Воин, впрочем, пробыл в замке недолго и скоро снова ускакал. Как только до Тобина донесся стук копыт его коня, мальчик поспешил вниз.
Отец сидел у камина, читая длинный свиток, украшенный царскими печатями. Тобин примостился Рядом, сожалея, что так и не научился читать. Впрочем, и так все было ясно.
— Тебе нужно снова уезжать, да, отец?
— Да, и боюсь, что совсем скоро. Пленимар воспользовался тем, что снега мало, и опустошает побережье Майсены. Майсенцы попросили помощи у Эриуса.
— Но в это время года нельзя плыть морем! Разве сейчас не время штормов?
— Да, придется ехать по суше, — рассеянно ответил Риус. По выражению его глаз Тобин понял, что отец думает уже о войсках, провианте и конях. Только об этом теперь и будут говорить они с Фарином, пока не придет время отправляться в путь.
— Почему Пленимар всегда затевает войны? — спросил Тобин. Из-за этих чужестранцев всегда неприятности, а отцу приходится надолго уезжать… Всего через несколько недель празднество Сакора, и войскам, и вместе с ними князю, наверняка придется выступить, не дождавшись его.
Риус взглянул на сына.
— Помнишь, я показывал тебе карту Трех Царств, лежащих вокруг Внутреннего моря?
— Помню.
— Ну так вот, когда-то это было одно царство, и правили им цари-жрецы, иерофанты. Их столица была в Беншале, в Пленимаре. Давным-давно последний иерофант разделил царство на три части, но пленимарцам это никогда не нравилось, они всегда стремились подчинить себе все земли.
— Когда я смогу отправиться на войну с тобой вместе? Фарин доволен моими успехами.
— Так он мне и говорил. — Риус прижал к себе сына, но улыбка его ясно говорила «нет». — Вот что я тебе скажу. Как только ты вырастешь достаточно, чтобы носить мою запасную кольчугу, тебе можно будет отправиться со мной вместе. Пойдем посмотрим, впору ли она тебе.
Тяжелая кольчуга всегда висела на подставке в спальне князя. Конечно, она оказалась очень велика мальчику, не говоря уже о том, что в ней он не мог сдвинуться с места, а кольчужная шапка налезала ему на глаза. Риус, смеясь, надел на голову сына шлем-Тобину показалось, что на него надели один из котелков поварихи, планка, защищающая нос, кончалась ниже его подбородка. Несмотря ни на что, сердце его забилось быстрее, когда он представил себе, каким высоким и сильным станет в один прекрасный день, тогда доспехи будут ему в самый раз.
— Что ж, ясно: пройдет немного времени, и все это тебе потребуется, — усмехнулся Риус. Он перетащил подставку в спальню Тобина и весь вечер посвятил тому, что показывал, как следует чистить и смазывать кольчугу.
Тобин все-таки надеялся, что князь задержится в замке до празднества Сакора, но через несколько дней прибыли его вассалы, Нианис и Солари, со своими людьми. Лужайка перед замком заполнилась шатрами солдат, и через неделю все они отправились в Атийон, так что Тобину предстояло праздновать середину зимы только в обществе слуг.
Несколько дней мальчик грустил, но потом Нари сумела рассеять его печаль, предложив помочь в украшении замка. Над всеми дверями нужно было развесить гирлянды из еловых веток, а на колоннах в зале укрепить черные с золотом щиты. Тобин заполнил домашнее святилище целым табуном восковых лошадок, посвященных Сакору. На следующее утро, впрочем, все они оказались сброшены на покрытый тростником пол и заменены грязными корявыми древесными корнями.
Это была любимая проделка демона, особенно ненавистная Тобину, потому что всегда очень огорчала его отца. При виде деревяшек князь бледнел и приказывал жечь в святилище благовония, чтобы очистить его от скверны. Если Тобин обнаруживал непорядок первым, он просто выбрасывал деревяшки протирал полку рукавом, чтобы отец ничего не узнал и не огорчился.
Вот и теперь Тобин сгреб корни, бросил их в камин и отправился делать новых лошадок.
В Ночь Печали кухарка погасила все огни, кроме одной жаровни, что символизировало смерть старого Сакора, и все играли в прятки при лунном свете во дворе перед казармой.
Тобин спрятался за копной сена, случайно глянув в сторону сторожевой башни, он заметил, что сквозь ставни пробивается свет запретного огня. Он уже несколько дней не видел свою мать и был даже рад этому, но теперь, при мысли, что она следит за ним сверху, ощутил озноб.
