Я заметил, как расширились глаза у Николь. Эрик тоже все время смотрел на мать, пока ел. Но дети ничего не сказали. И я тоже промолчал.
– Сейчас у нас просто переходный период, – продолжала Джулия. – У всех компаний бывают такие переходные периоды.
– Конечно, – согласилась Эллен.
Солнце уже садилось. Воздух стал прохладнее. Дети ушли из-за стола. Я поднялся и принялся за уборку. Эллен взялась мне помогать. Джулия болтала, не умолкая, потом вдруг сказала:
– Мне бы очень хотелось остаться, но я еще не завершила кое-какие дела, так что мне придется ненадолго вернуться в офис.
Если Эллен и удивилась, она ничем этого не показала. Лишь проронила:
– После рабочего дня…
– Только пока у нас переходный период. – Джулия повернулась ко мне:
– Спасибо, милый, что держишь оборону, пока меня нет, – потом она обернулась, уже от двери, и послала мне воздушный поцелуй. – Люблю тебя, Джек!
И ушла.
Эллен нахмурилась, глядя ей вслед.
– Несколько неожиданно, тебе не кажется?
Я пожал плечами.
– Она собирается сказать детям «до свидания»?
– Скорее всего, нет.
– Думаешь, она просто вот так уедет, и все?
– Да.
Эллен покачала головой и сказала:
– Джек, не знаю, есть у нее любовник или нет, но… Какие таблетки она принимает?
– Насколько я знаю, она не пьет никаких таблеток.
– Она определенно что-то принимает. Я уверена. Ты не заметил, она в последнее время не похудела?
– Да, немного.
– И очень мало спит. И у нее определенно ускоренные реакции… – Эллен покачала головой. – Очень многие ответственные менеджеры сидят на наркотиках.
– Я не знаю, – сказал я.
Эллен только посмотрела на меня.
Я вернулся в кабинет, чтобы позвонить Рики, и увидел из окна, как Джулия на своем «БМВ» сдает назад по подъездной дорожке. Я хотел помахать ей рукой, но она смотрела через плечо на дорогу В ветровом стекле мелькали золотые блики от деревьев над дорожкой, освещенных заходящим солнцем. Джулия уже почти выехала на улицу, когда мне показалось, что на пассажирском сиденье рядом с ней кто-то есть. Как будто какой-то мужчина.
Машина отъезжала все дальше от дома по подъездной дорожке, и я не смог ясно рассмотреть этого человека сквозь ветровое стекло. Когда Джулия вывела машину на улицу, она заслонила от меня пассажира. Но, похоже, Джулия оживленно с ним разговаривала. Потом она переключила передачу, откинулась на спинку сиденья, и на мгновение я смог увидеть его. Мне не удалось разглядеть черты его лица, но, судя по тому, как он сутулился, у меня сложилось впечатление, что это совсем молодой парень, лет двадцати с небольшим, – хотя я не смог бы сказать наверняка. Я видел его совсем недолго. Потом Джулия надавила на газ, и машина покатила по улице.
Я подумал – что за чертовщина? Выбежал из дома, пробежал до конца подъездной дорожки. Я подбежал к воротам как раз вовремя – Джулия остановилась у знака «Стоп» в конце квартала, тормозные фонари ее «БМВ» загорелись. Она была от меня примерно в пятидесяти ярдах. Улицу освещал тусклый желтоватый свет фонарей. Похоже, Джулия все-таки была в машине одна, но я видел ее не очень хорошо. На мгновение я почувствовал облегчение и показался самому себе полным дураком. Стою тут как дурак, без всякой причины. Мне просто показалось. У Джулии в машине никого нет.
А потом, когда Джулия поворачивала направо, я снова увидел этого парня. Он наклонился вперед, как будто доставал что-то из отделения для перчаток. А потом машина уехала. И все мои тревоги и подозрения разом вернулись, разлились жгучей болью в груди и по всему телу. Мне стало трудно дышать, голова закружилась.
У Джулии в машине действительно кто-то был.
Я побрел обратно к дому по подъездной дорожке. Все мои мысли и чувства смешались, я не знал, что мне делать.
– Ты не знаешь, что тебе делать? – спросила Эллен. Мы отмывали сковородки и кастрюли в мойке – то, что нельзя вымыть в посудомоечной машине. Я драил посуду щеткой и ополаскивал ее, а Эллен вытирала уже полотенцем. – Возьми телефон и позвони ей.
– Она же в машине.
– У нее есть телефон в машине. Позвони ей.
Я вздохнул.
– И что я ей скажу? «Привет, Джулия, кто тот парень, который сидит у тебя в машине?» – я покачал головой. Это будет нелегкий разговор.
– Возможно.
– Может дойти до развода…
Эллен посмотрела на меня.
