Кларс - бог небес и морей
должен был разозлиться. Фол, - бог порчи, наверно трясся от смеха. Шуга,
таким образом подтолкнул их к схватке друг с другом внутри черного яйца.
Шуга начал рисовать новые руны на замазанных поверхностях, словно
позабыл о рунах внизу. Там где верхние и нижние символы вступали в
противоречие, боги тоже должны были оказаться вовлеченными в беспорядочную
схватку. Везде, где только можно, Шуга включал в руны имя Элкина - бога
грома.
В щель между двумя панелями и с шишками и выпуклостями Шуга вставил
узкое острие тесака и призвал Пулниссиня - бога дуэлей. Призывая Хитча -
бога птиц, он разбил в три отверстия яйца, которые тут же сердито
зашипели, растекаясь по сторонам - так Шуга использовал яйцеобразную форму
яйца против него же. Он продолжал говорить нараспев, призывая Маск-Вотца и
Влока - бога насилия, а в одном случае он даже произнес руну, оскорбляющую
Тис-турзика - бога любви, потому что любовь, обернувшаяся ненавистью,
сможет оказаться самой могущественной силой.
Шуга опять сверился со списком и достал сосуд с дремлющими жалящими
насекомыми, с разной плесенью и пиявками. Сначала он извлек насекомых с
жалами и насекомых с когтями и принялся разбрасывать по сторонам. Хотя
твари были вялые, некоторые попытались напасть на нас, поэтому мы
постарались закинуть их туда, где они не будут представлять немедленной
опасности. К тому же мы не поленились натянуть самые толстые сапоги и
перчатки, которые не могли прокусить эти клыкастые бестии.
Шуга большими комьями грязи залепил отверстия возле панели с шишками
и выпуклостями, призывая одновременно Синил - повелителя грязи. Воздух
из-за жары и воды сделался почти что непригодным для дыхания, но панели
были еще горячее. В некоторых местах серая грязь Шуги потрескалась и
почернела. Поверхность под ней светилась красным и дышала таким жаром и
вонью, что никто из нас не решался туда приблизиться. Внутри яйца что-то
шипело и дымилось.
И все это время Шуга не переставал взывать к Элкину - богу грома,
богу страха.
- Элкин! О, Элкин! Сойди вниз, о великий и малый, бог грома и молнии
и громких звуков! Сойди со своей горы, о, Элкин, сойди со своей горы и
порази этого святотатца, который осмелился осквернить священное имя твоей
магии.
Шуга забрался на кушетку демона и, раскинув руки, протянул их вверх,
к небу. Торжество рисовалось на его лице, когда он произносил последнее
кантало проклятия.
Гнездо было запутано паутиной боли и разрисовано рунами отчаяния.
Затопленная раскаленная кабина кишела огненными шарами, колючими
крабами, морскими чудищами и пиявками. Где-то что-то горело: густой дым
выбивался из-под стенок. Я задыхался от негодного воздуха, слезы слепили
глаза.
Это была мастерская работа.

15
Вслед за Шугой я вывалился из гнезда. Сухая трава затрещала под
ногами, когда я спрыгнул на землю. Мы наверно полжизни потеряли в этом
созданном Шугой аду.
Я удивился, обнаружив, что еще день. Двойной солнечный свет
разливался над миром с ободряющей привычностью. Деревья, растения и трава
показались мне черными, я подумал, не слишком ли долго мои глаза привыкали
к свету гнезда Пурпурного.
Я наслаждался холодным чистым воздухом. Голова кружилась. Но несмотря
на это именно мне пришлось помогать Шуге идти. Я только наблюдал за
проклятиями, Шуга же осуществлял их, и это отняло все его силы. Неверными
шагами мы спускались по склону. Наши тени с красно-голубыми краями
раскачивались перед нами. Как кончилось проклятие, так кончилось и
соединение. Светила опять разошлись.
Казалось чудом, что Пурпурный не помешал нам, но еще только близился
полдень. Мы умудрились уложиться в кратчайшее время.
Мы притаились среди кустов. Чистый воздух действовал как крепкое
вино, и я чувствовал, что пьянею от него. Мы разлеглись под раскидистыми
черными листьями и дышали полной грудью.
Немного погодя я перевернулся на бон, посмотрел на Шугу и спросил:
- Когда это начнется?
Он не ответил, и я решил было, что Шуга уснул. Меня бы это не
удивило. Он осунулся, напряжение последних дней измотало его. Глаза, когда
он их раскрыл, были красными и обведены кругами. Шуга медленно вздохнул:
- Не знаю, Лэнт, не знаю. Возможно я забыл что-нибудь...
