Коротко стриженные каштановые волосы стояли густым ежиком, а на мизинце правой руки сверкало кольцо с бриллиантом. Он достал изо рта сигару большим и указательным пальцами, и его глаза превратились в щелки.
– Ты знаешь правила, Джейберд, – сурово проговорил он. – Никто не может войти в этот дом без разрешения.
– Но этот паренек – мой внук. Он нормальный пацан.
– Мне плевать, кто он такой – хоть долбаный принц датский. Ты нарушил уговор, Джейберд.
– Эй, нет причин собачиться, тут все ведь в порядке, сам подумай…
– Ты просто придурок, Джей! – заорал мужчина с сигарой. Его рот скривился на одну сторону, когда из него вместе со слюной вылетали слова. На его полном лице блестел пот, он был весь мокрый, его белая рубашка была вся в мокрых разводах. На кармане рубашки имелась вышитая монограмма “ББ”, а рядом с ней – несколько коричневых пятен от табачной слюны. – Ты придурок! – орал он. – Ты хочешь, чтобы сюда нагрянули копы и всех замели? Пацан завтра же все разболтает своим дружкам! С тем же успехом ты мог послать шерифу карту с крестом на нужном месте!
– Кори не станет болтать. Он соображает, что к чему.
– Вот как? Маленькие свиные глазки снова вернулись ко мне.
– Ты ведь такой же придурок, как и твой дедок, верно, пацан?
– Нет, сэр, – ответил я. Мужчина с сигарой рассмеялся. Его смех был в точности как те звуки, которые производил в прошлом апреле Фил Кеннер, когда его рвало на парту овсянкой. Поросячьи глаза мужчины так и остались недобрыми, хотя теперь он скупо улыбался.
– Тебе лет-то сколько, ведь на вид ты совсем еще щенок? Хоть и неглупый, правда?
– Он сделает так, как я ему скажу, мистер Блэйлок, – торопливо вставил дедушка Джейберд, и я вдруг понял, что человек с поросячьими глазками – не кто иной, как Бодин Блэйлок собственной персоной, брат Донни и Вэйда Блэйлоков и сын известного своим зловещим нравом Блэйлока Большое Дуло. Я вспомнил, как при входе дедушка смело заметил, что если Бодину что не нравится, он может засунуть голову себе в зад; а на проверку вышло, что с головой в заднице оказался не кто иной, как мой дедушка.
– Сильно сомневаюсь, Джей, – ответил Бодин, – у пацана явно есть башка на плечах. – С этими словами сын Большого Дула расхохотался, повернувшись лицом к остальным трем игрокам, и те тоже поспешно засмеялись, вторя ему нестройным эхом, словно добропорядочные индейцы своему вождю. Неожиданно смех Бодина оборвался.
– Давай вали-ка отсюда, Джейберд, – приказал он дедушке. – Сегодня у нас собирается приличная публика. Крупные игроки приедут прямо сюда. Залетные пижоны, надумали сорвать с меня бабки, лохи. Нам не до тебя с твоим детским садом. Дедушка взволнованно откашлялся. Его глаза не могли оторваться от горки покерных фишек.
– Э-э-э.., я просто хотел спросить.., раз уж я здесь.., то не могу ли я несколько раз поставить? Как насчет пары конов, Бодин?
– Говорю тебе – бери своего пацана за шиворот и вали отсюда, Джей, – услышал он в ответ. – Это будет самое лучшее. Здесь у меня люди играют в покер, а не в няньки.
– Кори может подождать снаружи, – торопливо ответил дедушка Джейберд. – Он и сам не против. Подождешь меня на улице, хорошо, парень?
– Бабушка ждет нас с сухим мороженым, – твердо ответил я. Ответом мне был громогласный хохот Бодина Блэйлока. Я с ужасом увидел, как страшно покраснели щеки моего дедушки.
– О каком мороженом ты тут болтаешь, стервец, мне дела нет ни до какого мороженого! – орал на меня дедушка, и в его глазах клокотала ярость и мука. – Она может ждать нас хоть до завтрашнего утра, это ее дело, а я сделаю так, как решил!
