– Анджела, пожалуйста.
– Послушай, Питер, это нелегко. Очень, очень нелегко. Я не знаю, что я буду с этим делать, но я знаю, что дело в данный момент не во мне. Возможно, у тебя найдут ВИЧ, господи ты боже мой! К тому же все, над чем ты работал, все, во что мы оба верили, наконец начало свершаться. Зачем тебе нужно было все это рушить?
– Анджела, это все не важно. Я люблю тебя…
Он и правда в это верил. Внезапное понимание, что он, возможно, потеряет ее, вдруг вернуло ему ощущение значимости его семейной жизни.
– Это важно, Питер! Это очень важно – прямо сейчас, и в первую очередь для Кэти и Сьюзи.
– Разумеется.
– Так что сейчас мне нужно узнать, и поверь мне, Питер, все зависит от честности твоих ответов, о природе этих отношений. Что это было, что это сейчас и что ты собираешься делать. Ты говоришь, что это не любовная связь, что вы трахались четыре раза?
– Оглядываясь назад, я думаю, это ужасно. Пять. Возможно, пять. – По-своему он верил в это. Неужели подробности имели значение? Разумеется, только не тогда, когда говоришь правду о главном. Он не любил Саманту… Он никогда не любил ее… И если, возможно, в какой-то безумный момент в другом измерении он думал, что любит ее… если бы он даже ей это говорил… много-много раз… что ж, стоя перед женой – и перед опасностью потерять ее – он понял, что это была просто иллюзия. Ничего более. Иллюзия.
– Видишь ли, Питер, прямо сейчас мне бы хотелось уйти от тебя.
– Анджела!
– Но я не уйду. В нашей жизни слишком много стоит на кону, слишком много действительно важных вещей. Отступление сейчас, глупый скандал будет просто низостью, за которую люди в этой стране уцепятся, чтобы избежать размышлений о чем бы то ни было, а ты заставляешь их думать, Питер. К тому же ты слишком знаменит. Три месяца назад, если бы я ушла от тебя, возможно, это бы не попало в газеты. Девочки, по крайней мере, смогли бы без зрителей наблюдать, как разваливается наша семья. Но теперь, боже мой, все на этой планете узнают об этом. Я не могу сделать это с девочками и с собой, если честно…
– Но, Анджела, ты все равно не должна уходить от меня.
– Потом – кто знает? Полагаю, станет легче. Я буду меньше ненавидеть тебя… Но именно поэтому важно, чтобы ты был честен со мной, Питер. Все кончено?
– Да.
– Ты бы покончил с этим, если бы я это не обнаружила?
– Да! Совершенно точно.
– Она знает, что это кончено?
Крошечной паузы было достаточно.
– Значит, это не кончено. Когда?
– Это кончено, Анджела. Это случилось до того, как ты вычислила это, клянусь. Я с ума сходил оттого, каким я был дураком и как сказать Саманте, что мы были глупы и мы не должны…
– Значит, ты не думаешь, что она испытывает по этому поводу такие же чувства? Ты не думаешь, что тебе будет легко избавиться от нее? Признай, Питер, она тебя любит.
– Она привязана ко мне.
– Питер. Это будет очень трудно. Если она тебя любит, она станет бороться.
– Она не любит меня! Ей это только кажется.
– Питер. Ты в дерьме, мы все в дерьме. Такие вещи никогда не заканчиваются легко. Но ты должен это закончить, и, если мне придется быть рядом, ты должен мне поклясться сейчас, поклясться из самой глубины своего сердца, что сделаешь это немедленно.
Национальный выставочный центр, Бирмингем
Две девочки-подростка из Бирмингема были очень, очень взволнованы.
– Поверить не могу, до чего хорошие места! Всего сорок восемь рядов от начала. Просто супер, слов нет.
– Ну, Соня ведь всю ночь стояла в очереди за день до начала продажи.
– Да, я как подумаю о ней, так прямо плакать хочецца. Спать на полу с этими азиатками, это отвратительно.
– Ее мама рассказывала тебе, что написала тайской королевской семье? Ответа пока нет, но думаю, иногда это срабатывает.
– Это просто дикость. В смысле – словно нереально, что ли… Как подумаю, что она в тюрьме в Таиланде! В смысле – я только закрою глаза и вижу ее, здесь с нами, как она веселицца, слышу ее голос… это типа… она уехала на недельку отдохнуть. Мы все сказали: «Увидимся, крошка», и она просто испарилась.
– Этот ублюдок в «Рам Слингер», который дает всем экстази. Он сказал, что с ней все будет в порядке.
– Да… Слышь, Сэл, а ты бы на это пошла?
– Ты чё, сдурела?
