Ни до, ни после встречи с Леди я не встречал таких глаз. Ее глаза вселили в меня леденящий страх, но я не мог от них оторваться, так они были прекрасны, сродни красоте дикого безжалостного зверя, с которым ни на мгновение нельзя терять осторожность. Леди закрыла и снова открыла глаза. На ее сморщенных губах заиграла теплая, хотя и слабая улыбка. У нее были ровные и очень белые зубы, наверняка вставные.
– Вы оба прекрасно выглядите, – наконец проговорила она чуть дрожащим голосом.
– Благодарю вас, мадам, – заставила себя отозваться мама.
– Ваш муж не смог прийти?
– Э-э-э.., нет.., он сегодня не смог.., по радио транслируют важный бейсбольный матч.
– И это, по-вашему, можно назвать причиной, миз Мэкинсон? – Леди подняла одну белую бровь.
– Э-э-э.., не совсем понимаю, что вы имеете в виду?
– Дело в том, – объяснила Леди, – что некоторые люди меня боятся. Можете в это поверить? Боятся старуху, которой вот-вот стукнет сто шесть лет! Они боятся меня, которая даже ложку поднести ко рту и то без посторонней помощи не может. Вы очень любите своего мужа, миз Мэкинсон?
– Да, конечно. Я очень его люблю.
– Это хорошо. Настоящая любовь поможет вам преодолеть все невзгоды. А вам, милая, прежде чем вы доберетесь до моих лет, предстоит испытать немало невзгод, уж поверьте мне, старухе. Взгляд ужасных и одновременно прекрасных изумрудных глаз остановился на мне и завладел мной целиком и полностью.
– Здравствуй, молодой человек, – приветствовала меня Леди. – Надеюсь, ты никогда не отлыниваешь от домашних дел и всегда помогаешь маме?
– Да, – ответил я. Язык отказывался мне служить.
– Ты вытираешь тарелки? Убираешь у себя в комнате? И даже подметаешь крыльцо?
– Да, мэм.
– Что ж, хорошо. Хотя могу спорить, что до сих пор ты не пользовался метлой так, как решил сделать это в доме Нилы Кастиль, верно? Я с трудом сглотнул. Теперь и я, и мама знали, о чем пойдет речь. Леди улыбнулась нам.
– Жаль, что мне так и не пришлось Его увидеть. Клянусь, я бы хотела с ним повидаться.
– Это Нила Кастиль вам все рассказала? – спросила мама.
– Да, она все рассказала. А кроме того, я долго разговаривала с маленьким Гэвином. Глаза Леди больше не отпускали меня ни на минуту.
– Вы спасли Гэвину жизнь, молодой человек, вот так. Знаете ли вы, что это означает для меня? Я отрицательно помотал головой.
– Мать Нилы была моей хорошей подругой, упокой. Господи, ее душу. Можно сказать, что я была приемной матерью Нилы. И Гэвина я всегда считала своим внуком. Гэвина впереди ждет долгая счастливая жизнь. Благодаря тебе. Кори, он получил возможность дожить до старости.
– Я просто испугался.., что он меня съест, – ответил я. Леди коротко рассмеялась:
– И поэтому ты напал на него с метлой! Господи, Господи! Он слишком возомнил о себе, решил, что стал таким старым и важным, что может запросто выбраться из реки и зайти в любой дом, если ему вдруг захочется есть. Но ты накормил его досыта, это уж точно!
– Он съел собаку, – сказал я.
– Еще бы, в этом он мастер! – отозвалась Леди; ее смех затих. Потом она переплела свои худые пальцы на животе и наконец взглянула на маму.
– Вы были очень добры к Ниле и ее отцу. Вот почему с этих пор, как только, не дай Бог, у вас в доме что-то сломается, вы можете позвонить мистеру Лайтфуту и он все починит бесплатно. Ваш мальчик спас жизнь моему Гэвину. И я хочу его как-нибудь отблагодарить. Я решила сделать ему подарок. Конечно, если вы не возражаете?
– В этом совершенно нет необходимости.
