— Они, блин, когда из мусарни уходят, прямым ходом в охранные фирмы топают. Делать-то ничего не умеют...
Из зеленого коридора, по которому обычно проходят дипломаты и чиновники, послышался шум. Мелькнула тень, и на ковровую дорожку вступила обутая в сапог сорок седьмого размера нога Андрея Королева по прозвищу Циолковский, тащившего на коротком плетеном поводке упирающегося толстого гепарда. Следом за Королевым появился Винни в шортах и пробковом шлеме, через плечо которого были перекинуты двустволка-«слонобой» и патронташ. Замыкал экзотическую группу Оскар Тамм по кличке Фауст, размахивающий литровой бутылью виски и поддерживающий под локоток пожилого негра с копьем. Коренной обитатель Черного континента был весь покрыт какими-то цветными разводами, имел из одежды лишь травяную юбочку и сильно напоминал вождя племени масаев.
Таможенники напряглись.
Циолковский шлепнул на стойку лист декларации и шикнул на гепарда. Пятнистый житель саванн мгновенно сел и преданно уставился на Андрея.
— Оформляем котика, — загрохотал бас Королева. — Плачу, блин, по полной программе. И этого, — палец братка уткнулся в грудь африканца. — Как тебя? Все время забываю...
— Мбонго! — звонко выкрикнул негр.
— Во-во, — подтвердил Циолковский. — Мбонго. Жертва межэтнического конфликта. Пока у меня поживет.
Таможенники пораскрывали рты.
— Это финиш! — стеклянным голосом сказал Рыбаков. — Я с гепардом в одной машине не поеду!
* * *
Красный «мерседес» появился на стоянке перед отелем «Дюны» только в половине четвертого. Сквозь снежную пелену Панаренко и Ковальских-Дюжая внимательно наблюдали, как купе модели «CLK 200 Kompressor» медленно развернулось и встало в зоне VIP, бок о бок с желтой приземистой «феррари» и черным «лексусом».
Из машины вышел толстый высокий мужчина и поспешил в бар.
— Точно он? — засомневалась Ирина Львовна.
— Он, он! — Надежда Борисовна потерла ладошки.
— А почему крыша красная? Вчера вроде была черная...
— Открытым «мерседесам» положена и такая, и такая, — авторитетно заявила Ковальских-Дюжая. — Железную, в цвет кузова, ставят поверх мягкой...
Это действительно так. Но дополнительной жесткой крышей оснащается только модель «SL», на кабриолетах «CLK» подобная опция не предусмотрена.
— А-а! — Панаренко с уважением посмотрела на подкованную в вопросах автомобилестроения товарку.
— Ждем пять минут — и работаем, — следователь прокуратуры поднесла к губам микрофон рации. — Женя! Клиент на месте!
— Понял, — прохрипела рация.
— Все по плану, — добавила Надежда Борисовна.
— Ясно, — ответил невидимый Женя.
— Почему же он опоздал? — тупо глядя прямо перед собой, спросила Панаренко.
— Да мало ли, почему! — отмахнулась Ковальских-Дюжая. — Пробки, дорога скользкая... Вот и ехал осторожно.
Отведенные на ожидание пять минут истекли быстро.
Отъехала боковая дверь «фольксвагена», на снег спрыгнули четыре сотрудника ОБНОНа и проследовали в бар.
— Пошли. — Ковальских-Дюжая выбралась из машины...
А в баре тем временем сложилась совершенно идиотская для милиционеров ситуация.
Когда оперативники ворвались в помещение, там полным ходом шла съемка рекламного клипа. Борцы с наркотиками попали в самый центр освещенного круга, заломали приехавшего на «мерседесе» здоровяка и, не обращая внимания на нацеленные объективы трех видеокамер, запихнули в карман задержанному два грамма героина.
Привлеченные к съемкам полуголые девицы из модельного агентства, думая, что так и надо, с визгом набросились на оперов и повисли у них на шеях, шепча что-то о колготках «Филодоро». Милиционеры в свою очередь решили, что подверглись нападению местных проституток и для острастки бабахнули из имеющихся стволов в воздух.
