Механик уже привык ко всем этим мерам предосторожности и как профессионал одобрял их в душе. Лишние хлопоты окупятся в случае провала: поди докажи, что подделки его рук дело, когда никаких следов почти не остаётся. Каждую неделю, считай, меняется бумага, краска, штампы и прочие «вещественные доказательства». Спасибо дону Паоло, он не скупится. Механика смешили потуги «заказчика» – змеёныша с репутацией душегуба – казаться самостоятельным и «основным», старого Джови не проведёшь: он-то знает, кто музыку заказывает…
Геку пришлось основательно поломать голову, чтобы найти безопасное место для хранения своих опасных сокровищ. Одно время он склонялся передать пакетик Лайзе, мулатке, но побоялся. В конце концов Гек затырил его в камере дона Паоло: её никто не обыскивал, сам же Гек бывал там практически ежедневно, и он же делал уборку. Дерзко? Да. Но если бы пакетик был найден, степень дерзости уже не играла бы никакой роли для Гека. И до конца срока осталось совсем чуть-чуть. Да, только не струсить, только бы не сорваться.
Сменился начальник тюрьмы. Механика пришлось убрать. Дон Паоло колебался недолго, и колебания заключались не в том, чтобы решить судьбу говорливого умельца, – надо было выбрать исполнителя. Тони – ему нельзя, парню месяц остался, его ждут, мало ли чего – бережёного бог бережёт… Да не мешало бы и алиби организовать – он же с ним чаще других контачил… А Механика жаль, но он шваль и болтун, и мастерство его, как оказалось, не столь уж надёжно: курьер-то засыпался. Может, не только из-за документов, но…
Гека прошило ужасом, когда он узнал о «самоубийстве» Механика. «Нашли затырку!» – первое, что мелькнуло у него в голове. Но когда он понял, что оснований беспокоиться нет, только природная выдержка не позволила ему обнять и расцеловать старого дона. (И тем самым нарушить жесточайшую субординацию почтённого общества, в котором чуть повыше дона стоял бог, а чуть пониже – Папа римский.) Он не решился расспрашивать дона о причинах, побудивших несчастного Механика лезть в петлю, а тот не счёл нужным что-либо пояснять…
Вот и минули полтора бесконечных года. Геку исполнилось девятнадцать – неделю назад. Ещё два дня, и он на свободе. За время отсидки Гек изменился: оставаясь по-прежнему стройным – набрал за счёт мышечной массы пять килограммов, вырос почти на четыре сантиметра; бриться теперь приходилось ежедневно. Он однажды поймал себя на мысли, что и думает все чаще по-итальянски, точнее, на сицилийском диалекте, как и все вокруг. Полтора года за его спиной свернулись в маленький бледный комочек, а два дня впереди казались вечностью. Гек изъял из камеры дона пакет с документами и печатью и теперь терпеливо слушал наставления. Дон Паоло готовил его к выходу: обеспечил одеждой, адресом, куда надлежало отправиться Тони, инструкциями – что говорить и как держаться, рекомендательным письмом, ещё кое-чем… Гек чувствовал благорасположение дона, выходящее за рамки заботы о своём подчинённом, и даже сам испытывал к нему нечто вроде благодарности.
– Я выйду в конце сентября, не позже. Ты должен обжиться за это время и проявить себя толковым и скромным парнем. Никаких сомнительных дел, никаких ковбойских штучек с пальбой и увечьями. Приказы – ты понимаешь, о чем я говорю, – только от меня лично. Надеюсь, ты будешь меня навещать?
– Каждое воскресенье, дон Паоло, если позволите!
– Ну-ну, такой жертвы я от тебя не требую, но когда позову – постарайся прийти. И ещё: времена неспокойные, мало ли кому что в голову взбредёт, будь осторожен, выбирай знакомства. За тобой присмотрят, естественно, помогут и предостерегут, но что касается твоей личной безопасности, то у любых твоих друзей могут возникнуть более важные проблемы, а у тебя – вряд ли…
«Он меня как на войну собирает».
