«Дурак какой!», - Михайлов был измотан и потому совершенно потерял интерес к психологическим играм с задержанными - «Может, прямо в лоб ему сказать, что про их говенный Русский Уральский Союз Офицеров всё мы знаем? Сказать, мол, если всё будет плохо… Ну для нас, в смысле, по-любому, не доживёт он до Пирогова. Тут же все продумано до деталей - один сигнал и все заключённые через секунду потравят газом как щенков».
Михайлов уже собрался ему это сказать, но потом решил отдохнуть и оборвав вялый разговор на середине, велел отвести Шевкунова в камеру. Почему-то вспомнился тот глупый студентик, который пытался устроить теракт в «Порто-Франко» и мерзкий осадок, оставшийся от разговора, снова всплыл.
Для разгрузки мозга Михайлов обычно ездил в казино. Жихов был осведомлён об этой привычке своего зама, но не сильно за неё ругал - знал, что Василий играет без фанатизма. Впрочем, это был неплохой компромат на всякий случай, оба это понимали и Михайлов даже внутренне радовался тому, что точно знает, что ему могут предъявить в случае чего. Обычно он играл в круглосуточном «Казино Руайяль». Это было проверенное место в стиле одного из старых фильмов про Бонда, с подслушивающей аппаратурой и множеством укромных мест для деликатных разговоров. Между прочим, и доход от него шел в секретный фонд КОКУР, о чём мало кто знал.
Василий сел за покерный стол и кивнул крупье. Потом вызвал официанта и, закурив, вскрыл карты…
Играл он «на автомате», почти всё время проигрывал, но сама игра его не занимала. Он продолжал прокручивать в голове комбинации, распутыванием которых он занимался по работе. И вот, после того как тарелки из-под закусок унесли, а очередная раздача принесла убогую пару шестёрок, он вдруг увидел себя со стороны.
«Как я вообще до всего этого докатился-то? В чине подполковника, ещё и госбезопасности! Еще и какой-то Уральской республики! Сижу в казино. Целыми днями мучаю нормальных русских мужиков, допрашиваю их и спокойно размышляю, что их всех, между прочим, разом могут кончить. Потравить газом только потому, что они хотели жить в великой России а не в придурочной Уральской республике? А ведь когда-то действительно сам был русским националистом! И вот тебе на… И всё-таки, как же так? Почему?».
Михайлов встал из-за стола и, автоматически собрав в кулак немногие оставшиеся фишки, неспешной походкой отправился к лифту. «Ну да, всё ведь было так чисто и невинно. Я её любил, а она меня нет. Я любил Россию, а ей не до меня было… Я хотел ей служить, а она предпочитала мерзких толстожопых мужиков с заспанными свиными рожами. Таких же, как Юркевич, Полухин и прочие нынешние вожди…», - в зеркальной стене лифта он видел себя: слегка расплывшегося тридцатилетнего мужчину в хорошем костюме и не очень свежей рубашке. В его мозгу неспешно поплыли воспоминания о последних годах перед Кризисом, долгое время хранившиеся под спудом.
Был он тогда, значит, политически-активным студентом. Писал статьи, ходил на какие-то потешные дебаты-политклубы. Хотелось ему Родине служить. Ну и как раз подоспел расцвет «Единой России», которая вдруг объявила, что будет привлекать к партийной работе энергичную молодёжь. «Как-то эта бодяга вся называлась ещё глупо… Политфирма? Политзаказ? Политзавод, точно!», - Михайлов вышел из лифта на верхнем этаже небоскреба и, сделав успокоительный жест встрепенувшемуся официанту, сел за столик рядом с панорамным, во всю стену, окном.
…С пресловутого «Политзавода» всё, пожалуй, и началось. Изучив рекламную листовку, Михайлов пришёл в офис «Единой России». Хоть сама партия ему и не нравилась, но тогда он решил, что надо использовать все возможности для служения своей стране.
