Абсолютно все в норме. Здоровый ребенок. Пока нет только данных магниторезонансного исследования, но сейчас аппарат сломался. Его должны исправить через пару дней.
Я не мог постоянно вертеть головой и разговаривать по телефону, поэтому я посадил Аманду обратно в кроватку. Ей это, конечно, не понравилось, и она начала тереть глаза кулачками, собираясь заплакать. Я дал ей ее плюшевого Куки-Монстра. Аманда уселась и принялась с ним играть. Я знал, что на пять минут Куки-Монстр ее отвлечет.
– Как бы то ни было, – сказал доктор, – я рад услышать, что с малышкой все в порядке.
Меня это тоже радовало.
Доктор помолчал, потом кашлянул и сказал:
– Мистер Форман, я просмотрел записи в вашей больничной карте и заметил, что вы указали профессию – инженер-программист…
– Да, верно.
– А не связаны ли вы каким-нибудь образом с производством?
– Нет. Моя специальность – разработка программ.
– И где вы работаете?
– В Долине.
– А вы случайно не работаете на фабрике?
– Нет, я работаю в офисе.
– Понятно… – Он помолчал, потом снова спросил: – А могу я узнать, где именно?
– Вообще-то в настоящий момент я безработный.
– Понятно. Как давно?
– Шесть месяцев.
– Понятно… Хорошо, благодарю вас, просто мне нужно было это выяснить.
Я спросил:
– Для чего?
– Простите?
– Почему вы задавали мне эти вопросы?
– А… Я заполнял форму для статистики.
– Какую форму? – спросил я. – Я заполнил все формы еще в больнице.
– Это еще одна форма. Отдел Здоровья и Безопасности проводит исследование.
– Из-за чего все это? – спросил я.
– Были и другие подобные случаи, очень похожие на случай с вашей дочерью, – сказал врач.
– Где?
– В центральной больнице Сакраменто.
– Когда?
– Пять дней назад. Но там была совсем другая ситуация. Один сорокадвухлетний натуралист ночевал на природе, в Сьерре. Какой-то специалист по ботанике. Его случай был связан с каким-то видом цветущих растений или что-то в этом роде. А госпитализировали его в больницу Сакраменто. И клинические симптомы у него были точно такие же, как у вашей дочери, – внезапное, начавшееся без видимых причин, без повышения температуры болезненное покраснение кожи по всему телу.
– И тоже все прекратилось после магниторезонансного исследования?
– Я не знаю, делали ли ему магнитный резонанс, – сказал доктор. – Но, очевидно, для этого синдрома – чем бы он ни был вызван – характерно самоограниченное развитие. Очень резкое начало и очень быстрое завершение.
– Сейчас с ним все в порядке? С натуралистом?
– Да, он здоров. Пару дней продержались синяки, потом все прошло.
– Хорошо, – сказал я. – Я рад это слышать.
– Я подумал, вы захотите об этом узнать, – сказал врач.
Потом он сказал, что, возможно, позвонит еще – можно ли будет снова задать мне некоторые вопросы? Я ответил, что он может звонить в любое время, когда ему удобно. Он попросил позвонить ему, если у Аманды будут какие-то изменения, я пообещал, что позвоню, и на этом разговор закончился.
Аманда бросила Куки-Монстра и снова стояла в кроватке, держась за бортик и протягивая ко мне ручку. Ее маленькие пальчики хватали воздух.
Я поднял ее на руки – и внезапно она добралась до моих очков и радостно взвизгнула.
– Аманда… – я попытался подхватить очки, но было слишком поздно – она швырнула их на пол.
Я заморгал.
Без очков я вижу очень плохо. А эти очки были в тонкой оправе, их не так-то просто разглядеть на полу. Мне пришлось опуститься на четвереньки, все еще с малышкой на руках. Я начал шарить рукой по полу, надеясь нащупать очки. Не нащупал. Я прищурился, наклонил голову пониже и снова принялся шарить рукой по полу. Наконец я заметил отблеск света под кроваткой Аманды. Я посадил малышку на пол, залез под кровать, подобрал очки и надел их. По ходу дела я стукнулся головой о дно кроватки и снова чуть не потерял очки. Пришлось пригнуть голову еще ниже.
Неожиданно я обратил внимание на электрическую розетку под кроватью малышки. В розетку была вставлена маленькая пластиковая коробочка. Я вытащил коробочку и рассмотрел. Пластмассовый кубик с длиной стороны около двух дюймов, судя по виду – сетевой фильтр, обычная дешевая вещица таиландского производства. Контакты вилки заплавлены в пластик. На одном боку – белая наклейка со штрихкодом и надписью: «собств. ССВТ». Такие наклейки компании прикрепляют ко всему своему оборудованию.
