Короче говоря, судя по текстам начала века, тогдашняя реальность совершенно не предполагала сценария стремительного развала России, а грозные филиппики в адрес «неконструктивной оппозиции» выглядели какой-то ритуальной бранью. Да и где была вся эта оппозиция в судьбоносные дни Кризиса? Там же, где и исчезнувшая в миг «многомиллионная центристская партия патриотов России».
Настольные часы с голографическим видом Владивостока пробили шесть, Сева отключился от сети и вышел из кабинета, на ходу одевая пиджак. На банкет его не пригласили, а потому он поехал на альтернативную вечеринку в модный клуб со ставшим провокационным названием «Mo’s Cow». Там должны были собраться все остальные молодые и энергичные кадры Уральской республики, в силу скромных должностей не приглашённые на официальное празднование Дня конституции в ресторан «Порто-Франко».
8. Mo’s Cow
В баре было пусто, поэтому Сева сел за любимый столик в углу и заказал ужин. Клуб этот открыл некий мутный американец-экспат, которого и звали Мо. На самом деле его звали Моузес Винт и был он дёрганным и татуированным верзилой двухметрового роста. История его появления в Екатеринбурге была туманной, и разные рассказчики рассказывали её по-разному.
Говорили, что Мо изначально жил во Владивостоке, где у него был бар, который тоже назывался «Мо’s Cow». И с кем-то он там повздорил, что-то с его баром случилось и он переехал на Запад. По другой версии, более романтичной, но вполне реалистичной, в каком-то кабаке он познакомился с уральской девицей, которая танцевала стриптиз. И вроде как именно с ней он и приехал в Екатеринбург.
Как бы там ни было, но его заведение очень быстро стало популярным. Впрочем, конспирологически настроенные граждане подозревали в коммерческом успехе американца и самом факте его появления влияние гораздо более грозных сил, чем какая-то длинноногая девка. Мо подозревали в тесной связи с ЦРУ, хотя зачем ЦРУ понадобилась подобного вида резидентура в ситуации фактической подотчётности ему и МВД и КОК, было не совсем ясно. Как сказал как-то Севе его конфидент из КОКа, подполковник Михайлов, «в хорошем разведывательном хозяйстве лишних ушей не бывает». Кстати, на всякий случай он просил не вести в клубе антиамериканских разговоров во избежание проблем. «Цены опять поднялись», - грустно подумал Сева. Каждый новый чих из Москвы приводил к падению уральского франка, а в свете ситуации в Приволжье он должен был рухнуть совершенно. «Вот зря я вчера обменял доллары!», - подумал он - «Надо было менять сегодня…ну или завтра!».
…Обменял деньги он совершенно случайно, можно даже сказать - по-глупому. Обычно, он старался менять только необходимую сумму, справедливо опасаясь галопирующей инфляции. Вчера, по традиции, выпив в этом же самом «Mo’s Cow» положенное количества спиртного, Сева нетвёрдой походкой вышел из бара и принялся ловить такси. Пропустив несколько частников (посадка в частную машину в последние месяцы почти в ста процентах случаях оканчивалась ограблением и избиением), он, наконец, залез в тёплое нутро зеленого такси и заплетающимся языком назвал адрес. Таксист-китаец кивнул головой и заботливо включил телепанель, где шло бесконечное реалити-шоу «Геи против лесбиянок-3». Сева не был его фанатом и непроизвольно выразил свои эмоции гримасой. Таксист мгновенно оценил ситуацию и на панели замелькали какие-то китайские видеоклипы с неизменными толпами пляшущих китайчат. «Говорят, завтра доллар упадёт!», - вдруг сказал таксист равнодушным голосом. «Это с чего это?», - Сева очнулся от пьяного полузабытья и судорожно соображал, что такое могло случиться за несколько часов. «Ну как, вроде завтра американцы заявят о начале интервенции, доллар упадёт, а наш франк вырастет!», - убедительно продолжил таксист, и видя на лице пассажира недоверие, сослался на авторитетный источник: «Вот прямо перед вами вёз военного из генштаба, так он так и сказал: завтра, говорит, всё начнется!». Сева начал лихорадочно соображать, что следует делать в такой ситуации. «Мне-то что, у меня долларов нет, а вот у кого есть - ох, им бы срочно поменять!», - вздохнул таксист, пропуская на перекрестке пешеходов. «Где сейчас поменяешь-то?», - недоверчиво спросил Сева, пытаясь собрать пьяный мозг в дееспособный мыслительный орган. В другой бы ситуации, точнее, в более трезвом виде, он бы, конечно, сразу раскусил разводилово, но… Контрабандный китайский бренди сыграл злую шутку. «Так у менял, они же не в курсе! Вон, у бухарского посольства круглые сутки стоят…», - таксист продолжал разыгрывать равнодушие. Тут у Севы случилось окончательное помутнение, он, конечно же, велел ехать к бухарскому посольству и там, не выходя из машины, поменял хрустящие доллары на потёртые франки. «Хорошо, хоть деньги не фальшивые подсунули! Впрочем, это был бы серьёзный косяк, да и зачем рисковать? Итак объебали по-полной программе… К чему вообще эта маета с франками?», - раздражённо думал он, вертя в руках журнал «Удовольствия». «И таксист, гнида, явно профессионально разводит! Поймать бы его… Сдать в КОК…Надо, кстати, может завтра статейку написать про это… Мол, новый вид мошенничества… Вот во Владике не стали же заморачиваться, и правильно! Зачем печатать эти фантики, если можно просто признать хождение евро, доллара и йены! Ну ещё тенге, в конце-то концов. И ведь никаких проблем», - и Сева предался сладким воспоминанием о поездке во Владивосток.
