Пока она глядела на Рилда, веки его задрожали, глаза открылись и уставились на нее. В первый миг казалось, что он в замешательстве, но потихоньку взгляд его прояснился.
– Халисстра, – прохрипел он. – Это правда ты?
Сначала Халисстра решила, что он все еще одурманен ядом. Потом поняла, по тому, как Рилд смотрел на нее, что он действительно ее не узнал. Она дотронулась до своего лица и почувствовала, что оно изрыто шрамами. Она подняла дрожащую руку выше и обнаружила, что лишилась большей части волос. Осталось лишь несколько клочковатых прядей. Магия баэ'квешелзатянула раны, причиненные ожогами, но оставила ее с ужасными шрамами.
Халисстра приказала себе не беспокоиться об этом: у жриц наверняка найдется заклинание, которое сделает ее кожу гладкой и вернет ей волосы. Думать надо было о том, как доставить Рилда назад.
– Это правдая, Рилд, – сказала она ему. – Как думаешь, ты сможешь идти? Иначе мне придется нести тебя через все Студеное Поле.
– Смогу… если ты поможешь мне встать, – ответил Мастер Оружия. Потом огляделся. – Дровокол – где он?
Теперь, когда действие яда замедлилось, Рилд сумел подняться на четвереньки. Он все еще пошатывался, но выглядел уже куда лучше, чем мгновением раньше. Халисстра знала, что он скорее согласится расстаться с рукой или ногой, чем бросит свой магический меч, но воин был слишком слаб.
– Я найду его, – пообещала ему Халисстра. – Оставайся здесь и береги силы.
Она осторожно приблизилась к червю, опасаясь, что тот еще не совсем издох. Однако монстр не шевелился, свернувшись обмякшим клубком. Открыв ему пасть, жрица выдернула поющий меч Сейилл из щеки чудовища и вытряхнула кислоту из отверстий в рукояти. Потом огляделась, ища Дровокол.
Меч лежал неподалеку от того места, где Халисстра прорубила себе выход из чрева червя, рукоять его виднелась из-под тела свернувшейся твари. Она нагнулась и рывком высвободила меч – и заметила нечто, наполовину торчащее из разреза в шкуре. Это был клинок, с помощью которого она пробила себе путь к свободе. Лезвие его сверкало, оно ничуть не потускнело – явно благодаря магии, защитившей его от разъедающего воздействия кислоты, – и меч был изогнутым. Кривым.
Халисстра поняла, что это за оружие.
Это был Лунный Клинок.
Благоговейно округлив глаза, не обращая внимания на кислоту, обжигающую ее босые ступни, она подобрала меч, потом попятилась из едкой лужицы. Рукоять меча должна была бы стать скользкой от желудочного сока червя, но кожа, которой та была обтянута, оставалась сухой и чистой – еще одно свидетельство магических свойств оружия. Клинок по всей длине был инкрустирован серебром, придающим металлу особый блеск. Инкрустация оказалась надписью на языке дроу, начавшей неярко светиться, едва Халисстра взяла меч.
Рилд, неуверенно поднявшийся на ноги, подошел поближе, чтобы взглянуть, пока Халисстра разбирала надпись.
– «Если сердце твое исполнено света и дело твое правое, я не подведу тебя», – вслух прочла Халисстра. Брови ее задумчиво нахмурились. – Даже в Абиссе? – прошептала она.
Подняв взгляд, она увидела, что Рилд пристально смотрит на нее.
– Так вот зачем тебе понадобился Лунный Клинок, – тихо произнес он. – Чтобы попытаться убить Ллос? – Он покачал головой. – Это не удалось даже Варауну. Как ты можешь надеяться на успех там, где даже бог оказался бессилен?
– Я не знаю, – честно призналась Халисстра.
С одной стороны, она сознавала, что ею манипулируют, хотя червь едва не сожрал ее, Лунный Клинок словно сам собой упал ей в руки. Это порождало в Халисстре подозрительность и тревогу. Но в то же самое время она испытывала чувство ликования. Пусть она не более чем фигура на доске сава, которую передвигает так и этак невидимая рука, но это рука богини. Эйлистри, к добру или к худу, заинтересована в ней лично. С Ллос жрица никогда не ощущала ничего подобного. Эта мысль переполняла Халисстру пьянящей гордостью.
– Эйлистри внимательно наблюдает за мной, – сказала она Рилду. – Похоже, что все это предопределено заранее, и у меня такое чувство, что мне предначертано судьбой, по крайней мере, попытаться идти тем путем, по которому направляет меня богиня. Если я сумею уничтожить Ллос, мы, наконец, освободимся от ее липких сетей. Мы все. Дроу смогут выйти на свет, не опасаясь кары Паучьей Королевы.
