– Иногда и с Господом… – Анну не на шутку заинтересовал диковинный богохульный разговор. Родители её не были религиозны, но никогда не позволяли себе выпадов против любой из распространённых в мире религий…
– Стало быть, бо2льшую часть вечности праведники будут проводить время в мучительном ожидании, пока их безгрешным взглядам не представится заполненный престол? В то время как всевышнему будет в основном не до них: куда любопытнее играть со своим извечным врагом в живые шахматы, где вместо пешек и ферзей – человеческие души… Им даже молиться, то есть обращаться с просьбами к богу, за нас, погрязших в страстях и пороках, не положено. Угодник там, простой ли праведник – протекция, знаешь ли, в раю неуместна… А мучительное ожидание – это уже не рай…
– Какой глупый разговор у нас получается…
– Дядя Стив… Это моё имя для тебя.
– С каких пор вы попали ко мне в дядюшки?
– А как ещё? Придумай сама, коли так, чтобы не слишком официально выходило. Да, это ничего, что я без спроса твою притолоку спиной подпираю?
– Проходите, садитесь в нянечкино кресло, раз её нет… Ладно, пусть будет дядя Стив, если вам угодно… – Анна сама не заметила, как развернула коляску к креслу и подкатила поближе. – А в-третьих?
– Что – в-третьих?
– Третья моя «ошибка»?
– А… В аду тоже висит табличка, но надпись там иная, чем пересказал этот фармазон Вергилий…
– Да? И какая же там надпись?
– «В бога мы верим».
Анна помолчала десяток секунд, совсем сбитая с толку, вдруг поняла и залилась безудержным смехом. Потом она внезапно вспомнила, что в этой жизни её ничто уже не может радовать, сделала серьёзное лицо. И когда победа над собой была почти в руках – не выдержала, прыснула в ладонь и засмеялась вновь…
Дверь осторожно приоткрылась, и Гек увидел обеспокоенную улыбку Луизы.
– Я не помешала?… У меня все готово, прошу к столу…
– Один момент… Мы с Анной докончим сложнейший философский диспут и идём… За ней последний удар… Ребёнок собирается с мыслями.
Луиза сама увидела лицо своей дочери, отчётливо поняла, что истерикой и не пахнет, и изумилась. Но, поймав взгляд Ларея, сориентировалась мгновенно.
– Моя плита! Сейчас все сгорит! Жду вас внизу, и не дай бог остынет!… – Луиза легко побежала вниз, а Гек, поймав момент, когда Анна наконец отсмеялась, откашлялся.
– Ёлки-моталки! Ужин готов, а мы к утешениям так и не приступили. Это ты мне, Анна, зубы заговорила средневековой поэзией… Невероятные запахи!. У тебя уже отделяются соки?
– Какие ещё соки?
– Желудочные.
Анна опять подозрительно зафыркала, полезла в кармашек платья за носовым платком.
– Я не голодна. И вообще не люблю есть…
– Это очень хорошо. Тогда так с нами посиди, за компанию. А за твоей порцией я отечески присмотрю. Лично. Пойдём же скорее, такого острого приступа аппетита я с тюрьмы не испытывал. У меня ощущение, что я готов съесть кресло твоей нянюшки…
– Ещё бы, не кто-нибудь – мама готовила! – В голосе Анны слышалась явная гордость за маму. – А вы что, были в тюрьме?
– Увы. И лучше туда не попадать, вот тебе мой совет. Но будто ты не знала?…
– А…
– Не люблю вспоминать, – перебил её Гек, – но если доведётся, а некоторым любопытным очень уж подопрёт – что-нибудь да расскажу. Замечу лишь: если бы не твой гениальный папа, мне бы совсем кисло пришлось. Двинулись? Тебе, наверное, помочь надо?
– Нет, я сама справляюсь. И по лестнице могу, и вон там в углу платформа, видите? Она как лифт работает. Вы идите, я только в туалет скатаю…
Уселись в столовой, «по-парадному». По совету Гека Луиза, чтобы не бегать то и дело на кухню, отбросила условности этикета и подала на стол все сразу – и закуски, и горячее. Гек так аппетитно и споро принялся управляться со всеми видами пищи, что и Анна не выдержала, положила на тарелочку рыбного салата, потом добавила ещё – и пошёл пир горой. Присутствовало и вино, белое и красное, неизвестных Геку марок, но он отказался, попросив взамен лимонаду, поскольку привык запивать им проглоченные куски. Луиза пила белое вино и за весь обед одолела едва ли половину бокала.
– …Дядя Стив, а почему именно коку, а не пепси? Вы их что, различаете?
– Нет, но кока гораздо вкуснее.
