- Добрый день. Меня зовут Анатолий Борисович Севченко. В настоящая
время наша компания планирует выпуск акций на иностранных рынках. Мы
недовольны деятельностью нашего консалтингового агента. Мы искали нового
агента и, проанализировав имеющуюся у нас информацию, пришли к выводу, что
таким агентом может быть "Межинвестбанк". Прошу перезвонить мне", - и
Севченко назвал номер телефона.
Едва Севченко положил трубку, как в кабинет вошел Давидюк.
- Анатолий Борисович, - сказал он, - помните Светлового?
Архитектор Михаил Светловой проектировал дом Севченко.
- Разумеется.
- Сегодня к нему приходили люди и как бы намеревались купить чертежи
вашего дома. Они, видите ли, хотят построить такой же.
Севченко долго думал, а потом сказал:
- Если Светловой откажет им в чертежах, Сазан постарается добыть их в
другом месте, и мы не обязательно об этом узнаем. Поговорите со Светловым
и попросите его нарисовать чертежи с некоторыми изменениями. Насколько я
помню, в караульном домике внизу две двери, - справа в подсобку, а слева в
коридор. Почему бы не поменять их местами? И так далее.

Ранним воскресным утром у продуктового магазина в Алаховке
остановился грязный фургончик, за рулем которого сидел Сазан.
Сазана было трудно узнать. Волосы его, скрытые под кепкой-аэродромом,
были тщательно выкрашены в русый цвет и посыпаны всякой дрянью, а
подбородок порос трехдевной щетиной. Укол, полученный от одного знакомого
врача, превратил его лицо в красную неровную сковородку, на самом верху
которой выглядывали из щелочек крупные и несчастные серые глаза. Сазан
горбился, кашлял и смотрел исподлобья, и ничего не осталось от его
свободной походки и расслабленных рук, скользящих вдоль бедер. Одет он был
в драные штаны не поддающегося идентификации цвета, и на нем были
кроссовки, которые выиграли бы конкурс самых изношенных кроссовок мира.
Его спутник, бывший воронежский парень Сережа Городейский, имел приставший
к голове капустный лист, и камуфляжная куртка на нем была такая старая,
что, наверное, могла участвовать еще в бородинской битве.
Сазан и его спутник остановили машину, высадились из нее, отомкнули
заднюю дверцу и забрались внутрь.
- Чего привезли-то, мужики? - полюбопытствовала проходившая мимо
бабка.
- Лук, - сказал Сазан, - из Воронежа.
- А в какую цену лук?
Сазан назвал цену.
- Чай, мороженый, - сказала бабка.
- Хороший лук, бабулька, - сказал Сазан.
Бабка привстала на цыпочки и заглянула в машину. Лук лежал в огромных
неповоротливых сетках и был в самом деле неплох - крупный, со спелой
сиреневой шкуркой.
Сазан выставил к краю машины весы и стал рисовать на картонке цену.
Рядом понемногу собирались другие машины. Приехал на легковушке
парень с иконками и духовными книжками. Появился мужик с отчаянно желтыми
бананами и мясистыми помидорами, которые сидели подиночке в гофрированных
гнездах заграничного ящика. Приехали два мужика с пикапом, подогнали пикап
под железный пустой квадрат, на котором раньше висел лозунг "Слава КПСС" и
объявления местого клуба, и растянули на жестяном скелете квадрата
синтетические ковры с цветами и птицами. Приехали заграничные леденцы в
пакетах по триста восьмедесят грамм, официально - по полкило.
Народ понемногу подтягивался к луку и вел разговоры о правительстве и
о масонских агентах. Одна бабулька спросила Сазана, ехал ли он по мосту
через речку. Сазан сазал да. Тогда бабулька сообщила, что мост выстроил
министр.
- Приказал, что ли, выстроить? - поинтересовался Сазан.
- Не, на свои деньги, - сказал пенсионер с авоськой, купивший три
луковицы и сейчас тщательно осматривающий их в стороне на предмет наличия
брака.
- Это хорошо, - сказал Сазан.
- Чего хорошего? - спросила бабулька. - Вот они поставят на мосту
ворота и будут пускать только своих.
- Да чего вы брешете, уже полгода не ставят, а вы все брешете, -
заговорила молодая девица в белом платке и рабочем костюме маляра, - и
глаза ваши не лопнут лгать.
Завязался спор, из которого стало ясно, что министерская дача
привлекла в поселке внимание, и что Севченко построил за свой счет через
местную топкую речку новый мост, по которому могли ездить грузовики.