Неожиданно что-то тяжелое прижало его к земле, а правую щеку, как раз под глазом, пронзила жгучая боль. Невидимый насильник исчез так же мгновенно, как появился, и Тобин, спотыкаясь, вышел из-за копны, всхлипывая от испуга и боли.
— Что с тобой, голубчик? — вскрикнула Нари, хватая его в объятия.
Тобин был слишком потрясен, чтобы ответить, он только прижимался больной щекой к ее плечу, пока Нари несла его в зал.
— Кто-нибудь, зажгите свет! — приказала она.
— Но ведь Ночь Печали… — нерешительно возразила горничная Сарилла.
— Тогда принеси жаровню и раздуй ее так, чтобы было видно. Малыш пострадал!
Тобин прижимался к няне, крепко зажмурив глаза. Боль стала не такой острой, но шок от нападения все еще заставлял мальчика дрожать. Он слышал, как вернулась Сарилла, как скрипнула крышка жаровни.
— Ничего, ничего, мой маленький, позволь Нари посмотреть.
Тобин поднял голову и позволил Нари повернуть его щекой к тусклому свету. Их окружили встревоженные слуги.
— Клянусь Светоносным, это укус! — воскликнул Минир. — Принеси таз и чистую тряпицу, Сарилла. — Горничная поспешно побежала выполнять распоряжение старого дворецкого.
Тобин поднес руку к щеке и ощутил клейкую влагу.
Нари влажной тряпкой, которую принесла Сарилла, вытерла ему и щеку, и пальцы. На тряпке остались следы крови.
— Это не могла быть одна из собак, Тобин? Может быть, она спала, зарывшись в сено? — обеспокоенно спросил Минир. Собаки терпеть не могли Тобина: они рычали на него и старались убежать подальше. В замке осталось теперь только несколько старых псов, и Нари требовала, чтобы в помещение их не пускали.
— Это не собачий укус, — прошептала Сарилла. — Смотрите, ведь видно…
— Меня укусил демон! — воскликнул Тобин. Лунного света было достаточно, чтобы он мог быть уверен: за копной не пряталось никакое существо из плоти и крови. — Он повалил меня на землю и укусил!
— Ладно, ладно, — успокоительно забормотала Нари. Она вывернула тряпку на чистую сторону и принялась вытирать слезы Тобина. — Ладно, мы поговорим об этом утром. Ложись в постельку, а Нари прогонит противного демона.
Пока они шли к лестнице, другие, слышал Тобин, тревожно перешептывались.
— Значит, то, что говорят, правда! — причитала Сарилла. — На кого еще мог он напасть? На мальчике проклятие!
— Хватит, девица! — прошипел Минир. — От ворот ведет холодная, безлюдная дорога для тех, кто не умеет держать язык за зубами.
Тобин поежился. Значит, и здесь идут пересуды…
Тобин крепко уснул, прижавшись к Нари. Когда он проснулся, няни рядом не оказалось, но он был тепло укрыт, а солнечные лучи, пробивающиеся сквозь ставни, говорили о том, что утро давно наступило.
Разочарование заставило Тобина забыть о пережитом накануне ужасе. Утром Дня Сакора они с Мини-ром всегда будили всех ударами в щит, висящий рядом со святилищем. В этом году дворецкий, должно быть, сделал это без него, а он даже не услышал…
Тобин босиком пробежал к умывальнику и посмотрел в маленькое бронзовое зеркало на свою щеку. Да, так и есть: два полукружия красных отметин, похожие на контур глаза. Тобин запустил зубы в руку: отпечаток на коже оказался очень похож на то, что он видел в зеркале. Тобин смотрел на свое отражение и гадал, каким невидимым телом может обладать демон. До сих пор ему удавалось лишь краем глаза замечать темную тень, теперь же он представлял себе демона, как одного из гоблинов, сказки о которых рассказывала ему Нари, — по ее словам, те выглядели, как обожженные огнем дети. Гоблин с такими же зубами, как у самого Тобина… Был ли это тот самый призрак, который всегда присутствовал на границе его мира?
Тобин боязливо оглядел комнату и трижды сделал знак, отвращающий зло, прежде чем ему хватило смелости начать одеваться.
Он сидел на постели, завязывая кожаные ремешки на штанах, когда услышал, как повернулась дверная ручка. Тобин поднял глаза, ожидая увидеть Нари,
Вместо нее в двери стояла его мать, держа под мышкой куклу.
— Я слышала, как повариха и Минир говорили о том, что случилось прошлой ночью, — тихо сказала она. — Ты долго спал в День Сакора.
В первый раз больше чем за год они оказались наедине… с того самого происшествия в башне.
