С воздушными мешками, например.
- А что с ней еще делать, с воздушной тканью? Они ее соткали, они ее
окунали, она держит воздух.
- Но она должна быть благословлена, Шуга, разве не так? Я хочу
сказать, что это должно быть похоже на поимку Воск-Нотца - Бога Ветра. Тут
ведь тоже должны быть своего рода улучшающие заклинания.
Шуга призадумался.
- Верно, ты прав, Лэнт. Я должен исследовать этот вопрос. Боги
определенно должны быть привлечены к летающей машине.
Я последовал за ним на рабочий участок ткачей: обширное пастбище как
раз под скалой. Там располагалось более сорока гигантских ткацких станков.
Шум стоял чудовищный - каждый станок скрипел, содрогался, громко
протестовал. Погоняющие выкрики начальников бригад накладывались друг на
друга. Я удивился, как это разные ткачи различают, кто и что командует. Мы
зажали уши руками, пробираясь между рядами машин - на тяжелой раме каждого
вырастал крошечный кусок воздушной ткани. С некоторым неудовольствием я
отметил, что поле испорчено множеством собравшихся здесь людей - черная
трава превратилась в грязь. Тяжелая пыль повисла в воздухе. Это было плохо
для ткани. Хотя каждый кусок ткани тщательно протирался перед пропиткой,
все равно не годилось держать ее в такой грязи.
Без малейшего сомнения, нам надо было разнести станки подальше друг
от друга.
Старого Лесту мы нашли на краю поляны, наблюдавшего за сборкой трех
новых станков.
Шуга оторвал его от работы и оттащил его подальше от станков.
- Я должен поговорить с тобой, - начал он.
- О чем? Видишь же - я очень занят. - Говоря с нами, Леста не
переставал вертеться на месте и рычать на суетящихся подмастерьев.
- Ладно, - сказал Шуга. - Я произвел некоторые вычисления...
- О! Нет! Больше никаких вычислений!
- Они касаются воздушной ткани. Мы не можем ткать ее, не обижая
Воск-Нотца - Бога Ветра. Но мы можем ткать ее, если будем читать
заклинания примирения над каждым куском ткани и над каждым станком...
- Я не могу себе это позволить, - застонал Леста. - Здесь и без того
столько магии, что у меня начали вылезать волосы.
- Мы рискуем нарваться на удар смерча.
- Это было бы неплохо, - ответил раздраженно старый ткач. - У меня,
по крайней мере, выдалось хоть немного спокойного времени. Вон, взгляни.
Видишь эти станки? На каждом из них работают разные ткачи и каждый из них
поклоняется своему богу. Тут и Таккер - бог названия, и Каф - бог
драконов, и Эйн - бог причин. Тут собралось больше богов, чем мне
приходилось в жизни слышать! И каждый из этих ткачей требует, чтобы его
ткань была выткана в особой манере, посвящена его любимому богу!
- Но... но, - в замешательстве забормотал я. - У Пурпурного будет
припадок...
- Это точно, - согласился Леста. - Ткань должна быть изготовлена
строго по образцу. Она должна быть по возможности наиболее плотной. Она не
должна быть ни атласной тканью, ни саржей, ни какой-нибудь ерундистикой -
она должна быть просто воздушной тканью! Так нет же... Видишь людей, вон
там? Они укладываются, чтобы вернуться в свою деревню. Они, надо же, не
желают ткать ничего, кроме сатина. Они боятся обидеть Моханторга -
бога-человека, бога... понятия не имею чего он там бог! И таким вот
образом мы каждый день теряем, по крайней мере, пятерых ткачей.
Леста повернулся к нам.
- Вы понимаете что происходит? Они крадут секрет нашей воздушной
ткани! Они приходят, работают с неделю, а затем выдумывают какой-нибудь
предлог, чтобы сбежать назад, в свою деревню. Я не в силах удержать здесь
рабочих. - Он застонал и присел на бревно. - А-ах! Лучше бы я никогда не
слышал о воздушной ткани!
- Дела! - согласился я. - Тебе, Шуга, действительно надо принять
меры...
- Конечно, конечно, - выкрикнул Шуга. - Ни одному из ткачей не
позволялось приблизиться к станку, не открыв по крайней мере, двух слогов
своего секретного имени в качестве гарантии. Но ничего из этого не
получилось. Они заявили, что клятва перед богом во много раз крепче и
важнее, чем клятва человека человеку, и они правы.
- Хм, - произнес Шуга. - Кажется, я могу кое в чем помочь.
Леста поднял голову.