– Нет, необходимость в этом есть, – твердо отозвалась Леди. В ее голосе послышался отдаленный металл раздражения, и мне стало ясно, что в молодости она была дьявольски упряма. – Именно для того я вас сюда и позвала.
– Тогда хорошо, я согласна, – ответила мама, слегка нахмурившись.
– Итак, молодой человек, – спросила Леди, и ее глаза снова впились в мое лицо, – что бы вам хотелось получить в подарок? Да, действительно, было о чем подумать. – Все, что захочу? – переспросил я.
– В пределах разумного, – подала голос мама.
– Все, что угодно, – ответила Леди Я еще немного подумал, хотя ответ напрашивался сам собой.
– Велосипед. Новый велосипед, совсем новый, который никому до меня не принадлежал.
– Так, – проговорила Леди и кивнула. – Новый велосипед. Очень хорошо. С настоящей фарой?
– Да, мэм.
– И с гудком?
– Это было бы здорово, – ответил я.
– Он должен быть самым быстрым? Чтобы мог обогнать кошку, когда та спешит забраться на дерево от собаки?
– Да, мэм. Я уже весь дрожал от возбуждения.
– Конечно, я именно такой и хотел бы!
– Тогда ты его получишь! Ты его получишь, как только я смогу поднять свои старые кости с постели.
– Это очень мило с вашей стороны, – проговорила мама. – Мы очень вам благодарны за такое внимание. Значит, мы с отцом Кори можем зайти в магазин и выбрать велосипед Кори в подарок? ..
– Велосипед, о котором идет речь, в магазине не продается, – оборвала маму Леди.
– Прошу прощения? – удивилась мама.
– Этот велосипед в магазине не продается, – повторила Леди и немного помолчала, дожидаясь, пока смысл сказанного дойдет до моей мамы. – Те велосипеды, что продаются в магазинах, недостаточно хороши. Они не подходят для наших с Кори целей. Ведь вам, молодой человек, нужен особый велосипед, насколько я понимаю?
– Я бы взял то.., что дают, мэм. От моих слов Леди снова рассмеялась:
– А вы, кроме всего прочего, еще и джентльмен! Нам с мистером Лайтфутом придется поломать голову, но думаю, мы сообразим, что можем для вас сделать. Надеюсь, результат вас устроит. Я ответил, что “да, конечно, устроит”, хотя и не понимал, каким образом союз Леди с мистером Лайтфутом принесет мне новый велосипед.
– Подойди ко мне поближе, молодой человек, – сказала мне Леди. Мама отпустила мою руку. Я подошел к кровати Леди, и ее зеленые глаза, похожие на две спиритические лампы, повисли прямо передо мной.
– Значит, ты любишь кататься на велосипеде? А чем ты еще любишь заниматься?
– Я люблю играть в бейсбол. Я люблю читать. И еще я люблю сочинять рассказы. Пробую писать, как настоящие писатели. Мне хотелось бы стать писателем.
– Так ты пишешь рассказы? Брови Леди снова поднялись.
– Боже, Боже! Так значит, у нас здесь настоящий писатель?
– Кори любит книги, – вставила словечко мама. – Он сочиняет рассказики про ковбоев, сыщиков и…
– Чудовищ, – добавил я. – Иногда и про чудовищ.
– Про чудовищ, – повторила Леди. – И о Старом Мозесе ты тоже напишешь?
– Могу написать и о нем.
– И когда-нибудь ты собираешься написать книгу? К примеру, о нашем городе и его обитателях? Я пожал плечами:
– Не знаю, может быть.
– Посмотри на меня, – попросила Леди. Я взглянул в ее лицо. – Внимательней, – потребовала она. Я исполнил ее просьбу. И тут произошла странная вещь. Леди заговорила, и во время ее речи воздух между нами заблестел от переливчатого жемчужного сияния. Ее глаза накрепко завладели моим взглядом, я просто был не в силах отвести глаза.
