Потом я заставил глаза раскрыться и увидел громадную, вздымающуюся
массу пламени - раскаленный яростный гриб-поганку - пылающий дым,
поднимающийся из-за гор, скрывающий небо и все кругом...
Меня опрокинуло на спину, поволокло по грязи, словно от удара
гигантским молотом, изготовленным из воздуха. А звук! О, этот звук! Мои
уши, казалось, лопнут от боли - таким он был громким и непереносимым.
Если я считал, что голос Макс-Вотца, пришедший в деревню, был
громким, то в сравнении с этим звуком он казался шепотом. Словно сам Суало
спустился вниз и хлопнул своими могучими ручищами.
Но звук продолжался, превратившись в перекатывающийся гул,
громыхающий над холмами. Он ворчал и грохотал над миром. Отдалялся и снова
накатывался непрерывной волной. Я был уверен, что еще очень долго буду
слышать его, даже после того, как он исчезнет. Но этот неистовый гудящий
рев не смолкал. А с неба начали сыпаться небольшие камни.
Элкин сказал свое слово!

18
Я нашел свою жену, скорчившуюся на ветках, под вырванным с корнем
деревом.
- С тобой все в порядке? - спросил я, помогая ей подняться на ноги.
Она кивнула.
- Хорошо. Тогда найди какую-нибудь тряпку и перетяни мне ребра. Мне
больно.
- Да, мой муж.
И она покорно начала стаскивать свою юбку.
Я узнал ее - юбка была одной из ее самых любимых. Я остановил руку
женщины.
- Не надо рвать. Найди что-нибудь другое. У тебя не осталось в этом
мире ничего другого. Храни ее в целости.
Женщина взглянула на меня, глаза наполнились слезами благодарности.
- Да, мой муж...
Она замолчала. Я понял, что она хочет сказать что-то еще, но боится.
- Продолжай, - приказал я.
Она, забыв о грязи, повалилась на колени и возбужденно схватила меня
за руки.
- О, муж мой, я так боялась за тебя! Мое сердце наполнилось такой
радостью при виде тебя, что я не могу ее скрыть. Я жизни без тебя не
мыслю!
Она целовала мои руки, прижимаясь головой к моему телу. Я погладил
мех на ее голове, хотя тот и был перепачкан. Но это не имело сейчас
особого значения. Мы оба промокли насквозь и изрядно вывозились в грязи.
- Все хорошо, - сказал я.
- О, говори, говори со мной! Скажи, что опасности больше нет, что в
мире все снова стало хорошо.
- Встань, женщина, - сказал я.
Она тут же встала.
- Я все потерял. Наше гнездо разбито, а дерево повалено. Я не знаю,
где мои дети, куда разбежались другие жены. У меня ничего не осталось.
Лишь та одежда, что на теле. И все же я не бедный человек...
- Нет? - она глядела на меня. Коричневые ее глаза расширились от
удивления.
- У меня осталась женщина... хорошая жена. - Я посмотрел в ее глаза,
раскрытые и светящиеся любовью. - Женщина с крепкой спиной и желанием
работать. Я знаю это. А теперь иди и найди что-нибудь для повязки. Ребро
болит.
- О, да, мой муж, да!
Она осторожно зашлепала по грязи, покрывающей землю. Я медленно сел.
Отдохнуть бы, поспать...

19
Прежде чем оставить деревню, мы как следует пошарили по ней. Не
осталось ли что-нибудь ценное неуничтоженным. Но мало чего нашли. Я
надеялся отыскать свой велосипед, но его раздавило упавшим деревом. Больно
было видеть прекрасно изготовленную машину раздробленной, вмятой в
болотистую землю. И я в самом деле оказался прав, когда говорил, что у нас
больше ничего не осталось, кроме той одежды, что была на теле.
Мы постояли среди развалин деревни, печально оглядывая последствия
катастрофы.
- Что будем делать, муж мой?
- Пойдем отсюда, - сказал я. - Здесь нам нечего делать.
Я повернулся и поглядел на далекие голубые луга.
- Пойдем туда, - махнул я рукой, - на юг. Может остальным пришло в
голову то же решение.
Женщина кивнула, соглашаясь, кряхтя взвалила на спину тюк, и мы
двинулись в дорогу.
Солнце стояло уже высоко в небе, когда мы заметили на западе
коричневую фигурку на велосипеде, старающуюся нас догнать. Было в ней
что-то знакомое... Нет, невероятно...
Но так оно и оказалось.
- Шуга! - закричал я. - Ты жив!
Он терпеливо посмотрел на меня и слез с велосипеда.