Сначала Васю немного помусолили в коридоре, а потом выдали стопку бумажек. Дальше всё закрутилось. Несколько недель Михайлов и ещё несколько десятков парней и девчонок, в основном студентов и молодых офисных работников, ходили на всякие семинары и дискуссионные клубы. Один раз их даже вывели на улицу, да… «Антипикет», стыдно вспомнить! Было чрезвычайно весело, и вопреки своему скепсису и непроходящему недоумению относительно бессодержательности обсуждаемых тем и лубочному убожеству проигрываемых в «деловых играх» ситуациях, в какой-то момент ему показалось, что у него есть шанс. Большой шанс попасть во власть и попытаться что-то сделать для России. У него возникло чувство причастности к происходящему в стране, несколько недель он ощущал себя в одном строю со всеми этими ребятами из телевизора, с утра до вечера спасавшими Россию от «оранжевой революции» и созидавших «энергетическую империю». Да, вот так вот пафосно мыслил Вася Михайлов в те далекие годы. «Политзавод», как уже говорилось, затевался с целью выискать талантливую молодёжь. А самым талантливым предполагалось выделить проходные места в партийных списках. Меж тем, скоро в области как раз должны были состояться выборы Думы и участникам «Политзавода» ещё раз клятвенно пообещали, что самые лучшие из них действительно получат места в партийном списке «единороссов» и станут депутатами. Это был солидный куш, поэтому Михайлов твёрдо решил стать лучшим. И ему это почти удалось: его хвалили все - и заезжие московские политологи, пугавшие молодёжь каким-то беглым олигархом и разоблачавших происки другого, сидевшего в тюрьме (Михайлов уже не мог вспомнить, кто там был беглым, а кто сидел - за прошедшие годы все эти фамилии перестали что-либо значить. Вроде, совершенно точно это были какие-то еврейские фамилии, толи на -ич, толи на -ский, толи на -ман), и местные кураторы, которые несли уж совсем невозможную чушь. Но он терпеливо конспектировал, осваивал нехитрый тогдашний дискурс, все эти «национальные проекты», «суверенные демократии» и легендарную «вертикаль власти». Сейчас, по прошествии многих лет, Михайлов уже не мог вспомнить, какое содержание вкладывалось в эти громкие словеса. Но тогда он был, конечно, на коне, все эти проекты знал наизусть, да ещё и с цитатами! На этом месте воспоминаний подполковнику Михайлову стало стыдно и он, несколькими отточенными знаками отправил официанта за коньяком.
…С местными кураторами, короче говоря, у Михайлова вообще был полный шоколад. Постоянно курировала всю эту политзаводчину руководительница региональной организации «Молодой гвардии», дамочка лет сорока с пышной гривой каштановых волос и расплывшейся фигурой, впрочем, со следами былой роскоши. Она была из последнего комсомольского актива, как кто-то цинично заметил - «успела побухать напоследок в комсомольских саунах». Говорили, что именно комсомольско-интимные отношения с кем-то из руководителей областной «Единой России» привели её на командные высоты. Она как-то сразу выделила Михайлова, а под конец проекта и прямо начала его опекать. Неприятным моментом стал визит к ним какого-то московского телеведущего с птичьей фамилией («Грачев? Дятлов? Воробьев?», - память ослабела, наверное из-за перенапряжения последних дней). Тот вёл себя совершенным барином, откровенно и цинично заигрывал с девушками, и сквозь зубы, разговаривая с парнями. Ничего умного или нового он не поведал, просто пересказал с нескрываемой скукой бродячие штампы телепропаганды, им же озвучиваемые в своих «аналитических» программах. Видно было, что и сама телезвезда не особо во всё это верует: он быстро проговаривал нужные лозунги, потом начал откровенно кокетничать с присутствующими дамами, и, отмахиваясь от умных вопросов, развлекал хихикающих девиц байками из московской гламурной жизни. Василий тогда был шокирован этой прямо-таки баснословной московской спесью и колоссальной пустотой одного из виднейших рупоров режима.
Тем не менее, Василий был практически убежден, что одним из победителей будет именно он. Но матушка-Россия уже приготовила наивному юноше щедрый ушат ледяной воды. На итоговое мероприятие, которое проходило в каком-то крутом ночном клубе, посещать который просто так Василий никак не мог себе позволить в силу финансовой несостоятельности, Михайлов явился в отличном расположении духа, в своем лучшем костюме.
Тут в очередной раз подал признаки жизни коммуникатор. По запасному каналу в очередной раз названивала Ирка…Ирина была его многолетней любовницей. Познакомились они на одном глупом банкете и там же, в шикарном туалете ресторана «У Лорана», всё и случилось. Муж её был дельцом, близким к казахам, постоянно мотался без неё в Астану и Алматы, так что периодически они встречались и встречи эти приятно оттеняли редкие радости семейного секса.
