Человек подогнул ноги и сделал
вид, что падает. Валерий несильно пнул его коленом и сказал:
- Подбери амбар.
Человек испуганно подобрал живот. Потом он вдруг набрал в грудь
воздуха и начал орать. Проорал он недолго. Сазан одной рукой зажал ему
рот, а другой ударил в солнечное сплетение. Человек булькнул, съехал по
трубе вниз и растянулся на полу, неловко задрав руки. Стало слышно, как по
трубе бежит вода: видимо, в котельной кончали топить.
Сазан пошел на кухню и вернулся оттуда с электрическим утюгом. Он
поставил утюг на пол, взял стул, и сел, расставив ноги, над человеком,
ожидая, пока тот очнется. Прошло пятнадцать минут. Человек стал лупать
глазами. Сазан содрал с человека пиджак и рубашку. Кожа на толстом
человеке висела складками и напоминала давно нестиранную майку.
Стены в хрущобе были дерьмовые, и хотя Сазан знал, что население
соседней квартиры никогда не станет звонить ни в какую милицию по причине
имеющегося в квартире самогонного аппарата, он все-таки поднялся и включил
стоявший в нише хельги телевизор. Телевизор бодрым голосом принялся
извещать мир о преимуществах шоколада Фрут энд Нат.
Сазан наклонился над человеком и спросил:
- Ты посылал бомбу Шакурову?
Глаза человека наполнились ужасом.
- Нет, - замотал он головой, - нет.
Сазан взял человека за шею и стал потихоньку ее сжимать. Человек
захрипел. Ноги его заскребли по полу. Сазан отпустил человека и снова тихо
спросил:
- Кого посылал с бомбой? Не скажешь - в толчок по кусочкам спущу.
- Никого, - хрипел человек.
Сазан включил утюг в сеть и поставил его на "лен". Пока он залеплял
человеку пластырем рот, утюг уже нагрелся. Сазан попробовал его пальцем и
приложил к животу человека. Тот задергался, как шарик на мягкой резинке,
которыми раньше торговали старушки в праздничный день седьмого ноября.
- Алло, я вас слушаю, - сказал Сазан.
Из глаз человека текли слезы. В комнате запахло жжеными волосами и
мясом. Человеческая кожу была менее теплостойкой, чем лен.
Сазан вытащил утюг из розетки, отлепил пластырь и сказал:
- Ты послал бомбу?
- Да, - прошептал человек.
- С кем?
- Украинец. Я его не знаю. Он сразу же уехал.
- Где брал бомбу?
- Он сам привез. Из Житомира.
Носок Сазанова ботинка въехал толстяку под ребра.
Человек пискнул и потерял сознание.
Сазан сел на диван и стал ждать.
Кто-то заскребся у двери. Сазан поглядел в глазок и открыл, - это
были его люди, два брата, - Сева и Гена.
Сазан молча ткнул пальцем в раскрытую дверь комнаты, - и тут на кухне
зазвонил телефон.
Валерий пошел на кухню.
- Это Ися, - сказала трубка, - мы провели анализ взрывчатки. Это
пластит, и нам очень повезло.
- А?
- Характер посторонних примесей свидетельствует, что этот человек
покупал пластит там же, где и мы.
Валера кивнул.
Давным-давно, когда рынок взрывчатки был весьма ограничен, Валерий
завел очень хорошие контакты с одним химиком, аспирантом МГУ. Тот варил
свое зелье в отменной университетской лаборатории, но у него было плохо с
вытяжкой, и в конечном продукте все время оставались примеси. Химик
объяснял Валерию, в чем дело, в надежде, что Валера даст денег на вытяжной
шкаф, но Валерий денег не дал, потому что пластита, в общем, ему нужно
было мало, и вообще в последнее время взрывчатку стало проще купить.
Сазан повесил трубку и прошел в комнату: поросячий человек опять ожил
и с ужасом глядел на новых мучителей.
- Сколько он нам должен, - спросил Гена.
- Пятьсот, - сказал Сазан.
