Бульдр шел впереди, в руках у него была карта, на которой Гламрих отметил самую короткую дорогу, так что им больше не пришлось плутать по лабиринту. Обратно они доберутся, по крайней мере, в два раза быстрее. Но это было единственным утешением.
Каждый погрузился в собственные мысли и рассуждения о том, что будет дальше.
Горен расстроился из-за доспехов, но опускать из-за них руки не собирался. Не исключено, что достаточно завладеть колдовской книгой. Все равно он будет бороться с Раитом! Ведь у него в запасе остаются щит дракона и кинжал Малакея, которые сослужили хорошую службу здесь, внизу, и, следовательно, совершенно бесполезными не являются.
И есть еще кое-что, сам знаешь.
Горен невольно потер грудь. Он не хотел позволять своим мыслям двигаться в этом направлении, но у него не получалось.
– Может быть, ты и не хочешь магии, –сказал ему как-то Ур, – но она хочет тебя.
Это было пагубным наследием шейканов: предок, душа которого заключена в нем, и отец, магические силы которого частично перешли к нему. Но Горен боялся той гремучей смеси, которая получилась из этого союза. Он выбрал Свет, а то опасное, что дремало в нем, тяготело к Тьме. Если он когда-нибудь осмелится использовать эту силу, она может повернуться не той стороной. Возможно, благие помыслы окажутся злом. Да и сам он превратится в другого, станет вторым Руоримом или – того хуже – возродившимся Малакеем, душа которого пробудится опять…
– Ты носишь в себе Materia Prima, –рассказывал ему Ур. – И если с ее помощью Малакей, не умея с ней обращаться, сеял зло и жестокость, то ты способен направить ее на добро, если будешь действовать после зрелых размышлений.
Но касаются ли его слова черного мага, поклонника темных искусств? Горен ведь даже не получил нормального магического образования. Раит превосходит его не только знаниями, но и многовековым опытом.
Несмотря на бурлившие в нем сомнения, он неуклонно приближался к Клинку Аонира. Горен знал, что обратного пути для него больше не существует. Наверное, вперед его толкала кипящая в нем кровь дракона.
– Почему бы тебе не полететь самому? –мрачно спросил Горен, когда Ур в очередной раз напомнил ему о его предназначении.
– Я там, –ответил дракон. – Потому что я в тебе.
«Еще один, –с горьким сарказмом подумал Горен. – Это все, из чего я состою? Из ошметков чужих тел? Неужели я – коллекция различных магических течений и сил, которые пытаются использовать меня ради собственных целей? Не поэтому ли убежала моя мама, пытаясь дать мне возможность вести нормальную жизнь? Но она не была в этом полностью уверена, иначе почему она с самого начала воспитывала меня воином и муштровала, чтобы я не оказался совершенно неподготовленным к предстоящим испытаниям?»
Горен чувствовал, что щит и доспехи на его спине становятся тяжелее. Груз, пригибающий к земле и его, и все, что находится у него внутри.
«Кто я?» – спросил он себя.
И осмелился взглянуть на Звездный Блеск, которая молча шла рядом, погруженная в свои мысли. Она полукровка, которая не смогла полностью принять ни тот, ни другой мир. Она тоже находится в поиске своей сущности, потому что до сих пор не решила, считать себя норканом или человеком. Но ее не так сильно, как Горена, разрывают таящиеся внутри противоречия. Ей слишком рано пришлось научиться стоять на собственных ногах и бороться за жизнь. Это укрепило ее волю и самосознание. Дало ей силы, которые не позволили ее сломать. Возможно, Звездный Блеск не знает, с какой она стороны, но она хоть знает, как поступать.
А вот Горен не знал. Он не мог оценить, его это мысли или же это мысли, навеянные его наследством. Он не знал, самостоятельно ли принимает решения или же послушно выполняет чужую волю. Вдруг он просто сосуд, жалкие личные мыслишки которого служат только для того, чтобы передвигать тело, питать его и закалять? Неужели это и есть его собственное «я»? Существует ли оно вообще?
Иногда он спрашивал себя, почему его тянет к девушке по имени Звездный Блеск, что он чувствует к ней на самом деле. Может, это всего-навсего притягательная сила ее магии, которая дополняет магию самого Горена?
Однажды Горен уже полюбил, и любимая растоптала его сердце, но тогда все было по-другому: юношеская страсть, выросшая из первых признаков взросления и физического влечения.
