Тропайл
почувствовал смущение перед ним, когда утверждал, что он Волк. Спирос один
был целой волчьей стаей, пол-Парижа работало на него и никогда не знало об
этом. Его жизнь была невероятно насыщенной, происшествия заполняли ее, как
детали часовой механизм, и с каждой минутой он узнавал что-нибудь новое,
новый инструмент или оружие, и уже никогда не забывал. Он был сильно
позабавлен; проснулся без страха и шока.
- Ага, я обманул смерть, - произнес он, довольный. - Единственное, на
что я никогда не рассчитывал. Итак, что это за Общий Мозг, о котором вы
мне рассказываете? Конечно, я не стану упрямиться. Я вам многим обязан!
Тропайл: Это власть - в чистом виде. Вы думаете быстрее, яснее, более
глубоко, чем, как вы считали, возможно.
Алла Нарова: Это - быть собой больше, чем когда либо! Это чувствовать
себя абсолютно живой.
Мерседес ван Деллен: Это очень приятно. Я не представляю, что мы
делаем, когда мы так вместе, но в этом нет ничего плохого.
Ким Сеонг: Это не более глупо, чем все остальное.
Корсо Навароне: Глупая женщина, это блаженство.
Спирос Гульбенкян: Хм. Но стоит попробовать.
И они ценили его за уравновешенность, он предохранял их от ошибок. До
него во время короткого заседания они сосчитали количество молекул во
Вселенной, вместе с ним они сделали это снова и на сей раз правильно.
Он хотел знать только одно:
- Откуда поступают математические данные? Как я понимаю, среди нас
нет математиков, а я не доверяю тому, что дается просто так, даром,
никогда не доверял.
- Я думаю, данные поступали из внешнего мира, - сказал Тропайл. - Я
думаю, что математика - это просто картина мира. Если у вас есть глаза и
уши и достаточно ума, у вас есть и математические данные. У нас было
достаточно ума. Я вижу, что у нас нет ботаника, если не учитывать Ким с ее
Культом Лишайника.
- Пока это не просто так, не даром, - сказал Спирос Гульбенкян. - Не
переброситься ли нам парой слов с тем большим черным джентльменом, который
спит с открытым ртом? Какие великолепные зубы! Зубы - это единственное, на
что я жаловался с самой юности.
Итак, они приветствовали седьмой лепесток, Джанго Тембо из Африки. Он
проснулся, добродушный, зевая и улыбаясь. Из них только он один видел сны,
в этих снах, долгих и приятных, он видел детей и жен. Он был
Неприкасаемым, он носил навоз в Дурбане, но его сердце, однако, было
сердцем царя. Он жил, чтобы царствовать и, царствуя, служить.
Они прочли его благородную, бесхитростную душу и полюбили ее, а он
полюбил их.
Последний лепесток снежинки не производил благоприятного впечатления.
Это было тело костлявого юноши с деформированной головой и жесткими
черными волосами. Они вошли в его сознание и память, и почти не обнаружили
ни того, ни другого.
- Я Вилли.
Перемещающиеся проекции цвета, почему-то грустные - они знали, что
это закат в скалах Соноры, а он не знал.
- Мама ушел. Мама хороший.
Что-то коричневое и большое и в нем люди; это вызывало в нем тупое
непонимание, но они знали, что это Дом Пяти Правил в Лас-Кручес, и знали
они также, что в течение года он приносил Жертвы в соответствии с Правилом
Вторым (относительно Невинных).
- Бобы вкусный. Бобы с мед - вкусный.
Они с тревогой обсуждали то, что обнаружили.
- Мы калечим себя, - кричал Тропайл.
- Я не знаю, - неожиданно сказала Мерседес ван Деллен. - Бедный
ребенок никогда не знал, что такое счастье. Мать, должно быть, бросила
его. Вы слышали когда-нибудь такую тоску и безысходность?
Тропайл, как и все Люциферы, капитаны Фландри, Байроны и другие
язвительные личности, был убежден, что нет печали, сравнимой с его
печалью; он с уверенностью подумал, что Мерседес ван Деллен, должно быть,
знала нечто подобное его скорби.
Он с мрачным видом умолк.
