- Мазком Папаниколау, - ответил Филипс безо всякого вступления.
- Очевидно, вам нужно экстренно проанализировать слайд, - произнес
Барнс с сарказмом.
- Нет, просто требуется кое-какая информация. Мне нужно узнать, может
ли облучение привести к атипичному мазку.
- Барнс некоторое время размышлял. - В диагностической радиологии мне
об этом не доводилось слышать, но, конечно, радиотерапия должна
сказываться на клетках шейки матки и, следовательно, на мазке.
- А по виду атипичного мазка можете вы установить, что он вызван
облучением?
- Не исключено.
- Помните слайды, которые я просил посмотреть прошлой ночью? Срезы
мозга? Могут ли эти поражения нервных клеток вызываться облучением?
- Я как-то сомневаюсь. Это облучение тогда пришлось бы направлять
телескопическим прицелом. Соседние с пораженными нервные клетки выглядят
здоровыми.
Лицо Филипса приняло отсутствующее выражение, пока он пытался
совместить эти несовместимые факты. Пациентки получили дозы облучения
достаточные для воздействия на снимок, а на клеточном уровне... одна
клетка полностью убита, другая, соседняя, совершенно здорова.
- А сами мазки сохраняются? - спросил он наконец.
- Думаю, да. По крайней мере, какое-то время, но не здесь. Они
находятся в лаборатории цитологии, а она откроется только в девять утра.
- Спасибо, - вздохнул Филипс. Может быть, попробовать попасть в
лабораторию прямо сейчас. Наверное, тогда нужен Рейнолдс. Он уже собирался
уходить, но появилась еще идея. - А при анализе мазка в карте дается
только классификация или же описывают патологию?
- Думаю, описывают. Результаты записывают на ленту. Нужно только
знать номер пациентки.
- Большое спасибо. Я знаю, у вас мало времени, так что я это особенно
ценю.
Барнс слегка кивнул в подтверждение и вновь уткнулся в микроскоп.
Компьютерный терминал Патологии был отделен от лаборатории рядом
перегородок. Пододвинув стул, Мартин сел перед пультом. Терминал был такой
же, как в Радиологии, с большим телевизионным монитором прямо за
клавиатурой. Вынув список из пяти пациенток, Филипс ввел имя Кэтрин
Коллинз, ее номер и код мазка Папаниколау. После некоторой паузы на экране
стали появляться буквы, как на пишущей машинке. После появления имени
Кэтрин Коллинз опять была небольшая пауза. Потом, вслед за датой взятия
первого мазка, появилось:
"Удовлетворительный мазок, хорошая фиксация, правильное окрашивание.
Нормальное созревание и дифференциация клеток. Эстрогенный эффект в норме:
0-20-80. Отмечено несколько грибковых организмов. Результат: отрицателен."
Пока Филипс проверял дату первого мазка, машина выдала следующее
сообщение. Здесь дата совпадала с первой датой, внесенной Филипсом в
список. Взглянув на экран, он не поверил глазам: второй мазок у Коллинз
тоже был отрицателен!
Филипс очистил экран и быстро ввел имя и номер Элен Маккарти и нужный
код. У него что-то сжалось в желудке, когда машина начала выдавать
информацию. То же самое - отрицателен!

Спустившись обратно вниз, Мартин чувствовал себя совершенно выбитым
из колеи. Он привык доверять написанному в медицинских картах, особенно
что касается анализов. Они, в отличие от жалоб пациентов и впечатлений
докторов, были объективны. Филипс знал, что существует некоторая
вероятность ошибки в лабораторных анализах, как знал он и о том, что сам
может что-то пропустить или неверно понять на снимке. Но это не шло ни в
какое сравнение с преднамеренной фальсификацией. Тут уже речь идет о
каком-то сговоре, и Мартина это задело за живое.
Мартин сидел за своим столом, положив подбородок на ладони и потирал
пальцами веки. Первым его побуждением было обратиться к администрации
госпиталя, но это означало - к Стэнли Дрейку, и он отмел этот вариант.
Первой заботой Дрейка будет стремление не дать просочиться информации в
газеты, замять ее. Полиция! Он попробовал представить себе возможный
разговор. "Здравствуйте, я доктор Мартин Филипс. Я хочу сообщить, что в
Медицинском центре Хобсоновского института происходит нечто странное.
Девушкам с нормальным мазком Папаниколау в карту записывают атипичный."