Я сел и с беспокойством посмотрел на черное гнездо. Оно оставалось
все там же, во впадине между двумя холмами. Дверь приглашающе раскрыта.
Дверь!..
- Шуга, - закричал я. - Дверь! Мы оставили ее открытой.
Он резко поднялся, в ужасе уставившись на поляну.
- Мы можем ее закрыть? - спросил я.
- Для этого требуется другое заклинание, - ответил Шуга. - А у нас
его нет.
- А ты можешь?
- Что "могу"? - поинтересовался он. - Составить заклинание,
закрывающее дверь? Нет, для этого гнезда не могу. Я сперва должен
выяснить, что приводит в действие заклинание, открывающее дверь.
- Но я сам видел, как ты открыл дверь...
- Лэнт, ты глупец, - вяло возразил он. - Я знаю как использовать
заклинание, но я не знаю почему оно так действует. Ты же видел, сколько у
меня было возни со световым устройством. Нет, Лэнт, если бы ты еще
что-нибудь знал о том, как дверь действует... но я-то знал, что ничего
такого ты не знаешь, потому что всматриваясь в твою память, она до сих пор
открыта...
- Но, проклятие...
Он жестом остановил меня.
- Я не знаю. Придется ждать. Ему еще что-то требуется, чтобы перейти
к действию... может закрытая зверь... А без того...
Он не договорил и пожал плечами.
Солнца ползли на запад. Голубое теперь явно опережало красное. Я
спокойно смотрел на холм. Долго ли еще придется ждать, пока проклятие
сработает. И в этом нам могли помочь только боги. Величайшие заклинания
Шуги шли насмарку. И, если они не сработают, не останется больше богов,
которые могли бы помочь нам. Все они будут настроены против нас.
Тени медленно удлинялись, прохладные сумерки уже растекались над
миром, а мы с Шугой все стояли в беспомощности и смотрели. Черное гнездо,
мрачное и угрожающее, ждало. Желтый свет освещал проем двери.
Мир ждал, мы ждали, гнездо ждало.
Проклятие ждало...
А затем неожиданно, хрустящий звук шагов по склону. Мы тут же нырнули
в кусты. Немного погодя показался Пурпурный. Он поднимался на холм. Я еще
подумал, удовлетворил ли он свое желание? С той стороны, откуда он шел, он
не мог видеть открытую дверь. Пурпурный обогнул изгиб стены и остановился.
Затем торопливо шагнул вперед, вглядываясь вовнутрь. Впервые мы увидели
Пурпурного реагирующим на магию Шуги. Он закричал - точно охотящаяся
летучая мышь. Перевод без сомнения, был бы более содержательным, но
говорящее устройство молчало. Пурпурный бросился в дверь, задел за косяк,
и тот сшиб с его носа стеклянное приспособление (интересно, как Шуга
умудрился так подколдовать).
Мы слышали, как он горланил внутри гнезда - неистовые яростные вопли,
совсем на него не похожие. Время от времени грохочущий голос говорящего
устройства разносился над равниной:
- Бог мой!... Как эти... забрались... А-а, ужалил! Отдай ногу, ты
сволочь... почему не действует убийца насекомых...
- Жалящие насекомые причиняют ему беспокойство, - прошептал я.
- Богом проклятые жалящие насекомые! - прервал меня громыхающий голос
Пурпурного.
- Но жалящие насекомые не входят в заклинание, Лэнт, - прошептал
Шуга. - Они будут жалить в любом случае, являются они частью заклинания
или нет.
Шуга был прав. Проклятие еще не вступило в действие.
Я раздраженно рвал на себе мех. Чего ждут боги? Может они намерены
ждать достаточно долго, чтобы Пурпурный успел нейтрализовать элементы,
составляющие проклятие, и обратить его против Шуги?
Новые вопли неслись над миром:
- Яйца... яйца...
- Во всяком случае мы лишили его спокойствия, - прошептал я Шуге. -
Это уже начало.
- Этого недостаточно. Боги должны были сцепиться друг с другом в
стремлении его уничтожить... Должно быть, дверь виновата... Лэнт, я
боюсь...
Он зловеще замолчал. Я почувствовал, как начал леденеть позвоночник.
- Дикари! - ревел голос Пурпурного, - примитивные дикари!.. Это
проклятая серая краска... Где черт возьми! Кровосмешение...
совокупление... совокупление кровосмесительного извращения... заболевания
от физической близости... примитивные дети... я убью похотливых отпрысков
собак! Я испепелю этот похотливый мир!..