– Думаю, тебе все-таки лучше двигать домой, Джейберд! – подал из-за стола голос другой мужчина. – Иди, твоя жена приготовит тебе твое любимое. В твоем возрасте лучше держаться подальше от неприятностей, Джей!
– А ты заткнись! – сорвался дедушка, лицо которого из красного стало пунцовым. – Вот, бабки при мне! – продолжил он и, вытащив из кармана двадцатку, припечатал се к столу. – Я в игре или нет: отвечай! Я чуть не задохнулся. Рисковать двадцатью долларами в покер! Это же целая куча денег. Бодин Блэйлок снова засунул сигару в рот и молча сидел, переводя взгляд с денег на лицо дедушки Джейберда.
– Двадцать долларов, – наконец проговорил он, – этого тебе едва хватит, чтобы сесть за стол.
– У меня есть еще, не беспокойся. Я понял, что либо дедушка перед отъездом за мороженым устроил налет на семейную кубышку, либо у него имелась особая покерная заначка, о которой бабушка Сара не знала. Само собой, бабушка не одобрила бы такую пустую трату денег, и поэтому поездка за мороженым подошла в виде повода как нельзя лучше. Может быть, поначалу дедушка хотел просто повидаться с здешними завсегдатаями, но потом демон игры обуял его и дедушка Джейберд решил пуститься во все тяжкие.
– Так я в игре или нет?
– Выведи своего пацана.
– Кори, иди посиди в машине, – приказал дед. – Я вернусь через несколько минут.
– Но бабушка сказала…
– Иди и жди меня в машине! Делай, как я велел! Живо! – заорал на меня Джейберд. Бодин пристально рассматривал меня сквозь завесу сигарного дыма и словно говорил мне: Видишь, пацан, что я могу сделать с твоим дедом? Я вышел на улицу. Прежде чем взяться за ручку входной двери, я услышал, как в глубине дома к столу придвинули новый стул. Потом я вышел под пекло и, засунув руки в карманы, от нечего делать принялся пинать сосновые шишки на дороге. Я ждал. Прошло десять минут. Потом еще десять. По дороге пропылила большая машина. Из нее вылезли трое молодых мужчин и постучались условным стуком во входную дверь, после чего мистер Клэйпул открыл дверь и впустил их внутрь. Дверь фермы закрылась снова. От дедушки по-прежнему не было ни слуху ни духу. Я сел в машину и некоторое время подождал внутри, но дедушкин “форд” прожарился настолько, что сидеть в нем было все равно что устроиться в кухонной духовке. С отвращением отлепив рубашку от спинки сиденья, я снова выбрался на улицу. Некоторое время я вышагивал перед домом взад-вперед, потом заметил мертвого голубя и минут двадцать смотрел, как муравьи обгладывают мясо с его костей. К тому моменту прошел уже, наверное, целый час. Я решил, что дедушка не просто меня ни во что не ставит, а вовсе забыл обо мне, как забыл и о бабушке Саре, потому что всегда и во всем главным для него был он сам. Зародившись в животе шаром жгучего пульсирующего тепла, во мне тугой пружиной развернулась злость. Я уставился на дверь, пытаясь внушением заставить дедушку выйти наружу. Но дверь по-прежнему оставалась закрытой. Тогда в голове у меня зародилась новая мысль, может быть, самая светлая: Ну и черт с ним! Я вытащил из машины коробку с сухим мороженым и двинулся в обратную дорогу пешком. Первые две мили я прошел очень бодро. На третьей миле меня стала одолевать жара. Пот стекал обильными струйками по моему лицу, то и дело попадая в глаза, а макушку мне гак припекало, словно там развели костер, а дорога расплывалась у меня перед глазами, петляя между сосновыми стенами. Я было решил голосовать, но вес машины двигались мне навстречу. Раскаленный асфальт прожигал мои ступни сквозь