– Вася, привет! Что не отвечаешь? - плаксиво спросила Ирина и тут же перешла к делу: - Васенька, ты же у меня умный, ты же всё знаешь… Скажи мне, чем тут всё кончится?! Муж мечется, и оставаться страшно, но и ехать боится, типа, страшно тут всё бросить… Что будет-то? А?
Михайлов поморщился. Ирка была хваткой женщиной, в модельной молодости явно слегка проститутничала, что, в некоторых аспектах, даже было своего рода достоинством. Но вот в данный момент её практичность раздражала. Сейчас бы тупо потрахаться, без разговоров и соплей, как она это умела иногда. Наверное, затем ей и нужен был любовник, чтоб хоть с ним быть в своём агрегатном состоянии - похотливой и развратной сучкой, без тормозов и сантиментов. И она ему тоже нужна была такой. Но уж никак не хлопочущей о мужниных капиталах жёнушкой. Тем не менее, жизнь кончается не завтра, дай бог, всё наладиться, успокоится, муж её отвалит в свой сраный Казахстан, и тогда…
– Ирусь, да всё нормально будет… Я тут весь в делах, шпионов ловим…
– Так ты думаешь, не прорвутся? А? Точно? - Ирина была сверхсерьёзной и проигнорировала шутливый тон любовника.
– Нет, не должны… Может, выкроишь часик? А? - с глупой надеждой спросил Василий и сам показался себе дураком.
– Котик, ну ты что? Муж же тут… Давай как всё кончится? Ну честно, как только - так вот сразу! - пообещала она и любовники распрощались.
Михайлов отхлебнул из принесённого бокала изрядный глоток коньяка и, вздохнув, снова вернулся к табуированным воспоминаниям, краем сознания удивившись, что столько лет не вспоминал историю своего падения…Итоговое шоу «Политзавода» вёл приехавший из Москвы моложавый дядька, оказавшийся одним из лидеров путинской молодёжи. Название организации, в которой этот пупсообразный дядечка числился вождём стерлось в памяти, как и многое другое. Что-то звонкое и пафосное, как тогда любили - толи «Наша Гвардия», толи «Молодая Россия». Местное партийное начальство вечеринку почему-то проигнорировало, хотя в вип-ложе кто-то явно сидел. После долгой прелюдии и повторения всех идеологических заклинаний московский гость зачитал список победителей, безбожно коверкая фамилии.
Сказать, что Михайлов был шокирован - значит не сказать ничего. Выяснилось, что по итогам всего «Политзавода» тремя лучшими оказались самые никчемные и незаметные участники: какой-то тусклый клерк, длинноногая дурында, обладавшая прыщавой мордочкой и собственным кабриолетом «Порше», а также тихий блондин, которого никто из активистов вообще не мог вспомнить по семинарам и диспутам. Василий впал в ступор и не заметил, как к нему подошла та самая постаревшая комсомолка (он вдруг вспомнил её имя - Ангелина!) и, виновата взяв его за руку, увела в тихий закуток.
Он посмотрел на неё и, пытаясь изобразить ироническое спокойствие, выдавил из себя мучавший его вопрос: «Почему они?».
Ангелина молча разлила по стаканам виски (с тех пор Михайлов не пил виски больше никогда), закурила тонкую сигаретку и устало посмотрев на него, заговорила.
– Я тебе скажу, почему. Все гораздо проще и печальнее. Клерк - он работает в офисе Маврина (это был один из региональных олигархов, щедро финансировавших «партию власти»). Девка - дочка Гузеева (это был начальник ОБЭПа). Окончила юридический, сейчас числится аспирантом…
– А этот красавчик? - упавшим голосом спросил Василий.
– А он…, - Ангелина отпила большой глоток из стакана и, смешно оглянувшись, нагнулась через стол и прошептала, - он любовник Андрея Петровича…
Это был полный шок. Василий тупо уставился на обширные груди Ангелины, отлично просматривавшиеся в смелом декольте, медленно осознавая горькую правду.
– И зачем всё это вот было устраивать? Ты знала? - спросил он совсем тихо.
– Не знала, но догадывалась. Честно сказать, думала, что тебя пропихнём… Москва прислала указивку - провести такую вот хренотень. Мы и провели. Всё чин-чинарем, согласно присланным методичкам, все довольны…ну в Москве и у нас. Да и сам подумай, неужели бы люди, которые готовы башлять сотни тысяч евро за место в грёбаном списке, согласятся просто так отдать мандаты каким-то талантливым соплякам?