– … Но все же я не думаю, что у тебя возникнут серьёзные проблемы, аккуратность же необходима. Ну а когда я выйду, подумаем дальше. Ты все усвоил из моих нравоучений?
– Да, дон Паоло. Я буду вас ждать и не посрамлю вашу рекомендацию, клянусь честью!
– Не удержался все-таки…
– От души говорю, дон Паоло, не осуждайте меня за мои слова! – В эту минуту Гек сам был готов поверить в собственную искренность, радость переполняла его до краёв и требовала выхода.
– Ну, с Богом тогда, Тони. Свобода всем желанна, кроме глистов. И я её жду… Счастливо тебе, сынок, и сохрани тебя святая Мария!
Дон Паоло расчувствовался, ему захотелось обнять Тони. Он так и сделал: обнял и поцеловал в щеку. Сейчас Тони был для него роднее и ближе сыновей – люди в тюрьме становятся сентиментальнее. Мудрый и многоопытный дон сознавал это и не противился внезапно нахлынувшему порыву: искренность никогда не мешает делу. Поначалу он планировал отправить Тони в Муссомели, тихое и сонное сердце Сицилии, – пусть поживёт там до осени, – но передумал. Там все друг друга знают, начнутся генеалогические изыскания, глядишь, и новоявленные родственники прорежутся, а зачем? В Палермо. Тамошние воротилы слишком вознеслись, молотят под американских бизнесменов, плюют на традиции… Крови не избежать. Тото Реине нужна и необходима помощь, он ещё молод и один не выстоит против городских бандитов. Дон Паоло неплохо знает его и уважает, да ещё из Пармы пришло письмо от друга с просьбой и ручательством – он привык верить другу. В предвидении грядущего дон Паоло пригрел Тони; парень – золото: смышлён, не болтлив, исполнителен и предать не сможет, да и к вендетте не обяжет, в случае чего. Будет работать в Палермо, изучит людей и город…
– Кстати, Тони, все забываю спросить: ты что, совсем не пьёшь?
– Нет, дон Паоло. Батя, покойник, за нас двоих все положенное принял, не хочу я.
– А у меня, помнишь, пил в первый вечер?
– Дон Паоло, там на столе вода только перед вами стояла, а попросить я стеснялся. У меня такая привычка сложилась, что я всю еду запиваю, даже суп.
Дон рассмеялся:
– Молодец, что не пьёшь, это я так спросил, из пустого интереса. Все. Долгие проводы – высокое давление. Иди…
Почти сразу же Гек сменил одну клетку на другую, попросторнее. У ворот тюрьмы его встретил старый знакомый – толстый и крепкий усач, предлагавший тосты на «крестинах» Гека. На роскошном «альфа-ромео» последней модели он привёз его в контору строительной фирмы, представил хозяину (своему двоюродному брату), где они обсудили все формальности, потом велел шофёру отвезти Гека к месту будущего проживания (крохотная квартирка в частном доме, всегда под присмотром), а Гека пригласил на вечер в пригородный ресторан – отметить день освобождения. Предупреждённый доном Паоло Гек не беспокоился о расходах и немедленно согласился. Впрочем, его согласие было чисто формальным жестом – столик заказали ещё накануне. Ресторан назывался «Кум Гаэтано».
