Раздавленные грязевые
вонючки смешивались с овечьей кровью. Невыносимый запах настиг нас на
вершине холма вместе с истерическим блеянием и хлопками.
Теперь черное гнездо оказалось в пределах досягаемости Нильна. Пока
только Ротн-Бэйр имел возможность отомстить за оскорбление. Сейчас же
берега вскипели, точно живые, когда саламандры, ящерицы, крабы, ядовитые
змеи и прочие речные создания начали выбираться из грязи и темноты. Они
копошились на взбаламученной поверхности и атаковали все, что двигалось,
но чаще - баранов.
Бараны продолжали заниматься гнездом, безразличные к обитателям ила,
запутавшимся в их шерсти, свисающих с боков, бьющим по ногам. Их когда-то
округлые, а теперь изодранные и исцарапанные бока были испещрены красными
пятнами, и широкими полосами ила от грязной речной воды. Это зрелище
внушало благоговение - овцы и речные создания, вместе атакующие
неподвижную черную сферу.
Жители деревни выстроились на гребне холма и радостными криками
приветствовали неистовую активность внизу. Один-два пастуха похрабрее
попытались было спуститься вниз, к реке, но щелканье клешней крабов быстро
прогнало их наверх.
Бараны теперь двигались медленнее, но все же продолжали тесниться
вокруг жилища Пурпурного, все еще продолжая толкать его, вскарабкиваясь на
тела упавших товарищей. Вода стала розовой. По берегам реки кишели
рассерженные грязевые вонючки. Это было зрелище, достойное богов. Толпа
продолжала дико веселиться и даже начала распевать хвалебные гимны в честь
Шуги. Заводилой был Пилг Крикун.
Гнев баранов начал утихать. Некоторые уже взбирались наверх, скользя
и шлепаясь в свою собственную кровь, съезжая назад по илистой почве.
Два-три барана ушли под воду и больше не показывались.
Грязевые создания тоже начали успокаиваться - и пастухи, соблюдая
осторожность, осмелились спуститься вниз, чтобы позаботиться о своем
израненном стаде.
- Красивое заклинание, Шуга, - поздравил я его. - Красивое и такое
сильное.
И действительно, по мере того, как взбаламученная пена реки начала
спадать, открывая всю степень разорения, некоторые из жителей начали даже
ворчать, что возможно, заклинание действительно было слишком сильным. Один
из членов Гильдии Советников проворчал:
- Только поглядите на эти разрушения! Это заклинание должно быть
запрещено!
- Запретить и оставить нас беззащитными перед врагами? - возразил я.
- Ну, - поправился он, - наверно надо удерживать Шугу от того, чтобы
он использовал его против друзей. Он может применять это только против
чужаков.
Я кивнул, соглашаясь.
На истоптанной грязи склона лежало мертвыми, по крайней мере,
одиннадцать наших овец, грязевые существа беспорядочно копошились на их
неподвижных или все еще вздымающихся боках. Четыре барана были втоптаны в
землю, другие, подальше, лежали с повернутыми под неестественными углами
головами - они сломали себе шею, бодая гнездо Пурпурного. Три тела с
открытыми ртами лежали под водой. У уцелевшей части стада на боках и ногах
виднелись многочисленные следы укусов грязевых вонючек. Несомненно,
большинство из этих укусов позднее станут гноящимися ранами, и еще много
баранов умрет по прошествии некоторого времени.
Обитатели ила будут злобствовать еще несколько дней. Будет опасно
купаться и, вероятно, овцы еще долго не посмеют вернуться к реке и их
придется водить на водопой к горным ручьям. Лягушачьи садки уничтожены
полностью, их предстоит еще восстанавливать где-то в другом месте.
Анг, обозрев свой испоганенный склон, сердито стонал и заламывал
руки. И наконец, гнездо сумасшедшего волшебника перегородило реку. Вода,
встречая препятствие, перехлестывала через южный берег бурным потоком. Она
уже прокладывала себе новое русло.
Но какое это имело значение. Невелика цена за ущерб, нанесенный
чужаку. Принимая во внимание грандиозность задачи, потери были невелики.
Мы могли гордиться Шугой. Тогда почему вдруг стало так тихо? Я посмотрел
налево и увидел Пурпурного, стоящего на гребне холма.