Раньше там была только пешеходная дорожка. В связи с чем среди местного
населения пошли слухи, что мост приватизируют и никого по нему пускать не
будут. Приватизация моста не состоялась, но люди продолжали ругаться.
Тоненький старичок предложил обратиться в ЦК и узнать, откуда у Севченко
деньги на мост.
Был уже полдень, и Сазан полез в кабину, где у него был заначен
бутерброд в промасленной бумаге, когда кто-то постучал его по плечу. Сазан
обернулся: сзади, стояло двое крепких парней.
- Эй, мужик, - сказал парень, - выходи, разговор есть.
Сазан вылез из машины.
- Ты откуда такой, мужик? - спросил тот, что повыше.
- Из Воронежа. А что?
- Ничего. Место ты тут занимаешь. Платить надо.
- Кому? - спросил Сазан, - сельсовету?
- Мы и есть сельсовет. Понятно?
- Не-а, - сказал Сазан. - За что платить? Я тут проездом.
- А вот чтобы уехать, - сказал парень. А то тут народ бедовый, шину
проколят, или стекла побъют. А мы тебя от этого охранять будем.
- А если не будете?
- Экий ты непонятливый мужик. Не будем - стекла побъют. - сказал
один. А другой добавил:
- Да не строй козу, дядя! Давай двести штук и живи.
Они немного поторговались, и сошлись на ста тысячах, и двух
поллитрах, которые Сазан должен быть купить в ларьке.
Сазан купил им водки, и они распили ее втроем.
- Вы чьи такие? - поинтересовался Сазан, - министерские?
- Какие министерские?
- А народ говорит, министр мост построил.
- Ты чего, мужик, - сказал парень, - у них там такой начальник, - он
за такие штуки глаза на жопу переставит и велит на глазах стометровку
бежать.
Но глаза у парня как-то странно забегали.
Часа в три, оставив своего напарника торговать луком, Сазан медленно
пошел в направлении министерской дачи. Дорога подходила к даче с юга; с
севера и запада стояли другие частные поместья; задами они согласно
выходили к большому пруду, изливавшемуся где-то вдали в речку, которую у
поселка перескал знаменитый мост. Слева от дороги тянулся лес.
Над железными воротами возвышался козырек караульного дома и открытый
балкон, на котором стоял человек с овчаркой. При виде Сазана овчарка стала
лаять.
- Эй, мужик, - сказал Сазан, - позови начальника, - разговор есть.
- Какого начальника?
- Какой есть, такого и позови.
Через некоторое время калитка открылась, и к Сазану вышел высокий
человек с военной выправкой.
- Чего тебе, - сказал он.
- Значит тут такое дело, - сказал Сазан, почесывая за ухом, - я
привез в поселок луку, а ко мне подошли двое и взяли с меня сотню.
- Ну, - сказал офицер.
- Ну, мне вроде как сказали, что они ваши, и если это они от вас
приходили, то прошу простить, а если это их частная лавочка...
- Заходи, - сказал офицер.
Они зашли внутрь, и Сазан стал незаметно оглядываться, запоминая то,
что он не мог видеть сверху: железную дверь трехэтажного особняка, камеру,
подвешенную у караульного домика, и особенно - белые бетонные ребра
выступающего из-под земли подземного прохода, от особняка к караульному
домику.
Между тем Давидюк пролаял чего-то в рацию, и вскоре парни, работавшие
на участке, собрались у ворот. Сазан пересчитал охрану: их было
восемнадцать. Большей частью парни пришли либо из оранжереи, либо из
малого домика, - а из самой усадьбы вышло только трое. Гуни среди
охранников не было: то ли Гуня сидел у Давидюка в подвале, то ли Гуню
просто не выпускали за ворота. В любом случае Гуня не мог взять у заезжего
мужика деньги и потому не был ему предъявлен. Сазана это устраивало, хотя
не особенно верил, что Гуня сможет его узнать.
Пожалуй, Давидюка надо было бояться побольше: у начальника охраны
были чертовски умные глаза, и Сазан подумал, что внезапная задумка еще
выйдет ему боком.
- Ну, - спросил Давидюк, - кто с тебя брал?
- Вот эти двое, - ткнул Сазан.
Давидюк поманил парней пальцем, и те, потупившись вышли из ряда.
Давидюк поставил перед собой первого парня, несильно размахнулся и ударил
его кулаком в солнечное сплетение. Парень упал, словно сбитый танком.
Давидюк повернулся ко второму парню и сказал:
- Деньги.