Гек и синьор Леонардо прибыли минута в минуту к назначенному времени. В ноздри мягко ударили восхитительные запахи жареной рыбы, свежей зелени и тёплого хлеба. Сладко звенела мандолина, и, внимая ей, из темноты вздыхало море. Собственно говоря, вода плескалась почти под ногами сидящих за столиками, и можно было бултыхнуться туда прямо в зале, что и делали иногда подвыпившие гости – такой уж это был ресторан. Синьор Леонардо нетерпеливо дрогнул усами, подхватил Гека за локоть и повлёк его в гостеприимные недра. Шофёр остался сидеть, он выключил мотор и теперь шарил верньером настройки по эфиру в поисках чего-нибудь развлекательного. А их уже ждали. В кабинете за столом, накрытом на четверых, сидели двое, один из которых был совершенно незнаком Геку, но зато другим оказался старый синьор Бутера! Он пошёл к Геку с распростёртыми объятиями:
– Ах, Тони, дорогой мой! Тебя ведь и не узнать – вон ты какой здоровила вымахал! Ты-то помнишь ли ещё старого Бутеру?
– Вы меня об этом спрашиваете? – Гек расцеловался со стариком, хотя с удовольствием задушил бы того его же собственным галстуком.
– Меня известил человек, которого мы все очень уважаем, что ты выходишь, и я не мог не приехать!…
После первых приветствий и радостных восклицаний Гека представили четвёртому присутствующему – некоему синьору Сальваторе (что вовсе не явилось для него неожиданностью), молчаливому мужчине лет сорока пяти. Но по той предупредительности и даже подобострастию, которого и синьор Бутера, и синьор Леонардо не могли скрыть, Гек и сам догадался, что мог называть его и доном Сальваторе, никто бы не удивился. Вечеринка проходила достаточно непринуждённо. Оказывается, все уже знали, что Тони спиртное не употребляет, для него приготовили кока-колу. Синьор Сальваторе в основном молчал и все приглядывался к Геку. Он охотно поддержал тост за дона Паоло, но пил совсем немного. Примерно через час он встал из-за стола, тепло попрощался с присутствующими – те не посмели его удерживать – и поманил к себе Гека:
– Не знаю, что нашёл в тебе Старик, но допускаю, что он, как всегда, прав. И мне видно, что ты не зазнаешься и нет у тебя на лбу печати крутого парня. Это хорошо, между прочим, воспринимай как похвалу. Собственно говоря, твой Падрино и я приготовили тебе подарок. Не гляди так жадно мне в руки: сей подарок ни пощупать, ни рассмотреть нельзя. Удалось изъять с концами твоё дело и все, с этим связанное. Ты чист, как слеза младенца, не судим и ни в чем не замешан.
Дон Сальваторе внимательно и терпеливо выслушал слова благодарности и продолжил:
– Ты и далее можешь рассчитывать на меня в случае нужды, Тони. Возможно, что и я со временем попрошу тебя об услуге – с разрешения дона Паоло, конечно. Согласишься?
– Да, – твёрдо ответил Гек. – С разрешения дона Паоло.
С этими словами он пожал протянутую руку дона Сальваторе, хотя и видел перстень на руке «незнакомца». Дерзко задержав его руку в своей руке, Гек с улыбкой, но и с должной почтительностью попросил у синьора Сальваторе разрешения исполнить поручение, данное ему доном Паоло.
– Синьор Сальваторе, дон Паоло поручил передать: он сожалеет, что не мог присутствовать на крестинах вашей дочери, и просит принять для неё подарок – образок Девы Марии.
Гек отпустил руку синьора Сальваторе и достал из кармана розовую сафьяновую коробочку. Золотой медальон, густо украшенный бриллиантами, содержал под крышечкой изображение Божьей Матери, выполненное со вкусом и немалым мастерством.
– И пусть Пресвятая Дева всегда будет заступницей для маленькой Марии, вашей дочери. Мне остаётся только присоединиться к этим пожеланиям, что я и делаю с искренним удовольствием.
Тот хмыкнул, подтянув кверху уголок рта, что, видимо, означало у него улыбку:
– Ну-ну, молодчик, ухватки у тебя, как у твоего дона в молодости. Много ты себе позволяешь, много недоброжелателей наживёшь, ох, много. Ну да ладно, чему быть – того не миновать. Будешь у нас в Корлеоне – вспомни обо мне, обращайся, если что… – С этими словами дон Сальваторе резко отвернулся и тотчас же вышел вон.