9
Он стоял там, а вокруг парили его устройства. Все внимание толпы
переключилось на него. Пурпурный стоял, уперев руки в бедра и задумчиво
смотрел вниз, на свое гнездо. Как долго он уже там?
- Очаровательно, - произнес Пурпурный и начал быстро спускаться по
склону. Его устройства запорхали следом. Гнездо торчало посреди реки,
похожее на огромное яйцо. Сильный водяной поток огибал выпуклые бока,
гневно рассыпая брызги вверх и на утоптанный берег. Свирепые грязевые
существа пытались вскарабкаться на его тусклую черную поверхность,
решительно добираясь до знаков заклинания. Комья грязи, клочья
окровавленного меха смазали его края, но магические рисунки Шуги все равно
были видны, словно он выгравировал их на поверхности. Гнездо стояло
непоколебимо, надменно нацеливаясь носом вертикально вверх. Меня это
насторожило. Я искал глазами вмятины на стенках поверженного гнезда
чужака. Они определенно должны были остаться от бараньих рогов, но не
обнаружил ничего.
Пурпурный зашагал по склону прямо вниз к воде. Ни комочка грязи не
прилипало к его необычным сапогам, в отличие от нас с Шугой. Мы были в
грязи по бедра. Несколько грязевых вонючек напали на волшебника, когда он
вошел в воду. Пурпурный не обратил на них внимания. А твари, казалось, не
могли вцепиться ему в ноги. Он остановился под выпуклостью гнезда, и мы
ожидали, что он сейчас разразится криками ярости.
Но как ни в чем не бывало, Пурпурный начал коротким инструментом
осторожно соскабливать кусочки заклинания Шуги и складывать их в
прозрачные мешочки. Его безумное говорящее устройство продолжало
передавать его ворчание:
- Очаровательно... сила этих желез секреции, контролирующая функции
тела, такова, что я ни с чем подобным раньше не сталкивался. Интересно,
возможно ли этот эффект воспроизвести искусственно?
Дважды он принюхивался к тому, что соскребал и дважды ронял слово,
которое говорящее устройства не могло перевести. Когда он кончил, то
окунул руки в воду, чтобы смыть их, ненароком обидев Филфо-Мара, обычно
доброго речного бога.
Пурпурный вернулся к овальной двери своего гнезда. Оно шло вровень с
выпуклой стенкой, но было обведено оранжевой краской, чтобы сделать ее
заметной. Он надавил на квадратную выпуклость, дверь скользнула в сторону,
и он исчез внутри гнезда.
Мы ждали. Останется ли он в своем гнезде и будет жить посреди нашей
реки?
Внезапно летающее гнездо зажужжало и поднялось футов на двадцать в
воздух. Я завопил вместе со всеми - бессильный крик ярости. Гнездо в одно
мгновение превратилось из черного в серебряное, должно быть стало
невероятно скользким, так как все частицы грязи, кровавые ошметки, остатки
заклинаний Шуги начали стекать с его поверхности вниз, и комком грязи
шлепнулись обратно в реку.
Гнездо вновь стало черным. Оно горизонтально полетело над землей и
мягко приземлилось - на несколько ярдов западнее места, на котором стояло
час назад. Только теперь оно возвышалось на краю участка истоптанной
грязи, на которой бараны и грязевые существа сражались, чтобы его
уничтожить.
Я увидел, как Шуга сел там же, где стоял. Я испугался за свою
деревню, за нормальное психическое состояние Шуги и свое собственное. Если
уж Шуга не сумел нас защитить от сумасшедшего волшебника, значит все мы
обречены.
Жители деревни сердито заворчали, когда из своего гнезда вновь
появился Пурпурный. Он нахмурился и спросил:
- Интересно, что вас так разозлило?
И в этот момент кто-то метнул в него копье.
Я не в силах был обвинить парня. Дикие слова, никакие звуки не могли
лучше ответить волшебнику.
Юнец, озлобленный до потери рассудка, швырнул свое костяное копье в
спину чужаку - без благословения!
Оно тяжело ударило Пурпурного и отскочило, не вонзившись. Пурпурный
опрокинулся, но не как человек, а на манер статуи. У меня создалось
странное впечатление, что на какое-то неуловимое мгновение Пурпурный стал
твердым как камень.
Но это мгновение прошло. Волшебник тут же вскочил на ноги. Копье,
разумеется, не причинило ему никакого вреда. Никто не должен нападать на
волшебников с неблагословленным копьем. Теперь мальчишке предстояло
предстать перед Гильдией Советников. Если, разумеется, деревня доживет до
того времени.