Но не учли одной маленькой детали интерьера.
Тупоносые «макаровские» пули разнесли зеркальный потолок, и на присутствующих обрушился град осколков. Старший группы захвата отшвырнул от себя девицу, встал в позу техасского рейнджера и встретил прямым ударом ноги в грудь несущегося на него манерного режиссера клипа.
Патлатый педик улетел под софиты, сбив одну из стоек.
Огромный юпитер накренился, секунду пребывал в состоянии неустойчивого равновесия, потом штатив окончательно подломился, и прожектор весом в сорок килограммов тюкнул ближайшего опера по затылку.
Обноновцев осталось трое.
Ассистент звукорежиссера внезапно понял, что напавшие на съемочную группу люди наняты конкурирующей фирмой, почувствовал прилив сил и от души отоварил маленького кривоногого капитана «удочкой» выносного микрофона по башке. Капитан рухнул на засыпанный осколками ковер.
— Всем лежать! — заорал старший группы. — Работает ОБНОН!
Реплика не произвела никакого впечатления. Собравшиеся просто не знали, как расшифровывается прозвучавшая аббревиатура, и, размахивая реквизитом пошли в контрнаступление. Лишь одна девица упала на пол, прикрыв руками прическу.
Опера затравленно огляделись.
На пороге возникли фигуры Панаренко и Ковальских-Дюжей.
— Да здесь настоящее гнездо! — Надежда Борисовна махнула удостоверением. — Прокуратура! Немедленно прекратите сопротивление!
— Как бы не так! — завопил оператор.
Недоарестованный здоровяк приподнялся с ковра и помотал головой.
— Где Колесников?! — заверещала Панаренко.
— Вон, — старший группы указал стволом пистолета на рослого актера.
— Это не он!
— Как не он?! — икнул обноновец. — У него и наркота с собой!
— А у нас три кассеты, где вы ему в карман что-то пихаете! — обличительно крикнул оператор. — Совсем озверели! Я сейчас вашему начальству звонить буду! — В руке у мастера объектива появился радиотелефон.
Панаренко закрыла глаза и прислонилась к стене.
— Что здесь происходит?! — рыкнули сзади.
Ирина Львовна обернулась.
На пороге возвышались три омоновца, из-за плеч которых выглядывали юркие японские туристы. Беспрерывно щелкали затворы фотоаппаратов.
Панаренко упала в обморок.
* * *
Гепарда кое-как затолкали в грузовое отделение «форда» Мизинчика, на полную мощь включили отопление салона и сунули туда же африканца, предварительно отобрав у него копье.
Садист вытер мокрое от пота лицо.
Циолковский в наброшенной на плечи дубленке по-хозяйски заглянул через боковое заднее стекло на свернувшегося клубком уставшего зверя, подмигнул негритосу и принял из рук Комбижирика стакан коньяку.
— Ну, за встречу!
— Ты зачем кота приволок? — осведомился Рыбаков.
— О-о! — Королев одним махом опрокинул двести граммов «Юбилейного» и занюхал рукавом. — Это, братцы, история! Не поверите — он сам к нам прибился!
— Не поверим, — согласился Денис.
— А это действительно так! — Циолковский вытащил сигару. — Короче... Мы с Фаустом мочили крокодилов. Хотели, блин, побольше набить, чтобы всем по чучелу привезти.
— Из пулемета? — уточнил практичный Ди-Ди Севен.
— Не, там из пулемета нельзя... Но мы, блин, выкрутились. Поймали местного полицая, связали и подвесили над запрудой. Он орет, ногами по воде колотит, так что приманка что надо! Зеленые целыми косяками шли... Токо кто-нибудь из них харю подымал, чтоб, блин, «шоколадку» прикусить, мы тут как тут. Ба-бах! — и на берег выволакиваем. Десяток настреляли, запарились... Живца повыше подняли, чтобы пока спокойно повисел, скатерку разложили и отдыхаем.
— Охотники на привале, — пробормотал Рыбаков.