С уходом синьора Сальваторе сотрапезники Гека расслабились, заказали ещё вина, разговорились. Гека засыпали сотней вопросов о тюрьме, о знакомых, о здоровье дона Паоло, давали ему советы и наставления, но не спросили, о чем он так долго беседовал с синьором из Корлеоне. О совместной деятельности Бутеры и Тони также не обмолвились ни словом – Тони сменил семью и хозяина.
Целый месяц прошёл, прежде чем Гек добрался до своего «клада» в тысячу без малого долларов, который он запрятал на берегу Кастелламарского залива. Буквально за день до ареста решил он сделать заначку, чтобы не таскать деньги на себе, и не прогадал. Деньги, вопреки опасениям, пребывали в целости и сохранности в стеклянной банке, зарытой в песке под камнем. Весь месяц Гек исправно служил счетоводом в строительной фирме, раз в неделю навещал дона Паоло, дважды в неделю встречался с Лайзой, а больше сидел дома. И только через месяц, когда он убедился, что ему доверяют и не следят за ним, Гек взял билет на поезд и рванул на север Италии, а уже оттуда в Швейцарию. Документы, сработанные покойным Механиком, действовали безотказно.
Глава 6
Примчалась буря…
Её лихому брюху
Лаком плод любой.
Подкидыш почувствовал, что он понемногу осваивается с новой для себя ролью адъютанта при Дуде, когда заметил то, на что раньше не обратил бы внимания: шеф явно нервничал накануне встречи с даго.
– Патрик, а не ловушка ли это? Это ведь такие хитрые скоты!
Патрик задумчиво массировал затылок:
– Да не похоже как-то, место сам назначал, парни наши там сидят, разве что по дороге?
– Какой хрен – по дороге: откуда они знают наш маршрут?
– А они на подходе встретят…
– Там две с половиной дороги ведут, если с просёлочной считать, да и мотор бронированный.
– Гранатомёт любую броню вскроет как консерву.
– Морда малограмотная! Консервы, как и ножницы, только во множественном числе употребляются.
– Ножницы я не употреблял ни разу, а консервы употреблял и в единственном числе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130
Геку пришлось основательно поломать голову, чтобы найти безопасное место для хранения своих опасных сокровищ. Одно время он склонялся передать пакетик Лайзе, мулатке, но побоялся. В конце концов Гек затырил его в камере дона Паоло: её никто не обыскивал, сам же Гек бывал там практически ежедневно, и он же делал уборку. Дерзко? Да. Но если бы пакетик был найден, степень дерзости уже не играла бы никакой роли для Гека. И до конца срока осталось совсем чуть-чуть. Да, только не струсить, только бы не сорваться.
Сменился начальник тюрьмы. Механика пришлось убрать. Дон Паоло колебался недолго, и колебания заключались не в том, чтобы решить судьбу говорливого умельца, – надо было выбрать исполнителя. Тони – ему нельзя, парню месяц остался, его ждут, мало ли чего – бережёного бог бережёт… Да не мешало бы и алиби организовать – он же с ним чаще других контачил… А Механика жаль, но он шваль и болтун, и мастерство его, как оказалось, не столь уж надёжно: курьер-то засыпался. Может, не только из-за документов, но…
Гека прошило ужасом, когда он узнал о «самоубийстве» Механика. «Нашли затырку!» – первое, что мелькнуло у него в голове. Но когда он понял, что оснований беспокоиться нет, только природная выдержка не позволила ему обнять и расцеловать старого дона. (И тем самым нарушить жесточайшую субординацию почтённого общества, в котором чуть повыше дона стоял бог, а чуть пониже – Папа римский.) Он не решился расспрашивать дона о причинах, побудивших несчастного Механика лезть в петлю, а тот не счёл нужным что-либо пояснять…
Вот и минули полтора бесконечных года. Геку исполнилось девятнадцать – неделю назад. Ещё два дня, и он на свободе. За время отсидки Гек изменился: оставаясь по-прежнему стройным – набрал за счёт мышечной массы пять килограммов, вырос почти на четыре сантиметра; бриться теперь приходилось ежедневно. Он однажды поймал себя на мысли, что и думает все чаще по-итальянски, точнее, на сицилийском диалекте, как и все вокруг. Полтора года за его спиной свернулись в маленький бледный комочек, а два дня впереди казались вечностью. Гек изъял из камеры дона пакет с документами и печатью и теперь терпеливо слушал наставления. Дон Паоло готовил его к выходу: обеспечил одеждой, адресом, куда надлежало отправиться Тони, инструкциями – что говорить и как держаться, рекомендательным письмом, ещё кое-чем… Гек чувствовал благорасположение дона, выходящее за рамки заботы о своём подчинённом, и даже сам испытывал к нему нечто вроде благодарности.