10
Светила поднялись одновременно, голубое Солнце вырисовывалось внутри
огромного, с лохматыми краями малинового диска.
Я проснулся в полдень. Эвакуация уже шла своим чередом. Мои жены и
дети успели упаковать уже почти все, хотя боязнь потревожить мой сон
сковывала их. Но, хотя под моим присмотром и при соответствующей
дисциплине, упаковка пошла быстрее, мы оказались чуть ли не последней
семьей, покидающей деревню.
Диск красного Солнца уже низко повис над горами, когда я отстал от
процессии своих жен, задержавшись возле гнезда Шуги.
Шуга выглядел усталым, но, удивительно, глаза его были живыми и
веселыми, а пальцы двигались будто сами по себе, завязывая на кожаном
ремешке магические узлы. Я достаточно хорошо знал его, чтобы не приставать
с разговорами, когда он был весь сосредоточен на дуэли.
Хотя никакого официального заявления Пурпурный и не делал, но это
была уже дуэль. Возможно, Пурпурный надеялся, что если дуэль до сих пор и
не объявлена, то Шуга так и будет мирно посиживать и позволять ему вести
похожие на дуэль действия.
Но я-то хорошо знал Шугу. Яростный жар, горящий в его глазах,
подтверждал то, о чем я и остальные жители деревни уже догадывались. Шуга
не успокоится, пока в деревне, без сомнения, не будет только одного
волшебника.
Я поспешил за женами. С таким грузом нам придется идти даже ночью. Я
даже снял путы с женщин, чтобы они смогли двигаться побыстрее - не стоило
недооценивать серьезность положения.
К тому времени, когда над головой повисли Луны, мы добрались до цели.
Большинство семей разместилось на террасах, вытянувшихся вдоль длинного
покатого склона, нависающего над рекой и рощей домашних деревьев, на
которых находилась наша деревня.
Лагерь предоставлял собой беспорядочное сборище навесов и палаток,
дымных костров и кричащих женщин, толчею мужчин и мальчишек. Навозные жуки
уже деловито копошились под ногами: прежде чем успели выбрать место,
многие из моих отпрысков уже растворились в темноте и суматохе.
Хотя ночь давно настала, спали немногие. Феерический лунный свет
создавал сумрак ни красный и не голубой, а прозрачно-серый - странное
полуреальное время, ожидание следующего шага дуэли. Лагерь наполняло почти
что радостное оживление.
Откуда-то из-за стойбища холостяков доносилась перебранка игроков в
кости и отдельные победоносные крики, когда кому-то из играющих удавалось
выиграть кон. Чтобы удовлетворить низшие классы, многого не требуется.
11
А утром нас поджидал неприятный сюрприз.
Мы с Хинком стояли на краю лагеря, глядя со склона вниз на деревню, и
обсуждали предстоящую дуэль, когда услышали неясный далекий хлопок - точно
Элкин откашлялся.
- Погляди, - сказал Хинк. - Шуга уже начал.
- Нет, - покачал я головой, - думаю, он только разогревается. Похоже
на подготовительное заклинание, или что-то в этом духе, попытка привлечь
внимание богов.
- Достаточно энергичное привлечение внимания, - ответил Хинк.
Я кивнул.
- Дуэль будет неистовая. Я думаю, не пора ли нам двигаться дальше?
- Если мы еще не выбрались из опасной зоны, уважаемый Лэнт, то у нас
уже не осталось времени, чтобы уйти, - проговорил Хинк. - Даже бегом, даже
под угрозой смерти. И даже если ты и прав, нам не уговорить остальных. Они
слишком устали.
Он, конечно, был прав, но прежде чем я успел ответить, нас отвлекла
толпа женщин, истерически несущихся по лагерю со всей скоростью, которую
позволяли им спутанные ноги. Они выкрикивали имя Пурпурного.
Я перехватил их и ударом кулака призвал к порядку свою третью жену.
- Что с вами случилось? - потребовал я ответа.
- Сумасшедший волшебник! - заголосила она. - Он надумал заговорить с
женщинами!
- Сумасшедший волшебник здесь?!
Она испуганно закивала.
- Он перенес свое гнездо к источнику, в котором мы моемся... и
пробовал с нами говорить. Он хотел знать, почему мы ушли.
