Ему хотелось докончить
просмотр снимков черепа на проекторе и приступить к обработке старых
снимков на компьютере Майклза. По его расчетам, если пропускать по сотне в
день, весь основной список можно будет пройти за полтора месяца. При этом
можно по ходу дела сообщать Майклзу о расхождениях, чтобы к концу работы
он устранил ошибки в программе. В этом случае к июлю они смогут кое-чем
порадовать ничего не подозревающий медицинский мир.
Но, как только Филипс повернул за угол к своему кабинету, Хелен
обрушила на него неприятную новость. Ей не удалось выполнить ни одного его
поручения. По Линн Энн Лукас нет возможности сделать ни томограмму, ни
рентгеновский снимок, потому что ночью ее перевели в нью-йоркский
Медицинский центр. Что касается Кэтрин Коллинз и Элен Маккарти, в их
поисках она добралась до университета. Обе числятся в списках
старшекурсников. Но Коллинз найти не удалось, поскольку она якобы сбежала
месяц назад и числится в пропавших. А Элен Маккарти уже нет в живых. Два
месяца назад она попала в автокатастрофу на Вестсайдском шоссе.
- Боже мой! Вы шутите!
- К сожалению, это все, что я смогла.
Филипс в сомнении покачал головой. Он был настолько уверен, что
получит возможность исследовать хотя бы одну из трех. Он вошел в кабинет и
невидящим взглядом уставился в дальнюю стену. Ему, с его увлеченностью,
трудно было мириться с такими крутыми поворотами.
Он стукнул кулаком по ладони, так что звук разнесся по всей комнате.
Потом зашагал от стены к стене, стараясь что-нибудь понять. Коллинз
пропала. Если уж полиция не смогла ее найти... Маккарти? Если она погибла,
то ее должны были доставить в госпиталь. Но в какой? Энн Лукас... по
крайней мере, ее увезли не в Белльвю, а в Нью-йоркский медицинский центр,
а там у него есть хороший приятель. В Белльвю пришлось бы все бросить.
Филипс попросил Хелен попробовать выяснить, почему перевели Линн Энн,
а потом связаться с доктором Дональдом Трейвисом в Нью-йоркском
медицинском центре. Нужно было также выяснить, известно ли полиции, куда
доставили Элен Маккарти после катастрофы.
Все еще расстроенный, Филипс заставил себя сосредоточиться на лежащих
перед ним снимках черепа. Все они были без изменений плотности. Подойдя к
столу Хелен, он узнал мало хорошего. Доктор Трейвис занят и позвонит
позже. В отношении Лукас мало что удалось узнать, потому что сестра,
дежурившая в то время, в семь утра ушла домой, и связаться с ней
невозможно. Единственной положительной информацией было то, что после
катастрофы Элен Маккарти была доставлена обратно в Медицинский центр.
Прежде чем Филипс успел поручить ей проследить эту ниточку, появился
рабочий с большущей тележкой, нагруженной кучей коробок, бумаг и другого
барахла. Не говоря ни слова, он втолкнул ее в кабинет Филипса и стал
разгружать.
- Какого черта?
- Это все вещи из той комнаты - вы велели сложить их здесь, -
пояснила Хелен.
- Чтоб тебя...
Рабочий складывал вещи у стены. У Филипса возникло неприятное
ощущение, что события выходят из-под контроля.
Сидя посреди этого хаоса, Филипс набрал номер Приемного. Он слушал
бесконечные гудки, и настроение его еще больше ухудшалось.
- Можно на минутку? - окликнул его Вильям Майклз. Он заглядывал в
открытую дверь, при этом его бодрая улыбка совершенно не вязалась с
угрюмым видом Мартина. В полном недоумении он окинул взглядом помещение.
- Не задавай вопросов, - буркнул Филипс, предвидя ехидные замечания.
- Боже, - произнес Майклз, - вот это работа!
В этот момент в Приемном кто-то снял трубку, но это оказался
временный сотрудник, он переключил Мартина на кого-то еще. А тот ведал
только приемом, а не выпиской или переводом, поэтому Филипса вновь
переключили. Только после этого стало известно, что тот, с кем ему нужно
говорить, пошел пить кофе; Филипс, не в силах больше бороться с
бюрократией, повесил трубку со словами: Почему я не пошел в сантехники?
Майклз, рассмеявшись, поинтересовался, как идет их работа. Филипс
рассказал, что большинство снимков подобрано, и указал рукой на кипу. Он
надеется все это проработать за полтора месяца.
