— Ты имеешь в виду — позвать Брата сюда? — Такая перспектива явно не привлекала Тобина.
— Да. Думаю, ты меня от него защитишь.
Тобин все еще колебался.
— Хорошо. Хочешь, я закрою глаза и заткну уши, пока ты будешь делать то, чему тебя научила Лхел? Ты просто коснись моего колена, когда можно будет смотреть.
— Ты обещаешь не подсматривать?
— Клянусь своими руками, сердцем и глазами. Это самая искренняя и нерушимая клятва, какую только может дать волшебник. — С этими словами Айя закрыла глаза и заткнула уши и даже еще и отвернулась.
Она сдержала обещание не смотреть и не слушать. В этом и не было нужды: она ясно ощутила заклинание, всколыхнувшее воздух вокруг. Это было приказание явиться, но совершенно ей незнакомое. Потом воздух вокруг стал холодным и безжизненным. Айя почувствовала, как ее похлопали по колену, и открыла глаза. Перед ней стояли два мальчика. Может быть, дело было в присутствии Тобина или в воздействии самого заклинания, а может быть, бес-покойный дух сам пожелал стать видимым, но тот, кого Тобин называл Братом, выглядел сейчас таким же материальным, как и его близнец, вот только тени он не отбрасывал. Однако даже и без этого перепутать их было невозможно.
Брат стоял совершенно неподвижно, но Айя чувствовала мрачную ярость, которой от него веяло. Его губы не шевельнулись, но она отчетливо услышала слова: «Ты не войдешь», — так же отчетливо, как если бы бледные губы призрака были у самого ее уха. У Айи зашевелились волосы на голове: в этих словах чувствовался горький привкус проклятия.
Потом дух исчез.
— Вот видишь? — сказал Тобин. — Иногда он делает то, чего сам пожелает.
— Ты не дал ему на меня напасть. Не будь тебя здесь, он напал бы обязательно. Благодарю тебя, мой принц, — сказала Айя.
Тобин улыбнулся, но это ничуть не уменьшило тревоги Айи. Ребенок, особенно ребенок, не обладавший способностями к магии, не должен бы быть в силах сделать то, что она только что наблюдала.
Айя чуть не рассмеялась, когда отважный маленький укротитель духов спросил:
— Ты ведь никому не расскажешь?
— Давай заключим сделку: я ничего не расскажу ни твоему отцу, ни вообще кому-нибудь, если только ты разрешишь мне посвятить в твой секрет Аркониэля и пообещаешь обращаться к нему за помощью, когда она тебе потребуется. — Айя поколебалась, тщательно взвешивая слова. — Ты должен сказать ему, если Лхел попросит тебя сделать что-нибудь, что тебя испугает, что бы это ни было. Ты обещаешь мне это?
Тобин пожал плечами.
— Я ее не боюсь.
— Кееса нет нужда бояться, волшебница, — сказал знакомый голос из двери казармы. — Я помогать ей. — Айя повернулась и увидела Лхел, которая смотрела на нее с презрительной улыбкой. — Я помогать тебе. Помогать твоему пареньку-волшебнику тоже. — Лхел подняла левую руку и показала Айе вытатуированный на ладони полумесяц. — Клянусь Богиней, на этот раз ты не заставлять меня уходить. Когда уходигь Брат, тогда уходить я. Ты оставлять меня делать дело, пока я не смогу уйти. Ты иметь собственный работа, волшебница, чтобы помогать ребенку и духу.
— На что ты смотришь? — спросил Тобин.
Айя взглянула на него, потом снова на дверь. Лхел исчезла.
— Да ни на что, мой принц, — рассеянно ответила Айя. Просто тень мелькнула. Даже глядя на женщину в упор, она не смогла определить, какой магией воспользовалась ведьма. — А теперь дай мне руку, мой принц, и пообещай, что постараешься быть другом Аркониэлю. Он очень опечалится, если ты откажешься.
— Я постараюсь, — пробормотал Тобин. Высвободив руку, он повернулся, чтобы уйти, но Айя все же заметила выразительный блеск его глаз. Может быть, Лхел мальчик и не видел, но понял, что Айя ему солгала.
Айя посмотрела ему вслед, потом закрыла лицо здоровой рукой: своим неожиданным появлением ведьма заставила ее сделать серьезную ошибку — возможно, даже намеренно.
Нравилось это Айе или нет, но она понимала, что недооценивала Лхел, а теперь их судьбы переплетены слишком тесно, чтобы можно было позволить себе поспешные необдуманные действия.
Ледяной холод снова окутал ее. Брат на этот раз скорчился на земле у ее ног, глядя на волшебницу злорадным, полным ненависти взглядом.
Ты не войдешь, — снова прошептал он.