Филипс покачал головой. Слишком нелепо. Нет, прежде чем привлекать
полицию, нужно собрать дополнительную информацию. Интуитивно он понимал,
что все это связано с облучением. Но каким образом? Безусловно, облучение
может привести к атипичному мазку. Если кому-то нужно помешать обнаружению
этого облучения, он может записать атипичный мазок как нормальный - но не
наоборот же!
Он вновь подумал о препараторе. После неудачного разговора прошлым
вечером Мартин был убежден, что Вернер знает о Лизе Марино больше, чем
сообщил. Возможно, ста долларов недостаточно. Нужно было предложить
больше. В конце концов, дело уже вышло из сферы академического интереса.
Мартин понял, что добиться успеха в единоборстве с Вернером в морге
невозможно. В окружении мертвых Вернер находится в своей стихии, а Мартина
эта обстановка выводит из равновесия. А ведь чтобы заставить Вернера
говорить, нужно проявить настойчивость и уверенность. Филипс посмотрел на
часы. Одиннадцать двадцать пять. Вернер определенно работает в вечернюю
смену, с четырех до полуночи. Мгновенно возникло решение: последовать за
Вернером домой и предложить ему пятьсот долларов.
Номер Дениз он набирал с некоторой нерешительностью. После шести
гудков послышался заспанный голос:
- Ну что, идешь?
- Нет, - ответил Филипс уклончиво. - Я тут кое-что раскопал и
собираюсь копать дальше.
- А тут для тебя есть теплое местечко.
- Наверстаем в этот выходной. Приятных сновидений.
Мартин вынул из шкафа темно-синюю лыжную куртку и надел лежавшую в ее
кармане шапку. Был апрель, но стояла ненастная погода с северо-западным
ветром, так что пробирала дрожь.
Выйдя из госпиталя через отделение неотложной помощи, он спрыгнул с
площадки на покрытую лужами бетонированную стоянку. На улицу выходить он
не стал, а свернул направо, за угол главного госпитального здания и
направился вдоль северной стены Бреннеровской детской больницы. Метров
через пятьдесят он пришел во внутренний двор Медицинского центра.
В ночном тумане здания госпиталя вздымались, как крутые утесы,
ограждающие извилистое бетонное ущелье. Медицинский центр строили в
несколько приемов и без продуманной общей планировки. Это особенно хорошо
было видно во внутреннем дворе, куда под разными углами выступали здания
самой разнообразной формы. Филипс узнал небольшой выступ, где располагался
кабинет Голдблатта, и использовал его как ориентир. Метрах в двадцати пяти
он обнаружил ничем не примечательную площадку, ведущую, как он знал, в
глубины морга. Госпиталь не очень афишировал наличие покойников, поэтому
тела без лишнего шума загружали в ожидающие их катафалки вдали от людских
глаз.
Мартин прислонился к стене и засунул руки в карманы. Приготовившись к
ожиданию, он стал перебирать в уме запутанную цепь событий, начавшуюся,
когда Кеннет Роббинс вручил ему снимок Лизы Марино. С тех пор не прошло и
двух дней, а казалось - две недели. Первое волнение, испытанное при виде
странного радиологического отклонения, уступило теперь место давящему
чувству страха. Он уже почти боялся узнать, что же такое происходит в
госпитале. Так боятся узнать о болезни в собственной семье. С медициной
связана вся его жизнь. Если бы не опасения по поводу Кристин Линдквист,
он, пожалуй, мог бы обо всем этом забыть. В ушах его все еще звучала
тирада Голдблатта о профессиональном самоубийстве.
Вернер появился вовремя; выйдя, он остановился и запер за собой
дверь. Филипс вытянул шею и прищурил в полутьме глаза, удостоверяясь, что
это действительно Вернер. Тот переоделся: теперь на нем был темный костюм
и белая сорочка с галстуком. К удивлению Мартина, препаратор напоминал,
скорее, преуспевающего торговца, закрывающего на ночь свой магазинчик.
Худое лицо, казавшееся в морге злым, теперь придавало ему почти
аристократический вид.
Вернер повернулся и постоял немного, пробуя повернутой вверх ладонью,
не идет ли дождь. Удовлетворившись результатом, он направился на улицу. В
правой руке он нес черный атташе-кейс. На согнутой левой висел туго
стянутый зонт.
Следуя за ним на безопасном удалении, Мартин заметил странность в
походке Вернера. Тот не хромал, а как бы припрыгивал, словно одна нога у
него была намного сильнее другой. Но двигался он быстро и ровно.