– А если не сумеешь… – начал Рилд и болезненно закашлялся.
Халисстра подхватила его под руку. У них нет времени стоять здесь и обсуждать ее шансы на успех. Нет, пока действие отравы лишь ненадолго приостановлено.
– У тебя найдется какая-нибудь запасная одежда? – спросила она.
Рилд кивнул на ранец на полу:
– Там. Туника и какие-никакие башмаки.
– Хорошо, – заметила она.
Одна лишь туника и ботинки – недостаточная защита от свирепых ветров Верхнего Мира, но Халисстра знала, что может использовать свои заклинания – если расходовать их экономно, – чтобы на время спастись от холода. Она отыскала в ранце вещи и оделась, помогла Рилду засунуть Дровокол обратно в ножны, закрепила Лунный Клинок и поющий меч поверх своего заплечного мешка и закинула его за спину.
– Пойдем, – сказала она, кладя руку Рилда себе на плечи. – Чем скорее мы доставим тебя в храм, тем больше у тебя будет шансов прожить достаточно долго, чтобы увидеть, как я погибну, пытаясь убить богиню.
ГЛАВА 33
– Готовы? – спросил Фарон, поднимая взгляд от круга, который он выводил на полу туннеля с помощью толченого янтаря. В мешочке осталась лишь щепотка магического порошка – как раз достаточно, чтобы завершить круг, в котором стояли Квентл и Джеггред. Они жались друг к другу, Квентл успокаивающе поглаживала косматую гриву дреглота.
Вейлас и Данифай стояли за кругом, в стороне, чтобы капающая с их промокших пивафви вода не испортила рисунок. Без левитационной магии у них не было никакой возможности безопасно опуститься на палубу терзаемого штормом корабля, поэтому им предстояло остаться в туннеле.
– Заканчивай, – велела Квентл, заставляя мага вспомнить о стоящей перед ним задаче. – Твори заклинание.
Фарон занял место рядом с нею, следя за тем, чтобы полой пивафви не смахнуть порошок, потом нагнулся и высыпал последнюю щепотку янтаря, замыкая окружность. Снова выпрямившись, он уставился сквозь ледяную стену на корабль хаоса, запечатлевая в мозгу расположение его верхней палубы.
– Фаэр ц'хинд! – выкрикнул он.
Заклинание сработало, и каменный пол исчез из-под его ног. В следующий миг он, Квентл и Джеггред уже летели по воздуху к палубе стремительно мчащегося по кругу корабля. Маг тормозил падение с помощью левитации, но вода, хлещущая в глаза, мешала смотреть. Он планировал зависнуть в одном-двух шагах над палубой – единственно разумное решение, учитывая, сколь яростно корабль взмывал кверху и проваливался вниз и насколько велик был крен, – но без твердой опоры под ногами оставался риск, что его затянет в самый центр урагана. Он забарахтался, пытаясь нащупать ногой палубу, а водяные струи секли, и ветер рвал капюшон пивафви так, что Фарон едва не задохнулся. Порыв ветра подхватил мага и швырнул на грот-мачту, едва не вышибив из него дух. Фарон отчаянно уцепился за первое, что попалось под руку, – за один из линей, составляющих оснастку судна.
Линь сжался, когда руки мага уцепились за него. Внутри его было что-то мягкое и жидкое – и теплое. Мгновением позже, когда линь вдруг запульсировал, Фарон понял, что это не веревка, а кишка. Маг скривил губы, надеясь, что линь не порвется. Фарону вовсе не улыбалось оказаться забрызганным его содержимым.
Он уперся одной ногой в основание мачты, другой – в накренившуюся палубу и глянул вверх. Джеггред и Квентл остановили свое падение в паре шагов над ним. Дреглот уцепился за мачту и крепко обхватил ее боевыми руками. Застывший, словно статуя, со вздувшимися мускулами, он легко выдерживал натиск ветра, трепавшего его гриву. Квентл прилипла к его спине, поддерживаемая меньшими руками дреглота.
Квентл смотрела вниз, на Фарона, ее волосы извивались на ветру, подобно отчаянно мечущимся змеям ее плетки. Она кричала что-то, мотая головой в сторону демона, что парил в самом сердце бури, далеко от мачты, за которую они все цеплялись.
Фарон понятия не имел, о чем говорит Квентл, впрочем, он и сам понимал, что нужно спешить.
Надежно упершись ногами, он выпустил из левой руки линь и полез в карман за прутиком, при помощи которого много дней назад собрал паутину. Указав им на палубу, маг произнес заклинание.