– Я выйду в конце сентября, не позже. Ты должен обжиться за это время и проявить себя толковым и скромным парнем. Никаких сомнительных дел, никаких ковбойских штучек с пальбой и увечьями. Приказы – ты понимаешь, о чем я говорю, – только от меня лично. Надеюсь, ты будешь меня навещать?
– Каждое воскресенье, дон Паоло, если позволите!
– Ну-ну, такой жертвы я от тебя не требую, но когда позову – постарайся прийти. И ещё: времена неспокойные, мало ли кому что в голову взбредёт, будь осторожен, выбирай знакомства. За тобой присмотрят, естественно, помогут и предостерегут, но что касается твоей личной безопасности, то у любых твоих друзей могут возникнуть более важные проблемы, а у тебя – вряд ли…
«Он меня как на войну собирает».
– … Но все же я не думаю, что у тебя возникнут серьёзные проблемы, аккуратность же необходима. Ну а когда я выйду, подумаем дальше. Ты все усвоил из моих нравоучений?
– Да, дон Паоло. Я буду вас ждать и не посрамлю вашу рекомендацию, клянусь честью!
– Не удержался все-таки…
– От души говорю, дон Паоло, не осуждайте меня за мои слова! – В эту минуту Гек сам был готов поверить в собственную искренность, радость переполняла его до краёв и требовала выхода.
– Ну, с Богом тогда, Тони. Свобода всем желанна, кроме глистов. И я её жду… Счастливо тебе, сынок, и сохрани тебя святая Мария!
Дон Паоло расчувствовался, ему захотелось обнять Тони. Он так и сделал: обнял и поцеловал в щеку. Сейчас Тони был для него роднее и ближе сыновей – люди в тюрьме становятся сентиментальнее. Мудрый и многоопытный дон сознавал это и не противился внезапно нахлынувшему порыву: искренность никогда не мешает делу. Поначалу он планировал отправить Тони в Муссомели, тихое и сонное сердце Сицилии, – пусть поживёт там до осени, – но передумал. Там все друг друга знают, начнутся генеалогические изыскания, глядишь, и новоявленные родственники прорежутся, а зачем? В Палермо. Тамошние воротилы слишком вознеслись, молотят под американских бизнесменов, плюют на традиции… Крови не избежать. Тото Реине нужна и необходима помощь, он ещё молод и один не выстоит против городских бандитов. Дон Паоло неплохо знает его и уважает, да ещё из Пармы пришло письмо от друга с просьбой и ручательством – он привык верить другу. В предвидении грядущего дон Паоло пригрел Тони; парень – золото: смышлён, не болтлив, исполнителен и предать не сможет, да и к вендетте не обяжет, в случае чего. Будет работать в Палермо, изучит людей и город…
– Кстати, Тони, все забываю спросить: ты что, совсем не пьёшь?
– Нет, дон Паоло. Батя, покойник, за нас двоих все положенное принял, не хочу я.