— Не войду куда? — спросила Айя.
Однако Брат предпочел сохранить секрет и вместе с ним исчез.
Айя сидела некоторое время неподвижно, обдумывая зловещие слова призрака.
После того как Тобин ушел с волшебником, Ки отправился вниз в зал. Он все еще не мог поверить, что это роскошное жилище станет теперь ему домом. Пусть по замку бродит призрак, при дневном свете это казалось не такой уж высокой ценой за честь жить среди царских родичей и волшебников.
Как ни юн был Ки, он повидал уже достаточно, чтобы понимать: он попал в странный дом. Принцу полагалось бы жить в великолепном дворце, которые Ки издали видел в Эро за стеной Дворцового Кольца, а не в уединенном замке в глуши. Да и сам принц Тобин был чертовски странным. Худенькое темноволосое существо с глазами умудренного годами человека… Сначала Ки его побаивался, но потом, когда они смеялись вместе, он увидел в Тобине кое-что еще. Может быть, Тобин и странный, но совсем не такой, как о том судачат. Ки снова вспомнил, как мальчик встретил ярость демона, не моргнув глазом, и сердце его наполнилось гордостью. Вот это мужество: разве сравнится с подобной угрозой какой-нибудь живой противник!
Ки оказался в зале одновременно с капитаном Фарином, который вошел через другую дверь. Высокий белокурый воин был одет в простую тунику, как обыкновенный солдат, Ки знал, что он и живет в казарме, хотя Айя говорила, что Фарин — сын богатого и знатного рыцаря из Атийона. Вот еще один человек, который понравился Ки — понравился с первого взгляда.
— Привет, парень. Высматриваешь, где бы позавтракать? Пошли, кухня там.
Фарин провел Ки через еще одну дверь в просторную жарко натопленную кухню, где у котла хлопотала повариха.
— Как тебе нравится замок? — спросил Фарин, всаживаясь у очага и принимаясь чинить пряжку на портупее.
— Очень нравится, господин. Я надеюсь, я подойду принцу и заслужу одобрение князя Риуса.
— Не сомневаюсь в этом. Иначе мистрис Айя тебя не выбрала бы.
Повариха принесла им по миске похлебки и ломтю хлеба. Ки уселся на скамью и стал смотреть, как Фарин орудует шилом и вощеной нитью. У него были изящные руки аристократа, но работал он с ловкостью ремесленника.
— Князь скоро сюда приедет?
— Трудно сказать. Царь многое ему поручает. — Фарин кончил чинить пряжку и отложил инструменты.
Ки, обмакивая хлеб в миску, принялся за еду.
— Как случилось, что ты его не сопровождаешь? Фарин поднял брови, но любопытство мальчика скорее позабавило, чем рассердило его.
— Князь Риус доверил мне обучение Тобина военному делу. Пока мы снова не отправимся на войну, я буду иметь честь служить ему здесь. Из того, что я видел вчера вечером, я заключаю, что от тебя мне будет много помощи. Тобину нужен кто-то, подходящий по росту, чтобы практиковаться. — Фарин взялся за собственную миску. — Ты очень хорошо проявил себя вчера.
— В чем? — спросил Ки.
— Ты заслонил собой Тобина, чтобы защитить его, когда демон разбушевался в зале, — сказал Фарин так буднично, словно они говорили о погоде или урожае. — По-моему, ты даже не задумался о том, как тебе поступить. Ты просто кинулся на помощь Тобину, хотя едва успел с ним познакомиться. Я видел многих оруженосцев — мы с Риусом были царскими компаньонами в юности — и могу сказать: думаю вряд ли кто даже из лучших сообразил бы, как вести себя в подобных обстоятельствах. Молодец, Ки.
Фарин отставил пустую миску и взъерошил Ки волосы.
— Мы с Тобином попозже возьмем тебя в лес и покажем, где лучше всего охотиться. Мне не терпится отведать того замечательного пирога с куропатками, какие печет повариха.
От неожиданной похвалы Ки лишился дара речи и мог только кивнуть, когда Фарин направился к двери, ведущей во двор. Фарин подметил верно: накануне Ки действовал, не задумываясь, и не придал своим действиям значения. Его собственный отец редко замечал хорошие поступки сына, зато можно было не сомневаться, что за промахом последует наказание.
Ки посидел еще немного, потом кинул остатки хлеба в огонь, прося милости Сакора: быть всегда достойным одобрения этого воина.
К тому времени, когда Аркониэль вернулся во двор перед казармой, Айя приняла нелегкое для себя решение.
— Ты готова отправляться? — спросил Аркониэль. — Да, но есть одна вещь, о которой я хотела бы поговорить с тобой перед отъездом.