Ким Сеонг прокудахтала, что ей все едино; разница между идиотом и
первейшим мудрецом ничего не меняет, насколько она могла заметить. Она
наслаждалась их замешательством.
Джанго Тембо принял решение за них всех. Они пригласили Вилли
присоединиться к ним, но не словами и силлогизмами. Они раскрылись подобно
цветку, позволив ему быть бабочкой. Его застенчивая душа животного слилась
с их душами, которые стали от этого богаче. Он был животным, с животной
способностью радоваться и горевать, его горе и радость не затуманивались
пониманием одного или философским утешением другого.
Позже Спирос Гульбенкян сказал задумчиво:
- Возможно, быть молодым было не так уж и плохо. - Это было сказано
во время краткого периода, когда они разъединились и были отдельно друг от
друга. Такие периоды становились все короче и реже.
В основном Снежинка плавала в цистерне и думала в своем собственном
режиме, в восьмичастном контрапункте, а не в мелодических рядах,
свойственных человеку. Иногда Снежинка думала хордовыми прогрессиями,
ломая голову над задачами и вопросами, до тех пор пока не добивалась
результата.
Она непрестанно работала на Пирамиды. Каждую секунду шестнадцать рук,
не зная отдыха, манипулировали переключателями. Непрестанно она вела свою
собственную работу, анализируя и строя планы. Разница состояла в том, что
для Пирамид работа велась со скоростью, равной числу переключений
Рашевского, помноженному на восемь; на себя она работала со скоростью,
равной числу переключений Рашевского в восьмой степени.
В человеческом плане Снежинка начала с того, что вытянула из каждого
их воспоминания и перегруппировала их с целью получения быстрого доступа -
древняя мечта была наконец осуществлена.
Попало ли в задачу рисовое зернышко в корзине трехлетней Ким Сеонг?
Попало. Должен ли Корсо Навароне помнить серийный номер велосипеда,
который промчался мимо него в Милане в одну из пятниц, когда ему было
двенадцать? Он помнил.
Если бы им понадобилось вспомнить, как Спирос Гульбенкян пожал
плечами тридцать лет назад в Париже, у них было бы и это.
Снежинка решила: "Я не реализована полностью. Секс не важен, потому
что бессмертие реально для меня; любовь не имеет значения, потому что у
меня есть больше, чем любовь. Важно увеличивать постоянно мой запас
чувств-данных и снимать показания приборов".
Но когда сделали и это, Снежинка не успокоилась. Было нечто такое в
сумме их индивидуальных воспоминаний, взятых в целом, что превосходило
просто сумму воспоминаний. Существовала какая-то коллективная память.
По какой-то причине это казалось необходимым.
Итак, Снежинка задействовала свою коллективную память и спустя
какое-то время смогла вспомнить то, что было в ней.
О да, человечество.
Человечество в опасности.
Сначала Снежинка (пробуя то одно, то другое) считала, что, доставляя
людей на планету-двойник, она спасет, по крайней мере, этих конкретных
индивидуумов от грозящей им опасности. Итак, Снежинка какое-то время этим
и занималась, потому что было так легко послать другое определение понятию
"зрелость" Пирамиде на Эвересте. (Эта Пирамида, конечно, не подвергала
сомнению ее указания. Пирамиды собирали созревшие Компоненты тогда, когда
они появлялись, в соответствии с древним афоризмом "Забирай цыпленка,
когда есть возможность". Ни одной из Пирамид не приходило в голову, что
Компоненты могут накапливать другие Компоненты.)
Затем Снежинка обнаружила другие возможности.
Среди миллиона миллионов систем, которые заполняли планету-двойник,
имелось огромное количество таких, в чьи обязанности входили создание,
эксплуатация и ремонт. Все они были наполовину интеллектуальные и
полуавтоматические, иными словами, они управлялись контролирующими
механизмами - другими Компонентами.
Что произошло бы, подумала Снежинка, если бы они попытались разбудить
хотя бы некоторые из них?
Когда они попробовали поступить так, чуть не произошла катастрофа.
