А в противовес им были
тысячи Дерини, которые под руководством Камбера Кулди обнаружили, что при
тщательно подобранных условиях в некоторых индивидуумах можно собрать весь
набор сил и могуществ Дерини. Могущество Дерини может быть приобретено
человеком!
Началась революция, которой руководил Камбер, и царствование Дерини
тут же рухнуло. Тираны были казнены своими собственными слугами, и
правление было возвращено наследникам старых правителей - людей.
Но вскоре люди и воинствующая церковь забыли, что освобождение им
принесли лорды Дерини, и перестали делать различие между разными группами
Дерини.
Через пятнадцать лет после Восстания - даже не прошло еще одного
поколения! - братство Дерини оказалось жертвой самого кровавого
преследования, которое когда-либо видели глаза цивилизованного человека.
Очистительный огонь костров инквизиции уменьшил количество Дерини до одной
трети от первоначального количества. Те, кто выжил в этом кошмаре, теперь
скрывались, отказавшись от своего наследства, или жили в постоянном страхе
под защитой тех немногих дворян, которые еще не забыли, как все
происходило в действительности.
С годами все стирается из памяти, и очистительный огонь остался в
памяти только немногих закоренелых фанатиков. Некоторые семьи Дерини
возвысились и заняли достаточно высокие посты в государстве. Но магия,
если она использовалась, применялась с крайней осторожностью, а многие
Дерини вообще отказались пользоваться ею в любом случае.
Однако среди людей магии дар, который они получили во время
Восстановления, тщательно сохранялся. И уже многие постепенно признали,
что правители Гвинеда и некоторые другие правители Одиннадцати королевств
обладают специальным могуществом, которое каким-то таинственным образом
вселяется в них, подтверждая божественное право на власть, на престол.
О том, что источник этого могущества - Дерини, старались не говорить.
Но это было именно то могущество, оно передавалось посредством специально
разработанных ритуалов от отца к сыну в течение двухсот лет. Это было
могущество, что помогло Бриону сокрушить Марлука пятнадцать лет назад.
Однако вражда Дженаны с Морганом началась еще до этой исторической
битвы.
Когда Брион впервые привел медноволосую красавицу принцессу домой,
Морган радовался со всем Гвинедом. Молодая королева вскружила ему голову,
как и всем молодым людям при дворе. Морган обожал ее со всей юношеской
пылкостью и страстью: Дженана принесла с собой новое веселье и роскошь в
королевский дворец Ремута.
Затем пришел день, когда король случайно проговорился, что Морган
наполовину Дерини. Лицо Дженаны смертельно побледнело. А после этого
началась война, исход которой мог оказаться роковым, война с Марлуком.
Он все еще хорошо помнил тот день - хотя прошло уже пятнадцать лет, -
когда он и Брион, вне себя от радости после победы над Марлуком, ехали
назад в Ремут во главе торжествующей армии.
Он помнил, как Брион гордился Морганом, которому только что
исполнилось четырнадцать лет, как они вбежали в покои Дженаны, громогласно
хвастаясь своей победой, и он помнит ее ужас и отчаяние, когда она поняла,
что ее муж сохранил престол и одержал победу при помощи магии Дерини.
Сразу же после этого Дженана отправилась в паломничество на два
месяца и добровольно заточила себя в аббатстве Святого Жиля близ Женрис
Меер. Затем она и Брион вроде бы примирились, она снова вернулась в Ремут,
но Моргана она старалась избегать. И когда на следующий год родился
Келсон, она совершенно недвусмысленно дала понять, что не хочет иметь
ничего общего с юным лордом Дерини.
Ее решение, конечно, не повлияло на положение Моргана при дворе. Его
дружба с Брионом оставалась крепкой, и к радости Бриона он принял активное
участие в обучении Келсона.
Постепенно Брион и Морган поняли, что все попытки примирения с
Дженаной обречены на провал. И по истечении нескольких лет Брион привык к
этому факту, к тому, что его обожаемая королева ненавидит его самого
лучшего друга, того, кому он доверял больше всех.
Теперь Морган никогда не встречался с королевой, за исключением
официальных приемов. И эти редкие встречи проходили в непрерывных
словесных поединках и уколах, язвительных замечаниях, упреках. Зная
женщин, Морган понимал, что такое положение вряд ли когда-нибудь изменится
и что отношения между ними не наладятся.