Может ли мужчина так не уважать себя?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
вонючки смешивались с овечьей кровью. Невыносимый запах настиг нас на
вершине холма вместе с истерическим блеянием и хлопками.
Теперь черное гнездо оказалось в пределах досягаемости Нильна. Пока
только Ротн-Бэйр имел возможность отомстить за оскорбление. Сейчас же
берега вскипели, точно живые, когда саламандры, ящерицы, крабы, ядовитые
змеи и прочие речные создания начали выбираться из грязи и темноты. Они
копошились на взбаламученной поверхности и атаковали все, что двигалось,
но чаще - баранов.
Бараны продолжали заниматься гнездом, безразличные к обитателям ила,
запутавшимся в их шерсти, свисающих с боков, бьющим по ногам. Их когда-то
округлые, а теперь изодранные и исцарапанные бока были испещрены красными
пятнами, и широкими полосами ила от грязной речной воды. Это зрелище
внушало благоговение - овцы и речные создания, вместе атакующие
неподвижную черную сферу.
Жители деревни выстроились на гребне холма и радостными криками
приветствовали неистовую активность внизу. Один-два пастуха похрабрее
попытались было спуститься вниз, к реке, но щелканье клешней крабов быстро
прогнало их наверх.
Бараны теперь двигались медленнее, но все же продолжали тесниться
вокруг жилища Пурпурного, все еще продолжая толкать его, вскарабкиваясь на
тела упавших товарищей. Вода стала розовой. По берегам реки кишели
рассерженные грязевые вонючки. Это было зрелище, достойное богов. Толпа
продолжала дико веселиться и даже начала распевать хвалебные гимны в честь
Шуги. Заводилой был Пилг Крикун.
Гнев баранов начал утихать. Некоторые уже взбирались наверх, скользя
и шлепаясь в свою собственную кровь, съезжая назад по илистой почве.
Два-три барана ушли под воду и больше не показывались.
Грязевые создания тоже начали успокаиваться - и пастухи, соблюдая
осторожность, осмелились спуститься вниз, чтобы позаботиться о своем
израненном стаде.
- Красивое заклинание, Шуга, - поздравил я его. - Красивое и такое
сильное.
И действительно, по мере того, как взбаламученная пена реки начала
спадать, открывая всю степень разорения, некоторые из жителей начали даже
ворчать, что возможно, заклинание действительно было слишком сильным. Один
из членов Гильдии Советников проворчал:
- Только поглядите на эти разрушения! Это заклинание должно быть
запрещено!
- Запретить и оставить нас беззащитными перед врагами? - возразил я.
- Ну, - поправился он, - наверно надо удерживать Шугу от того, чтобы
он использовал его против друзей. Он может применять это только против
чужаков.
Я кивнул, соглашаясь.
На истоптанной грязи склона лежало мертвыми, по крайней мере,
одиннадцать наших овец, грязевые существа беспорядочно копошились на их
неподвижных или все еще вздымающихся боках. Четыре барана были втоптаны в
землю, другие, подальше, лежали с повернутыми под неестественными углами
головами - они сломали себе шею, бодая гнездо Пурпурного. Три тела с
открытыми ртами лежали под водой. У уцелевшей части стада на боках и ногах
виднелись многочисленные следы укусов грязевых вонючек. Несомненно,
большинство из этих укусов позднее станут гноящимися ранами, и еще много
баранов умрет по прошествии некоторого времени.
Обитатели ила будут злобствовать еще несколько дней. Будет опасно
купаться и, вероятно, овцы еще долго не посмеют вернуться к реке и их
придется водить на водопой к горным ручьям. Лягушачьи садки уничтожены
полностью, их предстоит еще восстанавливать где-то в другом месте.
Анг, обозрев свой испоганенный склон, сердито стонал и заламывал
руки. И наконец, гнездо сумасшедшего волшебника перегородило реку. Вода,
встречая препятствие, перехлестывала через южный берег бурным потоком. Она
уже прокладывала себе новое русло.
Но какое это имело значение. Невелика цена за ущерб, нанесенный
чужаку. Принимая во внимание грандиозность задачи, потери были невелики.
Мы могли гордиться Шугой. Тогда почему вдруг стало так тихо? Я посмотрел
налево и увидел Пурпурного, стоящего на гребне холма.
9
Он стоял там, а вокруг парили его устройства. Все внимание толпы
переключилось на него. Пурпурный стоял, уперев руки в бедра и задумчиво
смотрел вниз, на свое гнездо. Как долго он уже там?