В глазах братьев плясали сладострастные огоньки.
- Погодите, пока я не приеду, - сказал Сазан братьям, - да пусть
оботрет в ванной штаны.
Потом он вернулся на кухню, набрал телефон химика, и сказал, что
заглянет к нему через полчасика.
Сергей отнес фотографию Чизаеву, и тот перезвонил ему к вечеру.
- Записывайте, - сказал Чизаев, - на фотографии изображен Мефодий
Кириллович Баркин, тысяча девятьсот семидесятого года рождения, холост,
сын генерала Баркина, привлекался, но не судим. Двенадцатого января 1993
года Баркина поймали на Киевском рынке с маковой соломкой в количестве
двадцати грамм, для личного пользования. С прошлого года,
предположительно, работает на Сазана.
- Все, - спросил Сергей.
- Нет, не все. В прошлом месяце Баркин был замешан в одном
происшествии, которое вас непременно заинтересует. В 21:52 по
Новогиреевской ехал бежевый "Мерседес-500" с новым номером A843KA/77RUS.
Вдруг "Мерседес" вильнул в сторону, и из него началась пальба. Одна пуля
разбила банку с майонезом, находившуюся в сумке на колесиках, которую
тащила за собой пожилая дама, а другая пробила насквозь грудь закутанной в
меха красавицы, изображенной, по счастью, на рекламном щите. Прохожие
завизжали. Дверца "Мерседеса" распахнулась, и на мостовую вылетел господин
Баркин. Подъехала милиция, и Баркина забрала.
- Кому принадлежала машина?
- Машина принадлежала директору "Межинвестбанка", господину
Александру Шакурову. У Баркина было сотрясение мозга, или он его
симулировал. Его навестили дружки. Баркин сказал, что он ехал на машине
друга и решил подвезти незнакомого пассажира. Тот оказался бандитом и
вышвырнул Баркина из машины. Незадолго до этого директор подал заявление
об угоне. Машину нашли за городом, сожженную.
- Оригинально, - сказал Сергей.
- Что?
- Зачем бандит стрелял по прохожим. По логике вещей ему надо было
стрелять в Баркина, так? И притом, даже если у Баркина дефицит мозгов, у
него должны быть отличные кулаки. Других Сазан не держит. Если бы охранник
увидел, что пассажир стреляет в прохожих, он бы трижды успел выкинуть его
из машины.
Когда Валерий вошел в квартиру химика, под мышкой у него был
снаряженный ТТ.
Химик на кухне варил макароны и радушно предложил их посетителю.
Валерий от макарон отказался. Ему было противно есть макароны человека,
которого он убъет, да он и не любил макарон. Стенах кухоньки были украшены
фотографиям кошек, и на узком подоконнике красовался фикус, посаженный в
обрезанную пятилитровую жестянку из-под венгерского компота.
Валерий сел на стул у колченого пластикового столика и сказал:
- Игорь Семенович, мы ведь, кажется, с вами договаривались, что вы
поставляете свою стряпню мне и только мне.
Аспирант удивленно обернулся.
- Да, - сказал он, - и мы, между прочим, договаривались, что вы
будете за нее платить.
- Разве я не плачу? - поинтересовался Валерий.
- А двадцать пятого?
Валерий подумал. Двадцать пятого он ничего не брал от химика, и никто
из его людей не брал.
- Простите, Игорь Семенович, запамятовал. Сколько я взал двадцать
пятого?
- Двести.
- А кто пришел?
- Кто звонил, тот и пришел, - обиделся химик, - зубастый такой,
глазки на стебельках.
У них было правило: человек от Валерия звонит и приходит, и Валерий
сам не имеет обычно контакта с химиком, чтобы не засветиться.
- Гуня?
- Да, вроде бы так.
Валерий вытащил бумажник.
- Значит, - сказал Валерий, - двадцать пятого к вам пришел Гуня, взял
двести, и сказал, что я заплачу?
- А что? - встревожился аспирант. - Он вам меньше передал... Или...