Скрип шагов по гравию разорвал тишину сада. Морган оглянулся, а затем
выскользнул из зарослей, где сидел в ожидании. Келсон и Кевин уже обогнули
клумбу на главной аллее и остановились у летнего домика.
Келсон был в одежде ярко-красных королевских цветов. Его лицо, над
воротником из чернобурой лисы, было сумрачным, напряженным,
сосредоточенным. Он подрос за те месяцы, пока Морган его не видел, а его
тренированный глаз различил кольчугу под роскошной шелковой туникой
Келсона. Одна черная креповая повязка была на рукаве, чуть повыше локтя, а
другая свисала с пояса.
Больше всего в Келсоне Моргана поразило сходство с Брионом: он
смотрел на Келсона и видел Бриона, видел большие серые глаза под черным
бархатом прямых волос, величественную посадку гордой головы,
непринужденность, с которой Келсон носил королевскую одежду. Он заметил
кажущуюся хрупкость худощавого тела, вспомнил стальные мышцы, которые
скрывала она, вспомнил часы, долгие часы тренировок с оружием.
Это был Брион - Серые смеющиеся глаза, Брион - Разящий меч, Брион -
Задумчивый разум. Морган обучал его скакать и фехтовать, выполнять все
королевские церемонии, даже учил ходить. И вот теперь он смотрел на него,
и в нем путались Келсон и Брион, светлый и темный.
Теперь перед ним Келсон. И Брион, который просит своего ближайшего
друга поклясться, что мальчик всегда будет иметь защитника, если с ним
что-нибудь случится.
Брион всего за несколько месяцев до смерти доверил ему ключ от своей
божественной силы и могущества, и вот теперь перед ним - его сын.
Келсон неуверенно опустил глаза. Ему хотелось подбежать к Моргану,
как это он делал будучи ребенком, обхватить его руками, излить ему всю
боль, весь ужас, все кошмары этих последних двух недель, позволить Моргану
успокоить себя, успокоить взбудораженный разум с помощью магии Дерини. Он
всегда чувствовал себя в безопасности рядом с Морганом. Если бы он только
мог... Но он не мог.
Он стал мужчиной, или считалось, что стал им, и более того - он
Король. Может быть, Морган поможет ему выжить в этом кошмаре!
Сухо, чувствуя неловкость своей новой роли, Келсон поднял глаза и
встретил взгляд друга отца, своего друга.
- Морган? - он кивнул, пытаясь выглядеть более уверенным, чем был на
самом деле.
Морган улыбнулся медленной, все понимающей улыбкой и спокойно пошел к
нему. Он хотел встать на колени, как этого требовал этикет, но чувствовал,
что мальчика это стеснит, и решил просто поздороваться.
- Мой принц - сказал он.
Кевин Мак Лейн, который был на несколько шагов позади, не пропустил
напряженной ситуации. Он откашлялся и посмотрел на Моргана.
- Дункан просил передать вам, что будет ожидать в Сейнт Хилари, когда
вы будете готовы, Аларик. А я... я, пожалуй, вернусь в Совет. Думаю, что
там я буду более полезен.
Морган кивнул Кевину, но не отвел взгляда от Келсона. Кевин отвесил
поклон и поспешил прочь по главной аллее.
Когда звук его шагов исчез вдали, Келсон посмотрел на мозаичный пол
летнего домика и носком сапога нарисовал что-то на земле.
- Лорд Кевин рассказал мне о Колине, лорде Ралсоне и других, -
наконец сказал он. - Я... я чувствую, что виноват в их смерти. Ведь это я
настаивал на том, чтобы они поехали за вами.
- Кому-то все равно было нужно - ответил Морган и положил руку на
плечо Келсона. - Я знаю, что вы должны чувствовать при этом известии. Тела
я передал в аббатство Святого Марка. Когда это кончится, вы сможете
сделать что-нибудь для семей погибших, может - государственное погребение.
- Небольшое утешение - государственное погребение. - задумчиво
произнес Келсон. - И все же вы правы: кто-то должен был поехать.
- Молодец, - засмеялся Морган. - Пойдем погуляем.
Кевин Мак Лейн быстро осмотрел холл и затем пошел туда, где у дверей
в комнату Совета одиноко стоял Дерри.
- Они еще не собрались? - подходя, спросил Кевин.
