Эта лавчонка, насколько я помнил, была крохотной, с обшарпанным
серым навесом и черенками разбитых горшков, разбросанными перед дверью.
Я почти пробежал мимо, но вовремя спохватился, притормозил и нырнул
под навес, едва справившись с жестким брезентом, с трудом нашел проем и
протиснулся в него.
Теперь я тяжело дышал в кромешной мгле. Снаружи были слышны крики,
топот ног. На некоторое время я получил передышку.
Им был неизвестен этот ход.
Я взглянул на часы. В этом мире войны все происходило слишком быстро
- еще не было даже половины девятого. А ушел я из дому в половине
седьмого. За эти два часа я убил двоих, и один отдал жизнь за меня. Я
подумал, насколько легко человек может возвратиться к своему древнему
ремеслу смертоносного охотника!
Внезапно в этой темноте на меня навалилась смертельная усталость. Я
зевнул и сел на пол. Меня охватило неумолимое желание лечь и уснуть, но
вместо этого я встал и наощупь двинулся по проходу. Я еще не завершил
своего дела, хотя и достиг уже многого - я во дворце, не раненый и
вооруженный. У меня было все, на что я имел право надеяться - шанс
сразиться.
Я уже не был нетерпеливым новобранцем, я шел теперь как закаленный
боец, ожесточенный необходимостью, как настоящий убийца. Я был вооружен, и
мне нечего было терять. Я был весь в боевых шрамах. И я намеревался
победить.
Через полчаса я приоткрыл дверь и выглянул в тот же самый коридор,
куда меня высадили так опрометчиво две недели назад из шаттла Империума.
Коридор не изменился. Я вышел, осторожно закрыл за собой дверь и двинулся
по коридору, прислушиваясь, чтобы не попасть в ловушку. Помня, в какой
стороне лифт, я направился в противоположную сторону.
Увидев первую дверь, я осторожно нажал на ручку и, к своему
удивлению, обнаружил, что она не заперта. Я осторожно заглянул внутрь и
увидел, что это спальня. Войдя туда, я заметил при слабом свете
светильников широкую кровать, большой письменный стол у дальней стены,
встроенный шкаф, небольшое кресло и через слегка приоткрытую дверь -
просторную ванную комнату. Я закрыл за собой дверь и пересек комнату,
встав возле окон. На них были стальные ставни, упрятанные за шторами.
Ставни, шторы и стены были зеленого цвета. Я закрыл ставни, подошел к
столу и включил настольную лампу. В этот вечер мне уже чертовски надоело
ходить впотьмах и наощупь.
Комната была красиво отделана, просторна, с пушистым серо-зеленым
ковром на полу и несколькими акварелями на стенах. Внезапно я ощутил
исходящий от меня запах. Я вывалялся в грязи, нырял в сточную канаву, полз
по вековой пыли. Не задумываясь о последствиях, я швырнул одежду возле
двери в ванную и отправился мыться.
Мылся я более получаса, а потом решил простирнуть мундир, ведь больше
мне нечего было одеть. А потом напялил отличный купальный халат и вернулся
в спальню.
Мое притупленное сознание подсказывало, что я поступаю опрометчиво. Я
попробовал было встряхнуться, но не смог. Почему-то я чувствовал себя в
полной безопасности, а так дело не пойдет, подумал я. Но ведь даже если я
встану, что помешает мне заснуть стоя? В подтверждение этому я снова
широко зевнул.
Я уселся на стул напротив двери и приготовился ждать. Последнее, что
я помнил, это то, что я встал и выключил свет. Как я снова сел в кресло, я
уже не помню.

12
Мне приснилось, что я лежу на берегу моря, и солнце весело играет на
волнах. Оно слепит мне глаза, и я отворачиваюсь.
Наконец, мне это надоело, я заерзал в кресле, открыл глаза.
Голова у меня отчаянно гудела.
Я взглянул на бледно-зеленые стены комнаты, на серо-зеленый ковер. В
комнате было тихо, и я не рисковал шевелиться, чтобы не разбудить боль,
дремавшую в моем теле.
Дверь была открыта!
Я помнил, что выключил свет - и ничего больше. Кто-то включил его,
кто-то открыл дверь. Я пробрался сюда, как убийца, и кто-то нашел меня
спящим, когда силы покинули меня.
Я осторожно выпрямился и понял, что в комнате я не один.
Повернув голову, я увидел перед собой человека, который спокойно
сидел в кресле слева от меня, руками сжимая подлокотники из красного
дерева. Он улыбался. Мне показалось, что я смотрю в зеркало.
