Пальцы Черного человека с быстротой молнии сновали по клавишам контрольного пульта. Глаза его сверкали дьявольским огнем, когда он рассматривал уменьшенное в десять раз солидографическое изображение «дома с привидениями». Он наблюдал за крошечными фигурками в красном одеянии, но, заметив прихрамывающего позади всей процессии брата Чумана, не смог сдержать улыбки. Серьезность на его лице мгновенно сменилась радостным ликованием. Курносый нос и короткие жесткие огненно-рыжие волосы придавали Черному человеку озорной вид, что вполне соответствовало его характеру.
Он прошептал:
— Я начинаю испытывать симпатию к этому толстому коротышке. Он так забавен, когда боится!
И вдруг он отпрянул от прибора. Вспышка слепящего белого света стерла солидографическое изображение.
— Они уничтожили дом! — закричал Черный человек. — Но Сатана всегда смеется последним!
Он поднес микрофон ко рту и страшно завыл в него.
Казалось, что началось извержение вулкана. «Дом с привидениями», раскаляясь докрасна, корчился в огне и таял на глазах. Четверо священников, сидящих на холме, наконец-то получили приказ произвести взрыв.
Раздуваемый мощными порывами ветра огромный пожар не щадил ничего вокруг. Узкие улочки не давали обезумевшим от ужаса людям возможности скрыться, убраться прочь из этого ада. Некоторые из них лезли на крыши, чтобы побыстрее покинуть проклятое Богом место. «Дом с привидениями» исчез, но из-под охваченных пламенем руин неожиданно раздался дьявольский торжествующий хохот.
Черный человек отключил контрольный пульт.
— Жаль, жаль, что он мне больше не понадобиться. Как увлекательно было управлять им. Наверно, мне будет не хватать его, Нория.
— Но это оправдано необходимостью, — Она серьезно посмотрела на него.
— Во имя Сатаны, да! То, что люди смеялись над священниками — это уже величайшее достижение. Хотя эти бедолаги не раз пожалеют о своем смехе, когда Иерархия удвоят налоги. Но это был чудный маленький инструмент, и я имею право погрустить о нем. Посмотри, тот верхний ключ управлял движением стен, а нижний — подом и потолком. Ты не поверишь, если я скажу тебе, сколько часов я провел, прежде чем создал механизм для подобных трюков. Третий ключ — окна и двери, четвертый приводил в действие вентилятор и ту мебель, которую мы решили оживить, вроде чувственной кушетки для брата Чумана. — Он нежно погладил устройство.
— Скажи мне, — участливо спросила Шарлсон Нория, всем телом подаваясь вперед, — а что, у всех людей Золотого Века были такие дома с шалостями?
— Нет. Я думаю, такие дома были прихотью и стоили очень дорого. Уже давно у людей появилось желание иметь дом, который можно было бы изменять собственной воле. Вот, например, званый вечер и приглашено множество гостей. Им требуется большой зал для танцев. Нажимаешь нужные кнопки — и пожалуйста, стены раздвинулись. А почему бы не сделать комнату овальной или восьмиугольной формы? Это ведь так легко и интересно! — Он радостно засмеялся; — Конечно, тогда это делалось медленно. Но наши исследования показали, что этот процесс можно значительно ускорить. Мы кое-что усовершенствовали, и после этого дом был в состоянии исполнить… шейк. По первому нашему желанию!
Шарлсон Нория покачала головой.
— Не могу отогнать от себя мысль, что в роскоши такого дома есть нечто отвратительное. Представь себе, что стул идет к тебе через всю комнату только потому, что ты поленился подняться! Или кушетка принимает любую удобную для тебя позу — лишь бы ты не двигался. Не слишком ли приторно? — Она презрительно сморщила свой хорошенький носик.
— Черный человек, которому черная туника придавала сходство с древними шутами, развернулся всем телом и пристально посмотрел на нее.
— Ты находишься в плену морали, выработанной инстинктом самосохранения. Мол, Иерархия, как свет, явилась нам из темного царства прошлого, — он рассмеялся. — И никто из нас не в силах тягаться с ней. Я счастлив, что в моем случае протест против этого принял форму стремления к чрезвычайно сложным и опасным розыгрышам.
Нория внимательным взглядом изучала устройство прибора, слегка поглаживая его глянцевитую поверхность.
Черный человек лениво откинулся на легком сидении перед столом и лукаво взглянул на девушку. Она казалась ему мудрее и опытнее, чем он сам. О, эти загадочные вопрошающие глаза, они сияют необыкновенным светом на ее прекрасном чистом лице!