- Конечно я жив, Лэнт. А ты как думал? - он помолчал, разглядывая
высохшую грязь, облепившую нашу одежду.
- Что с вами приключилось?
- Мы были в деревне. И видели агонию гнезда Пурпурного. Но умирать
оно отправилось в горы, и я подумал, что...
- Чепуха, Лэнт. Дуэль выиграл я. Погибает только проигравший. Я
видел, как черное гнездо вернулось. Оно напало на деревню, вместо того,
чтобы отправиться за мной в горы. А раз оно решило уничтожить деревню, у
меня не было причин задерживаться на холмах. К тому же я нашел другой
велосипед.
- Скорее всего гнездо проскочило мимо тебя.
Шуга кивнул.
- Я видел, как оно приближается, разворотив деревню. Оно нацеливалось
на горы. Но меня там уже не было.
- Шуга, это прекрасно!
Шуга скромно пожал плечами, стряхивая комочки налипшей грязи с рукава
накидки.
- Ничего особенного. Так я и планировал.
Говорить больше было не о чем.
Шуга вновь взгромоздился на велосипед. Его чувство собственного
достоинства было удовлетворено, репутация победителя - возвеличена.
Он покатил дальше на юг.
Я почувствовал, что горжусь знакомством с ним. Да, иметь такого
друга, это вам не что-нибудь!

20
Голубые сумерки кончились, и успел начаться красный рассвет, прежде
чем мы нашли место для отдыха. Мы остановились на каменистом плато,
возвышающемся над грядой округлых холмов, за которыми смутно
просматривались силуэты домашних деревьев деревни. Море, похожее на
пустыню, осталось позади.
Не было необходимости давать приказ делать привал. Мы инстинктивно
знали, что проделали за день достаточный отрезок пути. Женщины побросали
свои тяжелые тюки и поклажу и устало опустились на землю. Дети немедленно
погрузились в глубокий сон. Мужчины сидели, массируя натруженные ноги.
Видок у нас был жалкий и потрепанный. Даже самые сильные выглядели
неважно. Многие расстались с большой частью своего меха, и все - со своей
упитанностью.
Мой мех тоже свалялся в колтун, таким он и останется, пока не
выпадет. Открытые гноящиеся раны не были редкостью и большинство наших
заболеваний не поддавались лечению Шуги.
Моя вторая жена, одна из женщин, лишившихся шерсти, разложила передо
мной скромную пищу. При других бы обстоятельствах я устроил скандал из-за
низкого качества еды и побил бы ее за то, что еды так мало, но при нашем
теперешнем положении это был настоящий пир, состоящий из настоящего
дефицита. Женщины, должно быть, угробили много часов, выискивая эти плоды
и орехи. И все-таки это было не то, к чему я привык. Я принудил себя есть,
преодолевая отвращение.
Пока я сидел, перемалывая зубами жесткие волокна, ко мне кто-то
подошел. Я узнал почти полностью облысевшего Пилга, когда-то нашего
деревенского крикуна, а теперь бедного бездомного бродягу, как и мы все.
Был он худой и бледный, и ребра безбожно выступали под кожей.
- А, Лэнт! - воскликнул он с преувеличенной радостью. - Надеюсь, я не
помешал тебе?
Он помешал, и он знал это. Поначалу я притворился, что не слышу его и
сосредоточился на особо жестком корне.
Он встал прямо напротив меня. Я закрыл глаза.
- Лэнт, - произнес он, - путешествие, кажется, заканчивается. Твоя
душа этому не рада?
Я приоткрыл один глаз. Пилг пожирал глазами мою обеденную чашку.
- Нет, - ответил я, - не рада.
Пилг не смутился.
- Лэнт, тебе надо глядеть на жизнь с радостной точки зрения.
- А она есть?
- Конечно. Ты только подумай, как тебе повезло. У тебя сохранилось
четверо детей, две жены, и все волосы, да и первая жена ожидает ребенка.
Намного больше, чем у меня.
Тут он был прав. Пилг потерял свою единственную жену и всех
отпрысков, кроме одного, да и та - девчонка - ничего хорошего.
Но я потерял гораздо больше, чем спас. Так что чувствовать себя лучше
было не с чего.
- Мы потеряли всю нашу деревню, - напомнил я и выплюнул горький
кусочек прямо под ноги Пилгу. Он неуверенно посмотрел на него, но гордость
пересилила голод. Раз ему не предложили, есть он не будет.
А предлагать я и не собирался. Я трижды кормил его за три последних
дня. И у меня не было намерения еще больше приваживать Пилга к своей
семье.