К эльфийке он относился совершенно по-иному. Он смотрел на нее другими глазами и не мог объяснить, что с ним происходит. И все равно хотел постоянно быть рядом с ней, ему казалось, что она стала чуть ли не его частью, несмотря на всю робость и зажатость, которые в нем просыпались, когда она смотрела на него по-особенному. Он считал, что не дорос до нее. А она, казалось, молча упрекает его за то, что он такой, как есть, и не допускала их сближения. Хотя не исключено, что ее неспособность переносить близость мужчины связана с ужасами ее прошлого.
«Вот как оно получилось, – уныло размышлял Горен. – Вместо того чтобы готовиться к битве с магом Альянса, я размышляю о своих чувствах к темной эльфийке, которая нисколько мной не интересуется. Я, как всегда, бегу от настоящих проблем, чтобы не оказаться с ними лицом к лицу».
Он чуть не налетел на Бульдра, который остановился и смотрел на него добрыми глазами.
– Бульдр, а тебя хоть когда-нибудь мучают сомнения? – неожиданно спросил Горен.
Рыжеволосый гном улыбнулся:
– Никому не чужды сомнения, мальчик. Даже Гламриху, сотню лет проведшему в кандалах, потому что доверился другу. Даже твоему отцу, который не может тебя понять. И даже Раиту. – Он сжал руку Горена. – Я сделаю все для меня доступное, чтобы поддержать тебя, Горен. В крайнем случае, дотащу до Клинка Аонира, но взять на себя все я, естественно, не смогу. Есть вещи, которые подвластны только тебе.
– А я в этом совсем не уверен, – возразил Горен.
– Ты боишься Раита?
– Нет. Но я боюсь…
Бульдр недоуменно приподнял брови. Горен продолжал:
– …боюсь вас разочаровать.
– Ах, и это все? – Бульдр добродушно усмехнулся: – Знаешь, Горен, я думаю, это самое легкое из всех препятствий. Наверное, в детстве твоя мама слишком на тебя давила, и ты постоянно старался ей понравиться и добиться ее признания. Но, дружище, так поступать совсем не обязательно. Мы ценим и уважаем тебя таким, каков ты есть! И если мы связываем с тобой наши ожидания, то лишь потому, что уважаем тебя сверх всякой меры и хотим переложить ответственность на тебя. Просто верь в самого себя и не беспокойся о нас. Делай то, что велит тебе твоя совесть, а не то, чего ждем от тебя мы. Борьбу ведешь ты, а не мы! В общем, тебе ни к чему обращать на нас внимание.
Он подмигнул Горену и пошел дальше.
– А что с Серебряным Пламенем? – крикнул Горен. – Столько усилий ради этой древней железки?
Бульдр засмеялся громовым смехом:
– По крайней мере, ты кое-чему научился, Горен, значит, наш поход был не напрасным!
Войдя в следующий зал, они поняли, что там кто-то есть. Чужое присутствие они ощутили внезапно, причем все трое одновременно, потому что сразу вдруг остановились и схватились за оружие. Отступать было поздно.
Противников оказалось четверо: два коренастых орка и два человека, наемники. Они тоже их заметили, выхватили оружие и бросились на них без предупреждения, без объяснений, не издав ни единого звука.
Горен закрыл собой Звездный Блеск, отбил первый удар человека с мечом, пинком отшвырнул его от себя, потому что в этот момент на него наскочил орк, размахивающий топором. Горен знал, что не сможет парировать удар, не сломав себе при этом хотя бы одну руку, поэтому решил применить хитрость. Он поднял обеими руками меч, изо всех сил ударил, послав тело в том же направлении, и отклонил топор. Одновременно Звездный Блеск, пригнувшись, прыгнула мимо него и вонзила свой нож орку в колено, попав точно в стык на доспехах.
Орк издал звериный рык и упал, но продолжал размахивать топором. В последний момент Горену удалось отскочить и избежать второго удара. Он скинул щит и доспехи и рухнул на землю, когда наемник, воспользовавшись секундным замешательством, напал снова. Но Горен успел перекатиться и парировать удар меча. На мгновение оба застыли, а потом Горен ударил противника в берцовую кость, выбил у него меч и, подпрыгнув, встал на ноги.
Бульдр тем временем ловко орудовал топором, тесня нападающих и загоняя их в угол.
В конце концов, трое друзей встали плечом к плечу, чтобы отразить нападение.
– Бульдр, охраняй Звездный Блеск! – крикнул Горен, оценив ситуацию и поворачиваясь к остававшемуся невредимым второму орку.