- Нет. Ждут опоздавших. Надеюсь, они задержатся подольше, если,
конечно, они не из наших.
Кевин рассмеялся.
- Я - Кевин Мак Лейн, кузен Моргана. И если ты друг Аларика, то давай
без формальностей. - Он протянул руку юноше, и тот крепко пожал ее.
- Син Дерри - помощник Моргана.
Кевин кивнул и осмотрелся.
- Не слышно каких-нибудь сплетен? Думаю, что в Ремуте уже каждый
знает, что Морган вернулся.
- Я в этом не сомневаюсь, - ответил Дерри. - О чем ты думаешь?
- О чем я думаю? - спросил Кевин, показывая на себя пальцем. - Мой
друг, думаю, что мы все в большой опасности. Ты знаешь, какие обвинения
выдвигаются против него?
- Боюсь, что да.
Кевин загнул один палец.
- Во-первых, ересь. А во-вторых? - Он загнул второй палец. -
Государственная измена. Можешь ты предположить, какое наказание предстоит
за эти два проступка?
Дерри вздохнул, плечи его опустились.
- Смерть - прошептал он.
3
Пока парикмахер укладывал ее медные волосы в прическу и закреплял их
филигранными булавками, Дженана критически рассматривала свое отражение в
зеркале.
Брион не любил стиля ее прически. Она казалась ему слишком простой,
даже грубой для ее точеных, тонких черт лица. Прическа подчеркивала ее
высокие скулы, ее острый подбородок, она оставляла единственное живое
место на бледном лице - ее дымчато-зеленые глаза.
Да и черный цвет не шел ей. Текущий черный шелк и бархат делали ее
много старше тридцати двух лет.
Нет, Бриону бы все это не понравилось.
Он, конечно, ничего бы не сказал, думала она, пока парикмахер
закрывал ее блестящую косу тонкой вуалью, нет, не сказал бы. Он просто
протянул бы руку к ее волосам, вытащил булавки и распустил волосы
блестящим каскадом на спине, взял бы тонкими нежными пальцами ее за
подбородок и поцеловал в губы.
При этих мыслях ее пальцы сжались и задрожали, спрятанные в длинных
узких рукавах. Она заставила себя отогнать готовые навернуться слезы:
сейчас она не должна думать о Брионе. Для ее сегодняшнего появления есть
очень важная причина. И когда она будет стоять сегодня перед Советом и
говорить им о угрозе для жизни Келсона, они не должны считать ее просто
глупой женщиной. Она все еще королева Гвинеда, во всяком случае до завтра.
Она должна быть уверена, что Совет поймет: она требует жизнь Моргана.
Ее рука задрожала, когда она коснулась золотой короны на туалетном
столике, но она заставила себя успокоиться и твердой рукой возложить
диадему на голову поверх траурной вуали. То, что она намеревалась сделать
сегодня, было ей неприятно. Каковы бы ни были ее личные чувства к этому
проклятому Моргану и его запретному могуществу Дерини, он ведь был
ближайшим другом и доверенным лицом Бриона. Если бы Брион знал, что она
собирается сделать...
Она встала и нетерпеливым жестом отослала служанок прочь.
Брион не сможет узнать. Хотя ее сердце разбивалось при этой мысли, но
он мертв и уже почти две недели в гробнице. Несмотря на все старые легенды
о могуществе Дерини - могуществе таком чужом, что она не пыталась понять и
признать его - пути из могилы не было даже для тех, кто им пользовался. И
даже смерть Моргана была необходима, чтобы доказать это, а ее единственный
сын будет править как смертный, без помощи проклятых магических сил. Этого
необходимо добиться, какова бы ни была цена.
Она решительно пересекла комнату и остановилась на пороге Солнечной
комнаты. В ней юный менестрель пощипывал струны своей лютни, сделанной из
драгоценного белого дерева. Вокруг него сидели с полдюжины одетых в черное
девушек. Одни из них занимались вышиванием, другие, отложив работу,
слушали траурные мелодии. Над их головами, на фоне ясного безоблачного
осеннего неба четко вырисовывались розы, синие и фиолетовые. Причудливые
тени играли на мозаичном полу. Когда на пороге появилась Дженана, все
взгляды устремились на нее в ожидании приказаний, и даже менестрель
прекратил игру.