Мартин надеялся, что Вернер живет вблизи госпиталя, но препаратор
повернул на Бродвей и спустился в метро. Мартин, чтобы сократить
дистанцию, ускорил шаг, затем побежал через две ступеньки. Вначале он не
видел Вернера - у того очевидно был жетон. Мартин поспешно купил жетон и
бросился к турникету. На эскалаторе препаратора не было, и Мартин рысью
побежал по переходу к другой платформе. Миновав поворот, он успел увидеть
голову Вернера, спускающегося по лестнице к платформе в сторону центра.
Филипс выхватил газету из урны и уткнулся в нее. Вернер сидел в
каких-нибудь десяти метрах, погруженный в чтение - кто бы мог подумать? -
"Начал шахматной игры". В бледном свете подземки Филипсу удалось лучше
рассмотреть внешность препаратора. Модный темно-синий костюм с узкими
брюками и приталенным пиджаком. Короткие волосы аккуратно причесаны;
широкоскулое загорелое лицо делало его похожим на прусского генерала.
Впечатление портили только туфли - сильно поношенные и давно не чищенные.
Вечерняя смена в госпитале только что закончилась, и на платформе
толпились сестры, санитары, лаборанты. С грохотом подошел поезд в сторону
центра, Вернер вошел, Филипс последовал за ним. Препаратор сидел
неподвижно, как изваяние, держа перед собой книгу, взгляд его глубоко
посаженных глаз скользил по строчкам. Атташе-кейс он поставил на пол и
зажал коленями. Филипс сел через полвагона от него напротив красивого
юноши-испанца в костюме из полиэстера.
Мартин на каждой остановке готовился выйти, но Вернер не двигался с
места. Когда проехали 59-ю стрит, Филипс забеспокоился. Видимо Вернер не
намерен сразу ехать домой. Мартину такой вариант почему-то в голову не
приходил. Он испытал облегчение, выйдя вслед за препаратором на 42-й
стрит. Теперь уже речь шла не о том, домой или не домой направляется
препаратор, а сколько он там пробудет. Выйдя на улицу, Филипс ощутил
глупость и неловкость своего положения.
Улица была заполнена ночной публикой. Несмотря на поздний час и
холодную сырость, 42-я стрит сверкала яркими огнями. Аккуратно одетый
Вернер спокойно миновал странно и нелепо одетых людей, толпившихся перед
порнографическими кинотеатрами и книжными лавками. Его, похоже, не
касались психосексуальные пороки мира. Филипсу пришлось труднее. Ему
казалось, что этот чуждый мир намеренно задерживает его, вынуждая
постоянно маневрировать и иногда даже спускаться на проезжую часть, чтобы
обойти плотные группы и при этом не потерять Вернера из виду. Вдруг Вернер
резко повернул и вошел в книжный магазин только для взрослых.
Мартин остановился снаружи. Он решил дать Вернеру на эту ерунду ровно
час. Если за это время препаратор не придет домой, придется бросить затею.
Ожидая, Мартин скоро заметил, что к нему в поисках добычи устремляются
сутенеры, мелочные торговцы и просто нищие. Они были настырны, и Мартин,
чтобы избегнуть их внимания, решил войти в магазин.
Внутри, на балкончике типа кафедры под самым потолком сидела женщина
с бледно-лиловыми волосами и тяжелым взглядом. Она сверху увидела Филипса,
и взгляд ее глубоко посаженных, окруженных темными тенями глаз прошелся по
всему телу Филипса, оценивая возможность его допуска. Опустив глаза,
боясь, чтобы кто-нибудь не увидел его в таком месте, Мартин нырнул в
ближайший проход. Вернера не было видно!
Один из клиентов протиснулся рядом с Филипсом, безвольно опустив руки
по бокам, и при этом провел ладонями по заду Филипса. Он уже прошел, когда
случившееся дошло до сознания Филипса. Мартину стало до тошноты противно,
он чуть было не крикнул, но сдержался, боясь привлечь к себе внимание.
Он пошел по магазину, рассчитывая обнаружить Вернера за одной из
книжных полок или стоек. Лиловая женщина из своего скворечника, казалось,
следила за каждым его движением, и, чтобы рассеять подозрения, он взял
какой-то журнал, но тот оказался в закрытом пластиковом пакете и пришлось
положить его на место.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35