Они решили начать с системы, строящей туннели. Она стояла без действия
почти сорок тысяч лет. Ее Компонентами были не гуманоиды. И что уж было
совсем скверно, так это то, что они были слизняками длиной не более
пальца; на своей планете они приклеивались к обратной стороне зеленых
листьев в джунглях, и их злейшим врагом был приматообразный древесный
моллюск, который охотился на них и поедал. Когда они осознали, мозг какого
рода существ старается контактировать с их мозгом, они обезумели от
страха. Сверлильная машина заработала и проделала шахты в десятке основных
энергоцентров. Батальоны ремонтных систем бросились устранять аварию.
Вполне могло случиться, что вскоре приплыла бы Пирамида, узнать, что
произошло.
К счастью, Снежинка Тропайла все еще сохраняла управление заменой и
отбором Компонентов. Снежинка с грустью сбросила обезумевшие Компоненты в
перерабатывающий бункер и учла этот случай.
Будить Компонентов произвольно было неумно. Поэтому лучше всего
просто рассылать команды. Это можно было сделать, не выдавая себя.
Она воспользовалась избыточностью команд в системе Пирамид. В
качестве меры безопасности каждый щелчок рычага управления повторялся.
После этого Снежинка начала, там где это касалось Пирамид, работать
неправильно, но так, чтобы это нельзя было обнаружить. Идиотского слугу
человека - термостат - не настраивают, за исключением лабораторий, с
абсолютной точностью. Всегда есть какая-то погрешность. В автомашине в Эру
Машин термостат радиатора работал исправно, если он срабатывал с точностью
до 10 градусов. Термостаты в домашних обогревателях были более чуткими,
работая с точностью плюс-минус градус, но что такое градус? Это десять
тысяч десятитысячных градуса, миллион миллионных градуса. Всегда есть
возможности к совершенствованию, столько возможностей, что инженер
заботится о точности в тех пределах, которые важны для него.
Для Снежинки была допустима одна неправильная передача на тысячу с
небольшим переключений; процесс, в котором она участвовала, не страдал от
такой погрешности. Совершенства не существует. Нет смысла делать работу,
которая гарантирует, что тысяча переключений из тысячи абсолютно точны -
за исключением тех случаев, когда ваш термостат частично Волк.
Пирамиде, на которой использовалась Снежинка, предписывалось посылать
сообщения автоматом на всей планете. Они строили двигатель из всего, что
имелось под руками. Они начинали с того, что прочесывали планету в поисках
ненужного материала, они вечно что-нибудь воровали. Оцинкованный тороид на
свалке они подробно изучили бы, определили бы, что в последний раз им
пользовались во время путешествия в Магелланово Облако в качестве
Компонента оружия, что в этом отсеке Галактики нет форм жизни,
соответствующих этому типу оружия (оно создавало своего рода мраморный
туман, вид которого был смертелен для Скульпторов-Колористов из
Магелланова Облака). Тороид уплывал в нужное время в нужное место, где его
добавляли в материал для эмиттера ионной пушки, которая будет в свою
очередь собрана позже, и еще позже поступит на общую, основную сборку, и
еще позже займет надлежащее место для создания максимального толчка, когда
двойник скорректирует курс в поисках новых Компонентов.
Один щелчок на тысячу был ложным. Это было небольшой погрешностью и
разумно она объяснялась так: работа Снежинки настолько разнообразна, что
возможность накопления их маловероятна. Она непрерывно переключается с
одной задачи на другую. Будь ложные передачи случайными, они бы были
причиной задержки оцинкованного тороида на пути в плавильную печь или
послужили бы причиной того, что неверную информацию о ее работе послали бы
на диэлектрики вместо проводников, что дало бы Снежинке передышку и
вынудило бы ее спрашивать снова.
Ложные передачи накапливались удивительно быстро. Шестнадцать рук
делало восемьдесят переключений в секунду; по земному времени почти
семьсот тысяч в день. Итак, пятьсот раз в день - мера предосторожности -
происходила искусно рассчитанная ошибка. Оцинкованные тороиды
задерживались в пути лишь несколько раз, и неправильная информация
поступала лишь изредка. Станки работали резкими толчками, подобно
фотографии открывающегося цветка, сделанной с временной задержкой.