– А у меня, помнишь, пил в первый вечер?
– Дон Паоло, там на столе вода только перед вами стояла, а попросить я стеснялся. У меня такая привычка сложилась, что я всю еду запиваю, даже суп.
Дон рассмеялся:
– Молодец, что не пьёшь, это я так спросил, из пустого интереса. Все. Долгие проводы – высокое давление. Иди…
Почти сразу же Гек сменил одну клетку на другую, попросторнее. У ворот тюрьмы его встретил старый знакомый – толстый и крепкий усач, предлагавший тосты на «крестинах» Гека. На роскошном «альфа-ромео» последней модели он привёз его в контору строительной фирмы, представил хозяину (своему двоюродному брату), где они обсудили все формальности, потом велел шофёру отвезти Гека к месту будущего проживания (крохотная квартирка в частном доме, всегда под присмотром), а Гека пригласил на вечер в пригородный ресторан – отметить день освобождения. Предупреждённый доном Паоло Гек не беспокоился о расходах и немедленно согласился. Впрочем, его согласие было чисто формальным жестом – столик заказали ещё накануне. Ресторан назывался «Кум Гаэтано».
Гек и синьор Леонардо прибыли минута в минуту к назначенному времени. В ноздри мягко ударили восхитительные запахи жареной рыбы, свежей зелени и тёплого хлеба. Сладко звенела мандолина, и, внимая ей, из темноты вздыхало море. Собственно говоря, вода плескалась почти под ногами сидящих за столиками, и можно было бултыхнуться туда прямо в зале, что и делали иногда подвыпившие гости – такой уж это был ресторан. Синьор Леонардо нетерпеливо дрогнул усами, подхватил Гека за локоть и повлёк его в гостеприимные недра. Шофёр остался сидеть, он выключил мотор и теперь шарил верньером настройки по эфиру в поисках чего-нибудь развлекательного. А их уже ждали. В кабинете за столом, накрытом на четверых, сидели двое, один из которых был совершенно незнаком Геку, но зато другим оказался старый синьор Бутера! Он пошёл к Геку с распростёртыми объятиями:
– Ах, Тони, дорогой мой! Тебя ведь и не узнать – вон ты какой здоровила вымахал! Ты-то помнишь ли ещё старого Бутеру?
– Вы меня об этом спрашиваете? – Гек расцеловался со стариком, хотя с удовольствием задушил бы того его же собственным галстуком.
– Меня известил человек, которого мы все очень уважаем, что ты выходишь, и я не мог не приехать!…
После первых приветствий и радостных восклицаний Гека представили четвёртому присутствующему – некоему синьору Сальваторе (что вовсе не явилось для него неожиданностью), молчаливому мужчине лет сорока пяти. Но по той предупредительности и даже подобострастию, которого и синьор Бутера, и синьор Леонардо не могли скрыть, Гек и сам догадался, что мог называть его и доном Сальваторе, никто бы не удивился. Вечеринка проходила достаточно непринуждённо. Оказывается, все уже знали, что Тони спиртное не употребляет, для него приготовили кока-колу. Синьор Сальваторе в основном молчал и все приглядывался к Геку. Он охотно поддержал тост за дона Паоло, но пил совсем немного. Примерно через час он встал из-за стола, тепло попрощался с присутствующими – те не посмели его удерживать – и поманил к себе Гека:
– Не знаю, что нашёл в тебе Старик, но допускаю, что он, как всегда, прав. И мне видно, что ты не зазнаешься и нет у тебя на лбу печати крутого парня. Это хорошо, между прочим, воспринимай как похвалу. Собственно говоря, твой Падрино и я приготовили тебе подарок. Не гляди так жадно мне в руки: сей подарок ни пощупать, ни рассмотреть нельзя. Удалось изъять с концами твоё дело и все, с этим связанное. Ты чист, как слеза младенца, не судим и ни в чем не замешан.