– Мама, а Леонардо Коррада – вафлист и недоносок.
– Анна!…
– Это моя вина. Я ляпнул глупость, а теперь она меня прикалывает… Анна, мужчина по своей сути куда ближе к животному миру, чем женщина. Но даже мужчинам вульгарность крепко не к лицу. Помни, что я тебе рассказывал о бильярдной. Женщину, кстати, можно оскорбить с такой же силой, как… ну, ты понимаешь. И для этого достаточно сказать ей в лицо, что она вульгарна. Ни одна репутация такого не выдержит, как ни один влюблённый Ромео не вынесет осознания того факта, что его Джульетта коренаста.
Девочка засмеялась было, но потом помрачнела.
– Лучше быть вульгарной и коренастой, чем…
– Лучше. Но ни первое, ни второе исправлению не подлежит… Но слушай, мы же договорились, что утешения отложим на чуть попозже…
– Мы ни о чем не договаривались.
– Так давай договоримся немедленно. Попозже такие разговоры, а?
– А есть ли смысл?
– Поищем вместе. Олл райт?… Анна?
– О`кей… – Девочка неуверенно улыбнулась. – А вы не обманете?
– Я никогда не вру, когда мне этого не хочется…
Луиза благоразумно помалкивала бо2льшую часть времени, поражённая тем, что происходило на её глазах: дочь смеялась и свободно разговаривала с посторонним человеком. И кушала с аппетитом, и не капризничала… Ругалась странными словами, но она и до этого сподобилась слышать пару раз от дочери перлы туалетной словесности; как убережёшь ребёнка, когда у половины городского населения вместо языка – помойная тряпка…
Настала очередь коронного блюда. Гек тяжело вздохнул, уже сытый по уши, но отведал… Как минимум половину большущего пирога с дичью сметал он один и съел бы ещё, но женщины безжалостно прикончили остальное. Потом они прервались довольно надолго, обошли дозором все помещения дома, заглянули в подвал-мастерскую, где все осталось нетронутым, как было при жизни Джо, в память о нем… Побродили и во дворике возле клумб, и даже (уже без Анны) забрались на чердак, который так и не успел стать мансардой… Время шло удивительно незаметно, и уже стали сгущаться реденькие сумерки, когда вечер дошёл до прощальной чашечки кофе… Недостаток хорошего воспитания, весьма заметный у господина Ларея, нисколько не смущал девочку, а Луизу даже несколько забавлял. При всем при этом он рассуждал как человек трезвый и разумный, и с Анной сумел найти общий язык. Просто удивительно. Как он замечательно ел – и чавкал, и облизывался… Поесть любит, а к полноте не склонён: шея крепкая, таз узкий, плечищи… И руки, наверное, жёсткие и тяжёлые, как у неандертальца…
– Уже вечер, а все ещё так жарко… Это я вас должна благодарить, Стивен. Встреча прошла великолепно. Заходите к нам, мы будем только рады…
– Хорошо, если так. Я понимаю вежливость, Луиза, но мы с Анной и в самом деле договорились, что я нагряну дней через семь-восемь: за мной должок с утешительным разговором, я обещал… Если, конечно, вы…
– Нисколько не против! Только заранее позвоните, хорошо?
– Само собой…
А ладонь у него твёрдая, но не жёсткая. И почти горячая…
Всю неделю Гек провёл в суперсовременной резиденции Фанта, замаскированной под глухой полуподвал на территории пригородной платной спортплощадки, влачащей запланированное жалкое существование. Его чрезвычайно заинтересовали изыскания Джефа в области создания базы данных по множеству направлений: досье, газетные архивы, карты города, с нанесёнными на них транспортными маршрутами, полицейскими участками, опорными базами и т. п., сферы влияний, картотеки автомобильные, картотеки недвижимости, телефонные, дактилоскопические и многое-многое другое. Все это было представлено в электронном виде, на мощнейших компьютерах. Исходные данные были частью украдены у федеральных и городских служб, частью собраны своими силами. Гек в первую очередь озаботился проблемами физической сохранности данных и их секретности, недоступности для недругов и случайных людей. Фант подробно и внятно объяснял. Гек понял не все, но многое и решил на первое время согласиться, принять его устные гарантии как данность. После этого для Джефа начался ад: не менее чем четырнадцать часов в сутки он учил Ларея всему, что тот пожелал изучить. Ларей схватывал стремительно и прочно, но для обучения на его уровне, самом начальном, хватило бы человека с неизмеримо меньшими знаниями и квалификацией, чем Джеф. Однако – нет, шеф больше никому не доверял по данной теме, видимо, опасался приоткрывать направление своего интереса перед другими людьми. Фант объездил магазины и закупил кучу литературы для начинающих пользователей, как для Ларея, так и для себя, чтобы сподручнее было переводить ему своё понимание на доступный тому уровень…
– …Деньги – это не все, Анна. Уж я-то знаю, что говорю. Мало есть на свете такого, что имело бы цену, а мне было бы не по карману. Настолько мало, что мне никому не нужно доказывать своё богатство приобретением погремушек типа вилл и моторов… Кино любишь смотреть?