— Так что, эти фокусы с наукой — и есть цель твоей жизни? — наконец решилась спросить она. — Я наблюдала за тобой все время, пока ты управлялся с прибором. Ты так увлеченно следили за бегающими по полю фигурками, будто твое самое заветное желание наконец удовлетворено. Честолюбие играет в твоей жизни роль злого полубога.
— Ты затронула сейчас самую слабую сторону моего характера. Работа с солидографом всегда приносит мне божественное чувство всемогущества, — сказал Черный человек. — Ты наверняка испытала то же самое. Признавайся!
Она уверенно кивнула.
— Да, я это испытала. Расскажи-ка мне, как этот прибор работает. Я вижу его впервые.
— Как? Не может быть! Ты ведь приближена к Асмодеусу!
— Она покачала головой.
— Я не знаю о нем ровным счетом ничего.
Он строго посмотрел на нее.
— Асмодеус питает к тебе особый интерес, Можно подумать, что ты одна из самых важных персон среди нас. Может быть, ты знаешь, какую работу он приготовил для тебя, Нория? Или ты хочешь сказать, что Асмодеус сообщает тебе о поручениях так же, как и мне — не встречаясь с тобой лично?
Он продолжительное время наблюдал за ней, не сводя глаз, но, так и не добившись ответа, пожал плечами и отвернулся.
Я могу поверить тебе, что ты не общалась с ним, потому что я еще не встречал ведьм, которые бы знали его в лицо. Мой случай — исключение, и в этом смысле я второе лицо после него. Для большинства же из вас Асмодеус — это только высочайшие распоряжения сверху. Безликий источник распоряжений, ставший Великим таинством! — в этих словах Черного человека прозвучала нотка ревности. — Но если Асмодеус дает тебе право хозяйничать в нашем пристанище и просит меня оберегать тебя, то, по всей вероятности, я вправе рассказать тебе и о телесолидаграфе. Это изобретение удивительно просто. Солидограф Иерархии уменьшает изображение в три раза. Телесолидограф похож на лучераспылитель с игольчатым объективом. В общем, тоже самое, что и обычный солидограф — за исключением главного новшества, придуманного мной. Это многочастотный луч, невидимый для простого глаза и обладающий высокой проникающей способностью. Сфокусированный должным образом, он дорисовывает картину происходящего, порождая любые фантомы. Вот, например, мы хотим спроецировать в реальность такую причудливую картинку: ноги, двигающиеся отдельно от туловища. Тогда мы записываем на солидограф чьи-нибудь ноги, ну хоть твои, вставляем кассету в мой прибор, включаем его — и в доме с привидениями появляются фантомы этих ног. Таков вкратце принцип действия. Конечно, мой инструмент несколько сложнее. В нем используются две дорожки. Одна для наблюдения, другая для проекции. Именно поэтому, я не только могу получать картинку, но и реально управлять любыми передвижениями внутри дома.
Таковы все наши трюки, Нория! Они лишь немного усовершенствованы по сравнению с теми, что имеет в своем арсенале Иерархия. Но пока священники поймут, в чем тут дело, много воды утечет. Им понадобится время, чтобы найти ответы на наши загадки. А ведь они даже и не начинали разгадывать их по-настоящему.
Хотя привести стены в стасис, или иначе, в стабильное состояние при помощи энтропийной волны — это уже неплохая выдумка.
Так что; управляя домом с привидениями, мне приходилось действовать таким образом, чтобы сохранить в тайне телесолидограф — одно из наших достижений. Вот я и испытал его только на том молодом священнике и на Дезе, — он улыбнулся, вспоминая недавнюю сцену. — Помнишь, как он испугался, когда Чуман выбирался из дыры? Странно, что такая обычная штуковина столь сильно напугала нашего дорогого дьякона. Но уж видно, когда сам Асмодеус посылает тебя для изучения психологии человеческого страха. Совсем не трудно найти слабое место даже у такого прожженного и жестокого обманщика, как кузен Дез. Что случилось, Нория? — Черный человек заметил нескрываемую ненависть, вспыхнувшую в ее глазах. — Он что, один из врагов твоего Джарльза?
Девушка покачала головой.
— Да нет, за Дезом скрывается фигура покрупнее.
— Гонифаций? — спросил он. — Конечно, мне известно, что Гонифаций имеет отношение к секретному заданию, связанному с твоим похищением. Между вами что-то личное? Может быть месть?