— Только по первой рюмке накатили, слышим, блин, кто-то в кустах шебуршит, — Циолковский заговорщицки понизил голос. — Сначала думали — Винни. Но звуки какие-то странные... Фауст стрельнул на всякий случай. И кричит — Винни, это ты?!..
У Дениса отпала челюсть.
— Ответа нет. Значит, не он, — продолжил Королев. — Тогда кто?
— Слон, — предположил Ортопед.
— Мы тоже так подумали. Но шуршание, блин, не прекращается... — Циолковский изобразил на лице напряженное внимание. — И кусты не такие высокие, чтоб слон заховался. А Оскар уже гранатомет достал. Я ему говорю — погоди! Фигня какая-то нездоровая. Пошли проверим! Ну, стволы наизготовку и в кусты... А там! Кошака этого сволочь зеленая за лапу зацепила и в речку затащить пытается! Я ка-ак дам крокодилу в тыкву прикладом! Фауст сбоку налетел и сапогом по почкам! Зеленого аж на три метра отбросило! Кошак — в одну сторону, мы в другую... Ну, блин, дух перевели, решили такое дело серьезно отметить. Сели, выпиваем. Тут, — Андрей причмокнул. — опять шур-шур-шур... И рожа гепардовская из кустов. Мы ему мяса бросили. Сожрал. Еще кусок... Опять сожрал.
— На хавчик пробило, — сообразил Комбижирик.
— Само собой, — кивнул Циолковский. — Жрачка-то классная, он такой отродясь не видел. Поел, потом ушел... Мы, блин, думали, насовсем. Но ошиблись. Часа через два приходит и нам какую-то крысу в зубах волочет. Типа, в благодарность. Ну, мы крысу на прикорм в запруду кинули, а котяре еще буженины дали. Так и остался с нами... Лапу ему промыли, перебинтовали.
— Ё-мое! — Фауст выпучил глаза. — Андрюха! Мы ж с тобой полицая снять забыли!
— Как?!
— Блин, до меня только щас дошло!
— А когда вы крокодилов стреляли? — спросил Ортопед.
— Да с неделю уже, — смутился Циолковский. — Блин, как неудобно получилось...
— Там деревня рядом, — сказал Винни. — Места не глухие. Снимут...
— А обещанные чучела где? — Ди-Ди Севен задал логичный вопрос.
— Чартером летят, — Циолковский вздохнул.
— На всех хватит?
— С запасом. Даже останется...
— Это хорошо, — улыбнулся Ортопед. — Можно будет Хоттабычу и Барракуде по штучке подарить.
* * *
Горыныч метался по обочине Приморского шоссе почти полтора часа, яростно размахивая руками и распугивая тем самым редких водителей. Успеху в деле остановки попутного автотранспорта мешало еще то, что одежда Даниила после его приземления в грязный снег на дне оврага превратилась в нечто непотребное. Браток всегда уважал вещи светлых тонов, и это сослужило ему плохую службу. Пепельно-серая дубленка трансформировалась в бесформенную, покрытую ржаво-коричневыми разводами хламиду, слаксы, исполненные в тональности «белая ночь», стали напоминать несвежие кальсоны, а бледно-зеленый свитер впитал в себя все оттенки сточных вод. Со стороны Горыныч напоминал бомжа огромного роста, за спиной которого к тому же чадили останки некогда красного «мерседеса».
Колесников воздевал к небу пудовые кулаки и материл пугливых шоферов.
Повезло ему только тогда, когда из-за поворота вырулил «Land Cruiser Prado», за рулем которого восседал Армагеддонец. Узнав в перепачканном «бомже» Горыныча, коллега разинул рот и чуть не убрался с дороги вслед за кабриолетом. Скрипнули тормоза, и джип затормозил в десяти сантиметрах от полосатого отбойника. Армагеддонец вылетел из машины и бросился навстречу Даниилу, держа в руке помповое ружье и озираясь по сторонам, готовый в любую секунду отразить возможное нападение тех уродов, что расстреляли «мерседес» старого друга...