Валерий вынул из бумажника деньги и подсунул их под хлебницу.
- Нет, - сказал он, - ничего. Все в порядке. Знаете что: если Гуня
опять позвонит вам с просьбой о тесте, перезвоните, пожалуйста, мне.
Химик глядел на бандита большими глазами. До него вдруг дошло, что с
Гуней может случиться что-то нехорошее.
- А если, - испуганно спросил Игорь Семенович, - он придет без
звонка?
Валерий подошел к окну и глянул вниз. Пятиэтажка выходила на широкий
проспект, и напротив кишел людьми большой магазин с надписью "Рыба-Мясо".
- Если он придет без звонка, - сказал Валерий, - не открывайте ему, а
подойдите к окну, и уберите с окна вашу банку с салатом. И не бойтесь, -
сказал Валерий, - этот человек, Гуня, - он идиот.
Встал, простился и вышел.
Химик в полном недоумении глядел то на деньги, то на горшок с
фикусом, пока его не вывел из задумчивости запах сгоревших в кастрюле
макарон.
Прямо от химика Сазан поехал к Александру. Было уже одиннадцать
вечера, но банкир был еще у себя в конторе. При виде Сазана он вздрогнул и
потупил глаза.
- Саша, - сказал Сазан, - ты заработался. Пора отдохнуть.
Банкир стал покорно собирать со стола бумаги. Сазан подозвал одного
из телохранителей и приказал:
- Отгоните его машину домой. Саше надо расслабиться, мы едем в гости.
За руль сел Сазан, а Шакуров поместился, скорчившись, справа. Пальцы
его слегка дрожали. Было заметно, что он ожидает выстрела, и не из-за
соседнего угла, а с места водителя.
- В какие гости мы едем? - спросил Александр.
- К Гуне, - сказал Сазан. - Все-таки нехорошо, - двадцать лет вместе,
человек плачет, гостинцы шлет, а ты - ни слова.
- Не слал он мне никаких гостинцев, - удивился Александр.
- Сегодня утром прислал. Твой бухгалтер его получил вместо тебя.
- Боже мой, - тихо сказал банкир.
Машина мягко летела по ночной мостовой, покрытой матовой корочкой
льда, - дневной дождь и ночной холод сыграли в этот день с автолюбителями
неприятную штуку.
В миру Гуню звали Мефодием Баркиным, и Мефодий Баркин был третьим в
их школьной компании, а год назад стал числиться при Валерии. Сам Валерий
не взял бы его в к себе, - что-то пугливое жило в Гуниных глазах, пугливое
и скверное. В детстве Гуня клал под поезда кошек и играл с девчонками в
классики. Но Александр попросил за Гуню, потому что Гуня был не только его
школьным приятелем, но и генеральским сыном, и Александру было приятно,
что он, Александр Шакуров, сын токаря, стал банкиром, а генеральский сын
Мефодий Баркин пашет на него шофером за триста зелененьких.
Гуня обедал с Александром в дорогих ресторанах за счет работодателя,
и когда Александр платил за еду, было видно, что Гуня не чувствовал
благодарности, а хотел бы положить эти деньги себе в карман.
Кончилось все омерзительно. Однажды, когда они возвращались втроем из
ресторана, Гуня стал хвастаться, что им теперь все можно, и что они
хозяева жизни, - хотя хозяева, собственно, были Валерий и Александр, а
Гуня только вел машину. В доказательство он вытащил "вальтер" и стал
развлекаться пальбой по прохожим. Больше двух выстрелов он сделать не
успел: Валерий сидел справа от водителя. Он вышиб Гуню из-за руля, чуть не
рассадив неуправляемую машину о фонарный столб. Пистолет из рук Гуни
полетел на коробку скоростей, а Гуня вывалился на дорогу. Валера поднял
пистолет и собрался стрелять в Гуню, но тут Александр очнулся и заорал в
полном ужасе:
- Валера! Ради бога! Это же моя машина!