Дженана жестом приказала им, чтобы они продолжали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
тысячи Дерини, которые под руководством Камбера Кулди обнаружили, что при
тщательно подобранных условиях в некоторых индивидуумах можно собрать весь
набор сил и могуществ Дерини. Могущество Дерини может быть приобретено
человеком!
Началась революция, которой руководил Камбер, и царствование Дерини
тут же рухнуло. Тираны были казнены своими собственными слугами, и
правление было возвращено наследникам старых правителей - людей.
Но вскоре люди и воинствующая церковь забыли, что освобождение им
принесли лорды Дерини, и перестали делать различие между разными группами
Дерини.
Через пятнадцать лет после Восстания - даже не прошло еще одного
поколения! - братство Дерини оказалось жертвой самого кровавого
преследования, которое когда-либо видели глаза цивилизованного человека.
Очистительный огонь костров инквизиции уменьшил количество Дерини до одной
трети от первоначального количества. Те, кто выжил в этом кошмаре, теперь
скрывались, отказавшись от своего наследства, или жили в постоянном страхе
под защитой тех немногих дворян, которые еще не забыли, как все
происходило в действительности.
С годами все стирается из памяти, и очистительный огонь остался в
памяти только немногих закоренелых фанатиков. Некоторые семьи Дерини
возвысились и заняли достаточно высокие посты в государстве. Но магия,
если она использовалась, применялась с крайней осторожностью, а многие
Дерини вообще отказались пользоваться ею в любом случае.
Однако среди людей магии дар, который они получили во время
Восстановления, тщательно сохранялся. И уже многие постепенно признали,
что правители Гвинеда и некоторые другие правители Одиннадцати королевств
обладают специальным могуществом, которое каким-то таинственным образом
вселяется в них, подтверждая божественное право на власть, на престол.
О том, что источник этого могущества - Дерини, старались не говорить.
Но это было именно то могущество, оно передавалось посредством специально
разработанных ритуалов от отца к сыну в течение двухсот лет. Это было
могущество, что помогло Бриону сокрушить Марлука пятнадцать лет назад.
Однако вражда Дженаны с Морганом началась еще до этой исторической
битвы.
Когда Брион впервые привел медноволосую красавицу принцессу домой,
Морган радовался со всем Гвинедом. Молодая королева вскружила ему голову,
как и всем молодым людям при дворе. Морган обожал ее со всей юношеской
пылкостью и страстью: Дженана принесла с собой новое веселье и роскошь в
королевский дворец Ремута.
Затем пришел день, когда король случайно проговорился, что Морган
наполовину Дерини. Лицо Дженаны смертельно побледнело. А после этого
началась война, исход которой мог оказаться роковым, война с Марлуком.
Он все еще хорошо помнил тот день - хотя прошло уже пятнадцать лет, -
когда он и Брион, вне себя от радости после победы над Марлуком, ехали
назад в Ремут во главе торжествующей армии.
Он помнил, как Брион гордился Морганом, которому только что
исполнилось четырнадцать лет, как они вбежали в покои Дженаны, громогласно
хвастаясь своей победой, и он помнит ее ужас и отчаяние, когда она поняла,
что ее муж сохранил престол и одержал победу при помощи магии Дерини.
Сразу же после этого Дженана отправилась в паломничество на два
месяца и добровольно заточила себя в аббатстве Святого Жиля близ Женрис
Меер. Затем она и Брион вроде бы примирились, она снова вернулась в Ремут,
но Моргана она старалась избегать. И когда на следующий год родился
Келсон, она совершенно недвусмысленно дала понять, что не хочет иметь
ничего общего с юным лордом Дерини.
Ее решение, конечно, не повлияло на положение Моргана при дворе. Его
дружба с Брионом оставалась крепкой, и к радости Бриона он принял активное
участие в обучении Келсона.
Постепенно Брион и Морган поняли, что все попытки примирения с
Дженаной обречены на провал. И по истечении нескольких лет Брион привык к
этому факту, к тому, что его обожаемая королева ненавидит его самого
лучшего друга, того, кому он доверял больше всех.
Теперь Морган никогда не встречался с королевой, за исключением
официальных приемов. И эти редкие встречи проходили в непрерывных
словесных поединках и уколах, язвительных замечаниях, упреках. Зная
женщин, Морган понимал, что такое положение вряд ли когда-нибудь изменится
и что отношения между ними не наладятся.