– Вот именно. Тока Соня могла согласицца на это. Именно поэтому она не сказала, что собираецца сделать. Мы бы ее остановили. Соня всегда была ненормальная, так ведь?
– Но со стороны ее матери было очень любезно отдать нам билеты на Томми.
– Ну, она бы и так тебя взяла с собой.
– Чушь, она бы взяла тебя.
Секунду обеим Сониным подружкам казалось, что они расплачутся.
– На самом деле она бы, наверное, взяла какого-нибудь идиота, которого встретила бы в тот день.
– Да, Соня такая… Постой, кажецца, начинаецца. Как клево!
Тони, управляющий Томми Хансена, не часто бывал очарован женщинами, которые хотели прорваться к Томми, но Джемма была не похожа на остальных. Кроме того, у ее брата был церебральный паралич, и именно поэтому им удалось пройти мимо всей охраны выставочного центра и пробраться прямо к гримерной Томми. Джемма знала: ничто не разоружает подавляющее большинство охранников лучше, чем милая девушка с братом-инвалидом, и она отлично сыграла свою роль. Теперь осталось только пройти мимо Тони, и она окажется внутри.
– Пожалуйста, ему так хотелось бы познакомиться с Томми, вот и все. Просто поблагодарить его за такое потрясающее представление и за все, что он сделал для «Комик релиф». «Комик релиф» выдал большие гранты на инициативы в сообществе инвалидов здесь, в Мидлендсе.
Тони знал, что его босс действительно серьезно относится к благотворительной работе, когда бывает настолько в себе, чтобы думать о ней, и, поскольку вечеринка после представления была не ахти, он решил пропустить Джемму и ее брата.
– Я проведу вас к нему, но, пожалуйста, не оставайтесь там долго. Он слишком вежлив, чтобы попрощаться, и поэтому попадает в ловушку.
– Не станем. Обещаю.
Они прошли через толпу поклонников и фанатов, местных диджеев, которые помогали организовать шоу, боссов музыкальных магазинов, нескольких знаменитостей Мидлендса и местных футболистов и атлетов.
Когда Тони привел девушку к Томми, тот сидел за спиной своих помощников и не торопясь подбирал слова к новой песне… «Я слишком известен, чтобы платить за свои напитки… Я хочу, чтобы меня видели, но не с тобой… Если никто меня не фотографирует, существую ли я?»
– Это мой брат, Гэри.
У Гэри были довольно серьезные нарушения речи, и в комнате было шумно. Томми предложил им пройти в его гримерную. Джемма прекрасно, осознавала свою привлекательность, чтобы понимать, что гостеприимство Томми было лишь отчасти вызвано сочувствием к Гэри. И все же Томми изо всех сил постарался поговорить с ним, выяснив, что он изучает гражданское строительство в университете Бирмингема, но что условия, для инвалидов там далеко не в лучшем виде.
Они поговорили втроем около пятнадцати минут, после чего Джемма улыбнулась Тони, который ошивался у двери, и сказала, что им с Гари пора идти.
– Ни за что, – запротестовал Томми. – Давайте вернемся обратно на вечеринку: Выпьем еще немного.
Джемма улыбнулась.
– Поразительно, что ты уговариваешь нас остаться, Томми, но мы не хотим тебе навязываться, дa и автобуса поздно ночью не дождешься.
– Чушь это все. Давай выпьем, а потом я найду тебе машину.
– Знаешь, это ужасно мило с твоей стороны, но тело в том, что у Гєри завтра в девять утра экзамен.
Это была правда, но Гєри заметил, что у самой Джеммы экзамена нет. Он был хорошим братом и напомнил Джемме, что, хотя ему и пора, она может остаться. Во время разговора стало ясно, что Джеммa ничуть не меньшая поклонница Томми, чем Гэри. В конце концов, несмотря на протесты Джеммы, было решено, что Гэри воспользуется добротой Томми и поедет домой на машине, а Джемма останется выпить и машина отвезет ее позже.
– Или нет, – сказал Томми, которому уж точно прямоте не откажешь.
Румянец Джеммы был самым прелестным явлением, который Томми видел в своей жизни. Череда ублюдств, которая последовала за его приключениями на Наградах, безумные репетиции, недели в дороге прошли в облаках пропахшей пивом, загнанной спидом, отдающей экстази гадости, и вдруг он сидел в своей гримерной с настоящим человеком. Милым человеком. Привлекательной девушкой, которая не пытается затащить его в постель. Которая восхищается Томми, но не впадает в сентиментальность и не наводит тоску. Которая мило краснеет от его пошлых намеков. Она была совсем другой.