подошвы башмаков. Мне хотелось присесть в тени и отдохнуть, но промедление и отдых стали бы проявлением слабости, с тем же успехом я мог признаться себе, что не должен был рисковать и пускаться в шестимильную прогулку под раскаленным солнцем по стоградусной жаре, а надо было оставался около лесной фермы и ждать, когда мой дедушка наконец наиграется в покер и соизволит выйти. Ну уж нет Я решил доказать, чего стою, я не сдавался, шагая вперед и вперед. А о волдырях подумаю потом. Чтобы скоротать время, я решил придумать историю о своей прогулке в лесу, которую мог бы потом написать. Может, я напишу о мальчике, которому пришлось пешком пересечь раскаленную добела пустыню, потому что он должен был донести до места корзину драгоценных камней, которую ему доверили. Я поднял голову, чтобы сквозь капли пота поглядеть на паривших в небе стервятников, охочих до моего мяса, но в ту же секунду моя нога угодила в выбоину в дороге, и, вывихнув лодыжку, я грохнулся на дорогу. Коробка с сухим мороженым лопнула, все ее содержимое рассыпалось по асфальту. Я упал на нес прямо животом. Я готов был разрыдаться. Я чуть не плакал. Но ни одной слезы не выкатилось из моих глаз. Моя нога чертовски болела, но я мог стоять и даже идти. Больше всего мне было жалко блестящего порошка сухого мороженого, который высыпался на асфальт большой горкой. Дно коробки лопнуло. Я собрал порошок ладонями, сколько мог, и насыпал в карманы, потом повернулся и захромал дальше. Я не собирался отдыхать, потому что сидеть в тени и лить слезы не входило в мои планы, даже несмотря на то что порошок медленно, но верно сыпался из моих карманов. Мне совсем не улыбалось, чтобы дедушка устроил мне разборку посреди лесной дороги. Я прошел через лес три мили, когда позади меня просигналил автомобиль. Я быстро обернулся, ожидая увидеть дедушкин “фордик”. Однако вместо него ко мне приближался медно-желтый “понтиак”. Машина притормозила, и я узнал дока Пэрриша, торопливо опускавшего стекло на водительском окошке.
– Кори, это ты? Может, тебя подбросить? Куда ты идешь?
– Да, сэр, – с благодарностью отозвался я. – Я был бы очень благодарен, если вы меня подвезете. Если это возможно, конечно. Я торопливо забрался в машину. Мои подошвы теряли чувствительность, а лодыжка здорово распухла. Док Пэрриш дал газ, и мы поехали.
– Я гощу у дедушки с бабушкой, – посчитал необходимым объяснить я. – Это три мили отсюда по главной дороге.
– Я знаю ферму Джейберда. – Док Пэрриш взял левой рукой свой врачебный чемоданчик и перекинул его на заднее сиденье. – Сегодня здорово жарко. Откуда же ты держишь путь?
– Я.., э-э-э… – Нужно было на что-то решаться, причем ответ должен был удовлетворять одновременно нескольким условиям.
– Бабушка тут посылала меня кое-куда, – наконец я остановился на лучшем варианте.
– Вот как. Док Пэрриш несколько секунд молчал.
– Что там такое сыплется у тебя из кармана – песок?
– Нет, это сухое мороженое.
– Понятно. – Док Пэрриш утвердительно кивнул, словно всю жизнь носил сухое мороженое в карманах и в этом не было ничего особенного. – Как дела у твоего отца? Как у него на работе, стало полегче?
– Сэр?
– Я говорю о его работе. Он сказал мне, что сильно устает на работе последние недели и поэтому плохо спит. Пару недель назад он приходил ко мне на прием. Я прописал ему таблетки. Знаешь, Кори, на самом деле стресс – очень серьезное дело. Я посоветовал твоему отцу взять небольшой отпуск.
– Ага. На этот раз кивнул я, так, словно сказанное доком Пэрришем было мне очевидно.