Она не ответила. Черный человек поднялся с места.
— Не так давно ты спрашивала о моих целях. А как мне узнать о твоих, Нория? Почему ты вообще стала ведьмой, Серсефона?
Она не обратила на его слова никакого внимания. Через несколько минут, выйдя из оцепенения, она произнесла:
— Интересно, как там Джарльз…
Черный человек перехватил взгляд, который стал теплее.
— Вероятно, он что-то значит для тебя. Ты была явно расстроена, когда он заупрямился вчера вечером. Может быть, ты влюблена в него?
— Все может быть. По крайней мере, в его порывах больше глубины и искренности, чем в твоих технократических розыгрышах, исполняемых по приказу. В нем заложена какая-то основательность. Временами мне кажется, что он тверд, как скала!
Черный человек усмехнулся.
— Уж слишком тверд. По правде сказать, мне жаль, что мы не уговорили его. Нам нужны способные люди. Те люди, на которых покамест держится Иерархия.
— Я хочу знать, что с ним стряслось! — настаивала Нория.
— Боюсь, что-нибудь очень неприятное.
Глава 6.

Армон Джарльз прятался в тени, отчаянно пытаясь сосредоточится на мысли о том, что ему делать дальше. Его лихорадило. В этом был виноват сильный ожог на плече, оставленный Карающим жезлом. Легкая танцевальная музыка и визгливый смех, доносившиеся из окон соседнего дома, превращались в его мозгу в зловещие и кошмарные видения. Сейчас он находился в единственном районе Мегатеополиса, где допускалось нарушение комендантского часа. Здесь «помогают» Падшим сестрам.
Это был район крадущихся теней, священников, лишенных нимбов, разбитых фонарей; постоянно хлопающих дверей, свиста, шепота, хриплых приветствий и веселья, скрываемого под напускной грустью.
Усталая, довольно красивая девушка краешком глаза наблюдала за Джарльзом. Она одиноко стояла, прислонясь к дверному косяку у одного из освещенных входов. Должно быть, он напомнил ей что-то, и она вскрикнула. Ее глаза расширились от ужаса. Этот крик донесся до его преследователей, которые уже почти совсем потеряли след.
Он понял, что сейчас они вернутся. Ему следовало наконец решить, что делать.
От жара у него пересохло в горле. Плохо сшитые сандалии больно сдавливали распухшие ступни. Он и не подозревал, насколько изнежили его те два года, которые он провел в Святилище. Особые страдания причиняла ему чужая грубая туника, натиравшая поврежденное плечо.
Он должен решить, что делать.
Сначала Джарльз думал, что лучше всего исчезнуть из Мегатеополиса, но аккуратно обработанные поля — не самое лучшее место для укрытия. К. тому же фермеры могут отнестись к нему не лучше, чем горожане, и тогда…
Он все-таки должен…
Вибрирующая музыка делалась все громче, вновь вызывая в его воспаленном мозгу сумрачные видения. Теперь он видел свою мать, изможденную непосильной работой. Даже сейчас он не мог поверить, что она предала его. Нет, предали брат и отец. Предал родной дом. А ведь Джарльз был уверен, что это единственное место, где он будет в безопасности. Однако холодные и откровенно враждебные взгляды родственников насторожили его. Его появление вызвало у них панику. Брат срочно ушел куда-то, ничего не объяснив Джарльзу. Ему следовало бы хорошенько подумать над этим.
Однако поздно, слишком поздно.
Он едва успел скрыться, когда в комнату ворвались дьяконы, которых привел его брат. Его обжег «Луч гнева». Тогда он узнал, что за него обещано вознаграждение, да такое, о котором любой простолюдин мог только мечтать.
Потом он боролся с отцом и даже сбил его с ног, когда тот пытался задержать своего сына. Воспоминание об искаженном лице матери преследовало его. Он замахал руками, отгоняя видение. Вселенная вокруг уже превратилась в хаос, а Джарльз все убеждал себя не расстраиваться из-за того, что его родные поступили именно так.
В глубине души люди скорее ненавидели Иерархию, чем боготворили. Священника, принятого в Иepapxию, боялись, льстили ему, но его же, отвергнутого теперь Иерархией — презирали. И это было для них единственной возможностью дать выход своей ненависти.
Когда два года назад он сдал экзамены и взялся за работу, его голова была полна заученных правил и прожектов, как улучшить мораль и жизненные условия простолюдинов, чтобы внести свою лепту в наступающий Новый Золотой Век.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29