– Некоторые называют меня чудовищем, – говорила мне Леди. – Другие называют меня такими словами, по сравнению с которыми “чудовище” можно посчитать нежным прозвищем. Когда мне было чуть больше, чем тебе сейчас, Кори, у меня на глазах убили мою мать. Чужая женщина завидовала дару моей матери и убила ее за это. В тот день я поклялась, что отомщу убийце. На той женщине было красное платье, на плече у нее сидела обезьянка, которая умела предсказывать судьбу и нести всякий вздор. Чужую женщину звали Ла-Руж. Всю свою жизнь я искала ее. Одно время я жила в Леперсвилле и в половодье плавала на лодке среди затопленных поместий. В облаке мерцающего света, горевшего между нами, морщины на лице Леди начали разглаживаться. Казалось, что с каждой секундой она становится все моложе и моложе.
– Там я видела разные чудесные вещи, например живых мертвецов, и у меня был друг, отличный парень, пусть он даже и был весь покрыт чешуей и не ходил, а только ползал на брюхе. На меня теперь смотрела совсем молодая женщина. Ее красота была настолько ослепительной, что мои глаза заболели, как от яркого света, а лицо залил жар.
– Там я познакомилась с мастером масок, самолично однажды плюнула в глаза Сатане и часто танцевала на балу Общества Тьмы. Леди превратилась в юную девушку, с высокими и гордыми скулами, с длинными темными волосами, с острым подбородком; глаза ее были полны пугающих воспоминаний.
– В ту пору я действительно жила, – проговорила она своим чистым и сильным голосом. – Я успела прожить тысячу жизней и так и не умерла. Ты видишь, какой я была в ту пору, молодой человек?
– Да, мэм, – ответил я и поразился, услышав свой голос, который доносился откуда-то издалека. – Я вижу вас. И в следующее мгновение наваждение рассыпалось в прах. Так быстро, быстрее удара сердца. Еще секунду назад я смотрел в лицо прекрасной молодой девушке – и снова передо мной морщины Леди, которой вот-вот должно было исполниться сто шесть лет. Ее глаза слегка потускнели, но в их глубине вес равно горел лихорадочный жар. Точно такой же, что пробегал по моему телу – Может, когда-нибудь ты напишешь книгу и обо мне, сказала Леди. В ее словах мне послышался приказ, хотя казались они не более чем пожеланием. – А теперь почему бы тебе не пойти поболтать с Амелией и Чарльзом, пока я тут перекинусь парой словечек с твоей мамой? Я сказал, что так и сделаю. На подгибавшихся ногах я прошел мимо мамы к двери. Моя рубашка вся была мокра от пота. Когда я наконец взялся за дверную ручку, что-то словно ударило меня, и я обернулся.
– Прошу прошения, мэм, – нерешительно начал я. – Нет ли у вас средства, которое поможет мне справиться с математикой? У меня на носу годовой зачет. Какой-нибудь волшебный напиток или что-нибудь в этом роде?
– Кори! – потрясенно воскликнула мама. Но Леди только улыбнулась мне.
– Молодой человек, – ответила она, – у меня есть то, что вам нужно. Передай Амелии, что я велела дать тебе стаканчик Напитка Номер Десять. После этого вы должны будете отправиться домой и проявить все прилежание. Нужно приналечь на учебу, и тогда результат будет отличный. Но только приналечь нужно будет по-настоящему, гораздо сильнее, чем вы это делали раньше. Леди подняла палец.
– В этом-то весь фокус. Я вышел из спальни Леди и тихонько прикрыл за собой дверь, готовый испить бокал с волшебством.
– Напиток Номер Десять? – переспросила мама.
– Стакан орехового молока, – объяснила Леди. – У нас с Амелией есть целый список напитков для тех, кому необходимо получить чуть-чуть уверенности в себе и в благополучном исходе предприятия.
– И в этом заключается все ваше колдовство?
– По большей части да. Главное – дать людям ключ от замка в их сердце, а после они могут справиться со всем сами. Леди склонила голову к плечу.
– Но есть и другое колдовство. Есть настоящая магия. И об этом я хотела бы с вами поговорить. Моя мама, не понимавшая, о чем пойдет речь, молча ждала.