Столько прыжков и ужимок - и всё это в пустую? Для отвода глаз? Для массовки? Михайлов конфузливо вспомнил, как он задорно нападал на затравленных «лимоновцев» во время уличного антипикета:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Михайлов уже собрался ему это сказать, но потом решил отдохнуть и оборвав вялый разговор на середине, велел отвести Шевкунова в камеру. Почему-то вспомнился тот глупый студентик, который пытался устроить теракт в «Порто-Франко» и мерзкий осадок, оставшийся от разговора, снова всплыл.
Для разгрузки мозга Михайлов обычно ездил в казино. Жихов был осведомлён об этой привычке своего зама, но не сильно за неё ругал - знал, что Василий играет без фанатизма. Впрочем, это был неплохой компромат на всякий случай, оба это понимали и Михайлов даже внутренне радовался тому, что точно знает, что ему могут предъявить в случае чего. Обычно он играл в круглосуточном «Казино Руайяль». Это было проверенное место в стиле одного из старых фильмов про Бонда, с подслушивающей аппаратурой и множеством укромных мест для деликатных разговоров. Между прочим, и доход от него шел в секретный фонд КОКУР, о чём мало кто знал.
Василий сел за покерный стол и кивнул крупье. Потом вызвал официанта и, закурив, вскрыл карты…
Играл он «на автомате», почти всё время проигрывал, но сама игра его не занимала. Он продолжал прокручивать в голове комбинации, распутыванием которых он занимался по работе. И вот, после того как тарелки из-под закусок унесли, а очередная раздача принесла убогую пару шестёрок, он вдруг увидел себя со стороны.
«Как я вообще до всего этого докатился-то? В чине подполковника, ещё и госбезопасности! Еще и какой-то Уральской республики! Сижу в казино. Целыми днями мучаю нормальных русских мужиков, допрашиваю их и спокойно размышляю, что их всех, между прочим, разом могут кончить. Потравить газом только потому, что они хотели жить в великой России а не в придурочной Уральской республике? А ведь когда-то действительно сам был русским националистом! И вот тебе на… И всё-таки, как же так? Почему?».
Михайлов встал из-за стола и, автоматически собрав в кулак немногие оставшиеся фишки, неспешной походкой отправился к лифту. «Ну да, всё ведь было так чисто и невинно. Я её любил, а она меня нет. Я любил Россию, а ей не до меня было… Я хотел ей служить, а она предпочитала мерзких толстожопых мужиков с заспанными свиными рожами. Таких же, как Юркевич, Полухин и прочие нынешние вожди…», - в зеркальной стене лифта он видел себя: слегка расплывшегося тридцатилетнего мужчину в хорошем костюме и не очень свежей рубашке. В его мозгу неспешно поплыли воспоминания о последних годах перед Кризисом, долгое время хранившиеся под спудом.
Был он тогда, значит, политически-активным студентом. Писал статьи, ходил на какие-то потешные дебаты-политклубы. Хотелось ему Родине служить. Ну и как раз подоспел расцвет «Единой России», которая вдруг объявила, что будет привлекать к партийной работе энергичную молодёжь. «Как-то эта бодяга вся называлась ещё глупо… Политфирма? Политзаказ? Политзавод, точно!», - Михайлов вышел из лифта на верхнем этаже небоскреба и, сделав успокоительный жест встрепенувшемуся официанту, сел за столик рядом с панорамным, во всю стену, окном.
…С пресловутого «Политзавода» всё, пожалуй, и началось. Изучив рекламную листовку, Михайлов пришёл в офис «Единой России». Хоть сама партия ему и не нравилась, но тогда он решил, что надо использовать все возможности для служения своей стране.