– Ты ведь не хочешь с ней разводиться, правда?
– Конечно, не хочу, черт возьми! Я хочу сохранить свою семью.
– Может быть, это уже невозможно, Джек. Это зависит не только от тебя.
– Но это какая-то бессмыслица! – сказал я. – Тот парень в машине – он же совсем мальчишка. Ему лет двадцать с хвостиком.
– И что?
– Это не похоже на Джулию.
– Правда? – Эллен подняла брови. – Ну, допустим, ему лет двадцать пять-тридцать. Но откуда тебе знать, похоже это на Джулию или нет? Откуда тебе знать, что ей нравится?
– Мы прожили с ней вместе тринадцать лет.
Эллен с грохотом поставила кастрюлю на стол.
– Джек! Я понимаю, тебе наверняка очень трудно с этим смириться.
– Да. Трудно. – Мысленно я снова и снова прокручивал эту картину – машина Джулии отъезжает по дорожке от дома. Я думал о том, что в этом парне, в том, который сидел у Джулии в машине, было что-то очень странное. Я все время пытался представить себе его лицо, но ничего не получалось. Черты его лица были видны неясно, из-за бликов света, отражавшихся в ветровом стекле, когда Джулия сдавала назад по подъездной дорожке… Я не смог разглядеть ни глаз, ни скул, ни рта. В памяти осталась странная картинка – как будто вместо лица у этого парня было неясное темное пятно. Я попытался объяснить это Эллен.
– Ничего удивительного, – сказала она.
– Как это?
– Да. Такой психологический феномен называется отрицанием. Послушай, Джек. Ты своими глазами видел доказательство – это факт. Ты видел это, Джек. Не пора ли наконец в это поверить?
Я понимал, что она права.
– Да, – сказал я. – Пора.
Зазвонил телефон. У меня руки были по локоть в мыльной пене. Я попросил Эллен поднять трубку, но кто-то из детей успел первым. Я закончил отскребать решетку гриля и передал ее Эллен, чтобы вытерла.
– Джек, – сказала моя сестра. – Тебе пора научиться видеть вещи такими, какие они есть на самом деле, а не такими, какими ты их воображаешь.
– Да, ты права, – сказал я. – Я ей позвоню.
И тут на кухню вошла Николь, бледная как мел.
– Папа, это полиция… Они хотят с тобой поговорить.
День пятый. 21:10
Машина Джулии вылетела с дороги примерно в пяти милях от дома. Она покатилась вниз по довольно крутому склону оврага, прокладывая себе путь через заросли шалфея и кусты можжевельника. Потом машина, наверное, перевернулась, потому что лежала кверху колесами. Мне было видно только ее днище. Солнце почти село, и в овраге было темно. На дороге стояли три машины спасателей, сверкая красными мигалками, а сами спасатели уже спускались в овраг на веревках. Пока я смотрел, они включили портативные прожектора и осветили овраг резким голубоватым светом. Повсюду слышался треск переносных раций.
Я стоял на дороге рядом с полицейским-мотоциклистом. Я уже спросил, можно ли мне спуститься вниз, и мне сказали, что нельзя, что нужно оставаться на дороге. Услышав треск раций, я снова задал вопрос:
– Она сильно пострадала? Моя жена ранена?
– Мы узнаем это с минуты на минуту.
Полицейский был совершенно спокоен.
– А тот, другой человек?
– Минуточку, – сказал полицейский. У него в шлеме были встроенные микрофон и наушники, и он просто понизил голос и произнес какой-то шифр: – …Запрос четыре-ноль-два, ответьте на семь-три-девять…
Я стоял у края дороги и пытался рассмотреть, что происходит внизу. Спасатели окружили «БМВ» со всех сторон, несколько человек забрались под перевернутую машину. Они возились там уже довольно долго.
Полицейский сказал:
– Ваша жена без сознания, но она… Она была пристегнута ремнем безопасности и осталась в машине. Они думают, что с ней все в порядке. Жизненно важные показатели стабильны. Они говорят, что позвоночник не поврежден, но… она… похоже, у нее сломана рука.
– Но с ней все в порядке?
– Они думают, да. – Он еще немного помолчал, слушая. Я слышал, как он проговорил в микрофон: – У меня здесь ее муж, так что давайте восемь-семь.
– Повернувшись ко мне, полицейский сказал; – Да. Сейчас ее поднимут наверх. В больнице проверят, нет ли внутреннего кровотечения. У нее сломана рука. Но они говорят, что в целом с ней все в порядке. Сейчас ее укладывают на носилки.
– Слава богу, – проронил я.
Полицейский кивнул.
– Это опасный участок дороги.
– Здесь такое уже случалось раньше?
Он снова кивнул.
– Тут по нескольку раз в год кто-нибудь переворачивается. И далеко не всегда так удачно.