– Я вижу сны, – сказала ей Леди. – Сны по ночам и наяву. Заданный порядок вещей нарушился. Ткань мира порвалась и на нашей, и на другой стороне.
– На другой стороне?
– Там, куда уходят мертвые, – объяснила Леди. – На другом берегу реки. Не Текумсы, конечно. Другой реки, широкой и темной, той, через которую и мне довольно скоро предстоит переправиться. Там я оглянусь назад, рассмеюсь и скажу: “Так вот из-за чего был весь сыр-бор”. Мама покачала головой, все еще не понимая, к чему клонит Леди.
– Мир дал трещину, – продолжала Леди. – И в мире живых, и в мире мертвых все пошло иначе. Когда Данбала отказался от угощения, я впервые почувствовала, что что-то пошло не так. Дженна Вельвадайн рассказал мне, что случилось в вашей церкви в пасхальное утро. В этом тоже замешан мир духов.
– Но там были просто осы, – пораженно проговорила мама.
– Для вас это были просто осы. Для меня это было послание. Кто-то, находящийся на той стороне, испытывает ужасную боль.
– Я не…
– Вы не понимаете, – закончила за маму Леди – В этом нет ничего удивительного. Я тоже многого не понимаю Но мне известен язык боли, миз Мэкинсон. В детстве я хорошо научилась этому языку. С этими словами Леди протянула руку к своему ночному столику, выдвинула один из ящичков и достала оттуда листок линованной бумаги. Потом показала листок маме.
– Вам знаком этот рисунок? Мама внимательно рассмотрела рисунок. Это был карандашный набросок мертвой головы, похожий на череп с крыльями, уносящими его от остова из костей.
– В своих снах я часто вижу человека с такой татуировкой на плече. Кроме того, я вижу руки, в одной из которых бейсбольная бита, обмотанная черной лентой, то, что мы называем костолом, а в другой – жесткая струна. Я слышу голоса, но что они говорят – не могу разобрать. Кто-то громко кричит на кого-то, а еще там играет музыка.
– Музыка? – От страха мама похолодела внутри, потому что на рисунке Леди она уверенно узнала череп, вытатуированный на плече несчастного утопленника из озера Саксон, о котором не раз рассказывал отец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
– Вы оба прекрасно выглядите, – наконец проговорила она чуть дрожащим голосом.
– Благодарю вас, мадам, – заставила себя отозваться мама.
– Ваш муж не смог прийти?
– Э-э-э.., нет.., он сегодня не смог.., по радио транслируют важный бейсбольный матч.
– И это, по-вашему, можно назвать причиной, миз Мэкинсон? – Леди подняла одну белую бровь.
– Э-э-э.., не совсем понимаю, что вы имеете в виду?
– Дело в том, – объяснила Леди, – что некоторые люди меня боятся. Можете в это поверить? Боятся старуху, которой вот-вот стукнет сто шесть лет! Они боятся меня, которая даже ложку поднести ко рту и то без посторонней помощи не может. Вы очень любите своего мужа, миз Мэкинсон?
– Да, конечно. Я очень его люблю.
– Это хорошо. Настоящая любовь поможет вам преодолеть все невзгоды. А вам, милая, прежде чем вы доберетесь до моих лет, предстоит испытать немало невзгод, уж поверьте мне, старухе. Взгляд ужасных и одновременно прекрасных изумрудных глаз остановился на мне и завладел мной целиком и полностью.
– Здравствуй, молодой человек, – приветствовала меня Леди. – Надеюсь, ты никогда не отлыниваешь от домашних дел и всегда помогаешь маме?
– Да, – ответил я. Язык отказывался мне служить.
– Ты вытираешь тарелки? Убираешь у себя в комнате? И даже подметаешь крыльцо?
– Да, мэм.
– Что ж, хорошо. Хотя могу спорить, что до сих пор ты не пользовался метлой так, как решил сделать это в доме Нилы Кастиль, верно? Я с трудом сглотнул. Теперь и я, и мама знали, о чем пойдет речь. Леди улыбнулась нам.