– Мне кажется, ему становится лучше, – сказал я. Лично я не слышал, чтобы при мне отец хоть раз говорил, что сильно устает на работе или что собирается идти к доку Пэрришу. Я прописал ему таблетки. Я уставился прямо перед собой, на ленту шоссе, разворачивавшуюся впереди. Отец борется с беспокойными призраками, тянущимися к нему из миров, оставшихся в прошлом. Я отчетливо понял, что отец скрывает часть своей жизни от меня и мамы точно так же, как дедушка Джейберд скрывает от всех нас свою одержимость покером. Док Пэрриш довез меня прямо до дедушкиной фермы, поднялся вместе со мной на крыльцо и постучал в дверь. Когда бабушка Сара наконец нам открыла, док Пэрриш сказал, что встретил меня на дороге, когда я шел по обочине.
– А где же твой дед? – спросила меня бабушка Сара. Должно быть, выражение лица у меня было самое кислое, потому что еще через секунду она ответила за меня:
– Наверняка снова впутался в какую-то авантюру. Точно. Горбатого могила исправит.
– Коробка с сухим мороженым лопнула, – объяснил я бабушке и показал ей пригоршни того, что осталось у меня в карманах. Мои волосы были мокры от пота и висели сосульками.
– Ничего, у нас есть еще коробочка про запас. А то, что в твоих карманах, я оставлю Джейберду. Я узнал об этом значительно позже. В течение недели после этого происшествия каждое блюдо, которое Джейберд получал к столу, было изрядно приправлено порошком мороженого, и так продолжалось до тех пор, пока он буквально не завыл.
– Не хотите ли войти в дом и выпить холодного лимонаду, доктор Пэрриш?
– Нет, благодарю вас. Мне нужно обратно в свой кабинет. Лицо дока Пэрриша уже было погружено в сумрак забот – он думал о другом, наверное, о том, что его ожидает следующий пациент.
– Миссис Мэкинсон, вы ведь знакомы с Седьмой Нэвилл?
– Конечно, я ее знаю, хотя и не виделась с ней месяц или даже побольше, а что?
– Я как раз от нее, – ответил док Пэрриш. – Вы, возможно, не знаете: у нее был рак и весь последний год она стойко сражалась с ним.
– О Господи! Я понятия не имела об этом.
– Да, она была стойкая женщина, но вот уже два часа, как ее нет в живых. Она хотела умереть у себя дома и отказалась ехать в больницу.
– Боже мой, я и не знала, что Сельма больна!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
– Ты знаешь правила, Джейберд, – сурово проговорил он. – Никто не может войти в этот дом без разрешения.
– Но этот паренек – мой внук. Он нормальный пацан.
– Мне плевать, кто он такой – хоть долбаный принц датский. Ты нарушил уговор, Джейберд.
– Эй, нет причин собачиться, тут все ведь в порядке, сам подумай…
– Ты просто придурок, Джей! – заорал мужчина с сигарой. Его рот скривился на одну сторону, когда из него вместе со слюной вылетали слова. На его полном лице блестел пот, он был весь мокрый, его белая рубашка была вся в мокрых разводах. На кармане рубашки имелась вышитая монограмма “ББ”, а рядом с ней – несколько коричневых пятен от табачной слюны. – Ты придурок! – орал он. – Ты хочешь, чтобы сюда нагрянули копы и всех замели? Пацан завтра же все разболтает своим дружкам! С тем же успехом ты мог послать шерифу карту с крестом на нужном месте!
– Кори не станет болтать. Он соображает, что к чему.
– Вот как? Маленькие свиные глазки снова вернулись ко мне.
– Ты ведь такой же придурок, как и твой дедок, верно, пацан?
– Нет, сэр, – ответил я. Мужчина с сигарой рассмеялся. Его смех был в точности как те звуки, которые производил в прошлом апреле Фил Кеннер, когда его рвало на парту овсянкой. Поросячьи глаза мужчины так и остались недобрыми, хотя теперь он скупо улыбался.
– Тебе лет-то сколько, ведь на вид ты совсем еще щенок? Хоть и неглупый, правда?
– Он сделает так, как я ему скажу, мистер Блэйлок, – торопливо вставил дедушка Джейберд, и я вдруг понял, что человек с поросячьими глазками – не кто иной, как Бодин Блэйлок собственной персоной, брат Донни и Вэйда Блэйлоков и сын известного своим зловещим нравом Блэйлока Большое Дуло. Я вспомнил, как при входе дедушка смело заметил, что если Бодину что не нравится, он может засунуть голову себе в зад; а на проверку вышло, что с головой в заднице оказался не кто иной, как мой дедушка.
