчаной стене обрыва и наблюдал, как
стремительно голубеет небо между сплетеньями ветвей. Лагерь находился в
густой тени обрыва, и за кустами не видно было ни луга, ни реки, ни леса
за ней, но Сергей вдруг услышал восторженный птичий хор, и понял, что
солнце появилось из-за стены Пелор. Вслед за птичьими голосами воздух
наполнился басовитым, но пределе слышимости, гудением насекомых. Эти
ласковые, домашние, так давно не слышанные звуки навевали приятные
воспоминания о детстве, каникулах... безопасном уюте в старом бабушкином
доме...
Сергей встряхнулся, борясь с подступающей дремотой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28