Сазан высадил на перекрестке дрожащего директора банка и объяснил
ему, что надо делать. В ту же ночь он отогнал машину за город, облил
бензином и сжег. Александр заявил об угоне машины, и милиция принялась
разыскивать неизвестного, развлекавшегося стрельбой по прохожим и
выкидыванием водителей из машин. Впрочем, милиция не особенно напрягалась.
Валера вышвырнул Гуню из организации в тот же день, как тот выписался
из больницы.
Александр запретил убивать Гуню, и Сазан с самого начала сказал, что
он еще пожалеет об этом запрете.
И тут Александр похолодел.
- Погоди, - сказал он, - зачем же мы к нему едем?
Сазан промолчал.
- Ты что, меня хочешь в это дело впутать?! - заорал банкир. - Что я
там буду делать?
- Смотреть, - сказал Сазан, - смотреть и слушать. - Я не хочу, чтобы
завтра твой друг мент пришел к тебе и сказал: "Сазан подложил бомбу к
вашей двери, а когда дело не удалось, замочил первого попавшегося под руки
подозреваемого. И свалил все на него".
Сазан остановил машину у ночного киоска и купил бутылку ликера и
коробку шоколадных конфет.
В старой генеральской квартире, в окне пятого этажа, выходящем на
Садовую, горел свет, и сквозь кисейную занавеску просвечивал телевизор.
Друзья поднялись на пятый этаж, и Сазан нажал на кнопку звонка. Банкиру
казалось, что он видит дурной сон. Ему вдруг представилось, что ему опять
десять лет, и кнопка звонка так безбожно высока, что до нее нельзя
дотянуться, а можно только допрыгнуть, - и что вот сейчас дверь отворит
Лидия Павловна, в штопанном халате и с наколкой на красивых седых волосах,
и скажет:
- А, мальчики. У Феди опять болит горло, и гулять я его не пущу.
Хотите чаю?
Дверь отворилась, и на пороге показалась Лидия Павловна, в штопанном
халате и с черепаховым гребнем на сморщенной, как грецкий орех, головке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
вид, что падает. Валерий несильно пнул его коленом и сказал:
- Подбери амбар.
Человек испуганно подобрал живот. Потом он вдруг набрал в грудь
воздуха и начал орать. Проорал он недолго. Сазан одной рукой зажал ему
рот, а другой ударил в солнечное сплетение. Человек булькнул, съехал по
трубе вниз и растянулся на полу, неловко задрав руки. Стало слышно, как по
трубе бежит вода: видимо, в котельной кончали топить.
Сазан пошел на кухню и вернулся оттуда с электрическим утюгом. Он
поставил утюг на пол, взял стул, и сел, расставив ноги, над человеком,
ожидая, пока тот очнется. Прошло пятнадцать минут. Человек стал лупать
глазами. Сазан содрал с человека пиджак и рубашку. Кожа на толстом
человеке висела складками и напоминала давно нестиранную майку.
Стены в хрущобе были дерьмовые, и хотя Сазан знал, что население
соседней квартиры никогда не станет звонить ни в какую милицию по причине
имеющегося в квартире самогонного аппарата, он все-таки поднялся и включил
стоявший в нише хельги телевизор. Телевизор бодрым голосом принялся
извещать мир о преимуществах шоколада Фрут энд Нат.
Сазан наклонился над человеком и спросил:
- Ты посылал бомбу Шакурову?
Глаза человека наполнились ужасом.
- Нет, - замотал он головой, - нет.
Сазан взял человека за шею и стал потихоньку ее сжимать. Человек
захрипел. Ноги его заскребли по полу. Сазан отпустил человека и снова тихо
спросил:
- Кого посылал с бомбой? Не скажешь - в толчок по кусочкам спущу.
- Никого, - хрипел человек.
Сазан включил утюг в сеть и поставил его на "лен". Пока он залеплял
человеку пластырем рот, утюг уже нагрелся. Сазан попробовал его пальцем и
приложил к животу человека. Тот задергался, как шарик на мягкой резинке,
которыми раньше торговали старушки в праздничный день седьмого ноября.