Я достал свой сотовый и позвонил Эллен, попросил ее объяснить детям, что волноваться не стоит, что с мамой все будет в порядке.
– Особенно Николь, – подчеркнул я.
– Я о них позабочусь, – пообещала Эллен.
Я сунул телефон обратно и снова повернулся к полицейскому.
– А что с другим человеком?
– Она была в машине одна.
– Нет, – сказал я. – С ней был какой-то парень.
Полицейский снова поговорил по рации, потом повернулся ко мне.
– Они говорят – нет. Нет никаких признаков другого человека.
– Может быть, его выбросило из машины? – настаивал я.
– Сейчас они спросят у вашей жены… – Он послушал, потом сказал: – Она говорит, что была одна.
– Вы шутите.
Он посмотрел на меня и пожал плечами.
– Она так говорит.
В мерцающем свете красных мигалок я не смог рассмотреть выражение его лица. Но, судя по тону голоса, он решил, что я просто не знаю свою собственную жену. Я отвернулся и посмотрел вниз, за край дороги.
С одной из спасательных машин выдвинулась стрела подъемника с лебедкой и зависла над оврагом. Опустили трос. Я видел, как спасатели, с трудом стоя на крутом склоне, прикрепляли носилки к тросу. Джулию я почти не видел – она была закутана в серебристое одеяло и пристегнута ремнями к носилкам. Ее начали поднимать. Носилки проплыли сквозь конус голубоватого света, потом скрылись в темноте.
Полицейский сказал:
– Они спрашивают о медикаментах и наркотиках. Ваша жена принимала какие-нибудь наркотики или лекарства?
– Насколько мне известно, нет.
– А алкоголь? Она пила?
– Вино за ужином. Один или два бокала.
Полицейский снова отвернулся в темноту и тихо заговорил по рации. Спустя какое-то время я услышал, как он сказал: «Это подтверждается».
Носилки медленно поворачивались на тросе, пока их поднимали наверх. Один из спасателей, стоявший на середине склона, потянулся и поправил их. Подъем продолжился.
Я все еще не мог ясно рассмотреть Джулию – до тех пор, пока спасатели не вытащили носилки на дорогу и не отстегнули ремни. Ее лицо опухло, по всей левой щеке и по лбу над левым глазом расплылся багровый синяк. Наверное, Джулия сильно ударилась головой. Она дышала неглубоко и прерывисто. Я подошел к носилкам. Джулия увидела меня, сказала: «Джек…» – и попыталась улыбнуться.
– Главное, не волнуйся, – проговорил я.
Джулия слегка кашлянула.
– Джек… Это был несчастный случай.
Медики покатили носилки вокруг мотоцикла. Мне надо было смотреть, куда я иду.
– Конечно, несчастный случай.
– Это не то, что ты думаешь, Джек.
– О чем ты, Джулия? – спросил я. Она говорила как будто в бреду. Ее голос то слабел, то звучал почти нормально.
– Я знаю, о чем ты думаешь, Джек, – Джулия схватила меня за руку. – Пообещай, что не будешь в это встревать, Джек.
Я ничего не сказал, просто пошел рядом с ней.
Она сжала мою руку еще крепче.
– Пообещай, что не станешь в это вмешиваться.
– Обещаю, – сказал я.
Только тогда она расслабилась и выпустила мою руку.
– Это не касается нашей семьи. С детьми все будет хорошо. С тобой все будет хорошо. Ты только не вмешивайся, ладно?
– Ладно, – сказал я, только чтобы ее успокоить.
– Джек!
– Да, дорогая, я здесь.
Мы уже были совсем рядом с ближайшей медицинской машиной. Дверцы раскрылись. Один из спасателей спросил:
– Вы ее родственник?
– Муж.
– Хотите поехать с нами?
– Да.
– Запрыгивайте.
Я забрался в машину первым, потом они поставили внутрь носилки, один из спасателей тоже запрыгнул внутрь и захлопнул дверцы. Мы понеслись по дороге, завыла сирена.
Меня сразу же отодвинули в сторону двое медиков, которые принялись хлопотать возле Джулии. Один что-то записывал в блокнот, второй подсоединил еще один аппарат для внутривенных вливаний к другой руке Джулии. Их беспокоило, что у Джулии падает кровяное давление Медики считали, что это серьезный повод для беспокойства Во время этой возни я почти не видел Джулию, но слышал, что она что-то бормочет.
Я попробовал пододвинуться ближе, но медики оттерли меня назад.
– Не мешайте нам. Ваша жена ранена. Мы должны работать.
Остаток дороги я просидел на маленьком откидном сиденье, держась за ручку на стенке, пока машина неслась, кренясь на поворотах. Теперь Джулия уже явно бредила, говорила какую-то бессмыслицу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55