– Жаль, что мне так и не пришлось Его увидеть. Клянусь, я бы хотела с ним повидаться.
– Это Нила Кастиль вам все рассказала? – спросила мама.
– Да, она все рассказала. А кроме того, я долго разговаривала с маленьким Гэвином. Глаза Леди больше не отпускали меня ни на минуту.
– Вы спасли Гэвину жизнь, молодой человек, вот так. Знаете ли вы, что это означает для меня? Я отрицательно помотал головой.
– Мать Нилы была моей хорошей подругой, упокой. Господи, ее душу. Можно сказать, что я была приемной матерью Нилы. И Гэвина я всегда считала своим внуком. Гэвина впереди ждет долгая счастливая жизнь. Благодаря тебе. Кори, он получил возможность дожить до старости.
– Я просто испугался.., что он меня съест, – ответил я. Леди коротко рассмеялась:
– И поэтому ты напал на него с метлой! Господи, Господи! Он слишком возомнил о себе, решил, что стал таким старым и важным, что может запросто выбраться из реки и зайти в любой дом, если ему вдруг захочется есть. Но ты накормил его досыта, это уж точно!
– Он съел собаку, – сказал я.
– Еще бы, в этом он мастер! – отозвалась Леди; ее смех затих. Потом она переплела свои худые пальцы на животе и наконец взглянула на маму.
– Вы были очень добры к Ниле и ее отцу. Вот почему с этих пор, как только, не дай Бог, у вас в доме что-то сломается, вы можете позвонить мистеру Лайтфуту и он все починит бесплатно. Ваш мальчик спас жизнь моему Гэвину. И я хочу его как-нибудь отблагодарить. Я решила сделать ему подарок. Конечно, если вы не возражаете?
– В этом совершенно нет необходимости.
– Нет, необходимость в этом есть, – твердо отозвалась Леди. В ее голосе послышался отдаленный металл раздражения, и мне стало ясно, что в молодости она была дьявольски упряма. – Именно для того я вас сюда и позвала.
– Тогда хорошо, я согласна, – ответила мама, слегка нахмурившись.
– Итак, молодой человек, – спросила Леди, и ее глаза снова впились в мое лицо, – что бы вам хотелось получить в подарок? Да, действительно, было о чем подумать. – Все, что захочу? – переспросил я.
– В пределах разумного, – подала голос мама.
– Все, что угодно, – ответила Леди Я еще немного подумал, хотя ответ напрашивался сам собой.
– Велосипед. Новый велосипед, совсем новый, который никому до меня не принадлежал.
– Так, – проговорила Леди и кивнула. – Новый велосипед. Очень хорошо. С настоящей фарой?
– Да, мэм.
– И с гудком?
– Это было бы здорово, – ответил я.
– Он должен быть самым быстрым? Чтобы мог обогнать кошку, когда та спешит забраться на дерево от собаки?
– Да, мэм. Я уже весь дрожал от возбуждения.
– Конечно, я именно такой и хотел бы!
– Тогда ты его получишь! Ты его получишь, как только я смогу поднять свои старые кости с постели.
– Это очень мило с вашей стороны, – проговорила мама. – Мы очень вам благодарны за такое внимание. Значит, мы с отцом Кори можем зайти в магазин и выбрать велосипед Кори в подарок? ..
– Велосипед, о котором идет речь, в магазине не продается, – оборвала маму Леди.
– Прошу прощения? – удивилась мама.
– Этот велосипед в магазине не продается, – повторила Леди и немного помолчала, дожидаясь, пока смысл сказанного дойдет до моей мамы. – Те велосипеды, что продаются в магазинах, недостаточно хороши. Они не подходят для наших с Кори целей. Ведь вам, молодой человек, нужен особый велосипед, насколько я понимаю?
– Я бы взял то.., что дают, мэм. От моих слов Леди снова рассмеялась:
– А вы, кроме всего прочего, еще и джентльмен! Нам с мистером Лайтфутом придется поломать голову, но думаю, мы сообразим, что можем для вас сделать. Надеюсь, результат вас устроит. Я ответил, что “да, конечно, устроит”, хотя и не понимал, каким образом союз Леди с мистером Лайтфутом принесет мне новый велосипед.