- Это просто, - продолжал волшебник. - Мы должны посвятить свою ткань
Воск-Нотцу. Всякий, кто надумает ткать ее без моего благословения, или
ткать в других видах и местах, будет рисковать навлечь на себя его гнев.
- А как насчет тех, кто хочет уйти? - спросил Леста с надеждой.
Шуга покачал головой.
- Это не страшно. Мы можем связать их более крепкой клятвой...
- Более крепкой клятвой, чем клятва богу?
- Определенно! Как насчет клятвы о безволосии?
- Это как?
- Очень просто - если они нарушат клятву, все их волосы вылезут.
- О! - произнес Леста, он немного подумал над этим и просветлел.
- Давайте попробуем, - согласился он. - Хуже от этого уже не будет.
Когда я уходил, они ругались из-за гонорара Шуге за изгнание всех
остальных богов из ткани.

7
Я решил навестить Пурпурного в его гнезде. Он был очень доволен ходом
работ. Удовлетворенная ухмылка проглядывала сквозь черную щетину,
покрывшую его подбородок. И он игриво похлопал свой животик. Некоторыми
повадками он напоминал мне здешнего черного кабана. Я рассказал ему об
уходе ткачей. Он задумчиво кивал, когда я сообщил ему о намерении Шуги.
- Да, - согласился Пурпурный, - это очень умно. Но я не беспокоюсь о
тех, кто ушел. Они вскоре вернутся.
- Но почему?
Пурпурный объяснил с невинным видом:
- Потому что у нас почти все прядильные установки на острове. Где они
возьмут достаточно нитей для своих станков?
Он посмеялся, довольный своей хитростью.
- Они будут счастливы, если сумеют сделать хотя бы кусок воздушной
ткани.
- Да, ты прав, - сказал я, хотя совершенно ничего не понял.
- И еще одно... У нас единственные на острова костяные зубья. Они не
смогут изготовить такую тонкую ткань, как наша. Они вернутся.
Он похлопал меня по плечу.
- Идем, мне надо подняться на скалу и посмотреть, как движется
работа.
- Я немного пройдусь с тобой, - сказал я. - Есть еще ряд вопросов,
которые нам надо решить.
Я рассказал о шуме и грязи, созданных скоплением станков в одном
месте, вблизи друг от друга.
- Это скверно, - согласился он. - И для материи и для людей. - Мы
должны раздвинуть их. Возможно, некоторые придется перенести в другое
место. Мы должны любой ценой защитить ткань от грязи. Я сам организую это.
- Я уже сказал Лесте, - сообщил я. - Он не возражает. По крайней
мере, не больше, чем обычно.
- Хорошо.
Мы запыхались, поднимаясь по склону в верхнюю деревню. Я сказал:
- Еще одна проблема, Пурпурный. Некоторые начали поговаривать о плате
за работу. Они боятся, что у тебя не хватит заклинаний, чтобы рассчитаться
с ними за их труд. Честно говоря, даже я недоумеваю, Пурпурный. Каким
образом ты намерен выполнить свои обещания.
- Угу, - согласился Пурпурный. - Надо им дать какие-нибудь символы
или еще что-то в этом духе.
- Волшебные символы?
Он задумчиво кивнул.
- Да, можно назвать их так.
- И что они будут делать?
- Ну, каждый символ будет обещанием, Лэнт, обещанием будущего
заклинания. Каждый может хранить его или обменять, или реализовать
попозже, когда у меня будет времени побольше.
Я обдумывал это предложение.
- Так их понадобится очень много, верно?
- Да. Я прикидываю, может попросить Белиса Горшечника...
- Нет, подожди! У меня идея получше!
Мой мозг напряженно работал. Мои подмастерья уже хорошо освоили
работу по кости. Они наделали комплектов зубьев больше чем достаточно,
чтобы удовлетворить потребности всех существующих станков и даже тех, что
будут построены в ближайшие пять дней. Мне не нравилось, что они болтаются
без дела, а у меня все еще оставалось сто двадцать восемь ребер от
скелета, подобранных по дороге.
Я сказал:
- Почему бы тебе не разрешить нарезать мне их из кости? Кость имеет
душу, а глина нет. К тому же моим подмастерьям как раз нечего делать.
Пурпурный неторопливо кивнул:
- Хорошая идея, Лэнт. Мы сможем выдавать по волшебному символу за
каждый день работы.
- Нет, не пойдет, - возразил я. - По одному за каждые пять дней
работы. Так делает Шуга и от этого его заклинания делаются еще ценнее.
Отработал руку дней - заработал заклинание.
Он пожал плечами.