Сначала Васю немного помусолили в коридоре, а потом выдали стопку бумажек. Дальше всё закрутилось. Несколько недель Михайлов и ещё несколько десятков парней и девчонок, в основном студентов и молодых офисных работников, ходили на всякие семинары и дискуссионные клубы. Один раз их даже вывели на улицу, да… «Антипикет», стыдно вспомнить! Было чрезвычайно весело, и вопреки своему скепсису и непроходящему недоумению относительно бессодержательности обсуждаемых тем и лубочному убожеству проигрываемых в «деловых играх» ситуациях, в какой-то момент ему показалось, что у него есть шанс. Большой шанс попасть во власть и попытаться что-то сделать для России. У него возникло чувство причастности к происходящему в стране, несколько недель он ощущал себя в одном строю со всеми этими ребятами из телевизора, с утра до вечера спасавшими Россию от «оранжевой революции» и созидавших «энергетическую империю». Да, вот так вот пафосно мыслил Вася Михайлов в те далекие годы. «Политзавод», как уже говорилось, затевался с целью выискать талантливую молодёжь. А самым талантливым предполагалось выделить проходные места в партийных списках. Меж тем, скоро в области как раз должны были состояться выборы Думы и участникам «Политзавода» ещё раз клятвенно пообещали, что самые лучшие из них действительно получат места в партийном списке «единороссов» и станут депутатами. Это был солидный куш, поэтому Михайлов твёрдо решил стать лучшим. И ему это почти удалось: его хвалили все - и заезжие московские политологи, пугавшие молодёжь каким-то беглым олигархом и разоблачавших происки другого, сидевшего в тюрьме (Михайлов уже не мог вспомнить, кто там был беглым, а кто сидел - за прошедшие годы все эти фамилии перестали что-либо значить. Вроде, совершенно точно это были какие-то еврейские фамилии, толи на -ич, толи на -ский, толи на -ман), и местные кураторы, которые несли уж совсем невозможную чушь. Но он терпеливо конспектировал, осваивал нехитрый тогдашний дискурс, все эти «национальные проекты», «суверенные демократии» и легендарную «вертикаль власти». Сейчас, по прошествии многих лет, Михайлов уже не мог вспомнить, какое содержание вкладывалось в эти громкие словеса. Но тогда он был, конечно, на коне, все эти проекты знал наизусть, да ещё и с цитатами! На этом месте воспоминаний подполковнику Михайлову стало стыдно и он, несколькими отточенными знаками отправил официанта за коньяком.
…С местными кураторами, короче говоря, у Михайлова вообще был полный шоколад. Постоянно курировала всю эту политзаводчину руководительница региональной организации «Молодой гвардии», дамочка лет сорока с пышной гривой каштановых волос и расплывшейся фигурой, впрочем, со следами былой роскоши. Она была из последнего комсомольского актива, как кто-то цинично заметил - «успела побухать напоследок в комсомольских саунах». Говорили, что именно комсомольско-интимные отношения с кем-то из руководителей областной «Единой России» привели её на командные высоты. Она как-то сразу выделила Михайлова, а под конец проекта и прямо начала его опекать. Неприятным моментом стал визит к ним какого-то московского телеведущего с птичьей фамилией («Грачев? Дятлов? Воробьев?», - память ослабела, наверное из-за перенапряжения последних дней). Тот вёл себя совершенным барином, откровенно и цинично заигрывал с девушками, и сквозь зубы, разговаривая с парнями. Ничего умного или нового он не поведал, просто пересказал с нескрываемой скукой бродячие штампы телепропаганды, им же озвучиваемые в своих «аналитических» программах. Видно было, что и сама телезвезда не особо во всё это верует: он быстро проговаривал нужные лозунги, потом начал откровенно кокетничать с присутствующими дамами, и, отмахиваясь от умных вопросов, развлекал хихикающих девиц байками из московской гламурной жизни. Василий тогда был шокирован этой прямо-таки баснословной московской спесью и колоссальной пустотой одного из виднейших рупоров режима.
Тем не менее, Василий был практически убежден, что одним из победителей будет именно он. Но матушка-Россия уже приготовила наивному юноше щедрый ушат ледяной воды. На итоговое мероприятие, которое проходило в каком-то крутом ночном клубе, посещать который просто так Василий никак не мог себе позволить в силу финансовой несостоятельности, Михайлов явился в отличном расположении духа, в своем лучшем костюме.
Тут в очередной раз подал признаки жизни коммуникатор. По запасному каналу в очередной раз названивала Ирка…Ирина была его многолетней любовницей. Познакомились они на одном глупом банкете и там же, в шикарном туалете ресторана «У Лорана», всё и случилось. Муж её был дельцом, близким к казахам, постоянно мотался без неё в Астану и Алматы, так что периодически они встречались и встречи эти приятно оттеняли редкие радости семейного секса.
– Вася, привет! Что не отвечаешь? - плаксиво спросила Ирина и тут же перешла к делу: - Васенька, ты же у меня умный, ты же всё знаешь… Скажи мне, чем тут всё кончится?! Муж мечется, и оставаться страшно, но и ехать боится, типа, страшно тут всё бросить… Что будет-то? А?