Мало-помалу странная электронная лампа была сделана в пустом цехе. Запас
ошибок копился пять дней, и кусок железа был быстро повергнут зонной
очистке в другом цехе; зонную плавку нельзя осуществить в короткий
промежуток времени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
почувствовал смущение перед ним, когда утверждал, что он Волк. Спирос один
был целой волчьей стаей, пол-Парижа работало на него и никогда не знало об
этом. Его жизнь была невероятно насыщенной, происшествия заполняли ее, как
детали часовой механизм, и с каждой минутой он узнавал что-нибудь новое,
новый инструмент или оружие, и уже никогда не забывал. Он был сильно
позабавлен; проснулся без страха и шока.
- Ага, я обманул смерть, - произнес он, довольный. - Единственное, на
что я никогда не рассчитывал. Итак, что это за Общий Мозг, о котором вы
мне рассказываете? Конечно, я не стану упрямиться. Я вам многим обязан!
Тропайл: Это власть - в чистом виде. Вы думаете быстрее, яснее, более
глубоко, чем, как вы считали, возможно.
Алла Нарова: Это - быть собой больше, чем когда либо! Это чувствовать
себя абсолютно живой.
Мерседес ван Деллен: Это очень приятно. Я не представляю, что мы
делаем, когда мы так вместе, но в этом нет ничего плохого.
Ким Сеонг: Это не более глупо, чем все остальное.
Корсо Навароне: Глупая женщина, это блаженство.
Спирос Гульбенкян: Хм. Но стоит попробовать.
И они ценили его за уравновешенность, он предохранял их от ошибок. До
него во время короткого заседания они сосчитали количество молекул во
Вселенной, вместе с ним они сделали это снова и на сей раз правильно.
Он хотел знать только одно:
- Откуда поступают математические данные? Как я понимаю, среди нас
нет математиков, а я не доверяю тому, что дается просто так, даром,
никогда не доверял.
- Я думаю, данные поступали из внешнего мира, - сказал Тропайл. - Я
думаю, что математика - это просто картина мира. Если у вас есть глаза и
уши и достаточно ума, у вас есть и математические данные. У нас было
достаточно ума. Я вижу, что у нас нет ботаника, если не учитывать Ким с ее
Культом Лишайника.
- Пока это не просто так, не даром, - сказал Спирос Гульбенкян. - Не
переброситься ли нам парой слов с тем большим черным джентльменом, который
спит с открытым ртом? Какие великолепные зубы! Зубы - это единственное, на
что я жаловался с самой юности.
Итак, они приветствовали седьмой лепесток, Джанго Тембо из Африки. Он
проснулся, добродушный, зевая и улыбаясь. Из них только он один видел сны,
в этих снах, долгих и приятных, он видел детей и жен. Он был
Неприкасаемым, он носил навоз в Дурбане, но его сердце, однако, было
сердцем царя. Он жил, чтобы царствовать и, царствуя, служить.
Они прочли его благородную, бесхитростную душу и полюбили ее, а он
полюбил их.
Последний лепесток снежинки не производил благоприятного впечатления.
Это было тело костлявого юноши с деформированной головой и жесткими
черными волосами. Они вошли в его сознание и память, и почти не обнаружили
ни того, ни другого.
- Я Вилли.
Перемещающиеся проекции цвета, почему-то грустные - они знали, что
это закат в скалах Соноры, а он не знал.
- Мама ушел. Мама хороший.
Что-то коричневое и большое и в нем люди; это вызывало в нем тупое
непонимание, но они знали, что это Дом Пяти Правил в Лас-Кручес, и знали
они также, что в течение года он приносил Жертвы в соответствии с Правилом
Вторым (относительно Невинных).
- Бобы вкусный. Бобы с мед - вкусный.
Они с тревогой обсуждали то, что обнаружили.
- Мы калечим себя, - кричал Тропайл.
- Я не знаю, - неожиданно сказала Мерседес ван Деллен. - Бедный
ребенок никогда не знал, что такое счастье. Мать, должно быть, бросила
его. Вы слышали когда-нибудь такую тоску и безысходность?
Тропайл, как и все Люциферы, капитаны Фландри, Байроны и другие
язвительные личности, был убежден, что нет печали, сравнимой с его
печалью; он с уверенностью подумал, что Мерседес ван Деллен, должно быть,
знала нечто подобное его скорби.
Он с мрачным видом умолк.