* * *
В «Дюнах» царила нервозность.
Площадка перед гостиничным комплексом была под завязку набита милицейскими «канарейками» и черными «волгами», на которых прибыло районное начальство. Из бара доносились возмущенные вопли членов съемочной группы, прерываемые визгливыми оправданиями Панаренко, Ковальских-Дюжей и оперов.
Горыныч остался в машине, а Армагеддонец сходил в народ и выяснил, что именно произошло. «Группа захвата» и их оппоненты не стеснялись в выражениях, голос не понижали, так что браток быстро разузнал подробности инцидента.
История с нападением ментов на клипмейкеров обоим правильным пацанам не понравилась. Особенно их насторожило то обстоятельство, что ловили именно Горыныча, вызванного знакомым барменом на встречу в совершенно определенное время.
Братки криво ухмыльнулись.
Милицейские подставы никогда не отличались изяществом исполнения, но в этот раз все сделали так топорно, что смысл мероприятия был ясен даже непосвященному в тонкости взаимоотношений между правоохранителями и их потенциальной клиентурой. А привлечение к аресту бритоголового объекта сотрудников ОБНОНа свидетельствовало об интеллектуальной ущербности разработчиков. У братанов обычно сильные адвокаты, которые на раз раскалывают ситуации с подброшенными наркотиками. И любая экспертиза показывает, что тренированные бугаи в девяносто девяти процентах случаев никогда в жизни к анаше с героином не притрагивались.
— Тебе, блин, на месяцок замерзнуть надо, — серьезно сказал Армагеддонец. — Если они воркуна так внаглую подключили, значит, не отстанут...
Горыныч пожевал нижнюю губу и кивнул.
* * *
У поворота на основную трассу Рыбаков вспомнил о словах Мизинчика и прилип к окну. Но участок дороги, где два часа назад возилась бригада рабочих, был пуст. Осевая радовала глаз свежей разметкой, знаки, ограничивающие движение в связи с проводимыми работами, были убраны, и лишь на обочине сиротливо стоял оставленный ремонтниками компрессор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Из зеленого коридора, по которому обычно проходят дипломаты и чиновники, послышался шум. Мелькнула тень, и на ковровую дорожку вступила обутая в сапог сорок седьмого размера нога Андрея Королева по прозвищу Циолковский, тащившего на коротком плетеном поводке упирающегося толстого гепарда. Следом за Королевым появился Винни в шортах и пробковом шлеме, через плечо которого были перекинуты двустволка-«слонобой» и патронташ. Замыкал экзотическую группу Оскар Тамм по кличке Фауст, размахивающий литровой бутылью виски и поддерживающий под локоток пожилого негра с копьем. Коренной обитатель Черного континента был весь покрыт какими-то цветными разводами, имел из одежды лишь травяную юбочку и сильно напоминал вождя племени масаев.
Таможенники напряглись.
Циолковский шлепнул на стойку лист декларации и шикнул на гепарда. Пятнистый житель саванн мгновенно сел и преданно уставился на Андрея.
— Оформляем котика, — загрохотал бас Королева. — Плачу, блин, по полной программе. И этого, — палец братка уткнулся в грудь африканца. — Как тебя? Все время забываю...
— Мбонго! — звонко выкрикнул негр.
— Во-во, — подтвердил Циолковский. — Мбонго. Жертва межэтнического конфликта. Пока у меня поживет.
Таможенники пораскрывали рты.
— Это финиш! — стеклянным голосом сказал Рыбаков. — Я с гепардом в одной машине не поеду!
* * *
Красный «мерседес» появился на стоянке перед отелем «Дюны» только в половине четвертого. Сквозь снежную пелену Панаренко и Ковальских-Дюжая внимательно наблюдали, как купе модели «CLK 200 Kompressor» медленно развернулось и встало в зоне VIP, бок о бок с желтой приземистой «феррари» и черным «лексусом».
Из машины вышел толстый высокий мужчина и поспешил в бар.
— Точно он? — засомневалась Ирина Львовна.