- Отлично. Чем скорее, тем лучше. Новая система запоминания и
установления связей оказалась лучше, чем мы могли мечтать. К тому времени,
когда ты закончишь, для работы с отлаженной программой у нас будет новый
центральный процессор. Ты не представляешь, как это будет здорово.
- Ничего подобного, - сказал Филипс, поднимаясь из-за стола. Очень
даже представляю. Дай я тебе покажу, что программа нашла.
Мартин освободил статоскоп и вставил в него снимки Марино, Лукас,
Коллинз и Маккарти. Пользуясь указательным пальцем и листом бумаги с
отверстием, Филипс попытался показать на каждом необычные изменения
плотности.
- Мне все они представляются одинаковыми, - признался Майклз.
- В том то и дело, - пояснил Филипс. - Это как раз и говорит о
достоинствах системы. - Просто разговаривая с Майклзом, Мартин вновь
ощутил прежнее волнение.
В это время зазвонил телефон, и Филипс снял трубку. Это был доктор
Дональд Трейвис из Нью-йоркского медицинского центра. Мартин рассказал о
своей проблеме с Линн Энн Лукас, но намеренно не стал говорить о
радиологических особенностях. Он попросил Трейвиса организовать томограмму
и специальные рентгеновские снимки этой пациентки. Трейвис согласился и
повесил трубку. Телефон сразу же зазвонил опять, и Хелен сообщила, что у
Дениз все готово к следующей ангиограмме.
- Мне все равно пора, - сказал Майклз. Желаю удачи с пленками. Помни,
сейчас все за тобой. Давай нам информацию, как только будешь получать.
Филипс снял с крючка свой фартук и проводил Майклза из кабинета.

9
Одно из флуоресцентных осветительных устройств прямо над Кристин
Линдквист было неисправно, оно часто мигало и издавало постоянный гудящий
звук. Она постаралась не обращать на это внимания, но это было трудно. Она
себя плохо чувствовала с самого момента пробуждения сегодня утром -
немного побаливала голова, и мигающий свет усиливал это ощущение. Боль
была устойчивой и тупой; Кристин заметила, что физические усилия не
обостряли эту боль, как это бывало при обычных ее головных болях.
Она посмотрела на обнаженного мужчину, позировавшего на возвышении в
центре комнаты, потом на свою работу. Ее рисунок был плоским и лишенным
жизни. Обычно ей нравилось рисовать с натуры. Но в это утро она была не в
своей тарелке, и в работе это отражалось.
Если бы только свет перестал мигать! Он сводил ее с ума. Левой рукой
она загородила от него глаза. Стало немного лучше. Взяв свежий карандаш,
она начала рисовать основание для рисуемой фигуры. Вначале вертикальная
линия свежим углем до нижнего края листа. Оторвав уголь от бумаги, она с
удивлением обнаружила, что никакой линии не получилось. Она посмотрела на
уголь: на нем был виден плоский участок, стертый о бумагу. Решив, что
карандаш с дефектом, Кристин слегка повернула голову и черкнула в углу
листа. В тот же момент она заметила, что только что проведенная
вертикальная линия появилась на краю поля зрения. Она перевела взгляд, и
линия исчезла. Небольшой поворот головы приводил к ее появлению. Кристин
проделала так несколько раз, чтобы убедиться, что это не галлюцинация.
Глаза не воспринимали вертикальную линию, когда голова была повернута
прямо к ней. При повороте головы в любую сторону линия появлялась.
Колдовство!
Кристин доводилось слышать о мигренях и она решила, что это и есть
мигрень. Положив карандаш и убрав свои вещи в ящик, Кристин сказала
преподавателю, что ей нехорошо, и пошла домой.
Проходя по территории университета, Кристин ощутила такое же
головокружение, что и по пути на занятия. Казалось, весь мир внезапно
поворачивается на какую-то долю градуса, отчего шаг ее становился
неуверенным. Это сопровождалось неприятным, хотя и смутно знакомым запахом
и слабым звоном в ушах.
Жила Кристин в квартале от университета, на третьем этаже в доме без
лифта, вместе с Кэрол Дэнфорт. Поднявшись по лестнице, Кристин ощутила
тяжесть в ногах и решила, что у нее, видимо, грипп.