Скрип шагов по гравию разорвал тишину сада. Морган оглянулся, а затем
выскользнул из зарослей, где сидел в ожидании. Келсон и Кевин уже обогнули
клумбу на главной аллее и остановились у летнего домика.
Келсон был в одежде ярко-красных королевских цветов. Его лицо, над
воротником из чернобурой лисы, было сумрачным, напряженным,
сосредоточенным. Он подрос за те месяцы, пока Морган его не видел, а его
тренированный глаз различил кольчугу под роскошной шелковой туникой
Келсона. Одна черная креповая повязка была на рукаве, чуть повыше локтя, а
другая свисала с пояса.
Больше всего в Келсоне Моргана поразило сходство с Брионом: он
смотрел на Келсона и видел Бриона, видел большие серые глаза под черным
бархатом прямых волос, величественную посадку гордой головы,
непринужденность, с которой Келсон носил королевскую одежду. Он заметил
кажущуюся хрупкость худощавого тела, вспомнил стальные мышцы, которые
скрывала она, вспомнил часы, долгие часы тренировок с оружием.
Это был Брион - Серые смеющиеся глаза, Брион - Разящий меч, Брион -
Задумчивый разум. Морган обучал его скакать и фехтовать, выполнять все
королевские церемонии, даже учил ходить. И вот теперь он смотрел на него,
и в нем путались Келсон и Брион, светлый и темный.
Теперь перед ним Келсон. И Брион, который просит своего ближайшего
друга поклясться, что мальчик всегда будет иметь защитника, если с ним
что-нибудь случится.
Брион всего за несколько месяцев до смерти доверил ему ключ от своей
божественной силы и могущества, и вот теперь перед ним - его сын.
Келсон неуверенно опустил глаза. Ему хотелось подбежать к Моргану,
как это он делал будучи ребенком, обхватить его руками, излить ему всю
боль, весь ужас, все кошмары этих последних двух недель, позволить Моргану
успокоить себя, успокоить взбудораженный разум с помощью магии Дерини. Он
всегда чувствовал себя в безопасности рядом с Морганом. Если бы он только
мог... Но он не мог.
Он стал мужчиной, или считалось, что стал им, и более того - он
Король. Может быть, Морган поможет ему выжить в этом кошмаре!
Сухо, чувствуя неловкость своей новой роли, Келсон поднял глаза и
встретил взгляд друга отца, своего друга.
- Морган? - он кивнул, пытаясь выглядеть более уверенным, чем был на
самом деле.
Морган улыбнулся медленной, все понимающей улыбкой и спокойно пошел к
нему. Он хотел встать на колени, как этого требовал этикет, но чувствовал,
что мальчика это стеснит, и решил просто поздороваться.
- Мой принц - сказал он.
Кевин Мак Лейн, который был на несколько шагов позади, не пропустил
напряженной ситуации. Он откашлялся и посмотрел на Моргана.
- Дункан просил передать вам, что будет ожидать в Сейнт Хилари, когда
вы будете готовы, Аларик. А я... я, пожалуй, вернусь в Совет. Думаю, что
там я буду более полезен.
Морган кивнул Кевину, но не отвел взгляда от Келсона. Кевин отвесил
поклон и поспешил прочь по главной аллее.
Когда звук его шагов исчез вдали, Келсон посмотрел на мозаичный пол
летнего домика и носком сапога нарисовал что-то на земле.
- Лорд Кевин рассказал мне о Колине, лорде Ралсоне и других, -
наконец сказал он. - Я... я чувствую, что виноват в их смерти. Ведь это я
настаивал на том, чтобы они поехали за вами.
- Кому-то все равно было нужно - ответил Морган и положил руку на
плечо Келсона. - Я знаю, что вы должны чувствовать при этом известии. Тела
я передал в аббатство Святого Марка. Когда это кончится, вы сможете
сделать что-нибудь для семей погибших, может - государственное погребение.
- Небольшое утешение - государственное погребение. - задумчиво
произнес Келсон. - И все же вы правы: кто-то должен был поехать.
- Молодец, - засмеялся Морган. - Пойдем погуляем.
Кевин Мак Лейн быстро осмотрел холл и затем пошел туда, где у дверей
в комнату Совета одиноко стоял Дерри.
- Они еще не собрались? - подходя, спросил Кевин.