– Сильно сомневаюсь, Джей, – ответил Бодин, – у пацана явно есть башка на плечах. – С этими словами сын Большого Дула расхохотался, повернувшись лицом к остальным трем игрокам, и те тоже поспешно засмеялись, вторя ему нестройным эхом, словно добропорядочные индейцы своему вождю. Неожиданно смех Бодина оборвался.
– Давай вали-ка отсюда, Джейберд, – приказал он дедушке. – Сегодня у нас собирается приличная публика. Крупные игроки приедут прямо сюда. Залетные пижоны, надумали сорвать с меня бабки, лохи. Нам не до тебя с твоим детским садом. Дедушка взволнованно откашлялся. Его глаза не могли оторваться от горки покерных фишек.
– Э-э-э.., я просто хотел спросить.., раз уж я здесь.., то не могу ли я несколько раз поставить? Как насчет пары конов, Бодин?
– Говорю тебе – бери своего пацана за шиворот и вали отсюда, Джей, – услышал он в ответ. – Это будет самое лучшее. Здесь у меня люди играют в покер, а не в няньки.
– Кори может подождать снаружи, – торопливо ответил дедушка Джейберд. – Он и сам не против. Подождешь меня на улице, хорошо, парень?
– Бабушка ждет нас с сухим мороженым, – твердо ответил я. Ответом мне был громогласный хохот Бодина Блэйлока. Я с ужасом увидел, как страшно покраснели щеки моего дедушки.
– О каком мороженом ты тут болтаешь, стервец, мне дела нет ни до какого мороженого! – орал на меня дедушка, и в его глазах клокотала ярость и мука. – Она может ждать нас хоть до завтрашнего утра, это ее дело, а я сделаю так, как решил!
– Думаю, тебе все-таки лучше двигать домой, Джейберд! – подал из-за стола голос другой мужчина. – Иди, твоя жена приготовит тебе твое любимое. В твоем возрасте лучше держаться подальше от неприятностей, Джей!
– А ты заткнись! – сорвался дедушка, лицо которого из красного стало пунцовым. – Вот, бабки при мне! – продолжил он и, вытащив из кармана двадцатку, припечатал се к столу. – Я в игре или нет: отвечай! Я чуть не задохнулся. Рисковать двадцатью долларами в покер! Это же целая куча денег. Бодин Блэйлок снова засунул сигару в рот и молча сидел, переводя взгляд с денег на лицо дедушки Джейберда.
– Двадцать долларов, – наконец проговорил он, – этого тебе едва хватит, чтобы сесть за стол.
– У меня есть еще, не беспокойся. Я понял, что либо дедушка перед отъездом за мороженым устроил налет на семейную кубышку, либо у него имелась особая покерная заначка, о которой бабушка Сара не знала. Само собой, бабушка не одобрила бы такую пустую трату денег, и поэтому поездка за мороженым подошла в виде повода как нельзя лучше. Может быть, поначалу дедушка хотел просто повидаться с здешними завсегдатаями, но потом демон игры обуял его и дедушка Джейберд решил пуститься во все тяжкие.
– Так я в игре или нет?
– Выведи своего пацана.
– Кори, иди посиди в машине, – приказал дед. – Я вернусь через несколько минут.