- Алло, я вас слушаю, - сказал Сазан.
Из глаз человека текли слезы. В комнате запахло жжеными волосами и
мясом. Человеческая кожу была менее теплостойкой, чем лен.
Сазан вытащил утюг из розетки, отлепил пластырь и сказал:
- Ты послал бомбу?
- Да, - прошептал человек.
- С кем?
- Украинец. Я его не знаю. Он сразу же уехал.
- Где брал бомбу?
- Он сам привез. Из Житомира.
Носок Сазанова ботинка въехал толстяку под ребра.
Человек пискнул и потерял сознание.
Сазан сел на диван и стал ждать.
Кто-то заскребся у двери. Сазан поглядел в глазок и открыл, - это
были его люди, два брата, - Сева и Гена.
Сазан молча ткнул пальцем в раскрытую дверь комнаты, - и тут на кухне
зазвонил телефон.
Валерий пошел на кухню.
- Это Ися, - сказала трубка, - мы провели анализ взрывчатки. Это
пластит, и нам очень повезло.
- А?
- Характер посторонних примесей свидетельствует, что этот человек
покупал пластит там же, где и мы.
Валера кивнул.
Давным-давно, когда рынок взрывчатки был весьма ограничен, Валерий
завел очень хорошие контакты с одним химиком, аспирантом МГУ. Тот варил
свое зелье в отменной университетской лаборатории, но у него было плохо с
вытяжкой, и в конечном продукте все время оставались примеси. Химик
объяснял Валерию, в чем дело, в надежде, что Валера даст денег на вытяжной
шкаф, но Валерий денег не дал, потому что пластита, в общем, ему нужно
было мало, и вообще в последнее время взрывчатку стало проще купить.
Сазан повесил трубку и прошел в комнату: поросячий человек опять ожил
и с ужасом глядел на новых мучителей.
- Сколько он нам должен, - спросил Гена.
- Пятьсот, - сказал Сазан.
В глазах братьев плясали сладострастные огоньки.
- Погодите, пока я не приеду, - сказал Сазан братьям, - да пусть
оботрет в ванной штаны.
Потом он вернулся на кухню, набрал телефон химика, и сказал, что
заглянет к нему через полчасика.
Сергей отнес фотографию Чизаеву, и тот перезвонил ему к вечеру.
- Записывайте, - сказал Чизаев, - на фотографии изображен Мефодий
Кириллович Баркин, тысяча девятьсот семидесятого года рождения, холост,
сын генерала Баркина, привлекался, но не судим. Двенадцатого января 1993
года Баркина поймали на Киевском рынке с маковой соломкой в количестве
двадцати грамм, для личного пользования. С прошлого года,
предположительно, работает на Сазана.
- Все, - спросил Сергей.
- Нет, не все. В прошлом месяце Баркин был замешан в одном
происшествии, которое вас непременно заинтересует. В 21:52 по
Новогиреевской ехал бежевый "Мерседес-500" с новым номером A843KA/77RUS.
Вдруг "Мерседес" вильнул в сторону, и из него началась пальба. Одна пуля
разбила банку с майонезом, находившуюся в сумке на колесиках, которую
тащила за собой пожилая дама, а другая пробила насквозь грудь закутанной в
меха красавицы, изображенной, по счастью, на рекламном щите. Прохожие
завизжали. Дверца "Мерседеса" распахнулась, и на мостовую вылетел господин
Баркин. Подъехала милиция, и Баркина забрала.
- Кому принадлежала машина?
- Машина принадлежала директору "Межинвестбанка", господину
Александру Шакурову. У Баркина было сотрясение мозга, или он его
симулировал. Его навестили дружки. Баркин сказал, что он ехал на машине
друга и решил подвезти незнакомого пассажира. Тот оказался бандитом и
вышвырнул Баркина из машины. Незадолго до этого директор подал заявление
об угоне. Машину нашли за городом, сожженную.
- Оригинально, - сказал Сергей.