- Хорошо, Лэнт. Начинай вырезать.
Я был в восторге. Он пошел выше на скалу, а я тут же поспешил в
верхнюю деревню загонять моих подмастерьев за работу. Мы разрежем каждое
ребро на тысячу - если не больше - узеньких долек и закрасим полученные
кругляши давленным соком черных ягод. После немногих экспериментов я
выяснил, что мы можем использовать те же режущие нити, которые применяли
при изготовлении зубьев. Нити были натянуты на жесткую раму. Убрав одну
сторону рамы мы могли отрезать по несколько долек сразу от конца каждого
ребра. Позже мы сообразили, что рамка еще большего размера, с увеличенным
числом нитей сможет нарезать за один раз еще больше долек. В самом деле не
было причины, чтобы нить была закреплена именно в жесткой рамке, для
такого вида работ. Я сразу же представил, по меньшей мере, шесть способов
отрезания костяных ломтиков. Один из самых эффективных состоял в том,
чтобы набросить нить на ребро и тянуть ее взад-вперед.
Таким образом кость разрезалась сразу, с нескольких сторон.
Пока мы обсуждали этот способ, рядом остановились Вилвил и Орбур. Они
направлялись на скалу и каждый нес связку прочных бамбуковых стволов. Я
рассказал им о своем проекте, и они задумчиво закивали.
- Пожалуй, мы сможем построить тебе устройство для срезания еще
большего числа ломтиков за один раз. Мы приделаем рукоятки, шкивы и
работать на нем будут двое подмастерьев. Думается, с его помощью возможно
будет протягивать пятьдесят нитей одновременно.
- Отлично, отлично, - потирал я руки. - И как скоро я его получу?
- Как только нам предоставится возможность его сделать. Сперва мы
должны закончить раму летающей машины. Сосна слишком тяжела, мы собираемся
вновь попробовать бамбук.
- А это значит, что раму придется строить заново, - вздохнул Орбур.
Они взвалили свой груз на плечи и потащили его наверх.

8
Было уже далеко за полночь, и я окончательно выбился из сил. Красное
солнце близилось к закату. Я устал, все тело немилосердно болело, но в то
же время я удовлетворенно улыбался из-за проделанной работы.
Пока я тащился по покрытому черной травой склону к своему дому, то
думал об удовольствиях, ожидавших меня там: горячая вода, да возможен и
кусочек пищи получше, массаж, нежный и согревающий. Можно было позволить
женщинам умастить мой мех душистыми маслами, слишком давно я не позволял
себе такой роскоши. И, возможно, если я буду в настроении - то, ради чего
и создаются семьи, и, разумеется, со второй женой. Первая с каждым днем
становится все грузнее и полнее. Возможно, также теплое расчесывание, -
мечтал я. Я уже ощущал прикосновение гребней. Я ускорил шаг. Дерево моего
гнезда гостеприимно замаячило впереди.
Жен своих я застал посреди жуткой ссоры. Первая жена - старшая,
сидела в слезах, вторая жена свирепо глядела на первую.
- Ума у тебя! - заорал я на нее. - Ты не должна нервировать мою
первую жену - она родила мне двоих сыновей, а ты пока не родила никого!
Женщина озлобленно сверкала глазами.
- Иди подай мне кнут, - приказал я.
Вторая жена ответила:
- Ты можешь исхлестать меня, мой хозяин, но ты не можешь изменить
того, что есть. Что есть - то есть.
За такое неуважение она должна поплатиться. Мужчине, который не может
управляться с женой, лучше вообще не делать такого шага, как жениться. Я
шагнул к своей первой жене, обняв руками ее раздавшуюся фигуру.
- В чем дело, моя первая жена?
Она произнесла сквозь слезы:
- Эта... эта женщина... она...
Моя вторая жена надменно перебила ее:
- Я тебе больше не "эта женщина", я - Катэ!
- Катэ? Что такое Катэ?
- Катэ - это мое имя. У меня теперь есть имя. Мне его дал Пурпурный.
- Что?! Ты осмелилась заиметь имя? Ни у одной женщины нет имени!
- А у меня есть! Мне его дал Пурпурный.
- Он не имел права!
- Имел - он волшебник. Не так ли? Он пришел сегодня на скалу, где мы
пряли, и он разговаривал с нами. Он спросил, как нас зовут? Когда мы
сказали ему, что у нас нет имен, он предложил дать их нам. И он
благословил их к тому же! Теперь мы имеем освященные имена!
Ну вот, этот глупец навлечет гибель на всех нас! Нет ничего опаснее
женщины, ставшей надменной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27