…Владивосток, конечно, расцвёл. Столица авантюристов всего региона, самый свободный и весёлый город! Да что там, просто сказка. Во Владике явственнее всего чувствовалось, что это не чуть замаскированная Россия, а самая что ни есть независимая страна. На улицах надписи кириллицей, латиницей и иероглифами были представлены примерно в равных пропорциях, хотя латиница всё-таки преобладала, так как любая вывеска в любом случае дублировалась по-английски. Но главная фишка - правостороннее движение, с которого, собственно и началось отмежевание Дальнего Востока. Сказать честно, другие города ДВР производили менее благоприятное впечатление, но перелом был ощутим везде: обилие китайцев и корейцев, малайцы, филиппинцы и чёрте кто ещё. Владивосток полюбили экспаты, туда съехались и поселились любители анонимной свободы с половины мира: бордели всевозможных ориентаций, почти легальные наркопритоны, никаких ограничений на алкоголь и табак! В Находке и Хабаровске свобода была ещё более захватывающей, впрочем и жизнь там была опаснее и суровее. Веселее ночной была только финансовая жизнь столицы ДВР. Американцы и японцы смотрели на неё сквозь пальцы, но когда лопнул крупнейший частный банк ДВР - VDV Bank, все сразу засуетились и озаботились наведением мало-мальски приличного порядка. Сева бы и сам угорел с этим банком, но его заранее предупредили о проблемах знакомые, позвонили ему накануне краха и настойчиво порекомендовал закрыть счёт. Все эти мысли развлекли Севу и он даже стал весело насвистывать «Влади, Влади, нихао, рашен лэди», хит с последнего альбома мэтра дальневосточного шансона - Владика Ли.
Благостное настроение было прервано оживленной полемикой за соседним столиком, где разместилась группа мужчин в форме - один в форме уральской республиканской гвардии, двое - в форме армии Казахстана, с нашивками дивизии быстрого реагирования «Аблай-хан», составлявшей костяк экспедиционного корпуса генерала Бардамбаева. Сева поморщился и многозначительно посмотрел на стоявшего в отдалении метрдотеля Рому. Но тот только сочувственно закатил глаза: в последние недели людей в форме стало много во всех заведениях и высказывать им негостеприимство было категорически не рекомендовано полицией. Собственно в дискуссии участвовали гвардеец и один из «казахов», молодой парень с соломенными волосами и пронзительно синими глазами. Второй казахстанец, судя по видимым фрагментам лица (он лежал лицом на столешнице) был натуральным казахом, в дискуссии не участвовал, лишь изредка издавая какие-то звуки.
– Нет, ты мне скажи, братишка, как такое может быть, а? Ты ж, блядь, русский! Так какого хрена тут происходит-то, а? Вы чего, реально будете воевать?
– Подожди, подожди… - мордастый гвардеец сидел подпирая голову руками и тоже был нетрезв - Я уралец… Понял? Уралец я…
– Нет, кто ты по национальности, Серега, а? Татарин? Башкир? - нажимал белобрысый «казах».
¬- Подожди, Вась… Я ж на Урале живу? Значит я уралец. Понял? Уралец я…, - гвардеец задумчиво погладил по горлышку бутылку «Ельцинки», а потом, не спеша, начал разливать её в три стопки.
– Ага, а я тогда выходит казах, да? Казах я? - горячился Вася, - Это вот Ермек казах, а я - русский, хоть и живу в Казахстане, понятно?