Ким Сеонг прокудахтала, что ей все едино; разница между идиотом и
первейшим мудрецом ничего не меняет, насколько она могла заметить. Она
наслаждалась их замешательством.
Джанго Тембо принял решение за них всех. Они пригласили Вилли
присоединиться к ним, но не словами и силлогизмами. Они раскрылись подобно
цветку, позволив ему быть бабочкой. Его застенчивая душа животного слилась
с их душами, которые стали от этого богаче. Он был животным, с животной
способностью радоваться и горевать, его горе и радость не затуманивались
пониманием одного или философским утешением другого.
Позже Спирос Гульбенкян сказал задумчиво:
- Возможно, быть молодым было не так уж и плохо. - Это было сказано
во время краткого периода, когда они разъединились и были отдельно друг от
друга. Такие периоды становились все короче и реже.
В основном Снежинка плавала в цистерне и думала в своем собственном
режиме, в восьмичастном контрапункте, а не в мелодических рядах,
свойственных человеку. Иногда Снежинка думала хордовыми прогрессиями,
ломая голову над задачами и вопросами, до тех пор пока не добивалась
результата.
Она непрестанно работала на Пирамиды. Каждую секунду шестнадцать рук,
не зная отдыха, манипулировали переключателями. Непрестанно она вела свою
собственную работу, анализируя и строя планы. Разница состояла в том, что
для Пирамид работа велась со скоростью, равной числу переключений
Рашевского, помноженному на восемь; на себя она работала со скоростью,
равной числу переключений Рашевского в восьмой степени.
В человеческом плане Снежинка начала с того, что вытянула из каждого
их воспоминания и перегруппировала их с целью получения быстрого доступа -
древняя мечта была наконец осуществлена.
Попало ли в задачу рисовое зернышко в корзине трехлетней Ким Сеонг?
Попало. Должен ли Корсо Навароне помнить серийный номер велосипеда,
который промчался мимо него в Милане в одну из пятниц, когда ему было
двенадцать? Он помнил.
Если бы им понадобилось вспомнить, как Спирос Гульбенкян пожал
плечами тридцать лет назад в Париже, у них было бы и это.
Снежинка решила: "Я не реализована полностью. Секс не важен, потому
что бессмертие реально для меня; любовь не имеет значения, потому что у
меня есть больше, чем любовь. Важно увеличивать постоянно мой запас
чувств-данных и снимать показания приборов".
Но когда сделали и это, Снежинка не успокоилась. Было нечто такое в
сумме их индивидуальных воспоминаний, взятых в целом, что превосходило
просто сумму воспоминаний. Существовала какая-то коллективная память.
По какой-то причине это казалось необходимым.
Итак, Снежинка задействовала свою коллективную память и спустя
какое-то время смогла вспомнить то, что было в ней.
О да, человечество.
Человечество в опасности.
Сначала Снежинка (пробуя то одно, то другое) считала, что, доставляя
людей на планету-двойник, она спасет, по крайней мере, этих конкретных
индивидуумов от грозящей им опасности. Итак, Снежинка какое-то время этим
и занималась, потому что было так легко послать другое определение понятию
"зрелость" Пирамиде на Эвересте. (Эта Пирамида, конечно, не подвергала
сомнению ее указания. Пирамиды собирали созревшие Компоненты тогда, когда
они появлялись, в соответствии с древним афоризмом "Забирай цыпленка,
когда есть возможность". Ни одной из Пирамид не приходило в голову, что
Компоненты могут накапливать другие Компоненты.)
Затем Снежинка обнаружила другие возможности.
Среди миллиона миллионов систем, которые заполняли планету-двойник,
имелось огромное количество таких, в чьи обязанности входили создание,
эксплуатация и ремонт. Все они были наполовину интеллектуальные и
полуавтоматические, иными словами, они управлялись контролирующими
механизмами - другими Компонентами.
Что произошло бы, подумала Снежинка, если бы они попытались разбудить
хотя бы некоторые из них?
Когда они попробовали поступить так, чуть не произошла катастрофа.