Парень мертвой рукой вынул деньги.
- Оружие.
Парень, стиснув зубы, вынул из кармана пистолет. Давидюк засунул
пистолет в карман, подпрыгнул и ударил парня туда, откуда растут ноги.
Парень упал и помял грядку.
Давидюк повернулся к остальным охранникам.
- Какая из этого мораль? - спросил он. - Мораль такая, что собака не
должна гадить там, где ест. - И добавил:
- Выкиньте это за ворота, - и вещи их выкиньте.
Четверо охранников подошли и вывели своих бывших товарищей за ворота.
Давидюк обернулся к Сазану.
- Документы, - потребовал он.
- Шо?
- Документы.
Сазан протянул ему паспорт на имя Каранова Михаила Степановича, 1967
года рождения, прописанного в Воронеже, и накладные. Давидюк внимательно
изучил бумаги, а потом приказал:
- Обыщите его.
Двое охранников положили Сазана на будущий газон и полезли по нему,
как тля по капустным листьям. Им хотелось отличиться перед Давидюком, и
они сострадали потерпевшим товарищам. Но они ничего не нашли, хотя один из
парней, украдкой вытащив нож, оборвал Сазану резинку на подштанниках.
Давидюк велел мужику встать и скрылся в дом. Охранники молча ели
мужика глазами. Наконец Давидюк вернулся из дома, протянул Сазану
документы и пересчитал вынутые у вымогателей деньги. Денег было уже
восемьдесят тысяч. Давидюк поколебался, достал из левого кармашка
пятьдесят долларов и протянул их вместе с рублями Сазану.
- Держи, - сказал он, - банк гарантирует высокий процент по смешанным
валютным и рублевым вкладам. За беспокойство.
Полковник Давидюк лично довез воронежца до поселка на своем сером
"БМВ", и полковник был доволен, заметив, что грязный мужик на всякий
случай подстелил под себя газетку.
Спустя час, когда магазин закрылся, и торговые машины стали
разъезжаться восвояси, уехала и машина Сазана.

Сазан не был уверен, прогонит ли Давидюк охранников, но Давидюк,
видимо, был как кит, - кого заглотит, того уже обратно не выплюнет.
Решений своих не отменял.
Охранники промаялись полчаса за воротами, пока им не вынесли два
вещмешка, и после потопали своим ходом на станцию. Это были совсем молодые
парни, - два месяца назад они ушли из армии, и тогда же их взял к себе
Давидюк.
На станции двое парней затоптались между двумя платформами, видимо,
не зная, куда ехать. Первым подошел поезд на Москву, и они сели в поезд на
Москву. Человек Сазана сообщил по рации, в какой они сели вагон.
На следующей остановке в полупустой вагон, где расположились двое
парней, вошел пожилой мужик в замызганном ватнике. Мужик удивительно
напоминал прямоходящую жабу. Когда поезд тронулся, мужика качнуло, и он
стал падать на парней.
- Ты, б..., куда лезешь, б..., - заорал один из парней, но мужик
тяжело сел на лавку, не обращая на него внимания. Потом он положил парню
голову на плечо и заснул.
- А он пьяный, Леш, - сказал один из парней.
Леша сидел тихо. Прошло десять минут, и стало ясно, что мужик спит, и
никто в вагоне больше не обращает внимание на этих троих. Леша осторожно
сунул руку в карман ватника. Рука его нащупала кольцо от ключей, а потом
какую-то ветошку. Леша перегрузил ветошку с ключами в свой карман. Пьяный
даже не замурлыкал.
Леша тихо поманил своего спутника в тамбур и развернул там добычу.
Глаза его радостно вылупились: в ветошку был завернут паспорт. Вот это
фарт! Даже если толкнуть паспорт на рынке, и то хорошо будет, вон он,
паспорт, каких денег стоит! Еще в кармане было два ключа, - от квартиры и
от почтового ящика. Больших ключей пьяных за свою жизнь не нажил.
- Слышь, Серый, - вдруг сказал Леша, - надо его выкинуть с поезда.
- Зачем?
- Дурак! А квартира? Поедем к нему на квартиру и будем жить.
Серый долго размышлял.
- А откуда ты знаешь, где он живет?
- А прописка?
Серый поразмыслил опять:
- А что прописка, может, он по прописке не живет. Может, он ее
продал. Может, там двое живут.
От такого резонного соображения оба друга надолго задумались.
- Слышь, - сказал Леша, - он все равно до завтра не проспится. Пойдем
и посмотрим, какая там квартира.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30