Пурпурный мог быть непоследовательным, но несомненно говорил
искренне. Я приготовился к бегству. Я видел, как он бушевал в гнезде,
неистово колотя по шишкам и выступам, которые мы с Шугой закрасили,
Пурпурный лихорадочно крутил одну шишку за другой, пытаясь нейтрализовать
заклинание Шуги.
- Что же касается этой волосатой скотины Шуги...
Тяжелая изогнутая дверь закрылась, оборвав истеричные вопли
Пурпурного.

16
Мягкий ветерок цеплялся за листья, кусты и наши накидки. Тени
удлинялись, пока не начали теряться в темноте.
Голубое Солнце замерцало и исчезло, оставив одно распухшее красное
светило. Все погрузилось в мертвое молчание.
Мы с Шугой осторожно выползли из своего укрытия. Черное гнездо
спокойно лежало в углублении. Дверь была закрыта, и только оранжевый
контур отмечал ее место на гладкой невыразительной поверхности.
Мы осторожно и опасливо подобрались поближе.
- Уже началось! - прошептал я.
- Заткнись, глупец! Сейчас нас, должно быть, слушает весь пантеон
богов.
Мы приблизились вплотную. Черное гнездо оставалось неподвижным,
поджидая нас. Шуга приложил ухо к его поверхности и прислушался.
Яйцо неожиданно и бесшумно взмыло вверх, отшвырнув Шугу в сторону. Я
плашмя упал на землю и начал вымаливать прощение:
- О, боги мира, я полагаюсь на вашу милость, я прошу вас, пожалуйста,
не гневитесь...
- Заткнись, Лэнт! Хочешь испортить заклинание?
Я осторожно поднял голову. Шуга стоял упершись руками в бедра и
глядел вверх, в красные сумерки. Черное гнездо терпеливо и неподвижно
зависло в нескольких футах над его головой.
Я устало поднялся на ноги. Это заклинание пока что оборачивалось не
проклятием, а невыносимой скучищей.
- Что оно делает? - спросил я.
Шуга не ответил.
Гнездо внезапно превратилось из черного в серебряное и начало
опускаться обратно, так же плавно, как и поднялось. Красный диск цвета
крови сверкал на его поверхности.
Мы отступили назад, так только оно коснулось почвы, и начало
погружаться в нее, не замедляя скорости. Теперь, во всяком случае раздался
звук, скрежещущее недовольство камней, раздвигаемых в стороны. Гнездо
погружалось неуловимо. Камни трещали под его напором.
И мгновение спустя оно исчезло. Скрежет камней стал отдаленным, затем
затих окончательно.
Ошеломленный, я подошел к неровному краю дыры. Темнота скрывала ее
дно, но там все еще слабо ощущалось отдаленное громыхающее движение.
Шуга встал рядом со мной.
- Великолепно, - произнес я. - Оно ушло, Шуга. Полностью, совершенно
исчезло. Словно его вообще никогда и не существовало. И... - я глубоко
вздохнул.
Шуга скромно хмыкнул. Потом нагнулся, чтобы поднять стеклянное
приспособление, свалившееся с носа Пурпурного и безразлично сунул его в
карман.
- Это пустяки, - произнес он.
- Но, Шуга... никаких побочных эффектов. Я бы не поверил, что ты на
это способен! Почему ты нам не сказал, что именно это планируешь. Нам бы
не пришлось покидать деревню.
- Лишняя безопасность не помещает, - пробормотал Шуга. Он, должно
быть и сам был ошеломлен результатами собственной победы. - Видишь ли, я
не уверен... почему действие заклинания приливов потянуло гнездо вниз, а
не... Почему склонность Экке-Человека и... Ладно, все это было очень
необычно... решение, можно сказать, получено опытным путем. Я...
Весь горный массив затрясся. От толчка я упал на живот и поглядел
вниз. Двумястами футами ниже, на склоне холма изверглось черное яйцо, вопя
в агонии. Оно рванулось вверх и к югу, безобразно вскрикивая - звук этот
причинил нам ужасную боль. Мучительное верещание яйца - поднимающаяся и
падающая нота - оставалось пронзительно громким, даже когда оно удалилось
за горы. Какой-то великолепный побочный эффект обращал в порошок само
вещество холма, измельчая его в мелкую каменную щебенку. Склон целиком
стронулся с места, величественно заскользив вниз, увлекая нас с собой. Мы
были бессильны что-либо предпринять, мы ехали верхом на грохочущей лавине,
на камнепаде, вздымающем тучи пыли и песка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24