– Ты… Да хер знает. Я, Вась, уже нихрена не понимаю… Русские - это русские. Казахи - это казахи. Уральцы - это уральцы. А ты русский казах! - и гвардеец радостно хлопнул ладонью по столу.
– Нет, Серёжа, нет… Вам тут всем мозги запудрили… Я, бля, охуеваю с вас! Мы там живём… Все годы переживаем, как она там, Матушка-Россия… Как вы тут… А вы тут уже и от нации своей открестились! Вы тут уже, блядь, уральцы! Это как так? Да мой отец бы сейчас от инфаркта помер, если б тебя услышал! Да вы не сопротивляться должны Пирогову! Вы должны ему навстречу бежать, понял? С хоругвями и крестным ходом! На коленях прощение просить у России за всё за это вот! - он нагнулся к собеседнику и зашептал, - Я с детства ждал, что Россия снова будет великой! С детства! Мой отец меня так воспитывал - что, мол, рано или поздно бардак кончится и вернётся всё на свой истинный путь. Русские танки, русские флаги… И что? И вот теперь наоборот? Позавчера читал в «Казахстанской правде», что по просьбе правительств ваших и в соответствии с этим сраным новосибирским соглашением Казахстан готов послать свои войска для подавления Москвы! Понимаешь? Да у нас там все националисты пересрались, что русские танки до Алматы доедут, а выходит всё наоборот! Абсурд!
– Ээээ… зачем вы тут ссоритесь? - вмешался в спор Ермек, с трудом поднимая голову со стола, - Вася, он что, не уважает нас, Казахстан не уважает, да?
– Себя он не уважает. Они тут, Ермек, совсем стыд потеряли… Козлы уральские…
– А вот за козла ты мне сейчас ответишь, чуркан! - и встав во весь рост гвардеец попытался ударить собеседника бутылкой по голове. В несколько мгновений завязалась безобразная драка.
– Суки! Предатели! Козлы! Ермек, мочи их! - громко вопил Вася, отчаянно вырываясь из рук набежавшей охраны. Ермек порывался помочь другу, но никак не мог подняться из-за стола. В это время бушующего гвардейца сосредоточенно оттаскивали в сторону подбежавший гардеробщик и метрдотель.
Сцена получилась безобразной, а пьяные вопли белобрысого казахстанца вогнали Севу в тоску. «Союзничек, блин!», - ругался он, ломая китайские зубочистки. «Много он понимает! Живут там, под казахами, ещё и учат нас! Сволочи все. Нас тут как баранов резать будут, а такие вот гады ещё и помогать им станут». Он снова вспомнил все эти бесконечные препирательства в сетях, все эти потоки ругани и обвинений, угроз и попыток аргументировать ненависть. «Конечно, он прав. Прав, потому что предатели мы и есть», - Сева вспомнил как умирающий дед шептал в полубреду: «Наши вот скоро вернуться. Вот увидеть бы… Как наши вернулись».
9. Вечер с Узбеком
…Ислам Реджепов, называемый за глаза Узбеком, был самой загадочной фигурой на всём построссийском пространстве. В нём будто бы воплотился весь хаос, бушевавший на территории бывшего СССР в первые годы XXI века.
Относительно происхождения его богатства и влияния ходили разные версии. Самая распространенная была такой: якобы ещё при жизни Туркменбаши Реджепов имел непосредственное отношение к его личным деньгам, а в суете и неразберихе, последовавшей за внезапной смертью пожизненного президента Туркменистана, сумел благополучно раствориться в степях Евразии с изрядной долей доверенных ему финансов. Вроде бы потом наследники Туркменбаши охотились за ним по всему миру, но не преуспели. Впрочем, поговаривали, что всё это было грандиозной аферой и широко разрекламированными поисками «золота Туркменбаши» руководил чуть ли не родственник Реджепова.
Как бы то ни было, но уже во время Январской революции в Туркмении Ислам Реджепов оказался в первых рядах революционеров и, пользуясь этим, умыкнул золотую статую Туркменбаши (по другой версии - только её голову). Версия эта, конечно, глупая. К туркменским событиям Реджепов, несомненно, имел отношения, но само его появление в революционном Ашгабате окутано тайной: что Реджепов там вообще делал? И почему председатель Временного Совета Туркменской Революции, капитан Ораздурды Орыев сразу назначил Реджепова Министром финансов? Впрочем, насчёт недолго министерствования Реджепова в революционном Ашгабате единого мнения нет, скорее всего, на финансы он посадил своего младшего брата, Раиса, позже убитого террористами из подпольной «Армии Великого Туркменбаши».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32