– Но бабушка сказала…
– Иди и жди меня в машине! Делай, как я велел! Живо! – заорал на меня Джейберд. Бодин пристально рассматривал меня сквозь завесу сигарного дыма и словно говорил мне: Видишь, пацан, что я могу сделать с твоим дедом? Я вышел на улицу. Прежде чем взяться за ручку входной двери, я услышал, как в глубине дома к столу придвинули новый стул. Потом я вышел под пекло и, засунув руки в карманы, от нечего делать принялся пинать сосновые шишки на дороге. Я ждал. Прошло десять минут. Потом еще десять. По дороге пропылила большая машина. Из нее вылезли трое молодых мужчин и постучались условным стуком во входную дверь, после чего мистер Клэйпул открыл дверь и впустил их внутрь. Дверь фермы закрылась снова. От дедушки по-прежнему не было ни слуху ни духу. Я сел в машину и некоторое время подождал внутри, но дедушкин “форд” прожарился настолько, что сидеть в нем было все равно что устроиться в кухонной духовке. С отвращением отлепив рубашку от спинки сиденья, я снова выбрался на улицу. Некоторое время я вышагивал перед домом взад-вперед, потом заметил мертвого голубя и минут двадцать смотрел, как муравьи обгладывают мясо с его костей. К тому моменту прошел уже, наверное, целый час. Я решил, что дедушка не просто меня ни во что не ставит, а вовсе забыл обо мне, как забыл и о бабушке Саре, потому что всегда и во всем главным для него был он сам. Зародившись в животе шаром жгучего пульсирующего тепла, во мне тугой пружиной развернулась злость. Я уставился на дверь, пытаясь внушением заставить дедушку выйти наружу. Но дверь по-прежнему оставалась закрытой. Тогда в голове у меня зародилась новая мысль, может быть, самая светлая: Ну и черт с ним! Я вытащил из машины коробку с сухим мороженым и двинулся в обратную дорогу пешком. Первые две мили я прошел очень бодро. На третьей миле меня стала одолевать жара. Пот стекал обильными струйками по моему лицу, то и дело попадая в глаза, а макушку мне гак припекало, словно там развели костер, а дорога расплывалась у меня перед глазами, петляя между сосновыми стенами. Я было решил голосовать, но вес машины двигались мне навстречу. Раскаленный асфальт прожигал мои ступни сквозь подошвы башмаков. Мне хотелось присесть в тени и отдохнуть, но промедление и отдых стали бы проявлением слабости, с тем же успехом я мог признаться себе, что не должен был рисковать и пускаться в шестимильную прогулку под раскаленным солнцем по стоградусной жаре, а надо было оставался около лесной фермы и ждать, когда мой дедушка наконец наиграется в покер и соизволит выйти. Ну уж нет Я решил доказать, чего стою, я не сдавался, шагая вперед и вперед. А о волдырях подумаю потом. Чтобы скоротать время, я решил придумать историю о своей прогулке в лесу, которую мог бы потом написать. Может, я напишу о мальчике, которому пришлось пешком пересечь раскаленную добела пустыню, потому что он должен был донести до места корзину драгоценных камней, которую ему доверили. Я поднял голову, чтобы сквозь капли пота поглядеть на паривших в небе стервятников, охочих до моего мяса, но в ту же секунду моя нога угодила в выбоину в дороге, и, вывихнув лодыжку, я грохнулся на дорогу. Коробка с сухим мороженым лопнула, все ее содержимое рассыпалось по асфальту. Я упал на нес прямо животом. Я готов был разрыдаться. Я чуть не плакал. Но ни одной слезы не выкатилось из моих глаз. Моя нога чертовски болела, но я мог стоять и даже идти. Больше всего мне было жалко блестящего порошка сухого мороженого, который высыпался на асфальт большой горкой. Дно коробки лопнуло. Я собрал порошок ладонями, сколько мог, и насыпал в карманы, потом повернулся и захромал дальше. Я не собирался отдыхать, потому что сидеть в тени и лить слезы не входило в мои планы, даже несмотря на то что порошок медленно, но верно сыпался из моих карманов. Мне совсем не улыбалось, чтобы дедушка устроил мне разборку посреди лесной дороги. Я прошел через лес три мили, когда позади меня просигналил автомобиль. Я быстро обернулся, ожидая увидеть дедушкин “фордик”. Однако вместо него ко мне приближался медно-желтый “понтиак”. Машина притормозила, и я узнал дока Пэрриша, торопливо опускавшего стекло на водительском окошке.
– Кори, это ты? Может, тебя подбросить? Куда ты идешь?