— Он, он! — Надежда Борисовна потерла ладошки.
— А почему крыша красная? Вчера вроде была черная...
— Открытым «мерседесам» положена и такая, и такая, — авторитетно заявила Ковальских-Дюжая. — Железную, в цвет кузова, ставят поверх мягкой...
Это действительно так. Но дополнительной жесткой крышей оснащается только модель «SL», на кабриолетах «CLK» подобная опция не предусмотрена.
— А-а! — Панаренко с уважением посмотрела на подкованную в вопросах автомобилестроения товарку.
— Ждем пять минут — и работаем, — следователь прокуратуры поднесла к губам микрофон рации. — Женя! Клиент на месте!
— Понял, — прохрипела рация.
— Все по плану, — добавила Надежда Борисовна.
— Ясно, — ответил невидимый Женя.
— Почему же он опоздал? — тупо глядя прямо перед собой, спросила Панаренко.
— Да мало ли, почему! — отмахнулась Ковальских-Дюжая. — Пробки, дорога скользкая... Вот и ехал осторожно.
Отведенные на ожидание пять минут истекли быстро.
Отъехала боковая дверь «фольксвагена», на снег спрыгнули четыре сотрудника ОБНОНа и проследовали в бар.
— Пошли. — Ковальских-Дюжая выбралась из машины...
А в баре тем временем сложилась совершенно идиотская для милиционеров ситуация.
Когда оперативники ворвались в помещение, там полным ходом шла съемка рекламного клипа. Борцы с наркотиками попали в самый центр освещенного круга, заломали приехавшего на «мерседесе» здоровяка и, не обращая внимания на нацеленные объективы трех видеокамер, запихнули в карман задержанному два грамма героина.
Привлеченные к съемкам полуголые девицы из модельного агентства, думая, что так и надо, с визгом набросились на оперов и повисли у них на шеях, шепча что-то о колготках «Филодоро». Милиционеры в свою очередь решили, что подверглись нападению местных проституток и для острастки бабахнули из имеющихся стволов в воздух.
Но не учли одной маленькой детали интерьера.
Тупоносые «макаровские» пули разнесли зеркальный потолок, и на присутствующих обрушился град осколков. Старший группы захвата отшвырнул от себя девицу, встал в позу техасского рейнджера и встретил прямым ударом ноги в грудь несущегося на него манерного режиссера клипа.
Патлатый педик улетел под софиты, сбив одну из стоек.
Огромный юпитер накренился, секунду пребывал в состоянии неустойчивого равновесия, потом штатив окончательно подломился, и прожектор весом в сорок килограммов тюкнул ближайшего опера по затылку.
Обноновцев осталось трое.
Ассистент звукорежиссера внезапно понял, что напавшие на съемочную группу люди наняты конкурирующей фирмой, почувствовал прилив сил и от души отоварил маленького кривоногого капитана «удочкой» выносного микрофона по башке. Капитан рухнул на засыпанный осколками ковер.
— Всем лежать! — заорал старший группы. — Работает ОБНОН!
Реплика не произвела никакого впечатления. Собравшиеся просто не знали, как расшифровывается прозвучавшая аббревиатура, и, размахивая реквизитом пошли в контрнаступление. Лишь одна девица упала на пол, прикрыв руками прическу.
Опера затравленно огляделись.
На пороге возникли фигуры Панаренко и Ковальских-Дюжей.
— Да здесь настоящее гнездо! — Надежда Борисовна махнула удостоверением. — Прокуратура! Немедленно прекратите сопротивление!
— Как бы не так! — завопил оператор.
Недоарестованный здоровяк приподнялся с ковра и помотал головой.
— Где Колесников?! — заверещала Панаренко.
— Вон, — старший группы указал стволом пистолета на рослого актера.
— Это не он!
— Как не он?! — икнул обноновец. — У него и наркота с собой!
— А у нас три кассеты, где вы ему в карман что-то пихаете! — обличительно крикнул оператор. — Совсем озверели! Я сейчас вашему начальству звонить буду! — В руке у мастера объектива появился радиотелефон.