Я повертел кубик в руках. Откуда он мог взяться? Последние шесть месяцев домом занимался я. Я знал, что здесь где лежит. И в комнате Аманды определенно не нужен был никакой сетевой фильтр. Они нужны только там, где есть чувствительная электронная аппаратура, например компьютеры.
Я поднялся на ноги и осмотрел комнату, проверяя, не изменилось ли еще что-нибудь. К собственному удивлению, я обнаружил, что изменилось все – совсем немного, но изменилось. На абажуре ночника Аманды нарисованы картинки из «Винни Пуха». Я всегда поворачивал абажур так, чтобы из кроватки Аманды был виден Тигра, потому что он ей больше всех нравился. Теперь абажур был повернут так, что на кроватку смотрел ослик Иа. Коврик на пеленальном столике тоже лежал не так, как обычно. С одной стороны на нем есть маленькое пятнышко, и я кладу коврик пятнышком вниз и влево. Сейчас пятно было сверху и справа. Коробочки с кремами от опрелостей я ставлю на полку слева, в самый дальний конец полки – чтобы малышка до них не дотянулась. Теперь они стояли слишком близко к кроватке, Аманда могла достать до них рукой. Были и другие подобные мелочи…
В детскую вошла домработница.
– Мария, вы убирали в этой комнате? – спросил я.
– Нет, мистер Форман.
– Но комната изменилась…
Мария осмотрелась и пожала плечами.
– Нет, мистер Форман, тут все по-прежнему.
– Нет, нет, – упорствовал я. – Здесь все изменилось. Посмотрите же… – я показал на абажур ночника, на подстилку на пеленальном столике.
– Видите?
Она снова пожала плечами.
– Хорошо, мистер Форман.
Мария явно смутилась. Либо она не поняла, о чем я говорю, либо решила, что я сошел с ума. Наверное, я и в самом деле выглядел странно – взрослый мужчина, который так разволновался из-за абажура с Винни Пухом.
Я показал Марии пластиковый кубик.
– Вы видели это раньше?
Она покачала головой.
– Нет.
– Я нашел это под кроваткой.
– Я не знаю, мистер Форман.
Она рассмотрела кубик, покрутила его в руках. Потом снова пожала плечами и отдала его мне. Она держалась как обычно, но посматривала на меня немного настороженно. Мне стало неловко.
– Хорошо, Мария, – сказал я. – Не обращайте внимания.
Она наклонилась и подняла малышку с пола.
– Я покормлю ее?
– Да, хорошо.
Я вышел из детской. Чувствовал я себя очень странно.
Чтобы разобраться со всем до конца, я полез в Интернет и стал искать расшифровку аббревиатуры «ССВТ». Мне дали ссылки на Систему Сертификации на Воздушном Транспорте, на Тренировочный лагерь Ваффен-СС в Конитце, на продажу нацистских регалий, на Совет по Санитарным нормам, акустические системы «Электра-СС» мощностью 175 Вт, на форум хоккейных болельщиков, на годовой отчет транспортной клиринговой палаты, на Сенсорный Способ прогнозирования, на турагентство «Весис-Тур», рок-группу с названием «Свежесорванная Венера», студенческое спортивное общество, федерацию стрелков и так далее, и тому подобное.
Я выключил компьютер.
И посмотрел в окно.
Мария выдала мне список необходимых покупок, записанный ее неразборчивым почерком. Мне и в самом деле надо было съездить в супермаркет, а потом уже забирать детей из школы. Но я не двигался с места. И раньше бывало так, что заполненная бесконечными домашними заботами жизнь как будто побеждала меня, и я чувствовал себя потерянным и опустошенным. В такие времена я мог сидеть, не шевелясь, по нескольку часов подряд.
Мне не хотелось шевелиться. По крайней мере, прямо сейчас.
Я думал о том, позвонит ли мне Джулия сегодня вечером и будет ли снова извиняться. Я думал о том, что я буду делать, если однажды она придет и скажет, что любит кого-то другого. Я думал о том, что я тогда стану делать, если у меня все еще не будет работы.
Я думал о том, когда же наконец смогу снова устроиться на работу. Я сидел, задумавшись, и вертел в руках сетевой фильтр.