- Очаровательно, - произнес Пурпурный и начал быстро спускаться по
склону. Его устройства запорхали следом. Гнездо торчало посреди реки,
похожее на огромное яйцо. Сильный водяной поток огибал выпуклые бока,
гневно рассыпая брызги вверх и на утоптанный берег. Свирепые грязевые
существа пытались вскарабкаться на его тусклую черную поверхность,
решительно добираясь до знаков заклинания. Комья грязи, клочья
окровавленного меха смазали его края, но магические рисунки Шуги все равно
были видны, словно он выгравировал их на поверхности. Гнездо стояло
непоколебимо, надменно нацеливаясь носом вертикально вверх. Меня это
насторожило. Я искал глазами вмятины на стенках поверженного гнезда
чужака. Они определенно должны были остаться от бараньих рогов, но не
обнаружил ничего.
Пурпурный зашагал по склону прямо вниз к воде. Ни комочка грязи не
прилипало к его необычным сапогам, в отличие от нас с Шугой. Мы были в
грязи по бедра. Несколько грязевых вонючек напали на волшебника, когда он
вошел в воду. Пурпурный не обратил на них внимания. А твари, казалось, не
могли вцепиться ему в ноги. Он остановился под выпуклостью гнезда, и мы
ожидали, что он сейчас разразится криками ярости.
Но как ни в чем не бывало, Пурпурный начал коротким инструментом
осторожно соскабливать кусочки заклинания Шуги и складывать их в
прозрачные мешочки. Его безумное говорящее устройство продолжало
передавать его ворчание:
- Очаровательно... сила этих желез секреции, контролирующая функции
тела, такова, что я ни с чем подобным раньше не сталкивался. Интересно,
возможно ли этот эффект воспроизвести искусственно?
Дважды он принюхивался к тому, что соскребал и дважды ронял слово,
которое говорящее устройства не могло перевести. Когда он кончил, то
окунул руки в воду, чтобы смыть их, ненароком обидев Филфо-Мара, обычно
доброго речного бога.
Пурпурный вернулся к овальной двери своего гнезда. Оно шло вровень с
выпуклой стенкой, но было обведено оранжевой краской, чтобы сделать ее
заметной. Он надавил на квадратную выпуклость, дверь скользнула в сторону,
и он исчез внутри гнезда.
Мы ждали. Останется ли он в своем гнезде и будет жить посреди нашей
реки?
Внезапно летающее гнездо зажужжало и поднялось футов на двадцать в
воздух. Я завопил вместе со всеми - бессильный крик ярости. Гнездо в одно
мгновение превратилось из черного в серебряное, должно быть стало
невероятно скользким, так как все частицы грязи, кровавые ошметки, остатки
заклинаний Шуги начали стекать с его поверхности вниз, и комком грязи
шлепнулись обратно в реку.
Гнездо вновь стало черным. Оно горизонтально полетело над землей и
мягко приземлилось - на несколько ярдов западнее места, на котором стояло
час назад. Только теперь оно возвышалось на краю участка истоптанной
грязи, на которой бараны и грязевые существа сражались, чтобы его
уничтожить.
Я увидел, как Шуга сел там же, где стоял. Я испугался за свою
деревню, за нормальное психическое состояние Шуги и свое собственное. Если
уж Шуга не сумел нас защитить от сумасшедшего волшебника, значит все мы
обречены.
Жители деревни сердито заворчали, когда из своего гнезда вновь
появился Пурпурный. Он нахмурился и спросил:
- Интересно, что вас так разозлило?
И в этот момент кто-то метнул в него копье.
Я не в силах был обвинить парня. Дикие слова, никакие звуки не могли
лучше ответить волшебнику.
Юнец, озлобленный до потери рассудка, швырнул свое костяное копье в
спину чужаку - без благословения!
Оно тяжело ударило Пурпурного и отскочило, не вонзившись. Пурпурный
опрокинулся, но не как человек, а на манер статуи. У меня создалось
странное впечатление, что на какое-то неуловимое мгновение Пурпурный стал
твердым как камень.
Но это мгновение прошло. Волшебник тут же вскочил на ноги. Копье,
разумеется, не причинило ему никакого вреда. Никто не должен нападать на
волшебников с неблагословленным копьем. Теперь мальчишке предстояло
предстать перед Гильдией Советников. Если, разумеется, деревня доживет до
того времени.