Избитое клише о глотке чистого воздуха идеально ей подходило. Томми знал, что просто должен ее трахнуть.
«Хайат-Редженси», Бирмингем
Министр внутренних дел был в ударе.
– Друзья. Товарищи. Великие вопросы требуют участия великих мужчин и женщин. Эта партия произвела на свет много таких людей, но, на мой взгляд, никто из них не сравнится с Питером и Анджелой Педжет, которых вы видите сегодня рядом со мной!!
Аудитория просто взорвалась. Сам Томми Хансен, находящийся в Национальном выставочном центре на расстоянии пары миль по дороге, едва ли вызывал более сильную реакцию. И все же голос министра внутренних дел гремел над толпой. Он не сдавал позиций, несмотря ни на кого.
– Министр наркополитики ее величества! Его жена и их две милые дочери. Британская семья! Семья партии лейбористов. Семья, которая столкнулась с самым ужасным, что только наше деформированное, искалеченное общество могло на них обрушить, и, несмотря на это, осталась незапятнанным примером для всех нас. Вместе они воплощают всe то, во что мы верим, когда используем зачастую Неправильно понятый и неправильно применяемый термин «семейные ценности». Только человек, вооруженный честностью, может пройти по дороге, которую выбрал Питер, дороге от одинокого голоса в пустыне до лидера национального крестового повода. Питер Педжет действительно вооружен честностью! Его ставка в войне против наркотиков – это его семья, его прекрасные дочери, его милая жена! И выше этой ставки быть ничего не может.
Сидя за спиной родителей, Кэти и Сьюзи Педжет поморщились. Они согласились сопровождать родителей на конференцию, но не ожидали такого звездного приема. Они решили, что министр внутренних дел был чересчур многословен. Более того, они знали, что именно так считал и отец, пока его самого не пригласили в кабинет министров.
– Друзья, товарищи, представители делового мира и средств массовой информации. Я представляю вам достопочтенного Питера Педжета, члена парламента, министра наркополитики!
Аплодисменты были оглушительными. Зал задрожал от них. Вся аудитория поднялась на ноги в едином порыве, колышущаяся живая масса, зашедшаяся в общем крике. И сзади, стоя позади всех, рядом с людьми, для которых не нашлось стульев, среди официантов, посыльных и других ассистентов, со слезами на глазах стояла Саманта. Она не махала руками и не кричала.
– О да. Да, ну коне-е-ечно же, – послышался у нее за спиной тихий голос. – Идеал семейного мужчины… как же.
Голос звучал прямо у ее уха, иначе Саманта ни за что бы не услышала за аплодисментами, поэтому, когда она повернулась, ее нос почти прикоснулся к носу говорящей. Женщины. Журналистки, если точнее.
– Привет, Саманта. Меня зовут Паула.
– Я знаю, кто вы. Вы та, кто всегда преследовала Питера. Что вы только что сказали? Что вы имели ввиду?
– Я имела в виду, что для тебя это все, должно быть, очень тяжело, Саманта. Теперь, когда у него так хорошо пошли дела. Видеть, как он вот так вот прыснул обратно к жене.
– Я понятия не имею, о чем вы говорите.
Паула улыбнулась.
– Не нужно обманывать меня, Саманта. Я знаю, вот в чем дело. Он говорил тебе, что любит тебя? Конечно говорил. Много раз, полагаю… Взгляни на него сейчас. Чье плечо обнимает его рука? Не твое, милая моя, не твое.
Паула знала, что рискует, идя напролом, обладая минимумом информации и вообще не имея доказательств. Как она ни старалась, ей не удалось продвинуться в расследовании подробностей личной жизни Питера Педжета. Но, увидев лицо Саманты в тот момент, увидев боль, которая исказила его, когда министр внутренних дел произносил панегирик идеальной семейной жизни Питера, она поняла, что доказательство заключено в этой девочке и что пришло время нанести удар. Паула могла разглядеть влюбленную до безумия, ревнующую, страдающую девушку.
– Он никогда не уйдет от нее, ты же знаешь. Он использовал тебя, вот и все.
– Я… я правда не понимаю, о чем вы говорите. Пожалуйста, уходите. Я хочу послушать речь.
– Отлично, без проблем, я уйду, я просто хочу оставить тебе свою визитку… Если тебе понадобится сочувствующий слушатель… – Паула достала визитку. – Как я и сказала, не теряйся, и, если когда-нибудь захочешь поиметь его, вместо того чтобы он имел тебя, я та, кто тебе нужен. – И с этими словами Паула исчезла в толпе.
Саманта вряд ли заметила, как Паула ушла. Ее глаза были полны слез. Однако никто не обратил на это внимания, потому что у многих людей в зале были мокрые глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50