Михайлов поморщился. Ирка была хваткой женщиной, в модельной молодости явно слегка проститутничала, что, в некоторых аспектах, даже было своего рода достоинством. Но вот в данный момент её практичность раздражала. Сейчас бы тупо потрахаться, без разговоров и соплей, как она это умела иногда. Наверное, затем ей и нужен был любовник, чтоб хоть с ним быть в своём агрегатном состоянии - похотливой и развратной сучкой, без тормозов и сантиментов. И она ему тоже нужна была такой. Но уж никак не хлопочущей о мужниных капиталах жёнушкой. Тем не менее, жизнь кончается не завтра, дай бог, всё наладиться, успокоится, муж её отвалит в свой сраный Казахстан, и тогда…
– Ирусь, да всё нормально будет… Я тут весь в делах, шпионов ловим…
– Так ты думаешь, не прорвутся? А? Точно? - Ирина была сверхсерьёзной и проигнорировала шутливый тон любовника.
– Нет, не должны… Может, выкроишь часик? А? - с глупой надеждой спросил Василий и сам показался себе дураком.
– Котик, ну ты что? Муж же тут… Давай как всё кончится? Ну честно, как только - так вот сразу! - пообещала она и любовники распрощались.
Михайлов отхлебнул из принесённого бокала изрядный глоток коньяка и, вздохнув, снова вернулся к табуированным воспоминаниям, краем сознания удивившись, что столько лет не вспоминал историю своего падения…Итоговое шоу «Политзавода» вёл приехавший из Москвы моложавый дядька, оказавшийся одним из лидеров путинской молодёжи. Название организации, в которой этот пупсообразный дядечка числился вождём стерлось в памяти, как и многое другое. Что-то звонкое и пафосное, как тогда любили - толи «Наша Гвардия», толи «Молодая Россия». Местное партийное начальство вечеринку почему-то проигнорировало, хотя в вип-ложе кто-то явно сидел. После долгой прелюдии и повторения всех идеологических заклинаний московский гость зачитал список победителей, безбожно коверкая фамилии.
Сказать, что Михайлов был шокирован - значит не сказать ничего. Выяснилось, что по итогам всего «Политзавода» тремя лучшими оказались самые никчемные и незаметные участники: какой-то тусклый клерк, длинноногая дурында, обладавшая прыщавой мордочкой и собственным кабриолетом «Порше», а также тихий блондин, которого никто из активистов вообще не мог вспомнить по семинарам и диспутам. Василий впал в ступор и не заметил, как к нему подошла та самая постаревшая комсомолка (он вдруг вспомнил её имя - Ангелина!) и, виновата взяв его за руку, увела в тихий закуток.
Он посмотрел на неё и, пытаясь изобразить ироническое спокойствие, выдавил из себя мучавший его вопрос: «Почему они?».
Ангелина молча разлила по стаканам виски (с тех пор Михайлов не пил виски больше никогда), закурила тонкую сигаретку и устало посмотрев на него, заговорила.
– Я тебе скажу, почему. Все гораздо проще и печальнее. Клерк - он работает в офисе Маврина (это был один из региональных олигархов, щедро финансировавших «партию власти»). Девка - дочка Гузеева (это был начальник ОБЭПа). Окончила юридический, сейчас числится аспирантом…
– А этот красавчик? - упавшим голосом спросил Василий.
– А он…, - Ангелина отпила большой глоток из стакана и, смешно оглянувшись, нагнулась через стол и прошептала, - он любовник Андрея Петровича…
Это был полный шок. Василий тупо уставился на обширные груди Ангелины, отлично просматривавшиеся в смелом декольте, медленно осознавая горькую правду.
– И зачем всё это вот было устраивать? Ты знала? - спросил он совсем тихо.
– Не знала, но догадывалась. Честно сказать, думала, что тебя пропихнём… Москва прислала указивку - провести такую вот хренотень. Мы и провели. Всё чин-чинарем, согласно присланным методичкам, все довольны…ну в Москве и у нас. Да и сам подумай, неужели бы люди, которые готовы башлять сотни тысяч евро за место в грёбаном списке, согласятся просто так отдать мандаты каким-то талантливым соплякам?
Столько прыжков и ужимок - и всё это в пустую? Для отвода глаз? Для массовки? Михайлов конфузливо вспомнил, как он задорно нападал на затравленных «лимоновцев» во время уличного антипикета:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32