Дон Сальваторе внимательно и терпеливо выслушал слова благодарности и продолжил:
– Ты и далее можешь рассчитывать на меня в случае нужды, Тони. Возможно, что и я со временем попрошу тебя об услуге – с разрешения дона Паоло, конечно. Согласишься?
– Да, – твёрдо ответил Гек. – С разрешения дона Паоло.
С этими словами он пожал протянутую руку дона Сальваторе, хотя и видел перстень на руке «незнакомца». Дерзко задержав его руку в своей руке, Гек с улыбкой, но и с должной почтительностью попросил у синьора Сальваторе разрешения исполнить поручение, данное ему доном Паоло.
– Синьор Сальваторе, дон Паоло поручил передать: он сожалеет, что не мог присутствовать на крестинах вашей дочери, и просит принять для неё подарок – образок Девы Марии.
Гек отпустил руку синьора Сальваторе и достал из кармана розовую сафьяновую коробочку. Золотой медальон, густо украшенный бриллиантами, содержал под крышечкой изображение Божьей Матери, выполненное со вкусом и немалым мастерством.
– И пусть Пресвятая Дева всегда будет заступницей для маленькой Марии, вашей дочери. Мне остаётся только присоединиться к этим пожеланиям, что я и делаю с искренним удовольствием.
Тот хмыкнул, подтянув кверху уголок рта, что, видимо, означало у него улыбку:
– Ну-ну, молодчик, ухватки у тебя, как у твоего дона в молодости. Много ты себе позволяешь, много недоброжелателей наживёшь, ох, много. Ну да ладно, чему быть – того не миновать. Будешь у нас в Корлеоне – вспомни обо мне, обращайся, если что… – С этими словами дон Сальваторе резко отвернулся и тотчас же вышел вон.
С уходом синьора Сальваторе сотрапезники Гека расслабились, заказали ещё вина, разговорились. Гека засыпали сотней вопросов о тюрьме, о знакомых, о здоровье дона Паоло, давали ему советы и наставления, но не спросили, о чем он так долго беседовал с синьором из Корлеоне. О совместной деятельности Бутеры и Тони также не обмолвились ни словом – Тони сменил семью и хозяина.
Целый месяц прошёл, прежде чем Гек добрался до своего «клада» в тысячу без малого долларов, который он запрятал на берегу Кастелламарского залива. Буквально за день до ареста решил он сделать заначку, чтобы не таскать деньги на себе, и не прогадал. Деньги, вопреки опасениям, пребывали в целости и сохранности в стеклянной банке, зарытой в песке под камнем. Весь месяц Гек исправно служил счетоводом в строительной фирме, раз в неделю навещал дона Паоло, дважды в неделю встречался с Лайзой, а больше сидел дома. И только через месяц, когда он убедился, что ему доверяют и не следят за ним, Гек взял билет на поезд и рванул на север Италии, а уже оттуда в Швейцарию. Документы, сработанные покойным Механиком, действовали безотказно.
Глава 6
Примчалась буря…
Её лихому брюху
Лаком плод любой.
Подкидыш почувствовал, что он понемногу осваивается с новой для себя ролью адъютанта при Дуде, когда заметил то, на что раньше не обратил бы внимания: шеф явно нервничал накануне встречи с даго.
– Патрик, а не ловушка ли это? Это ведь такие хитрые скоты!
Патрик задумчиво массировал затылок:
– Да не похоже как-то, место сам назначал, парни наши там сидят, разве что по дороге?
– Какой хрен – по дороге: откуда они знают наш маршрут?
– А они на подходе встретят…
– Там две с половиной дороги ведут, если с просёлочной считать, да и мотор бронированный.
– Гранатомёт любую броню вскроет как консерву.
– Морда малограмотная! Консервы, как и ножницы, только во множественном числе употребляются.
– Ножницы я не употреблял ни разу, а консервы употреблял и в единственном числе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130