– Подойди ко мне поближе, молодой человек, – сказала мне Леди. Мама отпустила мою руку. Я подошел к кровати Леди, и ее зеленые глаза, похожие на две спиритические лампы, повисли прямо передо мной.
– Значит, ты любишь кататься на велосипеде? А чем ты еще любишь заниматься?
– Я люблю играть в бейсбол. Я люблю читать. И еще я люблю сочинять рассказы. Пробую писать, как настоящие писатели. Мне хотелось бы стать писателем.
– Так ты пишешь рассказы? Брови Леди снова поднялись.
– Боже, Боже! Так значит, у нас здесь настоящий писатель?
– Кори любит книги, – вставила словечко мама. – Он сочиняет рассказики про ковбоев, сыщиков и…
– Чудовищ, – добавил я. – Иногда и про чудовищ.
– Про чудовищ, – повторила Леди. – И о Старом Мозесе ты тоже напишешь?
– Могу написать и о нем.
– И когда-нибудь ты собираешься написать книгу? К примеру, о нашем городе и его обитателях? Я пожал плечами:
– Не знаю, может быть.
– Посмотри на меня, – попросила Леди. Я взглянул в ее лицо. – Внимательней, – потребовала она. Я исполнил ее просьбу. И тут произошла странная вещь. Леди заговорила, и во время ее речи воздух между нами заблестел от переливчатого жемчужного сияния. Ее глаза накрепко завладели моим взглядом, я просто был не в силах отвести глаза.
– Некоторые называют меня чудовищем, – говорила мне Леди. – Другие называют меня такими словами, по сравнению с которыми “чудовище” можно посчитать нежным прозвищем. Когда мне было чуть больше, чем тебе сейчас, Кори, у меня на глазах убили мою мать. Чужая женщина завидовала дару моей матери и убила ее за это. В тот день я поклялась, что отомщу убийце. На той женщине было красное платье, на плече у нее сидела обезьянка, которая умела предсказывать судьбу и нести всякий вздор. Чужую женщину звали Ла-Руж. Всю свою жизнь я искала ее. Одно время я жила в Леперсвилле и в половодье плавала на лодке среди затопленных поместий. В облаке мерцающего света, горевшего между нами, морщины на лице Леди начали разглаживаться. Казалось, что с каждой секундой она становится все моложе и моложе.
– Там я видела разные чудесные вещи, например живых мертвецов, и у меня был друг, отличный парень, пусть он даже и был весь покрыт чешуей и не ходил, а только ползал на брюхе. На меня теперь смотрела совсем молодая женщина. Ее красота была настолько ослепительной, что мои глаза заболели, как от яркого света, а лицо залил жар.
– Там я познакомилась с мастером масок, самолично однажды плюнула в глаза Сатане и часто танцевала на балу Общества Тьмы. Леди превратилась в юную девушку, с высокими и гордыми скулами, с длинными темными волосами, с острым подбородком; глаза ее были полны пугающих воспоминаний.
– В ту пору я действительно жила, – проговорила она своим чистым и сильным голосом. – Я успела прожить тысячу жизней и так и не умерла. Ты видишь, какой я была в ту пору, молодой человек?
– Да, мэм, – ответил я и поразился, услышав свой голос, который доносился откуда-то издалека. – Я вижу вас. И в следующее мгновение наваждение рассыпалось в прах. Так быстро, быстрее удара сердца. Еще секунду назад я смотрел в лицо прекрасной молодой девушке – и снова передо мной морщины Леди, которой вот-вот должно было исполниться сто шесть лет. Ее глаза слегка потускнели, но в их глубине вес равно горел лихорадочный жар. Точно такой же, что пробегал по моему телу – Может, когда-нибудь ты напишешь книгу и обо мне, сказала Леди. В ее словах мне послышался приказ, хотя казались они не более чем пожеланием. – А теперь почему бы тебе не пойти поболтать с Амелией и Чарльзом, пока я тут перекинусь парой словечек с твоей мамой? Я сказал, что так и сделаю. На подгибавшихся ногах я прошел мимо мамы к двери. Моя рубашка вся была мокра от пота. Когда я наконец взялся за дверную ручку, что-то словно ударило меня, и я обернулся.