Они решили начать с системы, строящей туннели. Она стояла без действия
почти сорок тысяч лет. Ее Компонентами были не гуманоиды. И что уж было
совсем скверно, так это то, что они были слизняками длиной не более
пальца; на своей планете они приклеивались к обратной стороне зеленых
листьев в джунглях, и их злейшим врагом был приматообразный древесный
моллюск, который охотился на них и поедал. Когда они осознали, мозг какого
рода существ старается контактировать с их мозгом, они обезумели от
страха. Сверлильная машина заработала и проделала шахты в десятке основных
энергоцентров. Батальоны ремонтных систем бросились устранять аварию.
Вполне могло случиться, что вскоре приплыла бы Пирамида, узнать, что
произошло.
К счастью, Снежинка Тропайла все еще сохраняла управление заменой и
отбором Компонентов. Снежинка с грустью сбросила обезумевшие Компоненты в
перерабатывающий бункер и учла этот случай.
Будить Компонентов произвольно было неумно. Поэтому лучше всего
просто рассылать команды. Это можно было сделать, не выдавая себя.
Она воспользовалась избыточностью команд в системе Пирамид. В
качестве меры безопасности каждый щелчок рычага управления повторялся.
После этого Снежинка начала, там где это касалось Пирамид, работать
неправильно, но так, чтобы это нельзя было обнаружить. Идиотского слугу
человека - термостат - не настраивают, за исключением лабораторий, с
абсолютной точностью. Всегда есть какая-то погрешность. В автомашине в Эру
Машин термостат радиатора работал исправно, если он срабатывал с точностью
до 10 градусов. Термостаты в домашних обогревателях были более чуткими,
работая с точностью плюс-минус градус, но что такое градус? Это десять
тысяч десятитысячных градуса, миллион миллионных градуса. Всегда есть
возможности к совершенствованию, столько возможностей, что инженер
заботится о точности в тех пределах, которые важны для него.
Для Снежинки была допустима одна неправильная передача на тысячу с
небольшим переключений; процесс, в котором она участвовала, не страдал от
такой погрешности. Совершенства не существует. Нет смысла делать работу,
которая гарантирует, что тысяча переключений из тысячи абсолютно точны -
за исключением тех случаев, когда ваш термостат частично Волк.
Пирамиде, на которой использовалась Снежинка, предписывалось посылать
сообщения автоматом на всей планете. Они строили двигатель из всего, что
имелось под руками. Они начинали с того, что прочесывали планету в поисках
ненужного материала, они вечно что-нибудь воровали. Оцинкованный тороид на
свалке они подробно изучили бы, определили бы, что в последний раз им
пользовались во время путешествия в Магелланово Облако в качестве
Компонента оружия, что в этом отсеке Галактики нет форм жизни,
соответствующих этому типу оружия (оно создавало своего рода мраморный
туман, вид которого был смертелен для Скульпторов-Колористов из
Магелланова Облака). Тороид уплывал в нужное время в нужное место, где его
добавляли в материал для эмиттера ионной пушки, которая будет в свою
очередь собрана позже, и еще позже поступит на общую, основную сборку, и
еще позже займет надлежащее место для создания максимального толчка, когда
двойник скорректирует курс в поисках новых Компонентов.
Один щелчок на тысячу был ложным. Это было небольшой погрешностью и
разумно она объяснялась так: работа Снежинки настолько разнообразна, что
возможность накопления их маловероятна. Она непрерывно переключается с
одной задачи на другую. Будь ложные передачи случайными, они бы были
причиной задержки оцинкованного тороида на пути в плавильную печь или
послужили бы причиной того, что неверную информацию о ее работе послали бы
на диэлектрики вместо проводников, что дало бы Снежинке передышку и
вынудило бы ее спрашивать снова.
Ложные передачи накапливались удивительно быстро. Шестнадцать рук
делало восемьдесят переключений в секунду; по земному времени почти
семьсот тысяч в день. Итак, пятьсот раз в день - мера предосторожности -
происходила искусно рассчитанная ошибка. Оцинкованные тороиды
задерживались в пути лишь несколько раз, и неправильная информация
поступала лишь изредка. Станки работали резкими толчками, подобно
фотографии открывающегося цветка, сделанной с временной задержкой.
Мало-помалу странная электронная лампа была сделана в пустом цехе. Запас
ошибок копился пять дней, и кусок железа был быстро повергнут зонной
очистке в другом цехе; зонную плавку нельзя осуществить в короткий
промежуток времени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28