- Но мы быстро добьемся уважения в новой деревне, - возбужденно
заговорил Пилг. - Конечно же, репутацию Шуги как волшебника здесь уже все
должны знать. Разумеется, они будут его чествовать. Значит и нас тоже.
- Они больше всего будут желать, чтобы мы оказались в каком-нибудь
другом месте. Посмотри назад. Посмотри откуда мы пришли. Сплошные болота.
А за ними - вода. Океан поднимается почти так же быстро, как мы от него
уходим. Вот-вот наступит светлый период, Пилг. Это тяжелое время для любой
деревни. Конечно, сейчас они снимают урожай, но пищи окажется ровно
столько, чтобы как-то самим продержаться болотный сезон. С нами им
поделиться будет нечем. Нет, особого счастья они не почувствуют, если мы
решим к ним присоединиться.
Мое упоминание о еде заставило Пилга пустить слюни, которые потекли
по подбородку, но правила приличия удержали его. Он вновь покосился на
выплюнутый кусочек корня, валяющийся возле ноги.
- Но, Лэнт... погляди на рельеф этой местности. Деревня, к которой мы
подходим, расположена на склоне возвышенности, дальше идет обширная
долина. У них в запасе, по меньшей мере, дней двадцать-тридцать, прежде
чем вода начнет им серьезно угрожать.
- Разумеется, - согласился я, проглатывая кусок, который жевал.
- Может быть им потребуется наше мастерство, и мы сумеем заработать
себе на пищу?
- И какое свое умение ты им предложишь? - хмыкнул я. - Распускать
слухи!
Пилг, казалось, обиделся. А я сразу же почувствовал себя виноватым -
было жестоко говорить так. Пилг действительно пострадал больше всего,
издеваться над его бедами было несправедливо.
- Зачем так грубо, Лэнт, - сказал он. - Если ты хочешь, чтобы я ушел,
я уйду.
- Нет, - возразил я, удивляясь самому себе. Я же хотел, чтобы он
ушел. - Не уходи, по крайней мере, пока не поешь чего-нибудь.
Проклятье! Снова он меня спровоцировал! Я ведь поклялся, что не
предложу ему еды, но он изводил меня до тех пор, пока я не обидел его и
тогда, чтобы загладить обиду, мне пришлось доказывать, что он нисколько
меня не раздражает.
Я подумал, не начать ли мне питаться тайком, чтобы только избавиться
от Пилга. Но в одном он был прав. Может быть нам в самом деле удастся
обменять наше мастерство на пищу. Не исключено, что умение резьбы по кости
не очень распространено здесь, далеко к югу от тех мест, где мы раньше
жили.
Но тут очень много зависело от местного волшебника. Согласится ли
Шуга принести клятву перемирия на время болотного сезона? Потерпит ли
местный волшебник хотя бы присутствие Шуги, принимая во внимание размеры
его репутации. Будет ли он чувствовать себя в безопасности, когда такой
могучий волшебник надумает стать его соседом? А если этот колдун не
обладает знаниями и мастерством Шуги, то снизойдет ли Шуга до того, чтобы
обращаться с ним, как с равным? Да и вообще, отыщется ли такой волшебник,
способный превзойти величие Шуги, столь драматично им
продемонстрированное.
Правда, Шуга может предложить местному волшебнику поединок за право
повелевать магией этого района. Если он, по несчастливой случайности,
проиграет, то нам придется двинуться дальше, но уже без колдуна. Если же
выиграет, что более вероятно, то навлечет на нас множество бед, ведь не
зря говорится, что волшебник должен понравиться десяти поколениям прежде
чем его примет племя.
Я страшился предстоящей встречи с жителями деревни и особенно с их
Гильдией Советников. Если посчастливится, то у нас найдется время
передохнуть перед ней, но скорее всего, такой возможности не будет. Как
только они узнают о нашем появлении на склонах их горы, они тут же
направят к нам своих представителей.
От нашей Гильдии почти никого не осталось, жалкая кучка людей - я,
Хинк Ткач, Пилг Крикун, Кемд Три Обруча и еще один-два человека. Ренд
Большой Глоток утонул в одном из своих чанов. Тэвид Пастух потерялся
вместе с большей частью стада, а среди уцелевших пастухов не нашлось
никого достаточно старого и опытного, чтобы заменить его в Гильдии. Другие
не выдержали длинного перехода на юг.
И все же Гильдия должна была встретиться и, если повезет, мы
выработаем определенное соглашение, которое нам позволит задержаться
здесь, пока не схлынет вода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24