Поднявшись, Айя взяла молодого волшебника за руку и повела в помещение.
— Мы, вероятно, теперь не скоро увидимся, знаешь ли. — Сунув руку за узкий матрац, на котором спала, Айя вытащила кожаную суму и протянула ее Аркониэлю. — Думаю, пришло время передать это тебе.
Аркониэль в тревоге вытаращил на нее глаза. — Чаша передается, только когда умирает прежний Хранитель!
— Не спеши хоронить мой пепел. — Айя старательно изобразила возмущение. — Я думала о том, что ты вчера сказал. Гончие и правда в Эро бдительнее всего, и есть шанс, что они заметят нечто столь необычное. Безопаснее оставить чашу пока здесь, у тебя. — Видя, что ее слова не убедили Аркониэля, Айя крепко сжала его руку. — Послушай меня. Ты знаешь, что случилось с Агажаром. Как ты думаешь, чем я была озабочена все эти годы, как не твоей подготовкой к роли Хранителя? Ты годишься теперь для нее так же, как я сама. Тебе известны все заклинания, необходимые для того, чтобы замаскировать и сберечь чашу. Ты знаешь ее историю, хоть наши знания и скудны. Мне больше нечему тебя учить. Пообещай, что ты окажешь мне эту услугу. Пришло время, когда я должна снять с себя ношу ответственности Хранителя и посвятить себя только Тобину.
Аркониэль обеими руками стиснул суму.
— Конечно, я все сделаю, ты же знаешь. Но… ты ведь вернешься?
Айя вздохнула, твердо решив не повторить ошибки, которую только что совершила с Тобином.
— Я, безусловно, намерена вернуться, но мы живем в опасные времена. Если один из нас погибнет, второй должен быть готов в одиночку выполнить долг, возложенный на нас Иллиором. Чаша, как и Тобин, в большей безопасности здесь, чем в Эро.
Айя поднялась, собираясь идти, и Аркониэль обнял ее, чего не делал со времен своего детства. Голова Айи теперь достигала только его плеча. Старая волшебница крепко прижала его к себе, думая:
В какого прекрасного человека вырос ты, мой мальчик.
Глава 26
Прежде чем войти в Эро, Айя переоделась торговкой. Серебряный амулет волшебницы она не носила с той страшной ночи в Силаре, лишнее внимание к ее персоне ей было ни к чему. Скоро ей пришлось порадоваться такому своему решению.
В нескольких милях от Эро она увидела на обочине дороги виселицу. На ней легкий ветерок с моря все еще раскачивал обнаженное тело. Почерневшее распухшее лицо было неузнаваемым, но, подъехав ближе, Айя разглядела, что при жизни повешенный был молодым и здоровым, явно не бродягой.
Айя натянула поводья. На груди человека оказалась выжжена большая буква «И» — «изменник». Печальные воспоминания о временах Агналейн всколыхнулись в груди волшебницы. Когда-то подобные виселицы рядами тянулись вдоль дороги. Айя собралась ехать дальше, когда ветер качнул тело, и она разглядела на ладонях повешенного татуировку.
Бедняга был послушником в храме Иллиора. Волшебники и жрецы, — с горечью подумала Айя. — Гончие охотятся за детьми Иллиора у самых ворот столицы и развешивают их у дороги, как крестьяне — дохлых ворон.
Она сделала знак благословения и прошептала молитву о духе молодого жреца, но, двигаясь к Эро, Все время вспоминала слова Брата:
Ты не войдешь.
Она собрала все свое мужество, приближаясь к стражникам у ворот и ожидая окрика, но никто не обратил на нее внимания.
Айя остановилась в скромной гостинице неподалеку от рынка и провела несколько дней, прислушиваясь к разговорам на городских улицах, пытаясь понять, каково настроение горожан. Айя соблюдала особую осторожность, избегая тех мест, где ее могли бы узнать — и придворные, и другие волшебники.
Принц Корин и его компаньоны часто попадались ей навстречу, галопом пролетая по улицам в сопровождении оруженосцев и стражи. Корин был красивым сильным тринадцатилетним подростком, очень похожим на отца — с такими же темными волосами и смеющимися глазами. Когда Айя в первый раз увидела его, проезжающего мимо, она испытала острое чувство сожаления. Если бы Тобин был тем, кем казался, и если бы на троне сидел лучший правитель, принц должен был бы уже оказаться среди этой веселой молодежи, а не скрываться в глуши с единственным товарищем — нелюбимым сыном безземельного рыцаря. Со вздохом Айя прогнала подобные мысли и велела себе сосредоточиться на том, ради чего прибыла в Эро.
Многие годы то засух, то эпидемий оставили след даже в столице. Лачуги, кольцом окружавшие город, наполовину опустели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71