Квартира оказалась пустой. Кэрол, конечно, на занятиях. С одной
стороны, это хорошо - Кристин хотелось отдохнуть без помех, но, в то же
время, сочувствие со стороны Кэрол тоже было бы приятно. Она приняла две
таблетки аспирина, разделась и забралась в постель, положив на лоб мокрую
салфетку. Почти сразу же полегчало. Это изменение было столь внезапным,
что она просто лежала, боясь пошевелиться, чтобы странные симптомы не
повторились.
Когда зазвонил телефон у постели, она обрадовалась - ей хотелось с
кем-нибудь поговорить. Но это не был кто-то из знакомых. Из клиники
гинекологии сообщили, что мазок у нее с отклонением от нормы.
Кристин слушала, стараясь сохранять спокойствие. Ей посоветовали не
волноваться, потому что мазок с отклонениями не так уж редок, особенно в
сочетании с небольшой эрозией шейки матки, но для верности просили прийти
в этот день в клинику для взятия повторного мазка.
Она пыталась возражать, ссылаясь на свою головную боль. Но они
настаивали, говоря, что это лучше сделать поскорее. Сегодня как раз есть
окно, так что Кристин пройдет все в два счета.
Кристин неохотно согласилась. Возможно, что-то действительно не так,
и тогда к этому нужно отнестись серьезно. Ей только страшно не хотелось
идти одной. Она попыталась дозвониться до своего приятеля Томаса, но его,
конечно, не было. Она понимала, что это глупо, но при мысли о Медицинском
центре не могла избавиться от ощущения чего-то зловещего.
@1И вот Филипс вновь открыл дверь в Патологию. Обстановка ничем не
напоминала ту, что он видел в студенчестве. Отделение перевели в новое
здание медицинского института и оформили в стиле ультра-модерн. Тесные и
мрачные помещения с высокими потолками и мраморными полами, шаги по
которым вызывали неестественное эхо, сменились просторными и светлыми.
Кругом белый пластик и нержавеющая сталь. Вместо отдельных комнат - залы,
поделенные невысокими перегородками. На стенах цветные репродукции картин
импрессионистов, особенно Моне.
Секретарша направила Мартина в анатомический театр, где доктор
Джеффри Рейнолдс занимался со стажерами. Мартин рассчитывал застать
Рейнолдса в кабинете, но секретарша настойчиво предлагала пойти туда,
поскольку доктор Рейнолдс охотно отвлекается. Но Филипс беспокоился не о
нем, а о себе. Пришлось все же последовать в направлении указующего перста
секретарши.
Напрасно он так легко согласился. На секционном столе из нержавеющей
стали, как кусок мясной туши, был разложен труп. Вскрытие только началось
- сделан Y-образный разрез от груди до лобка. Кожу и подкожные ткани
отвернули, обнажив ребра и органы брюшной полости. Когда Филипс вошел,
один из стажеров с громким треском перекусывал ребра.
Рейнолдс увидел Мартина и подошел. В руке он держал большой, как у
мясника, секционный нож. Мартин смотрел в сторону, чтобы не видеть
происходящего перед собой. Помещение напоминало операционную. Это был
новый, по-современному оформленный кабинет, целиком выложенный плиткой,
чтобы легче было поддерживать чистоту. Пять столов из нержавеющей стали.
По задней стене ряд квадратных дверей холодильников.
- Привет, Мартин, - произнес Рейнолдс, вытирая руки о фартук. Сожалею
по поводу Марино. Я с удовольствием помог бы тебе.
- Я понимаю. Спасибо за участие. Поскольку вскрытие не состоялось, я
пытался провести томографию на трупе. И столкнулся с удивительной вещью.
Знаешь, что я обнаружил?
Рейнолдс покачал головой.
- Мозга не оказалось. Кто-то удалил его и все зашил, так что
практически ничего не видно.
- Ты что?!
- Да, вот так.
- Господи! Представляешь, какая поднимется шумиха, если это дойдет до
прессы, не говоря уж о семье? Семья же совершенно однозначно была против
вскрытия.
- Вот поэтому я и хотел с тобой поговорить.
Они помолчали.
- Подожди-ка, забеспокоился Рейнолдс. - Ты что, думаешь, к этому
имеет отношение Патология?
- Я не знаю, - признался Филипс.
У Рейнолдса покраснело лицо, на лбу вздулись вены. - В одном могу
тебя заверить. Тела здесь не было. Оно было отправлено прямо в морг.
- А как насчет Нейрохирургии?
- Ну, у Маннергейма парни помешанные, но не настолько же!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35