Я не шевелился, уставившись на него.
Его лицо было более худым, чем мое, и более морщинистым, кожа лица
загорелая, а волосы - пожелтевшие под африканским солнцем. Но все-таки я
смотрел на себя. Не на близнеца, не на двойника, не на прекрасного актера
- это я сам сидел в кресле.
- Вы крепко спали, - сказал он. Мне показалось, что я слышу
магнитофонную запись своего собственного голоса, но этот голос
по-французски говорил безупречно.
Я шевельнул рукой. Мой пистолет все еще при мне. А человек, которого
я пришел убить, сидит всего в трех метрах от меня - одинокий и
беззащитный. Но я пока не готов стрелять. Возможно, вообще не буду
готов...
- Вы достаточно отдохнули, - продолжал мой двойник, - или же еще
немного поспите, прежде чем мы с вами побеседуем?
- Я отдохнул, - твердо ответил я.
- Я не знаю, как вы сюда попали, - сказал он. - Но достаточно того,
что вы здесь. Я не знаю, что мне принесет этот поворот судьбы, но что
может быть лучше, чем найти брата.
Не знаю точно, каким я ожидал встретить диктатора Байарда - мрачным
негодяем, хитрым интриганом, маньяком с выпученными глазами.
Но я никак не ожидал встретить во плоти образ самого себя с
добродушной улыбкой и изысканной манерой речи - человека, назвавшего меня
братом.
Он посмотрел на меня с выражением крайнего интереса.
- Вы отлично говорите по-французски, но маленький английский акцент
все же слышится, - усмехнулся он. - Или, возможно, американский? А?
Простите мое любопытство. Лингвистика, акценты - все это мое хобби, а в
данном случае я заинтригован вдвойне.
- Я - американец.
- Забавно. Я мог бы и сам родиться в Америке - но эту длинную скучную
историю я расскажу вам как-нибудь в другой раз.
В этом нет никакой необходимости, подумал я, когда я был мальчиком,
мой отец часто рассказывал мне эту историю.
Он продолжал. Голос его был сильным, но дружелюбным.
- Мне сказали, когда я вернулся в Алжир десять дней назад, что здесь
видели человека, очень похожего на меня. В моем кабинете были найдены два
трупа. Все это вызвало большой переполох, и, как это часто бывает,
поползли разные слухи, но я был поражен разговорами о своем двойнике. Я
хотел встретиться с ним и побеседовать, я столько времени здесь совершенно
один. Эти толки расшевелили мое воображение. Конечно, я не знал, что
привело этого человека сюда, - Байард развел руками. - Но когда я вошел в
эту комнату и обнаружил, что вы здесь уснули, я сразу же понял, что вы
пришли сюда только с дружбой. Я был тронут, увидев, что вы пришли сюда по
доброй воле, вверив себя в мои руки.
Я ничего не мог сказать в ответ, да по правде говоря, и не пытался.
- Когда я зажег лампу и увидел ваше лицо, я сразу же понял, что здесь
больше, чем внешнее сходство. Я увидел свое собственное лицо. Не столь
ожесточенное войной, как мое, не столь морщинистое, но ясно ощущалось
кровное родство, и я понял, что вы - мой брат!
Я облизал пересохшие губы, сглотнул слюну. Байард наклонился ко мне,
положил свою руку на мою и, крепко сжав ее, посмотрел в глаза. Затем со
вздохом откинулся на спинку кресла.
- Простите меня, брат. Я в последнее время стал вспыльчивым,
красноречивым и даже напыщенным. От этой привычки очень тяжело отвыкнуть.
Думаю, у нас будет еще время, чтобы обсудить все планы на будущее. Лучше
расскажите, пожалуйста, о себе. Я уверен, что в вас течет кровь Байардов.
- Да. Это моя фамилия.
- Вы, должно быть, очень стремились попасть сюда, раз вам это удалось
сделать одному и без оружия. Никто прежде не переходил за стену без
сопровождения и множества документов.
Я не мог дальше молчать, но и о цели моего визита рассказать тоже не
мог. Я напомнил себе о том приеме, каким он удостоил имперских послов, обо
всем том, что рассказывал Бейл в первое утро на встрече у Бернадотта.
Однако сейчас я обнаружил не того безжалостного тирана, которого
ожидал увидеть. Совсем наоборот, я понял, что его неожиданное дружелюбие
находит отклик в моей душе.