Панаренко закрыла глаза и прислонилась к стене.
— Что здесь происходит?! — рыкнули сзади.
Ирина Львовна обернулась.
На пороге возвышались три омоновца, из-за плеч которых выглядывали юркие японские туристы. Беспрерывно щелкали затворы фотоаппаратов.
Панаренко упала в обморок.
* * *
Гепарда кое-как затолкали в грузовое отделение «форда» Мизинчика, на полную мощь включили отопление салона и сунули туда же африканца, предварительно отобрав у него копье.
Садист вытер мокрое от пота лицо.
Циолковский в наброшенной на плечи дубленке по-хозяйски заглянул через боковое заднее стекло на свернувшегося клубком уставшего зверя, подмигнул негритосу и принял из рук Комбижирика стакан коньяку.
— Ну, за встречу!
— Ты зачем кота приволок? — осведомился Рыбаков.
— О-о! — Королев одним махом опрокинул двести граммов «Юбилейного» и занюхал рукавом. — Это, братцы, история! Не поверите — он сам к нам прибился!
— Не поверим, — согласился Денис.
— А это действительно так! — Циолковский вытащил сигару. — Короче... Мы с Фаустом мочили крокодилов. Хотели, блин, побольше набить, чтобы всем по чучелу привезти.
— Из пулемета? — уточнил практичный Ди-Ди Севен.
— Не, там из пулемета нельзя... Но мы, блин, выкрутились. Поймали местного полицая, связали и подвесили над запрудой. Он орет, ногами по воде колотит, так что приманка что надо! Зеленые целыми косяками шли... Токо кто-нибудь из них харю подымал, чтоб, блин, «шоколадку» прикусить, мы тут как тут. Ба-бах! — и на берег выволакиваем. Десяток настреляли, запарились... Живца повыше подняли, чтобы пока спокойно повисел, скатерку разложили и отдыхаем.
— Охотники на привале, — пробормотал Рыбаков.
— Только по первой рюмке накатили, слышим, блин, кто-то в кустах шебуршит, — Циолковский заговорщицки понизил голос. — Сначала думали — Винни. Но звуки какие-то странные... Фауст стрельнул на всякий случай. И кричит — Винни, это ты?!..
У Дениса отпала челюсть.
— Ответа нет. Значит, не он, — продолжил Королев. — Тогда кто?
— Слон, — предположил Ортопед.
— Мы тоже так подумали. Но шуршание, блин, не прекращается... — Циолковский изобразил на лице напряженное внимание. — И кусты не такие высокие, чтоб слон заховался. А Оскар уже гранатомет достал. Я ему говорю — погоди! Фигня какая-то нездоровая. Пошли проверим! Ну, стволы наизготовку и в кусты... А там! Кошака этого сволочь зеленая за лапу зацепила и в речку затащить пытается! Я ка-ак дам крокодилу в тыкву прикладом! Фауст сбоку налетел и сапогом по почкам! Зеленого аж на три метра отбросило! Кошак — в одну сторону, мы в другую... Ну, блин, дух перевели, решили такое дело серьезно отметить. Сели, выпиваем. Тут, — Андрей причмокнул. — опять шур-шур-шур... И рожа гепардовская из кустов. Мы ему мяса бросили. Сожрал. Еще кусок... Опять сожрал.
— На хавчик пробило, — сообразил Комбижирик.
— Само собой, — кивнул Циолковский. — Жрачка-то классная, он такой отродясь не видел. Поел, потом ушел... Мы, блин, думали, насовсем. Но ошиблись. Часа через два приходит и нам какую-то крысу в зубах волочет. Типа, в благодарность. Ну, мы крысу на прикорм в запруду кинули, а котяре еще буженины дали. Так и остался с нами... Лапу ему промыли, перебинтовали.
— Ё-мое! — Фауст выпучил глаза. — Андрюха! Мы ж с тобой полицая снять забыли!
— Как?!
— Блин, до меня только щас дошло!
— А когда вы крокодилов стреляли? — спросил Ортопед.