10
Светила поднялись одновременно, голубое Солнце вырисовывалось внутри
огромного, с лохматыми краями малинового диска.
Я проснулся в полдень. Эвакуация уже шла своим чередом. Мои жены и
дети успели упаковать уже почти все, хотя боязнь потревожить мой сон
сковывала их. Но, хотя под моим присмотром и при соответствующей
дисциплине, упаковка пошла быстрее, мы оказались чуть ли не последней
семьей, покидающей деревню.
Диск красного Солнца уже низко повис над горами, когда я отстал от
процессии своих жен, задержавшись возле гнезда Шуги.
Шуга выглядел усталым, но, удивительно, глаза его были живыми и
веселыми, а пальцы двигались будто сами по себе, завязывая на кожаном
ремешке магические узлы. Я достаточно хорошо знал его, чтобы не приставать
с разговорами, когда он был весь сосредоточен на дуэли.
Хотя никакого официального заявления Пурпурный и не делал, но это
была уже дуэль. Возможно, Пурпурный надеялся, что если дуэль до сих пор и
не объявлена, то Шуга так и будет мирно посиживать и позволять ему вести
похожие на дуэль действия.
Но я-то хорошо знал Шугу. Яростный жар, горящий в его глазах,
подтверждал то, о чем я и остальные жители деревни уже догадывались. Шуга
не успокоится, пока в деревне, без сомнения, не будет только одного
волшебника.
Я поспешил за женами. С таким грузом нам придется идти даже ночью. Я
даже снял путы с женщин, чтобы они смогли двигаться побыстрее - не стоило
недооценивать серьезность положения.
К тому времени, когда над головой повисли Луны, мы добрались до цели.
Большинство семей разместилось на террасах, вытянувшихся вдоль длинного
покатого склона, нависающего над рекой и рощей домашних деревьев, на
которых находилась наша деревня.
Лагерь предоставлял собой беспорядочное сборище навесов и палаток,
дымных костров и кричащих женщин, толчею мужчин и мальчишек. Навозные жуки
уже деловито копошились под ногами: прежде чем успели выбрать место,
многие из моих отпрысков уже растворились в темноте и суматохе.
Хотя ночь давно настала, спали немногие. Феерический лунный свет
создавал сумрак ни красный и не голубой, а прозрачно-серый - странное
полуреальное время, ожидание следующего шага дуэли. Лагерь наполняло почти
что радостное оживление.
Откуда-то из-за стойбища холостяков доносилась перебранка игроков в
кости и отдельные победоносные крики, когда кому-то из играющих удавалось
выиграть кон. Чтобы удовлетворить низшие классы, многого не требуется.
11
А утром нас поджидал неприятный сюрприз.
Мы с Хинком стояли на краю лагеря, глядя со склона вниз на деревню, и
обсуждали предстоящую дуэль, когда услышали неясный далекий хлопок - точно
Элкин откашлялся.
- Погляди, - сказал Хинк. - Шуга уже начал.
- Нет, - покачал я головой, - думаю, он только разогревается. Похоже
на подготовительное заклинание, или что-то в этом духе, попытка привлечь
внимание богов.
- Достаточно энергичное привлечение внимания, - ответил Хинк.
Я кивнул.
- Дуэль будет неистовая. Я думаю, не пора ли нам двигаться дальше?
- Если мы еще не выбрались из опасной зоны, уважаемый Лэнт, то у нас
уже не осталось времени, чтобы уйти, - проговорил Хинк. - Даже бегом, даже
под угрозой смерти. И даже если ты и прав, нам не уговорить остальных. Они
слишком устали.
Он, конечно, был прав, но прежде чем я успел ответить, нас отвлекла
толпа женщин, истерически несущихся по лагерю со всей скоростью, которую
позволяли им спутанные ноги. Они выкрикивали имя Пурпурного.
Я перехватил их и ударом кулака призвал к порядку свою третью жену.
- Что с вами случилось? - потребовал я ответа.
- Сумасшедший волшебник! - заголосила она. - Он надумал заговорить с
женщинами!
- Сумасшедший волшебник здесь?!
Она испуганно закивала.
- Он перенес свое гнездо к источнику, в котором мы моемся... и
пробовал с нами говорить. Он хотел знать, почему мы ушли.
Может ли мужчина так не уважать себя?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24