– Да, конечно.
– Чилли Чейн, скажем, ему положено: кинозвезда, мировая знаменитость – он обязан выпендриваться перед собратьями по экрану, а мне… Поэтому я выкроил время и переговорил с лучшими врачами страны, от побережья до побережья. Я имею в виду твой случай (Гек здесь далеко не все делал собственноручно, но это было абсолютно неважно, и подробности он опустил)… Тихо! Получив отрицательный результат, не поленился и по телефону связался со штатниками, благо что они тоже по-английски понимают. Потом с Европой…
– И что в итоге?
– Отрицательный результат подтвердился. Современная наука не в силах исправить повреждение. Нервная система жива и в нижней половине тоже, но в каком-то районе позвоночника образовалось нечто вроде обрыва, и срастить его никто в мире не может…
– Надо же, новости какие. Я давно это знаю… А вы, видать, здорово потратились на эту болтовню с заграницей. Спасибо за беспокойство, милый дядюшка!
– Мужчине я бы давно уже подсказал место, куда бы он мог засунуть свою иронию. Тебе лишь намекну, что больше никогда называть меня милым дядюшкой не надо. Дядя Стив. Можешь не повторять вслух – вижу, что запомнила. Продолжаю. Прежде чем рыдать, вспомни одну из первых фраз моего тебе отчёта. «Современная наука не может…» Я ведь поинтересовался перспективами у знающих людей. Там тоже неопределенка: кто говорит «вот-вот, следите за завтрашней прессой», кто говорит, что пройдёт не меньше пяти, а то и семи лет, пока дело сдвинется с мёртвой точки… Хрен с ним, положим с запасом десять лет. Это значит, что у тебя есть реальный шанс всего через десять лет стать здоровым человеком.
– «Всего через десять лет»! Легко вам говорить, а я не проживу столько. Вы не пробовали, к примеру, ходить в туалет в моем положении?
– Однако же ты делаешь это сама, без посторонней помощи. А один мужик, Ривс, что ли, который Супермена играл, и этого не может. Но живёт и надеется.
– И пусть себе надеется. А через десять лет вся моя лучшая половина жизни будет позади, да ещё и неизвестно, что тогда будет с современной наукой…
– У тебя есть лучший вариант?
– Может быть, и есть. Какой способ расставания с жизнью самый безболезненный?
– Инфаркт во сне.
– Я имею в виду сознательный уход…
– Глубоко перерезать себе вены на руках и ногах, сидя в горячей ванне. Некоторые предпочитают вешаться. Специалисты говорят, что многих это напоследок возбуждает. Впрочем, я знавал успешных самоубийц, но никто не сумел рассказать толком об ощущениях.
– В ванне… Это для меня не так-то просто…
– Подкупи няню. Тебе сколько лет?
– Четырнадцать, пятнадцатый.
– Через десять лет тебе будет двадцать четыре, на десять меньше, чем сейчас твоей маме. Ты вся в неё на внешность. А она красотка, каких поискать! Вот будет номер: умрёшь и не узнаешь, какая она – любовь. Не обидно?
– Дядя Стив, вы очень жестоки…
– Можешь называть меня на ты.
– Я уж так как-нибудь…
– Поплачь, поплачь, если дальше меня выслушать не хочешь.
– Ах, вы ещё не закончили, да? Я внимательно жду продолжения…
– Вот тебе твой платок; ты реви да слушай. Десять лет прошло. Тебя поставили на ноги. Ну посмотри на себя в зеркало: двадцатичетырехлетняя корова Фёкла и только. Да. А как же? Образования нет, за фигурой и внешностью не следила, денег зарабатывать не умеешь. Только на живодёрню и дорога, и не фиг ждать десяти лет в таком случае…
Анна заплакала навзрыд. Гек предполагал подобное и нарочно подобрал момент, когда у няни был выходной, а Луиза поехала в город за покупками, так что некому было вмешиваться в воспитательный процесс…
– Ты мне напоминаешь в данную минуту «умную Эльзу» из твоей детской книжицы, что мы тогда на чердаке нашли. Одно только это мешает мне присесть рядом и разнюниться за компанию… Ты помнишь, о чем там шла речь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130