– Да, сэр, – с благодарностью отозвался я. – Я был бы очень благодарен, если вы меня подвезете. Если это возможно, конечно. Я торопливо забрался в машину. Мои подошвы теряли чувствительность, а лодыжка здорово распухла. Док Пэрриш дал газ, и мы поехали.
– Я гощу у дедушки с бабушкой, – посчитал необходимым объяснить я. – Это три мили отсюда по главной дороге.
– Я знаю ферму Джейберда. – Док Пэрриш взял левой рукой свой врачебный чемоданчик и перекинул его на заднее сиденье. – Сегодня здорово жарко. Откуда же ты держишь путь?
– Я.., э-э-э… – Нужно было на что-то решаться, причем ответ должен был удовлетворять одновременно нескольким условиям.
– Бабушка тут посылала меня кое-куда, – наконец я остановился на лучшем варианте.
– Вот как. Док Пэрриш несколько секунд молчал.
– Что там такое сыплется у тебя из кармана – песок?
– Нет, это сухое мороженое.
– Понятно. – Док Пэрриш утвердительно кивнул, словно всю жизнь носил сухое мороженое в карманах и в этом не было ничего особенного. – Как дела у твоего отца? Как у него на работе, стало полегче?
– Сэр?
– Я говорю о его работе. Он сказал мне, что сильно устает на работе последние недели и поэтому плохо спит. Пару недель назад он приходил ко мне на прием. Я прописал ему таблетки. Знаешь, Кори, на самом деле стресс – очень серьезное дело. Я посоветовал твоему отцу взять небольшой отпуск.
– Ага. На этот раз кивнул я, так, словно сказанное доком Пэрришем было мне очевидно.
– Мне кажется, ему становится лучше, – сказал я. Лично я не слышал, чтобы при мне отец хоть раз говорил, что сильно устает на работе или что собирается идти к доку Пэрришу. Я прописал ему таблетки. Я уставился прямо перед собой, на ленту шоссе, разворачивавшуюся впереди. Отец борется с беспокойными призраками, тянущимися к нему из миров, оставшихся в прошлом. Я отчетливо понял, что отец скрывает часть своей жизни от меня и мамы точно так же, как дедушка Джейберд скрывает от всех нас свою одержимость покером. Док Пэрриш довез меня прямо до дедушкиной фермы, поднялся вместе со мной на крыльцо и постучал в дверь. Когда бабушка Сара наконец нам открыла, док Пэрриш сказал, что встретил меня на дороге, когда я шел по обочине.
– А где же твой дед? – спросила меня бабушка Сара. Должно быть, выражение лица у меня было самое кислое, потому что еще через секунду она ответила за меня:
– Наверняка снова впутался в какую-то авантюру. Точно. Горбатого могила исправит.
– Коробка с сухим мороженым лопнула, – объяснил я бабушке и показал ей пригоршни того, что осталось у меня в карманах. Мои волосы были мокры от пота и висели сосульками.
– Ничего, у нас есть еще коробочка про запас. А то, что в твоих карманах, я оставлю Джейберду. Я узнал об этом значительно позже. В течение недели после этого происшествия каждое блюдо, которое Джейберд получал к столу, было изрядно приправлено порошком мороженого, и так продолжалось до тех пор, пока он буквально не завыл.
– Не хотите ли войти в дом и выпить холодного лимонаду, доктор Пэрриш?
– Нет, благодарю вас. Мне нужно обратно в свой кабинет. Лицо дока Пэрриша уже было погружено в сумрак забот – он думал о другом, наверное, о том, что его ожидает следующий пациент.
– Миссис Мэкинсон, вы ведь знакомы с Седьмой Нэвилл?
– Конечно, я ее знаю, хотя и не виделась с ней месяц или даже побольше, а что?
– Я как раз от нее, – ответил док Пэрриш. – Вы, возможно, не знаете: у нее был рак и весь последний год она стойко сражалась с ним.
– О Господи! Я понятия не имела об этом.
– Да, она была стойкая женщина, но вот уже два часа, как ее нет в живых. Она хотела умереть у себя дома и отказалась ехать в больницу.
– Боже мой, я и не знала, что Сельма больна!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53