Прямо под моим окном росло большое коралловое дерево с зеленым стволом и толстыми, мясистыми листьями. Мы посадили его совсем маленьким, вскоре после того, как переехали в этот дом. Конечно, дерево сажали садовники, но мы все тоже были рядом. Николь принесла свой пластмассовый совок и ведерко. Эрик в подгузнике ползал по лужайке. Джулия очаровала садовников и уговорила их задержаться допоздна, чтобы закончить работу. После того как садовники уехали, я поцеловал ее и вытер грязь, прилипшую к ее носу. Она сказала: «Однажды ветки этого дерева покроют весь наш дом».
Но, как оказалось, этому не суждено было сбыться. В сильную бурю одна из крупных ветвей отломилась, и дерево выросло криво. Коралловые деревья хрупкие, их ветки легко ломаются. Оно никогда не вырастет настолько, чтобы закрыть весь дом.
Но я очень ясно помнил тот день. Глядя в окно, я снова видел всех нас на лужайке перед домом… Но это были только воспоминания. И я очень боялся, что эти воспоминания больше не соответствуют действительности.
Проработав много лет над программированием мультиагентных систем, начинаешь рассматривать жизнь в категориях этих программ
В общем мультиагентную среду можно сравнить с шахматной доской, а отдельные агенты – с шахматными фигурами. Агенты взаимодействуют на доске для достижения какой-то цели, точно так же, как шахматные фигуры передвигаются, чтобы выиграть партию. Разница только в том, что шахматные фигуры передвигает игрок, а агенты действуют самостоятельно.
Если запрограммировать агенты так, чтобы они обладали памятью, они будут обладать информацией о той среде, в которой находятся. Они будут помнить, в каких местах доски находились и что там происходило. Они смогут вернуться к определенным точкам, с определенными ожиданиями. Программисты считают, что постепенно у агентов вырабатываются убеждения, и они действуют в соответствии со своими убеждениями. Конечно, нельзя сказать, что это в буквальном смысле соответствует действительности, но ведь вполне может быть и так. По крайней мере, именно так это выглядит со стороны.
Но, что любопытно, иногда некоторые агенты вырабатывают ложные убеждения. Либо вследствие конфликта мотиваций, либо по какой-то другой причине они начинают действовать неадекватно. Окружающая среда изменяется, а они как будто не замечают этого. Они повторяют прежние, устаревшие действия. Их поведение больше не соответствует реальной ситуации на шахматной доске. Они как будто застревают в прошлом.
В программах, отражающих процесс эволюции, такие агенты уничтожаются. У них не бывает потомства. В других программах их оттесняют к краю и оставляют позади, в то время как основной поток агентов продолжает двигаться вперед. В некоторые программы даже заложен модуль с условным названием «мрачный жнец» – он время от времени отсеивает такие агенты и сбрасывает их с доски.
Но суть заключается в том, что эти агенты застревают в своем собственном прошлом. Иногда им удается собраться, и они возвращаются обратно в общий поток. А иногда нет.
От таких размышлений мне сделалось совсем неуютно. Я поерзал на стуле и посмотрел на часы. И почти обрадовался, увидев, что уже пора забирать детей из школы.
Пока мы ждали, когда у Николь закончится репетиция, Эрик делал в машине домашние задания. Николь пришла недовольная и обиженная. Она надеялась получить одну из главных ролей, но руководитель драмкружка записал ее в массовку.
– Всего две строчки! – сказала Николь, сев в машину и захлопнув дверцу. – Хотите знать, что я говорю? Я говорю: «Смотрите, вот идет Джон». И еще во втором акте я говорю: «Мне кажется, это очень серьезно». Две строчки! – она откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. – Не понимаю, что такое с мистером Блейки?
– Может, он думает, что ты тупая, – предположил Эрик.
– Ты, крысеныш! – она стукнула брата по голове. – Мартышкина задница!
– Хватит, дети, – сказал я и завел машину. – Пристегните ремни.
– Маленький вонючий гаденыш, он ничего не понимает! – продолжала Николь, пристегивая свой ремень.
– Я сказал хватит.
– Ты сама вонючка, – упорствовал сын.
– Прекрати, Эрик.
– Да, Эрик, заткнись – слышал, что тебе сказал папа?
– Николь… – я посмотрел на нее в зеркало заднего обзора.
– Из-ви-ни, папа.
Я понял, что еще немного – и она расплачется.
– Солнышко, мне правда очень жаль, что тебе досталась не та роль, которую ты хотела, – сказал я. – Я знаю, как сильно ты хотела получить эту роль. Конечно, теперь тебе очень обидно.
– Нет. Совсем мне и не обидно.
– Что ж, в любом случае мне очень жаль.
– Нет, правда, пап, мне все равно. Это все уже в прошлом. Я не буду оглядываться, буду смотреть вперед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55