Тобин был не в силах пошевелиться. Он просто сидел и смотрел на Ариани, так сильно стиснув кожаный ремешок, что тот впился ему в пальцы. Ариани протянула руку, чтобы коснуться его щеки.
Сегодня ее волосы были расчесаны и заплетены в косу. Платье на Ариани было чистым, от нее еле заметно пахло цветами. Пальцы, которыми она пригладила волосы мальчика, были прохладными и нежными. Ариани стала рассматривать воспалившуюся вокруг укуса кожу. Сегодня Тобин не замечал обычных теней в ее глазах. Мать казалась просто печальной. Отложив куклу, она взяла лицо сына в ладони и поцеловала его в лоб.
— Мне так жаль, — прошептала она, потом, приподняв его левый рукав, она поцеловала красную родинку — знак удачи. — Мы живем во сне под несчастливой звездой, ты и я, мой милый малыш. Только друг друга мы с тобой и имеем.
— Сарилла говорит, что на мне проклятие, — пробормотал Тобин, смущенный непривычной нежностью.
Глаза матери опасно сузились, но голос ее остался мягким.
— Сарилла невежественная крестьянка. Ты не должен слушать такие разговоры.
Ариани снова взяла куклу, потом протянула руку Тобину.
— Пойдемте, дорогие мои, посмотрим, что повариха приготовила нам на завтрак.
Глава 8
С того странного Дня Сакора мать Тобина перестала быть призраком в собственном доме.
Первым же ее решением было увольнение Сариллы, потом она отправила Минира в город, чтобы найти подходящую замену горничной. Дворецкий вернулся на следующий день со спокойной добро-душной вдовой по имени Тира, которая и стала прислуживать Ариани.
Изгнание Сариллы испугало Тобина. Девушка не особенно ему нравилась, но она была в доме, сколько он себя помнил. Неприязнь матери к Нари ни для кого не была секретом, и теперь мальчик ужасно боялся, что она может отослать и няню тоже. Однако Нари осталась и продолжала ухаживать за ним без всяких помех.
Теперь мать каждое утро спускалась вниз, должным образом одетая, с волосами, заплетенными в косу или блестящей волной лежащими на плечах. Она даже стала пользоваться духами, запах которых напоминал Тобину весенние цветы на лужайке. Ариани все еще проводила много времени за шитьем кукол, сидя у камина в своей спальне, но теперь она занималась счетами, которые ей приносил Минир, и вместе с поварихой встречала крестьян и торговцев, посещавших замок. Тобин тоже присутствовал при таких встречах и с изумлением узнавал о голоде и болезнях, от которых страдали окрестные города. До сих пор ему казалось, что подобные несчастья случаются только где-то далеко.
И все же, какой бы веселой Ариани ни была днем, как только вечерние тени начинали удлиняться, свет как будто гас и в ней тоже, и она удалялась на запретный для других третий этаж. Сначала это огорчало Тобина, но искушения пойти следом он никогда не испытывал, а на следующее утро мать появлялась снова, улыбающаяся и деятельная.
Активность демона тоже, похоже, зависела от времени суток, но его присутствие в наибольшей мере проявлялось в темноте.
Отпечатки зубов, которые он оставил на щеке Тобина, скоро зажили и перестали быть заметны, но ужас в душе мальчика остался. Каждую ночь, лежа рядом с Нари в постели, Тобин представлял себе иссохшую черную фигуру, рыскающую в темноте, тянущую когтистые пальцы, скалящую острые зубы. Мальчик натягивал одеяло до самых глаз и перестал пить что-либо после ужина, чтобы не вставать ночью на горшок.
Хрупкое благополучие ничем не нарушалось, и через несколько недель, войдя в игровую комнату, Тобин обнаружил там свою мать у появившегося у окна стола.
— Это для наших уроков, — объяснила Ариани, показывая мальчику на кресло.
Сердце Тобина, когда он увидел пергамент и чернильницу, оборвалось.
— Отец уже пытался меня учить, — сказал он. — У меня ничего не получилось.
При упоминании Риуса лоб Ариани прорезала морщина, но скоро хорошее настроение вернулось к ней. Окунув перо в чернильницу, Ариани протянула его сыну.
— Давай попробуем снова. Может быть, я окажусь лучшей учительницей.
Все еще полный сомнений, Тобин взял перо и попытался написать свое имя — единственное, что успел выучить. Ариани несколько минут смотрела на его мучения, потом мягко отобрала у него перо.
Тобин замер, опасаясь, что последует выговор. Однако Ариани просто поднялась из-за стола и подошла к подоконнику, на котором располагались восковые и вырезанные из дерева фигурки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71