— Да с неделю уже, — смутился Циолковский. — Блин, как неудобно получилось...
— Там деревня рядом, — сказал Винни. — Места не глухие. Снимут...
— А обещанные чучела где? — Ди-Ди Севен задал логичный вопрос.
— Чартером летят, — Циолковский вздохнул.
— На всех хватит?
— С запасом. Даже останется...
— Это хорошо, — улыбнулся Ортопед. — Можно будет Хоттабычу и Барракуде по штучке подарить.
* * *
Горыныч метался по обочине Приморского шоссе почти полтора часа, яростно размахивая руками и распугивая тем самым редких водителей. Успеху в деле остановки попутного автотранспорта мешало еще то, что одежда Даниила после его приземления в грязный снег на дне оврага превратилась в нечто непотребное. Браток всегда уважал вещи светлых тонов, и это сослужило ему плохую службу. Пепельно-серая дубленка трансформировалась в бесформенную, покрытую ржаво-коричневыми разводами хламиду, слаксы, исполненные в тональности «белая ночь», стали напоминать несвежие кальсоны, а бледно-зеленый свитер впитал в себя все оттенки сточных вод. Со стороны Горыныч напоминал бомжа огромного роста, за спиной которого к тому же чадили останки некогда красного «мерседеса».
Колесников воздевал к небу пудовые кулаки и материл пугливых шоферов.
Повезло ему только тогда, когда из-за поворота вырулил «Land Cruiser Prado», за рулем которого восседал Армагеддонец. Узнав в перепачканном «бомже» Горыныча, коллега разинул рот и чуть не убрался с дороги вслед за кабриолетом. Скрипнули тормоза, и джип затормозил в десяти сантиметрах от полосатого отбойника. Армагеддонец вылетел из машины и бросился навстречу Даниилу, держа в руке помповое ружье и озираясь по сторонам, готовый в любую секунду отразить возможное нападение тех уродов, что расстреляли «мерседес» старого друга...
* * *
В «Дюнах» царила нервозность.
Площадка перед гостиничным комплексом была под завязку набита милицейскими «канарейками» и черными «волгами», на которых прибыло районное начальство. Из бара доносились возмущенные вопли членов съемочной группы, прерываемые визгливыми оправданиями Панаренко, Ковальских-Дюжей и оперов.
Горыныч остался в машине, а Армагеддонец сходил в народ и выяснил, что именно произошло. «Группа захвата» и их оппоненты не стеснялись в выражениях, голос не понижали, так что браток быстро разузнал подробности инцидента.
История с нападением ментов на клипмейкеров обоим правильным пацанам не понравилась. Особенно их насторожило то обстоятельство, что ловили именно Горыныча, вызванного знакомым барменом на встречу в совершенно определенное время.
Братки криво ухмыльнулись.
Милицейские подставы никогда не отличались изяществом исполнения, но в этот раз все сделали так топорно, что смысл мероприятия был ясен даже непосвященному в тонкости взаимоотношений между правоохранителями и их потенциальной клиентурой. А привлечение к аресту бритоголового объекта сотрудников ОБНОНа свидетельствовало об интеллектуальной ущербности разработчиков. У братанов обычно сильные адвокаты, которые на раз раскалывают ситуации с подброшенными наркотиками. И любая экспертиза показывает, что тренированные бугаи в девяносто девяти процентах случаев никогда в жизни к анаше с героином не притрагивались.
— Тебе, блин, на месяцок замерзнуть надо, — серьезно сказал Армагеддонец. — Если они воркуна так внаглую подключили, значит, не отстанут...
Горыныч пожевал нижнюю губу и кивнул.
* * *
У поворота на основную трассу Рыбаков вспомнил о словах Мизинчика и прилип к окну. Но участок дороги, где два часа назад возилась бригада рабочих, был пуст. Осевая радовала глаз свежей разметкой, знаки, ограничивающие движение в связи с проводимыми работами, были убраны, и лишь на обочине сиротливо стоял оставленный ремонтниками компрессор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44