Из прутика в сторону палубы вылетело множество нитей. Некоторые снесло завывающим ветром, но большая часть прилипла накрепко. Они образовали на белой, как кость, палубе клейкое пятно – пятно паутины, становившееся все толще, по мере того, как все новые нити слетали с конца прутика. К тому моменту, как заклинание было закончено, паутина стала уже с полшага толщиной, и овальное пятно сделалось похожим на кокон.
Отбросив прутик, тут же подхваченный ветром, Фарон выудил из кармана кусочек битума и сунул его в рот. Он проглотил вязкую массу, слегка поперхнувшись, поскольку паучьи шерстинки, добавленные в битум, царапали горло, потом изогнул пальцы на манер паучьих ног и легонько забарабанил ими по груди. Кончики пальцев мгновенно сделались липкими – настолько, что мокрый пивафви потянулся за рукой, когда он убрал ее.
Осторожно, продолжая держаться за линь, Фарон передвинул ногу от мачты и почувствовал, что его ботинок прилип к палубе. Тогда, медленно, придерживаясь за кренящуюся палубу одной рукой, он направился к кокону паутины.
Фарон не мог распрямиться: корабль клонился под острым углом, бешено кружась в водовороте, полкорпуса его ушло под воду, а другая половина торчала над волнами, а мачты были нацелены точно на центр урагана. Палуба дрожала под ногами Фарона, точно живая, а корабль все кружил и кружил, и его обшивка стонала, будто хор неумерших. Маг слышал звуки – словно доски палубы прогибались под его тяжестью, но к этим звукам примешивались еще какие-то, их он определить не мог.
Вынужденный стоять под таким углом, что у него заболели колени и лодыжки, Фарон пытался удержать равновесие. Упасть теперь значило погубить все. Тем временем завывания ветра в снастях над головой обрели подобие жуткой гармонии, и хлопанье изодранных парусов напоминало неровный стук сердца.
Фарон открыл мешочек, висящий у него на шее. Фигурка внутри не пострадала, несмотря на то, что ветер ожесточенно трепал кисет, в котором она находилась. Разве что хвост немного погнулся. Цепочка, пожертвованная Вейласом, по-прежнему была надежно обмотана вокруг щиколотки фигурки, и заколка тоже осталась на месте.
Не мешкая, Фарон нагнулся – едва не упав в паутину, когда корабль вздыбился на волне, и удержавшись на ногах лишь в самый последний момент, – и погрузил ноги фигурки в паутину с края кокона, прилепив их к палубе. Потом он осторожно воткнул в палубу застежку. Та вошла в костяную планку легко, словно в кусок размокшего мела.
Фарон начал заклинание. Уставившись на демона, зависшего в вышине над мачтой, он нараспев произносил магические слова, вскинув руки над головой и соединив большие и указательные пальцы таким образом, что получились сцепленные друг с другом кольца. Потом он медленно опустил руки к палубе – и довольно рассмеялся, увидев, что демон тоже начал двигаться вниз, на корабль. Подчиняясь силе заклинания, он скользил все ниже и ниже – мимо верхушки мачты, мимо уцепившихся за нее Квентл и Джеггреда, туда, где стоял Фарон. Демон, по-прежнему извивающийся под ударами ветра, по мере приближения словно становился все больше и ужаснее. Так проявилось действие дьявольской ауры, окружающей его. На самом деле демон был лишь немногим больше самого Фарона, но при этом мускулистым, с похожими на кинжалы когтями на руках и ногах и с могучим хвостом, который, казалось, мог перешибить сталагмит. Морда его напоминала крысиную, а кожа была пятнистая и мертвенно-бледная. Когда демон поравнялся с Фароном, направляемый его руками к фигурке на палубе, маг заметил, что от одного уха у него откушен полукруглый кусок. Рана загноилась, и из гнилого мяса высовывались неподвижные черви – тоже жертвы заклинания, остановившего демона во времени.
Присев на корточки, Фарон коснулся фигурки, потом разомкнул сцепленные пальцы. Едва символическая цепь нарушилась, из опала ударила разноцветная вспышка магической энергии и расплавила фигурку.
Фарон на мгновение ослеп, но сладкий запах растопленного пчелиного воска свидетельствовал о том, что заклинание удалось. Моргая, чтобы разогнать мелькающие перед глазами цветные пятна, мешающие видеть, он вглядывался в стоявшего перед ним демона, надежно прикованного за щиколотку к палубе тонкой свинцовой цепью. Демон все еще пребывал под действием заклинания, останавливающего время, но его красные глаза сверкали от ярости, – похоже, он понимал, что попал в западню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46