Я должен был что-то сказать. И на помощь пришел мой дипломатический
опыт - и вот я уже вру без запинки.
- Вы правы, думая, что я могу помочь вам, Брайан, - сказал я и сам
удивился той легкости, с какой назвал его по имени. - Однако, с другой
стороны, вы заблуждаетесь в том, что ваше государство является
единственным уцелевшим очагом цивилизации в этом мире. Есть еще другая,
сильная, динамичная и дружественная держава, которая хотела бы установить
с вами дружественные отношения. Я и являюсь эмиссаром правительства этой
державы.
- Но почему же вы не пришли ко мне в открытую? Способ, который вы
избрали, хотя и смелый, но чрезвычайно опасный. Видимо, вы узнали, что
меня окружают вероломные предатели, и боялись, что враги мои не допустят
вас ко мне.
Ему так не терпелось понять меня, что он сам отвечал на поставленные
им же вопросы. Наступил удобный момент рассказать о тех двух агентах
Бейла, у которых были дипломатические удостоверения и которых подвергли
избиению, пыткам и, в конечном итоге, убили.
- Я помню, что двум нашим людям, посланным к вам год назад, был
оказан не очень теплый прием, - вслух сказал я. - У меня не было
уверенности, что примут меня дружественно. И поэтому мне пришлось
повидаться с вами лично, без свидетелей, лицом к лицу.
Лицо Байарда вытянулось.
- Два человека? - протянул он. - Я ничего не слыхал ни о каких
послах.
- Их сначала встретил генерал-полковник Янг, - сказал я, - а
впоследствии с ними имел беседу лично диктатор.
Байард покраснел.
- То есть, один пес из разжалованных офицеров, возглавляющий банду
головорезов, совершавших налеты на жалкую торговлю, которую я в состоянии
поддерживать. Вот его-то имя - Янг. Если это он сорвал дипломатическую
миссию, посланную из вашей страны, я приложу все усилия для его поимки и
подарю вам его голову.
- Говорят, что вы собственноручно застрелили одного из них.
Байард вцепился в поручни кресла, смело глядя мне в лицо.
- Я клянусь тебе, брат, честью семьи Байардов, что до этого момента я
ничего не слыхал о ваших посланниках и что никакими действиями я не
причинял им вреда.
Я верил ему. Теперь многое стало интересовать меня. Он, казалось, был
искренним, приветствуя союз с цивилизованной державой. И все же я сам
видел кровавую бойню, учиненную его налетчиками, и атомную бомбу, которую
они пытались взорвать.
- Очень хорошо, - сказал я. - От имени моего правительства я принимаю
к сведению это заявление, но если мы договоримся с вами, какие гарантии
будут нам даны, что налеты и бомбардировки больше не повторятся?
- Налеты? Бомбардировки? - он в недоумении смотрел на меня.
Поняв, что я не лгу, он произнес:
- Слава богу, что вы пришли ко мне ночью. Теперь ясно, что контроль
за происходящим выскользнул из моих рук.
- Было семь налетов, четыре из них сопровождались атомной
бомбардировкой, и это только за последний год, - кивнул я головой. - Самый
последний был менее месяца назад.
Его голос стал страшным:
- По моему приказу каждый грамм расщепленных материалов, о
существовании которых мне известно, был захоронен в море в тот же день,
когда я основал это государство. Я знал, что у меня на службе немало
предателей, но что есть безумцы, которые снова начинают творить этот ужас,
даже представить себе не мог!
Он обернулся и уставился на висевшую на противоположной стене картину
с изображением солнца, играющего в листве деревьев.
- Я боролся с ними, когда они сжигали библиотеки, плавили статуэтки
работы Челлини, топтали Монну Лизу в руинах Лувра. Я спасал один фрагмент
там, другой осколок здесь, говоря себе при этом, что еще не слишком
поздно. Но годы проходили и не приносили перемен.
Наступил крах промышленности, сельского хозяйства, семьи. Даже среди
изобилия людей заботили только три вещи: золото, спиртное и женщины.
Я должен признаться, что уже почти потерял всякую надежду. Я пытался
возродить дух восстановления, чтобы избежать того дня, когда грабежи
опустошат склады, но это все было тщетно. Только мое жестокое военное
правление удерживает этот мир от полной анархии. Повсюду вокруг меня -
разложение. В моем собственном доме, среди ближайших советников, я только
и слышу разговоры о гонке вооружения, карательных экспедициях, подавлении,
возобновлении войны с остатками человечества.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21