Вращая мечом, он заставил того отступить, рассчитывая в основном на скорость и ловкость, а не на силу, потому что в этом за тяжелым противником ему было не угнаться. Он вдруг отчетливо вспомнил Долину Слез, ужасные издевательства, жестокость орков и их откровенную радость при виде чужих страданий. Мстя за все полученные там удары и раны, Горен бросился на орка со злостью, которой сам от себя не ожидал. Когда, наконец, противник подставился, он глубоко вонзил меч в его тело и резко выдернул обратно. Пока мертвый орк падал на землю, Горен успел повернуться ко второму, которому было трудно защищаться из-за раны в колене, отогнал его в сторону и пронзил ему горло острием меча.
Хрипящий, покрытый кровью, с дико горящими глазами, он повернулся к товарищам, но те уже и сами расправились с остальными.
Бульдр, сохранивший жизнь одному из наемников, придавил ему грудь коленом, приставил к горлу нож и спросил:
– Кто вы? Почему нас преследовали?
– От меня ты ничего не узнаешь, – задыхаясь, выдавил из себя раненый.
Горен наклонился, схватил его за руку и резким движением сломал палец. Мужчина заорал, осыпая Горена градом дичайших ругательств, но ничего путного не сказал.
Когда был сломан третий палец, сопротивление закончилось и наемник, давясь слезами, заорал:
– Хватит! Я все скажу!
– Давай! – проворчал Бульдр. – Не испытывай наше терпение.
– Мы служим Раиту Черному, – прошипел наемник. – Он послал небольшую группу следить за тем, не собирает ли кто против него отрядов. В Виндхолме мы должны были узнать, не заказывает ли кто-нибудь особого оружия или доспехов, не требует ли их обработать и не ищет ли артефактов. Нам вменялось в обязанность уничтожать все, что покажется подозрительным. Тут на дорогу к нам выскочил пьяный гном…
– Альдридж, – подскочил Бульдр. – Что вы с ним сделали?
– Ему понадобились пара глотков и недолгие уговоры, и он тут же стал крайне болтливым, – выдавил из себя мужчина. – Нам даже подгонять его почти не пришлось. Мы следили за вами, а остальное узнали от этого жалкого нытика…
Бульдр схватил его за воротник и потряс.
– Что с Альдриджем? Что вы с ним сотворили, проклятые кровопийцы?
Мужчина сплюнул кровь и с бульканьем засмеялся:
– Мои слова вам уже не пригодятся… Мы вас…
– Заканчивай с ним скорей, – холодно произнес, поднимаясь, Горен.
Быстрым ловким движением Бульдр перерезал горло наемнику и тоже встал.
Звездный Блеск слушала с другого конца зала. Знаком велела друзьям молчать.
Вскоре они разобрали легкий скрип, звон металла и быстро приближающиеся шаги.
– Проклятие, – прошипел Бульдр. – Подкрепление уже близко.
Горен кивнул:
– Возвращаться в Виндхолм нам нельзя. Здесь есть другой выход?
Он взял щит и доспехи, Звездный Блеск помогла укрепить груз обратно на спину. Он стер с меча кровь и убрал его в ножны.
– Конечно, выходов здесь много. Но найти нужный… Мы не можем себе позволить забрести в тупик…
Бульдр торопливо развернул карты и начал их изучать, бормоча что-то себе под нос. Ищущим взглядом он обвел зал.
Звездный Блеск торопила.
– Преимущество у нас практически ничтожное!
Бульдр показал на темный коридор.
– Туда, – крикнул он уже на бегу.
Факелов у путников не осталось, и им пришлось пробираться на ощупь, что затрудняло и замедляло продвижение вперед. Но они все равно не могли бы зажечь свет, не выдав тем самым свое местонахождение. Они слышали, что противники уже добрались до зала и обнаружили убитых товарищей. Кто-то закричал, отдавая приказы, преследователи тут же разбежались в разные стороны, потом все стихло. Охота началась.
Бульдр вдруг схватил Горена за руку, тот понял, что имеет в виду гном, и в свою очередь коснулся руки девушки. Они ускорили шаг и теперь вслепую со всех ног бежали по штольне. Горен тихонько ругался, потому что доспехи постоянно стукались о щит, но менять что-либо было уже поздно. Он надеялся, что они сумели увеличить расстояние настолько, что преследователи не услышат этого грохота. Через какое-то время он нашел ритм, при котором доспехи больше не дергались, и шум почти прекратился.
Горен рассчитывал, что Бульдр запомнил дорогу, потому что если развилок окажется много, то они пропали. Они много раз свернули, иногда поднимались вверх, а потом снова спускались вниз. Горен не понимал, идет ли речь о естественных неровностях дороги или о ее раздвоении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28