– Прошу прошения, мэм, – нерешительно начал я. – Нет ли у вас средства, которое поможет мне справиться с математикой? У меня на носу годовой зачет. Какой-нибудь волшебный напиток или что-нибудь в этом роде?
– Кори! – потрясенно воскликнула мама. Но Леди только улыбнулась мне.
– Молодой человек, – ответила она, – у меня есть то, что вам нужно. Передай Амелии, что я велела дать тебе стаканчик Напитка Номер Десять. После этого вы должны будете отправиться домой и проявить все прилежание. Нужно приналечь на учебу, и тогда результат будет отличный. Но только приналечь нужно будет по-настоящему, гораздо сильнее, чем вы это делали раньше. Леди подняла палец.
– В этом-то весь фокус. Я вышел из спальни Леди и тихонько прикрыл за собой дверь, готовый испить бокал с волшебством.
– Напиток Номер Десять? – переспросила мама.
– Стакан орехового молока, – объяснила Леди. – У нас с Амелией есть целый список напитков для тех, кому необходимо получить чуть-чуть уверенности в себе и в благополучном исходе предприятия.
– И в этом заключается все ваше колдовство?
– По большей части да. Главное – дать людям ключ от замка в их сердце, а после они могут справиться со всем сами. Леди склонила голову к плечу.
– Но есть и другое колдовство. Есть настоящая магия. И об этом я хотела бы с вами поговорить. Моя мама, не понимавшая, о чем пойдет речь, молча ждала.
– Я вижу сны, – сказала ей Леди. – Сны по ночам и наяву. Заданный порядок вещей нарушился. Ткань мира порвалась и на нашей, и на другой стороне.
– На другой стороне?
– Там, куда уходят мертвые, – объяснила Леди. – На другом берегу реки. Не Текумсы, конечно. Другой реки, широкой и темной, той, через которую и мне довольно скоро предстоит переправиться. Там я оглянусь назад, рассмеюсь и скажу: “Так вот из-за чего был весь сыр-бор”. Мама покачала головой, все еще не понимая, к чему клонит Леди.
– Мир дал трещину, – продолжала Леди. – И в мире живых, и в мире мертвых все пошло иначе. Когда Данбала отказался от угощения, я впервые почувствовала, что что-то пошло не так. Дженна Вельвадайн рассказал мне, что случилось в вашей церкви в пасхальное утро. В этом тоже замешан мир духов.
– Но там были просто осы, – пораженно проговорила мама.
– Для вас это были просто осы. Для меня это было послание. Кто-то, находящийся на той стороне, испытывает ужасную боль.
– Я не…
– Вы не понимаете, – закончила за маму Леди – В этом нет ничего удивительного. Я тоже многого не понимаю Но мне известен язык боли, миз Мэкинсон. В детстве я хорошо научилась этому языку. С этими словами Леди протянула руку к своему ночному столику, выдвинула один из ящичков и достала оттуда листок линованной бумаги. Потом показала листок маме.
– Вам знаком этот рисунок? Мама внимательно рассмотрела рисунок. Это был карандашный набросок мертвой головы, похожий на череп с крыльями, уносящими его от остова из костей.
– В своих снах я часто вижу человека с такой татуировкой на плече. Кроме того, я вижу руки, в одной из которых бейсбольная бита, обмотанная черной лентой, то, что мы называем костолом, а в другой – жесткая струна. Я слышу голоса, но что они говорят – не могу разобрать. Кто-то громко кричит на кого-то, а еще там играет музыка.
– Музыка? – От страха мама похолодела внутри, потому что на рисунке Леди она уверенно узнала череп, вытатуированный на плече несчастного утопленника из озера Саксон, о котором не раз рассказывал отец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53