- Что?
- Зачем бандит стрелял по прохожим. По логике вещей ему надо было
стрелять в Баркина, так? И притом, даже если у Баркина дефицит мозгов, у
него должны быть отличные кулаки. Других Сазан не держит. Если бы охранник
увидел, что пассажир стреляет в прохожих, он бы трижды успел выкинуть его
из машины.
Когда Валерий вошел в квартиру химика, под мышкой у него был
снаряженный ТТ.
Химик на кухне варил макароны и радушно предложил их посетителю.
Валерий от макарон отказался. Ему было противно есть макароны человека,
которого он убъет, да он и не любил макарон. Стенах кухоньки были украшены
фотографиям кошек, и на узком подоконнике красовался фикус, посаженный в
обрезанную пятилитровую жестянку из-под венгерского компота.
Валерий сел на стул у колченого пластикового столика и сказал:
- Игорь Семенович, мы ведь, кажется, с вами договаривались, что вы
поставляете свою стряпню мне и только мне.
Аспирант удивленно обернулся.
- Да, - сказал он, - и мы, между прочим, договаривались, что вы
будете за нее платить.
- Разве я не плачу? - поинтересовался Валерий.
- А двадцать пятого?
Валерий подумал. Двадцать пятого он ничего не брал от химика, и никто
из его людей не брал.
- Простите, Игорь Семенович, запамятовал. Сколько я взал двадцать
пятого?
- Двести.
- А кто пришел?
- Кто звонил, тот и пришел, - обиделся химик, - зубастый такой,
глазки на стебельках.
У них было правило: человек от Валерия звонит и приходит, и Валерий
сам не имеет обычно контакта с химиком, чтобы не засветиться.
- Гуня?
- Да, вроде бы так.
Валерий вытащил бумажник.
- Значит, - сказал Валерий, - двадцать пятого к вам пришел Гуня, взял
двести, и сказал, что я заплачу?
- А что? - встревожился аспирант. - Он вам меньше передал... Или...
Валерий вынул из бумажника деньги и подсунул их под хлебницу.
- Нет, - сказал он, - ничего. Все в порядке. Знаете что: если Гуня
опять позвонит вам с просьбой о тесте, перезвоните, пожалуйста, мне.
Химик глядел на бандита большими глазами. До него вдруг дошло, что с
Гуней может случиться что-то нехорошее.
- А если, - испуганно спросил Игорь Семенович, - он придет без
звонка?
Валерий подошел к окну и глянул вниз. Пятиэтажка выходила на широкий
проспект, и напротив кишел людьми большой магазин с надписью "Рыба-Мясо".
- Если он придет без звонка, - сказал Валерий, - не открывайте ему, а
подойдите к окну, и уберите с окна вашу банку с салатом. И не бойтесь, -
сказал Валерий, - этот человек, Гуня, - он идиот.
Встал, простился и вышел.
Химик в полном недоумении глядел то на деньги, то на горшок с
фикусом, пока его не вывел из задумчивости запах сгоревших в кастрюле
макарон.
Прямо от химика Сазан поехал к Александру. Было уже одиннадцать
вечера, но банкир был еще у себя в конторе. При виде Сазана он вздрогнул и
потупил глаза.
- Саша, - сказал Сазан, - ты заработался. Пора отдохнуть.
Банкир стал покорно собирать со стола бумаги. Сазан подозвал одного
из телохранителей и приказал:
- Отгоните его машину домой. Саше надо расслабиться, мы едем в гости.
За руль сел Сазан, а Шакуров поместился, скорчившись, справа. Пальцы
его слегка дрожали. Было заметно, что он ожидает выстрела, и не из-за
соседнего угла, а с места водителя.
- В какие гости мы едем? - спросил Александр.
- К Гуне, - сказал Сазан. - Все-таки нехорошо, - двадцать лет вместе,
человек плачет, гостинцы шлет, а ты - ни слова.
- Не слал он мне никаких гостинцев, - удивился Александр.