- Нет. Ждут опоздавших. Надеюсь, они задержатся подольше, если,
конечно, они не из наших.
Кевин рассмеялся.
- Я - Кевин Мак Лейн, кузен Моргана. И если ты друг Аларика, то давай
без формальностей. - Он протянул руку юноше, и тот крепко пожал ее.
- Син Дерри - помощник Моргана.
Кевин кивнул и осмотрелся.
- Не слышно каких-нибудь сплетен? Думаю, что в Ремуте уже каждый
знает, что Морган вернулся.
- Я в этом не сомневаюсь, - ответил Дерри. - О чем ты думаешь?
- О чем я думаю? - спросил Кевин, показывая на себя пальцем. - Мой
друг, думаю, что мы все в большой опасности. Ты знаешь, какие обвинения
выдвигаются против него?
- Боюсь, что да.
Кевин загнул один палец.
- Во-первых, ересь. А во-вторых? - Он загнул второй палец. -
Государственная измена. Можешь ты предположить, какое наказание предстоит
за эти два проступка?
Дерри вздохнул, плечи его опустились.
- Смерть - прошептал он.
3
Пока парикмахер укладывал ее медные волосы в прическу и закреплял их
филигранными булавками, Дженана критически рассматривала свое отражение в
зеркале.
Брион не любил стиля ее прически. Она казалась ему слишком простой,
даже грубой для ее точеных, тонких черт лица. Прическа подчеркивала ее
высокие скулы, ее острый подбородок, она оставляла единственное живое
место на бледном лице - ее дымчато-зеленые глаза.
Да и черный цвет не шел ей. Текущий черный шелк и бархат делали ее
много старше тридцати двух лет.
Нет, Бриону бы все это не понравилось.
Он, конечно, ничего бы не сказал, думала она, пока парикмахер
закрывал ее блестящую косу тонкой вуалью, нет, не сказал бы. Он просто
протянул бы руку к ее волосам, вытащил булавки и распустил волосы
блестящим каскадом на спине, взял бы тонкими нежными пальцами ее за
подбородок и поцеловал в губы.
При этих мыслях ее пальцы сжались и задрожали, спрятанные в длинных
узких рукавах. Она заставила себя отогнать готовые навернуться слезы:
сейчас она не должна думать о Брионе. Для ее сегодняшнего появления есть
очень важная причина. И когда она будет стоять сегодня перед Советом и
говорить им о угрозе для жизни Келсона, они не должны считать ее просто
глупой женщиной. Она все еще королева Гвинеда, во всяком случае до завтра.
Она должна быть уверена, что Совет поймет: она требует жизнь Моргана.
Ее рука задрожала, когда она коснулась золотой короны на туалетном
столике, но она заставила себя успокоиться и твердой рукой возложить
диадему на голову поверх траурной вуали. То, что она намеревалась сделать
сегодня, было ей неприятно. Каковы бы ни были ее личные чувства к этому
проклятому Моргану и его запретному могуществу Дерини, он ведь был
ближайшим другом и доверенным лицом Бриона. Если бы Брион знал, что она
собирается сделать...
Она встала и нетерпеливым жестом отослала служанок прочь.
Брион не сможет узнать. Хотя ее сердце разбивалось при этой мысли, но
он мертв и уже почти две недели в гробнице. Несмотря на все старые легенды
о могуществе Дерини - могуществе таком чужом, что она не пыталась понять и
признать его - пути из могилы не было даже для тех, кто им пользовался. И
даже смерть Моргана была необходима, чтобы доказать это, а ее единственный
сын будет править как смертный, без помощи проклятых магических сил. Этого
необходимо добиться, какова бы ни была цена.
Она решительно пересекла комнату и остановилась на пороге Солнечной
комнаты. В ней юный менестрель пощипывал струны своей лютни, сделанной из
драгоценного белого дерева. Вокруг него сидели с полдюжины одетых в черное
девушек. Одни из них занимались вышиванием, другие, отложив работу,
слушали траурные мелодии. Над их головами, на фоне ясного безоблачного
осеннего неба четко вырисовывались розы, синие и фиолетовые. Причудливые
тени играли на мозаичном полу. Когда на пороге появилась Дженана, все
взгляды устремились на нее в ожидании приказаний, и даже менестрель
прекратил игру.
Дженана жестом приказала им, чтобы они продолжали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32