- Сегодня утром прислал. Твой бухгалтер его получил вместо тебя.
- Боже мой, - тихо сказал банкир.
Машина мягко летела по ночной мостовой, покрытой матовой корочкой
льда, - дневной дождь и ночной холод сыграли в этот день с автолюбителями
неприятную штуку.
В миру Гуню звали Мефодием Баркиным, и Мефодий Баркин был третьим в
их школьной компании, а год назад стал числиться при Валерии. Сам Валерий
не взял бы его в к себе, - что-то пугливое жило в Гуниных глазах, пугливое
и скверное. В детстве Гуня клал под поезда кошек и играл с девчонками в
классики. Но Александр попросил за Гуню, потому что Гуня был не только его
школьным приятелем, но и генеральским сыном, и Александру было приятно,
что он, Александр Шакуров, сын токаря, стал банкиром, а генеральский сын
Мефодий Баркин пашет на него шофером за триста зелененьких.
Гуня обедал с Александром в дорогих ресторанах за счет работодателя,
и когда Александр платил за еду, было видно, что Гуня не чувствовал
благодарности, а хотел бы положить эти деньги себе в карман.
Кончилось все омерзительно. Однажды, когда они возвращались втроем из
ресторана, Гуня стал хвастаться, что им теперь все можно, и что они
хозяева жизни, - хотя хозяева, собственно, были Валерий и Александр, а
Гуня только вел машину. В доказательство он вытащил "вальтер" и стал
развлекаться пальбой по прохожим. Больше двух выстрелов он сделать не
успел: Валерий сидел справа от водителя. Он вышиб Гуню из-за руля, чуть не
рассадив неуправляемую машину о фонарный столб. Пистолет из рук Гуни
полетел на коробку скоростей, а Гуня вывалился на дорогу. Валера поднял
пистолет и собрался стрелять в Гуню, но тут Александр очнулся и заорал в
полном ужасе:
- Валера! Ради бога! Это же моя машина!
Сазан высадил на перекрестке дрожащего директора банка и объяснил
ему, что надо делать. В ту же ночь он отогнал машину за город, облил
бензином и сжег. Александр заявил об угоне машины, и милиция принялась
разыскивать неизвестного, развлекавшегося стрельбой по прохожим и
выкидыванием водителей из машин. Впрочем, милиция не особенно напрягалась.
Валера вышвырнул Гуню из организации в тот же день, как тот выписался
из больницы.
Александр запретил убивать Гуню, и Сазан с самого начала сказал, что
он еще пожалеет об этом запрете.
И тут Александр похолодел.
- Погоди, - сказал он, - зачем же мы к нему едем?
Сазан промолчал.
- Ты что, меня хочешь в это дело впутать?! - заорал банкир. - Что я
там буду делать?
- Смотреть, - сказал Сазан, - смотреть и слушать. - Я не хочу, чтобы
завтра твой друг мент пришел к тебе и сказал: "Сазан подложил бомбу к
вашей двери, а когда дело не удалось, замочил первого попавшегося под руки
подозреваемого. И свалил все на него".
Сазан остановил машину у ночного киоска и купил бутылку ликера и
коробку шоколадных конфет.
В старой генеральской квартире, в окне пятого этажа, выходящем на
Садовую, горел свет, и сквозь кисейную занавеску просвечивал телевизор.
Друзья поднялись на пятый этаж, и Сазан нажал на кнопку звонка. Банкиру
казалось, что он видит дурной сон. Ему вдруг представилось, что ему опять
десять лет, и кнопка звонка так безбожно высока, что до нее нельзя
дотянуться, а можно только допрыгнуть, - и что вот сейчас дверь отворит
Лидия Павловна, в штопанном халате и с наколкой на красивых седых волосах,
и скажет:
- А, мальчики. У Феди опять болит горло, и гулять я его не пущу.
Хотите чаю?
Дверь отворилась, и на пороге показалась Лидия Павловна, в штопанном
халате и с черепаховым гребнем на сморщенной, как грецкий орех, головке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30